Глава 25. (1/1)

– Вижу, ночь у тебя задалась. Йо-ка вошел в собственный кабинет с привычной уверенностью, захлопнув за собой дверь, но насмешливый взгляд Таканори все-таки заставил его остановиться и покоситься в зеркало – линзы хозяин поместья надел, даже успел причесать волосы, но мятая рубашка, перекосившаяся из-за неправильно застегнутых пуговиц, и лиловые засосы, выглядывающие из-за строгого ворота, выдавали с головой. Усмехнувшись, Йо-ка накинул на плечи висящий на спинке стула пиджак и устроился напротив Таканори, глядя на него с какой-то непривычной веселостью – диктатор вообще не помнил, когда в последний раз просыпался в таком бодром состоянии. Его привычка вставать рано не подвела: когда Йо-ка открыл глаза, Тсузуку и Рёга еще крепко спали, зажав его между собой – выбираться из их объятий отчаянно не хотелось, но дел было слишком много. Таканори позвонил Йо-ке буквально через полчаса после его пробуждения, предупредив, что уже ждет в кабинете, однако хозяин поместья все равно позволил себе слабость и задержался у кровати, глядя на спящих Рёгу и Тсузуку – тело приятно тянуло после прошедшей ночи. Направляясь к кабинету, Йо-ка долго всматривался в стены своего поместья, видел в них что-то новое, но никак не мог понять, что именно: то ли стало светлее, то ли коридоры вдруг расширились. Было очень тихо, даже не верилось, что вчера здесь гремела музыка и сновали толпы людей – Йо-ка вслушивался в каждый свой глухой шаг и чувствовал непривычное спокойствие, почти умиротворение: это даже пугало. – Это тебя Рёга так украсил? – Таканори продолжал рассматривать бледную шею Йо-ки с интересом, чуть улыбаясь. – Не только, – диктатор в ответ только хмыкнул, подумав, что рубашку все-таки нужно застегнуть нормально. Теперь уже Руки уставился на него с любопытством, которое даже не попытался скрыть, но все-таки, сдержавшись, промолчал – только еще раз покосился на следы чужих поцелуев на шее и запястьях: их точно было больше, просто остальные скрыты одеждой. Сам Таканори переночевал в поместье, в комнате, в которой обычно останавливался, если приходилось остаться здесь – сейчас он сидел в свободной толстовке и темных джинсах, но даже так умудрился сохранить коронную элегантность: несмотря на раннее утро, Таканори даже успел уложить светлые волосы. Сейчас он сидел, подперев голову рукой, и выглядел расслабленно, но Йо-ка уже знал, что это все напускное. – Как блондинка? – в свою очередь поинтересовался диктатор, вспоминая вчерашнюю спутницу Руки. – Оправдала ожидания? – Посадил ее в машину до Токио час назад, – в улыбке Таканори было столько просчетливости, что Йо-ка безошибочно оценил, что на его счету точно должно появиться несколько новых нулей. – Интересная девочка. Хозяин поместья только усмехнулся, подумав, что это утро точно отложится в его памяти – непривычно светлое небо, хотя солнца, конечно, не было, непринужденный разговор с Руки, уверенность, что в его кровати сейчас спят два самых важных человека. Йо-ка чувствовал легкость, его ничего не тянуло, и даже дела сегодня шли быстрее обычного: они с Таканори обсудили итоги вчерашнего общения с гостями, Таканори дал ему несколько бумаг с договорами о поставках оружия и финансовой помощи из Западных стран, Йо-ка перерисовал несколько стрелок на карте линии атаки, Руки согласно кивал. Потом еще час они говорили на какие-то отстраненные темы, Таканори успел позвонить соседу, чтобы тот накормил его собаку, Йо-ка потянулся было к полке с бутылками, но затем вдруг передумал, вспомнив, что алкогольная сладость на языке ощущается до сих пор – увидев, как диктатор отпустил бутылку с ликером, Руки даже ошарашенно приоткрыл рот. А затем в дверь неуверенно постучали. ***Проснувшись, Тсузуку долго не мог поверить, что все это было реально: мягкая кровать, тарелка с фруктами и теплыми булочками, горячий кофе и самое главное – чуть улыбающийся Рёга рядом. Парень осторожно пошевелился, но тут же охнул и поморщился, понимая, что не все было так прекрасно: боль в низу живота, пояснице и где-то между ягодиц была такой сильной, что несколько минут Тсузуку просто лежал на боку, хватая воздух ртом – Рёга сочувствующе гладил его по голове, говоря что-то вроде того, что со временем будет легче. Ласки мужчины были такими нежными, что Тсузуку продолжил лежать неподвижно, даже когда боль чуть утихла, и Рёга, догадавшись, что тот симулирует, резко наклонился и поцеловал его в чуть приоткрытые губы.