Часть 1 (1/2)

1.

Замок Кощеев грозно возвышался посереди леса массивным черным строением, на крыше которого свила себе гнездо не одна ворона. Окна были странными, полупрозрачными и темными, так что Ваня, сколько бы не ломал себе глаза, так и не смог увидеть, что творилось внутри замка. У его батюшки-царя таких причудливых окон не было – каждое, хоть и было разноцветным и ярким, но настолько искажало происходящее на улице, что каждый раз приходилось самому выглядывать, чтобы понять, что за погода на дворе.

Царевич смотрел на замок снизу вверх, смутно чувствуя опасность. Все казалось ему, что не выдержит Кощеево логово да рухнет ему на голову, ироду на радость. Да и несложно было заметить, что уж слишком дом напоминал самого хозяина – нескладный, будто бы сутулый, полуразвалившийся, старый, обгоревший еще сто лет назад замок, чьи лучшие годы позади. А если смотреть с высоты, то и вовсе заметно, что крыша куда больше в объеме, чем сам замок у основания, и с такого угла дом ирода иноземного больше напоминал черный гриб. Казалось бы, зодчий еще в середине строительства потерял свои чертежи, и достраивал замок на глаз, в зоркости которого смог бы усомниться любой, взглянув на получившееся в итоге хлипкое сооружение.Волк, увидев, что Иван наконец-то прекратил обворовывать бедное дерево, заметно оживился, махнув хвостом. Ткнув носом в плечо царевича, он проговорил человеческим голосом:- Вань. Вань, хватит тебе. Знай меру.Царский сын же удивленно моргнул, будто сгоняя с себя наваждение, и молча повернулся к волку спиной, продолжив срывать золотые яблоки с дерева, игнорируя любые реплики своего товарища. Те, что спелые, Иван складывал в суму, закрепленную на спине волка, чтобы себе оставить или же продать – как выгоднее получится. Те, то созреть не успели, с улыбкой запихивал под кафтан. Плоды были с кулак размером, однако каждое весило с треть пуда, будто бы и правда золотым являлось.Серый прижал уши, и его взгляд так же, как и у Вани всего минуту назад, невольно упал на замок. Притягивал, скотина. Хоть был на редкость уродлив, но имел в себе нечто неописуемо величественное и необыкновенное.

Ведь сказывали легенды, что жил в этом замке как-то царь, земли сей государь, отгородившийся от всего мира после смерти своей жены первой. Был веселым царем и не тужил, народом издали мудро правил. Любой каприз мог угадать, да любого голодного накормить. Жил бы себе и дальше, коль бы болезнь не ворвалась в замок и не убила каждого в нем. Говорят, Кощей наслал её, чтобы свергнуть царя и стать правителем земли русской. Да не так был глуп люд, каким казался. Тут же свергнул, а замок подожгли, и горело новое логово кощеево тридцать дней и тридцать ночей, окрасив каменные стены в черный цвет навеки.И живет себе Кощей до сих пор, обозлившись на народ и творя гадости и непотребства в замке своем.- Вань, - тут же вернулся к своим мыслям Волк. – Вань, если Кощей нас увидит, он нас убьет же. Ты же царевич. Ты должен подвигами хвастаться, дев освобождать, а ты то и дело, что спишь на печи, воров обчищаешь – ладно бы народу, так нет, все себе – да воруешь яблоки у него под носом, как воришка подзаборный.- Этот ирод иноземный наши земли разоряет, дев крадет, распутничает с ними в своем замке, я уже молчу о том, что он нам урожай портит, а мне, значит, нельзя у него пару яблочек взять для батюшки? – возмутился он, поморщив нос и смотря на волка грозными очами, будто бы не Кощей – супостат окаянный – совершал вышеописанные подвиги, а его верный товарищ.- Пару можно, но ты уже за третий десяток ушел, - напомнил ему волк, борясь с желанием цапнуть царского сына за ухо, как волчонка, чтобы тот пришел в себя. Хотя, чтобы царевич опомнился, тут надо далеко не за уши кусать, а за мягкое место. Да так, чтобы каждый раз, когда садился, вспоминал урок от друга доброго.Царевич же такую рожу скорчил, будто бы это он был хозяином сада, и яблоки воровали у него.?Ему бы еще ума хоть немного, чтобы было чем думать изредка – был бы царь как царь, а не балбес малолетний?, - с горечью подумал волк, едва успев схватить юношу за воротник, когда тот случайно перегнулся через ветку и был готов упасть на спину.– Ты бы еще дерево выкопал, мародер малолетний, - начал уже злиться Серый не то на непослушного царевича, то не на слабохарактерного.- Да как ты? – царский сын поспешил обернуться, чтобы наградить своего товарища очередным грозным взглядом, да напомнить, что волков, к слову, вешают так же, как людей. А возможно Иван хотел дать своему другу затрещину (то есть жалкое подобие на неё – у Ивана физической силы не хватит даже банку варенья открыть самостоятельно), однако он так и не совершил, что было на уме, вместо этого расплывшись в едва ли не счастливой улыбке:- Да ты гений. Неси лопату. Если выкопаем, то у нас расти будет. Буду жить вечно после батюшкиной смерти.Волк мученически закатил глаза, про себя наградив Ваню множеством крепких эпитетов, половина которых есть только на языке волчьем.Над ними все так же грозно возвышался замок Кощеев – настолько отвратный, что у любого разумного путника напрочь отобьет желание лезть в чужой сад. Однако, Иван к этой категории не относился, и замок скорее вызывал у него желание посмотреть, что же за дары были у царя, да и какие Кощей успел наворовать за свою долгую жизнь. Или хотя бы одним глазком глянуть на несметные богатства.2.