– Йо-ка извиняется за то, что убежал по делам так рано, и в качестве извинения попросил передать тебе завтрак в постель. От этих слов внутри что-то загорелось, и Тсузуку, почувствовав, как щеки краснеют, опустил голову, улыбаясь – с помощью Рёги он принял полулежачее положение, потому что сидеть пока было просто невыносимо. Тсузуку еще чувствовал неловкость, он смотрел на завтрак с неуверенностью, не мог поверить, что ему ничего не приснилось, что его правда любят, а не выкидывают за порог, как ненужное животное. Заметив его заминку, Рёга вздохнул и взял булочку, окунув ее в шоколадную пасту, отчего глаза Тсузуку загорелись: шоколада он тоже не видел с начала войны. В том, как Рёга кормил его, как спрашивал, что подать следующим, было столько заботы, что в один момент Тсузуку не удержался и взял нарезанный банан, кружочками отправляя его в рот мужчины – тот только усмехнулся и облизал его пальцы. В этом утре было столько спокойствия, столько света, что Тсузуку все никак не мог смириться с этим, он опирался на мягкую подушку и ждал подвоха, но подвоха не было – был только любящий Рёга и витающее где-то в воздухе ощущение Йо-ки. Прижиматься к груди Рёги и завтракать было приятно, от того становилось еще спокойнее, но Тсузуку все-таки попытался сесть и снова застонал, упираясь лбом к ключицам мужчины: казалось, что он уже вообще никогда не сможет ходить. Рёга вздохнул, наблюдая за мучениями Тсузуку – осторожно опустив его на подушку, он быстро потянулся к прикроватной тумбочке и взял какой-то тюбик. – Йо-ка предупредил, что пригодится. Когда Рёга отпихнул смятое одело на край кровати и развел его ноги, устраиваясь между ними, Тсузуку очень некстати вспомнил, что все еще был голым и покраснел – в утреннем свете все ощущалось по-другому, и собственное тело казалось чужим. Тсузуку неловко облизнул губы, и Рёга, не отрываясь от его смущенного лица, подумал, что сейчас было особенно заметно, что парню было только семнадцать: выдавало угловатое тело, неловкость, с которой он снова пытается стиснуть колени, бегающий взгляд. Это делало Тсузуку особенно ценным, особенно важным, и жалеть хотелось только о мгновениях, когда они были рядом, но не могли приблизиться. – Привыкай, – шикнул Рёга и, хотя сам еще, конечно, ни к чему не привык, нанес гель на покрасневший воспаленный проход Тсузуку, отчего тот дернулся. – Сейчас светло, – слабо огрызнулся парень, ощущая, как чужие прикосновения приятно охлаждают кожу, снимают жар, и даже дышать становится легче. – И вам все видно… – Так ты еще красивее, – честно признался Рёга, не сумев сдержать очередной смешок оттого, как Тсузуку снова покраснел и отвернулся, делая вид, что старательно смотрит в окно. Когда Рёга закончил, то демонстративно сел на край кровати, изучая что-то в своем телефоне, и Тсузуку, немного помявшись, осторожно подкрался к нему сзади, прижимаясь к спине – мужчина быстро обернулся, целуя его в нос и перекладывая на свои колени. Тсузуку нравилось просто лежать на Рёге, пока тот занимается какими-то делами, ни о чем не думать и рассматривать чужое лицо снизу, пытаясь вспомнить, где на коже Рёги были следы от его поцелуев, а где остались губы Йо-ки. Это занятие оказалось таким увлекательным, что Тсузуку даже забылся и ткнул пальцем в грудь мужчины, обводя красноватых опухший укус – Рёга позволил чужим рукам исследовать себя заново, при дневном свете, а затем, заметив на экране телефона новое сообщение, быстро прочитал его и вдруг склонился над Тсузуку, хитро улыбнувшись:– Отнесешь кое-что господину?