Волк встретил Ваню давно. Так давно, что сам царевич об этом не помнил, принимая Серого как должное, будто бы он был его ангелом-хранителем с самых пеленок. Добрый друг спасал от скуки, от дворцовых интриг, давал советы в нужное время, и, хоть не одобрял, но всегда сопровождал на приключения разные. Однажды царевичу приспичило коня у царя соседского украсть, услышав, будто бы у него грива и хвост из золота были. Правда, грива с хвостом оказались самыми обычными, да вдобавок скорее не золотистого оттенка, а медного. Иван, поняв это, ел коня неделю, хоть и жаловался на отвратительный вкус.Правда была одна – волк с Ваней был все его детство, оберегая и заботясь о друге. И с каждым годом он все отчетливей понимал, что, увы, не в лучшую сторону сын царский развивается.

Конечно же, Иван-Царевич в свои шестнадцать лет вырос высоким, чернявым и розовощеким на радость нянькам да мамкам добрым молодцем. Правда, разбалованным жутко – все ему достань да положи на золотом блюдечке, однако на сей недостаток даже царь Берендей глаза закрыл, что уж говорить о прислуге, которую за излишнее недовольство могли и плетьми наградить.Поэтому и баловали дальше, все позволяли, а если Ваня сердился, то пытались его умилостивить сказками да песнями. Слушать сказки царский сын любил – его другим средством спать не уложишь и не утешишь в трудную минуту. А коль сказки не было, да песен ему петь не желали, бушевал царевич, отца просил ему устроить бои для забав. Однако бои под руководством Ивана были жестокими, и, как минимум, двое-трое испускали дух из-за какого-нибудь молодца с хорошей реакцией и острой саблей. Кровь, смерть, слезы баб, чьи мужья полегли, а царевич смеется, за живот держится – ничто его не могло развеселить больше, чем славная битва. А с битв не каждый возвращается – напоминал он родне умерших и кидал им несколько золотых. Да с таким лицом, будто бы милость подает прокаженным.