***Тсузуку замер на пороге кабинета хозяина поместья, впервые не чувствуя прежней вызывающей уверенности – хотелось скорее увидеть Йо-ку, но он просто не представлял, что снова придется смотреть в его ледяные глаза, слышать хрипящий голос, ощутить прикосновение холодных пальцев и не знать, что последует дальше. Прямо сейчас Тсузуку стоял во вчерашних брюках, которые Рёга любезно подобрал с пола, а затем даже рискнул залезть в шкаф Йо-ки и вытянуть оттуда черную футболку – футболка свисала Тсузуку почти до середины бедра. Решившись, парень постучал и сразу же заглянул внутрь, но тут же замер, продолжая держаться за дверную ручку: увидеть в кабинете Таканори он никак не ожидал. Сглотнув, Тсузуку попробовал было сказать, что зайдет позже, но Йо-ка уже коварно улыбнулся и поманил его длинным указательным пальцем, невольно вспоминая прошедшую ночь – Таканори молчал и только с интересом наблюдал. Подняв подбородок, будто это могло придать уверенности, Тсузуку медленно прошел мимо гостя хозяина поместья, обогнул стол и замер у кресла Йо-ки под его пристальным ртутным взглядом – неожиданно диктатор потянул его за талию, усаживая на свои колени: Тсузуку вздрогнул и застонал от боли. – Прости, – Йо-ка виновато прикусил губу, хоть в его глазах и продолжал переливаться озорной блеск, и сильнее притянул парня к себе, успокаивающе целуя его в уголок губ. – Забыл. Тсузуку недовольно ерзал на чужих коленях, разрываясь между пульсирующей болью в пояснице, желанием крепче обнять диктатора и неловкостью, вызванной чужим заинтересованным взглядом – Таканори продолжал внимательно наблюдать. Казалось, постороннее присутствие Йо-ку совсем не смущало, потому что он мигом запустил холодные ладони под футболку Тсузуку, складывая их в месте, где билось сердце – парень попытался освободиться от этой цепкой хватки, но Йо-ка прижал его крепко, и Тсузуку воспользовался последним козырем:– Рёга попросил передать вам бумаги. Йо-ка закатил глаза, но документы послушно взял, пробежавшись по ним равнодушным взглядом – после этого он вздохнул и, подхватив Тсузуку на руки, встал и с осторожностью опустил парня в свое красное кресло. Сказав, что отлучится буквально на несколько минут, диктатор шепнул на ухо Тсузуку, что за футболку придется ответить, переглянулся с Руки и быстро вышел из кабинета, хлопнув дверью, как это умеет делать только он – произошло все настолько стремительно, что оба гостя еще минуту озадаченно смотрели ему вслед. Тсузуку впервые остался с этим человеком один на один, это напрягало, почти настораживало, а особенно странно было оттого, что он сидел на месте Йо-ке – с этого ракурса кабинет казался совсем другим. – Ну привет, – Таканори усмехнулся, глядя на парня с плохо скрытым любопытством. – Рад познакомиться с тем, кто свел с ума самого Йо-ку. – Здравствуйте. Тсузуку представил, как по-идиотски должен выглядеть его ответ со стороны, и даже хмыкнул, осторожно наблюдая за каждым жестом Таканори – он никак не мог определить свое отношение к этому человеку: Таканори был эффектным, ярким, не излучал открытой враждебности или чего-то жуткого, но в его образе все равно было что-то опасное, непредсказуемое. Как будто он, Тсузуку, видит лишь внешнюю сторону Таканори, а то, что скрывается глубоко внутри, от него насмешливо прячут, как от ребенка – видимо, мужчина почти почувствовал эти мысли, потому что вдруг спокойно сказал:– Ты друг Йо-ки, а значит и мой друг тоже. Можешь не опасаться. Тсузуку задумчиво кивнул – меньше всего он ожидал приобрести себе такого друга: жизнь переворачивалась стремительно, он не успевал за этим темпом и сбился с дыхания, но лицо приходилось держать. Находиться в одном помещении с абсолютно незнакомым человеком было напряжно – они с Таканори молча смотрели друг на друга, ожидая, что собеседник начнет разговор, но говорить никто не собирался, и пауза затягивалась: Тсузуку нашел в кожаном кресле такую позу, что боль почти не ощущалась, и теперь боялся даже пошевелиться. Таканори продолжал рассматривать его, не отрываясь, будто видел что-то, чего другие увидеть не могли: он пытался представить этого парня, Йо-ку и Рёгу втроем – получался очень замысловатый коктейль, но это сочетание ему определенно нравилось. Тсузуку не мог знать, о чем думает Таканори, но что-то в его прищуренных глазах его задело, и парень быстро выпалил:– Расскажите что-нибудь про Йо-ку. – Про Йо-ку? – мужчина усмехнулся, подумав, что про друга детства может написать целую книгу в десять томов, а если вот так взять и спонтанно рассказать, то даже не знает, с чего начать. – Что именно?