Сам же царский сын, хоть был далеко не богатырем, но с саблей легко управлялся. Всех на царском дворце победил. Даже генерал, которому жизнь была милее, чем победа над неразумным ребенком (царь и повесить мог за такие выходки), склонил перед ним голову. А какой злоумышленник на царского сына попытается посягнуть, так погибал уже не от сабли, а от зубов волчьих.Да и ростом Иван не выделялся, если уж на то пошло – высок он был, в особенности, если рядом с братьями стоит – широкоплечими богатырями. Степан – старший сын – был умом одарен, и все свое время тратил на изучение отцовской библиотеки. Федор – средний сын – был прославлен в подвигах военных. На их фоне младший царевич казался недалеким по уму и на редкость худым.Но старших сыновей Берендей не жалел, ругал как мог, стегал ремнями за непослушание, а Ивану все прощал, стоило тому виновато потупить очи лиловые и снять с головы шапку, позволяя кудрявым локонам упасть на лицо.

Хоть был своими поступками жесток младший сын царский, да видел волк, что сердце у царевича все еще чисто, хоть и заросло грязью достаточно, чтобы с первого взгляда принять его за жестокого тирана. За такого и приняла его невеста, Василиса – дочь царя Нестора, царство которого граничило с владениями Берендея. Обещаны они друг другу с детства раннего, да чем лучше Василиса узнавала Ивана, тем решительнее было её ?Нет? на вопрос о свадьбе.И если бы не отцовская болезнь, то жил бы Иван себе во дворце припеваючи не зная забот и женитьбы, да не суждено ему было, видимо. А болезнь настолько царя-батюшку ослабила, что он невольно стал думать, кому же трон отдать? Ведь, по сути, у каждого его ребенка был изъян, способный погубить страну-матушку.Степан, пусть и силен был умом, да силы воли у него не было – всю жизнь он был на побегушках у Федора, который настолько был горд и уверен в себе, что собственные ошибки признавать не способен. Об Иване, как о царе, так же было думать грешно – ему Иван-Дурак бы подошло больше, а не Иван-Царевич.?Идите, - сказал он однажды вечером, - мои сыновья, раздобудьте мне яблок Кощеевых. Кто принесет их первым да омолодит, да вылечит меня, тому царство все отдам?.

И стоило выйти братьям, как:- Нечестно. Ванька с силой темной якшается, - недовольно засопел Степан, чьи ноздри аж раздулись от волнения, а на лице выступил гневный румянец. – Царь от Бога, а ты, Ванька, от Черта.- Не якшаюсь. Просто везет мне, - зло ответил Иван, сложив руки на груди и гордо вздернув подбородок. – Я самый безгрешный из вас.- Как будто. Скажи мне, братец, ты на метле полетишь или на козе поскачешь? – фыркнул Федор, хлопнув младшего царевича по плечу. – Смотри, не упади и не разбейся, Иван-Дурак. Станешь лишь ношей на шее батюшки. Хотя, куда еще больше.- Смотрите не постарейте в пути. Я стану царем и женюсь на Василисе, - начинал злиться младший царевич и грозно сверкать глазами, что казалось само по себе зрелищем достаточно смехотворным. А если еще представить рядом с худым Иваном двух старших братьев, напоминавших телосложением богатырей из старых сказок, так любого смех проберет. Но не самого царевича.- На Василисе? Не выйдет она за дурака, устала уже тебе отвечать отказами небось.- За дурака не выйдет, - зарычал Иван, повернувшись к братьям спиной. - Да выйдет за царя.3.

Осторожно откусив от недоспелого яблока, Иван не без удивления обнаружил, что под толстой кожурой была мякоть, как и полагается. Но яблоко от этого легче не стало, да нет же, будто бы стало даже тяжелей немного. Чертовщина, да и только.- Не ешь, ребенком станешь, - запоздало среагировал волк, однако Ваня уже успел откусить от яблока солидный кусок и перевести удивленный взгляд на волка. Медленно и осторожно прожевав его под строгим взглядом волка, царевич проглотил кусок. Ничего не изменилось.- Я не чувствую себя младше. Может, они с изъяном каким? – Иван снова с хрустом впился в яблоко.- Может, на дураков не действуют? – предположил волк, отчаянно высматривая на лице царевича хоть какие-то изменения.- Я тебе сейчас саблей по морде дам. Как не действуют? Они же молодильные. Может, надо попробовать спелое? Может, неспелые просто не имеют магических свойств? Нет, давай мы на месте разберемся, когда яблоню пересадим, - затараторил царский сын, а потом его лицо на несколько мгновений застыло, как это бывало, когда царевич задумывался. Подобное действие Иван совершал не так часто, поэтому даже волк в первое время пугался, да потом привык ко всем причудам своего хозяина. В итоге Ваня пришел лишь к одному выводу:

- Надо побольше сорвать, вдруг эти не подействуют.- Царевич, сжалься уже. Хватит тебе. Ты половину яблони разорил. Чай не у соседки редиску воруешь, здесь отец не защитит. Кощей поймает да из тебя суп сварит.- Суп? Из меня? – растеряно переспросил Иван, все активнее срывая яблоки.- Кощей любит есть добрых молодцев. А если и не съест, то извратом заниматься будет.- Да он же старый, - царевич аж повернулся к волку, разинув рот, и тут же собрался. – Ну, пусть поймает, если не развалится. Я читал про него. Одни кости, а не тело. Тощий. Глаз нет – глазницы, как у черепа. Волосы седые, грязные. Накидка, кстати, отливает золотом. Можно потом спереть, если ты…- Это кто тут старый? – поинтересовался голос снизу, и волк тут же вздрогнул, после чего оскалился, демонстрируя полный ряд клыков хозяину яблони.- Кощей старый. Волк, ты бы уши хоть иногда чистил, ни черта не слышишь, - повторил Ванька, принявшись жевать еще один кусок яблока, однако тут же поспешил его выплюнуть. – А ты кто?Перед Иваном предстал высокий и не в меру худой мужчина в черной мантии с золотой подкладкой. Кафтан на нем был не нарядный – самый обычный, однако украшенный вороньими перьями на воротнике и плечах, без камней, жемчуга или золотой каймы. Кощей, как и в рассказах, был седым, но его волосы были скорее серебряными, отливающими на солнце, а глаза были вполне человеческими, если не считать, что один был голубым, а другой желтым с хитрым прищуром. Корона на его голове была без драгоценных камней, не из ценного металла и даже не сверкала на солнце – наоборот, она будто бы впитывала солнечные лучи, оставаясь все такой же матово серой.- Кощей Бессмертный, - представился хозяин, едко улыбнувшись. – Несказанно польщен, что путники не узнали моего имени, но уже покусились на мое имущество.- Запалились, - прокомментировал волк. – Ваня, давай, нам пора.- О, не такой уж и старый, - внезапно выдал царский сын, бросая яблоко на землю. Бессмертный нахмурился, проследив за траекторией падения золотого плода, и плотно поджал губы.- Я слышал, что он несказанно жаден. И может убить человека из-за того, что он вынесет хотя бы веточку из его леса. А потом сварит из него суп – чего добру продавать. Жадность есть жадность, - волк настойчиво толкнул царевича в плечо, готовый уже его схватить зубами за шиворот и силком унести за тридевять земель. – Ваня, давай мне на спину. Ваня.Но Иван его будто бы не слышал. Отпихнув морду Серого, он спрыгнул с ветки, поравнявшись с Кощеем (который был выше на полпяди).- Я Иван – царский сын, - представился он, вытерев испачканную яблоком руку об штанину и протянув её Бессмертному.- Представился ранее, - процедил хозяин яблони, посмотрев на руку Вани, но свою протягивать не спешил. – Ты зачем мою яблоню ощипал?Два разноцветных глаза впились в Ивана с ощутимой неприязнью, примерно так же смотрел на царского сына и волк, спрыгнувший на землю мгновением ранее, но царевич никакого рода страхами не страдал и взглядов чужих на себе никогда не замечал. Нисколько не смутившись ни вопроса, ни того, что руки в ответ не протянули, он горестно вздохнул, вспомнив о своем горе:- Папка от старости страдает. С сердцем худо, с каждым днем все увядает на глазах. Смотреть не могу на него такого. Вот и решил с горя отправиться в твое царствие и сорвать для него яблочко.- Так и сорвал бы яблочко, - зло процедил Кощей, нисколько не разжалобленный историей Ивана. – Я спрашиваю, зачем ты мою яблоню ощипал?Тонкий и изящный палец Бессмертного в черной перчатке ткнул в кафтан Ивана, едва выдерживающий десяток яблок, которые царевич успел запихать за пазуху.- Так же два яблока лучше, чем одно, - пожал плечами Иван.- Яблоня, - напомнил хозяин, пытаясь понять, то ли царевич хитро притворяется дураком, то ли является ударенным на всю голову по жизни.- Десять лучше девяти? – выгнул бровь юноша, и достал одно яблоко, которое тут же протянул Кощею. – Держи, не злись так. Съешь яблочко, авось круги под глазами пройдут. Возможно и другие недуги, какие у тебя есть, батюшка.Бессмертный поднял на Ивана совершенно удивленный взгляд, не зная, как реагировать на подобное хамство. Он хотел было махнуть рукой, чтобы ударить царевича по голове, но что-то в его облике остановило Кощея. Замерев, он внимательно вгляделся в лицо юноши и пропустит тот момент, когда царский сын, будто бы защищаясь, замахнулся яблоком и ударил мужчину в висок. Яблочный сок брызнул во все стороны, случайно попав Бессмертному в глаз. Второй удар был тут же нанесен саблей – металл с легкостью рассек плечо хозяина яблони до кости. Кощей от неожиданности аж упал на колено, тупая боль разлилась по всему телу, а в глазах начало предательски темнеть.- Я бы одним таким яблочком его убить смог. Волк, давай. Отец ждет нас с яблоками. А заодно и с гостинцами, - услышал он задорный шепот Ивана, после чего ощутил весьма унизительный пинок в живот.