– Не знаю, – Тсузуку ожидал моментального отказа, а потому растерялся и не сразу сумел решить, что именно хочет знать о жизни диктатора: охватить хотелось все. – Каким он был в семнадцать? – Ты сейчас просишь меня рассказать тебе события пятнадцатилетней давности? – от такой просьбы даже Таканори удивился, опираясь на стол, чтобы лучше рассмотреть этого наглого человека, а затем вдруг улыбнулся, невольно вспоминая юного Йо-ку. – Он был… очень обаятельным. Манипулировал людьми, как хотел, из всего извлекал свою выгоду. Мог подать себя, как ему вздумается, но ни с кем не сближался, никогда не спорил, но делал все равно по-своему. Знаешь, очень напоминал тебя. Подобную концовку Тсузуку ожидал меньше всего, а потому никак не мог собраться с мыслями и придумать достойный ответ – Таканори располагал к себе все больше: в отличие от всех в этом поместье он говорил прямо, без всяких загадок, четко отвечал на поставленные вопросы. Эта прямота даже пугала, она тоже казалась чем-то напускным, лишь деталью его тщательно продуманного образа, но этот образ казался Тсузуку более понятным, чем образ ледяного короля. В любом случае, от Таканори можно было получить больше полезной информации, можно было раскрыть загадочного Йо-ку хоть немного, хоть немного стать к нему ближе, и Тсузуку прокрутил у себя в голове целый список важных вопросов, как вдруг дверь в кабинет открылась, впуская в себя его хозяина.– Тсузуку, можно тебя? – в голосе Йо-ки было столько коварства, что у парня внутри что-то сжалось и мгновенно рухнуло вниз. ***– Господин, немедленно верните крышку на место. – Вкусно!Рёга отвернулся от стола, на котором старательно смешивал приправы, так резко, что Йо-ка не успел сориентироваться и так и остался стоять у плиты, зажав в одной руке крышку сковороды, а в другой золотистый кусочек курицы. Диктатор поспешно вернул крышку на место, и Рёга вдруг рванул к нему, хватая за узкие запястья и прижимая к столу, на котором сидел растерянный Тсузуку – Йо-ка притворно попытался отпихнуть мужчину, но тот крепче сжал его руки и быстро поцеловал в губы: те отдавали чем-то острым. Сковорода возмущенно зашипела, и Рёга, чертыхнувшись, вернулся к ней, пока Йо-ка весело переглядывался с Тсузуку, забравшись к нему на стол. Парень все еще находился в какой-то прострации и не мог поверить, что хозяин поместья забрал его, чтобы приготовить обещанный ужин – вернее, готовил только Рёга, а они ему всячески мешали и дегустировали будущее карри каждые пять минут. Когда Йо-ка только появился на кухне, шикнув на рабочих, чтобы все выметались в течение секунды, те побелели и сбежали с кухни даже быстрее, и теперь они остались здесь втроем. От работающей плиты было жарко, воздух пах сложным набором специй, Рёга, закатав рукава белой рубашки до локтя, успевал делать все и сразу – строгал овощи, тушил курицу, варил рис, и Тсузуку завороженно следил за ним, забыв даже о соблазнительном запахе еды. Йо-ка переоделся в растянутый серый свитер и снял линзы, сменив их на квадратные черные очки – Тсузуку разглядывал его искоса и никак не мог налюбоваться на это надменное лицо с вечной насмешкой в чуть прищуренных глазах. На кухне было непривычно тепло, уютно, Йо-ка с Рёгой иногда дурачились, шутливо ругаясь, когда диктатор крал очередной кусок курицы или мешал сыпать специи, и Тсузуку не мог принять тот факт, что он тоже является важным элементом этой атмосферы, он был ее главным составляющим. Сейчас Йо-ка сидел на столе рядом с ним, он чувствовал непроизвольное напряжение Тсузуку, но не знал, что с этим можно было сделать – все стены не разрушить за одну ночь, им нужно привыкнуть друг к другу, принять то, что больше не нужно притворяться: и все-таки Йо-ка впервые чувствовал такую странную, почти щемящую близость. Они втроем будто всегда были рядом, будто судьба загадала, чтобы они вот так сидели вместе на кухне и смеялись – Йо-ку пугала эта нежность, но он не мог ее подавить, не мог представить, что Тсузуку или Рёгу придется куда-то отпустить. Хозяин поместья качнул головой, поспешно прогоняя эти мысли и возвращаясь в реальность: первым, что он увидел, был внимательный взгляд Тсузуку – почувствовав, что его раскрыли, тот быстро отвернулся, но Йо-ка уже придвинулся ближе, лукаво улыбаясь. – На что смотришь?