Кощей попытался подняться с земли, но царский сын нанес еще один удар сапогом – уже по раненному плечу, заставив руку Бессмертного отказать, и вынудить его вконец повалиться на землю лицом вниз.

Яблочный сок залил лицо мужчины, и он просто не нашел в себе сил встать. Из плеча запоздало хлынула черная кровь, пачкая плащ и осушая траву вокруг Бессмертного.В глазах потемнело окончательно, и Кощей Бессмертный зажмурился, пытаясь побыстрее заснуть. Ему просто следует немного подождать, когда звон в голове прекратится, а рана послушно затянется, не оставив после себя и воспоминания. Только для этого нужно было время. За которое его гости успеют сбежать. Возможно, не только с яблоками.4.

В Кощеевом лесу уже как с сотню лет не хватало двух времен года – весны и лета, однако их добросовестно заменяли суровая зима и на удивление плодоносная осень. Необъяснимо, как за месяц на деревьях созревают плоды настолько сочные, что девицы со всей округи собирались вместе, чтобы вступить в запретный лес. Хоть запретный, да на удивление безопасный – звери здесь не водились, так как никто не в силах пережить лютую зиму. Если только птицы могли залететь полакомиться, но вить гнезда даже на самых высоких дубах и не думали. Единственной опасностью являлся лишь сам Кощей, который, как пугают матери, сидит под кустом и ловит маленьких детишек, чтобы съесть. Девиц же он крадет и запирает в своем замке.Ваня, представив плотоядно облизывающегося Кощея под кустом, чуть ли не свалился со смеху со спины волка. Уж сложно ему представить, чтобы столь утонченный ирод в своей короне унижался до таких действий. Ему бы, небось, только на троне красоваться да колдовать в своей комнате, чтобы народу жизнь медом не казалась.Волк за два прыжка резко пересек лес, заставив Ивана невольно вцепиться в его шкуру и прикрыть глаза. Пару раз царский сын даже оглянулся на замок Кощея, смутно чувствуя вину. Сколько же добра смог бы он принести в дом, если бы Кощей не был настолько живучим гадом. Не сосчитать сколько раз голову Кощею рубили добрые молодцы, так то новая вырастет, то старая глаза откроет. А если успеть даже тело на несколько кусков разрезать, то соберется али восстановится из одной наиболее целой; если сжечь, то возродится и здесь, собравшись пеплом; да и топить не стоит – гад даже не дышит.