– У вас очень красивый нос, – сопротивляться этой хищной улыбке было нереально, и Тсузуку покорно открыл все свои мысли, а затем сокрушенно, будто признав поражение в этой неначавшейся схватке, добавил. – И вы сам очень красивый. – А в школе дразнили, – вдруг улыбнулся Йо-ка, глядя на парня с легким удивлением: таких откровений он не ожидал, а потому собственные тайны тоже полезли наружу против воли. – Особенно первые несколько лет: слушал что-то про нос каждый день. – А потом все, кто дразнил, вдруг падали с лестницы или случайно разбивали нос о парту, – весело закончил историю Рёга, многозначительно переглянувшись с Тсузуку. – А особо старательные ломали руки и ноги. – Не понимаю, о чем ты, – Йо-ка невозмутимо пожал узкими плечами, отчего рукав растянутого свитера сполз, обнажая бледную кожу. – Это было давно, я не помню. Тсузуку посмотрел на хозяина поместья – тот чуть вздернул голову, отчего его нос еще больше напомнил клюв, и старательно делал вид, что его эта история никак не касается. Тогда Тсузуку перевел взгляд на Рёгу – тот кусал губы, сдерживая смех, и помешивал курицу, пытаясь отвлечься хоть на что-то: не удержавшись, парень расхохотался первым. Веселье пришло неожиданно, он не мог подавить этот порыв – просто напряжение впервые спало, впервые стало спокойно, впервые он на самом деле почувствовал себя своим: он мог довериться этим людям, хоть связывала их единственная ночь: а казалось, что вся жизнь. Йо-ка повернулся к Рёге, после чего и они почти одновременно засмеялись – они еще не видели такого живого, искреннего Тсузуку: он был настоящим, смеялся от души и не пытался скрывать чувства, не пытался прятаться от них, отводить взгляд. Эта живость шла парню, делала его еще ярче, подчеркивала острые скулы и вызывающий взгляд, и Йо-ка невольно снова потянулся к нему, обнимая за плечи: Рёга тоже подошел к столу, прижимая к себе обоих, сидящих на нем. Уткнувшись в грудь Рёги, Тсузуку почувствовал, как в его щеку упирается нос диктатора – эти объятья не хотелось разрывать даже на секунду: парень никогда прежде не ощущал такой тяги к чужим людям, никогда прежде ему так сильно не хотелось кого-то отпускать, пусть даже на шаг. Тсузуку еще пугался этой безумной любви, не мог управиться с потоками нежности, а потому обнимал неуверенно, будто в любой момент все могло исчезнуть, отчего Йо-ка с Рёгой внимательно переглядывались и притягивали его еще сильнее, запуская пальцы в короткие светлые волосы. Не удержавшись, Тсузуку закрыл глаза, растворяясь в этой атмосфере спокойствия, уюта – это все так контрастировало с жутким поместьем, за стенами которого рыдали миллионы пострадавших от войны людей, что он все чаще задумывался о том, что давно сошел с ума, а его мозг просто придумал эту идиллию. – Твою мать!Сковорода с недовольством зашипела, и Рёга, выругавшись, рванул к подгорающему ужину, оставив Йо-ку с Тсузуку вдвоем – парень попытался отодвинуться, но диктатор потянул его на себя, хитро цокнув языком: Тсузуку покорно улегся на его плечо. Карри было почти готово, Рёга уже искал тарелки, заглядывая в каждые ящики, и Йо-ка периодически отпускал в его сторону какие-то насмешливые комментарии, но мужчина легко парировал, весело глядя в сощурившиеся от такой наглости глаза хозяина поместья. Диктатор шутил, поглаживая Тсузуку по спине кончиками пальцев, а парень смотрел на этих двоих и все равно ощущал какую-то мутную тоску: они провели вместе столько времени, у них была почти вечность, чтобы узнать друг друга, чувствовать каждую мысль, а он среди них был самой черной белой вороной. Неожиданно Йо-ка осторожно взял Тсузуку за подбородок, приподнимая его голову так, чтобы они столкнулись взглядами – хозяин поместья вопросительно приподнял бровь, почувствовав что-то неладное, и парень нехотя дернулся, пытаясь освободиться от этой хватки. – Если не скажешь, что не так, сверну тебе шею прямо сейчас, – шепотом, пока Рёга гремел тарелками, прошипел Йо-ка, наклоняясь к чужому лицу. – Я вас совсем не знаю, – также тихо ответил Тсузуку, ощущая на щеке рваное дыхание мужчины. – А вы двое так близки. Я как будто лишний. – Идиот, – Йо-ка фыркнул, но сильнее прижал парня к своей груди, хоть и попытался остаться предельно невозмутимым. – Будь осторожен со своими желаниями.