Помнится, прадед Ивана пленил супостата на полвека, да какой-то простофиля его выпустил, напоив водой. Не одним глотком, а ведрами. Бедолага бегал от колодца к темнице раз десять, получив в итоге несколько золотых монет, которых ему хватило, чтобы побыстрее скрыться с царских земель, пока грозный царь Нестор не приказал казнить.Царевич задумчиво похлопал волка по загривку, будто бы ища в своем товарище поддержку. Ему хотелось, чтобы его похвалили – Кощей не выпустил бы их живыми. Недаром же про него столько рассказов ходит. И девиц, и молодцев ест, в камень обращает, в золотые статуи и в иные вещи, смотря какое настроение у ирода будет. Однажды даже какого-то заморского принца в лягушку превратил и сказал, что его расколдует лишь поцелуй любви. Однако сколько принца не целовали, превращались лишь девушки – в лягушку, как и он.И ведь надо так дразниться могуществом и богатством. Все же жаль, что не успел стащить что-нибудь существеннее яблок, золотых пуговиц и старого медного медальона, который Иван крутил в руках уже с десяток минут, пытаясь понять, как он открывается. Крышка была гладкой и без единого стыка, за который царевич смог бы ухватиться.- Может, он заговоренный? Лишь на слово реагирует? – волк повернул к нему голову, ехидно усмехнувшись и снова взлетев в небо. – У тебя лицо похоже на помидор, царевич, когда ты думаешь. Не думай, выброси. А то еще взорвешься невольно.- Нет, я хочу посмотреть, кого Кощей у сердца держит, - заворчал царский сын. – Какое слово? Откройся, сундучок? Пряник? Кости?- Монетка? – совсем уж отстраненно проговорил Серый.- Откуда ты узнал? – поразился Иван, открывая медальон и жадно изучая фотографию девушки. Черноволосой, смотревшей на царевича с легким неодобрением. Губы вытянуты в гордой усмешке, кончик которой скрывала тонкая ладонь с разноцветными перстями.?Смотрит, как на дурака последнего, а самой смешно из-за глупой выходки?, - понял Иван тут же, чувствуя, как в груди разливается огонь. На какое-то мгновение ему показалось, что на него смотрит Василиса – и кудрявые волосы будто бы стали русой косой прямой, а зеленые глаза поменяли свой цвет на небесно-голубой. Будто бы на свою любимую смотрел, и сердце непривычно пыталось вырваться из груди. Царский сын закрыл глаза и помотал головой. Нет, не Василиса это. Ведьма.

Со стороны крышки же был мужчина. Моложе девушки, да и улыбка у него была куда искренней, а взгляд безнадежно влюбленным и ласковым. Достаточно красив, чтобы самому оказаться заморским принцем или барином. Не крестьянин – у них денег бы не хватило на столь искусную работу.Ведьму и молодца странного держит Кощей под сердцем – смешней мысли даже во сне не придумаешь.- Он же жадный, над златом чахнет. Считай, я пальцем в небо, - волк повернулся еще раз, чтобы посмотреть, выкинет ли царевич стащенную безделушку или нет. Ан-нет, во внутренний карман запихнул, хоть сам побледнел и невольно поджал губы. Все-таки можно было еще поспорить, кто жаднее был – Кощей или сам Иван. Страшно ему иметь такой кулон под боком, да выбросить рука не поднимется.- Остановись, друг, - Ваня коснулся шерсти своего товарища. – Я вижу братьев. Далеко они забрались, не имея никаких сподручных средств.- Ты уверен? Может во дворец, пока ты с яблоками? Отец тебя царем не сделает, если ты не первым доставишь яблоки. А они… стащат они, Ваня. И зельем сонным опоят. А так вернешься уже царем к ним. Какой дурак на царя руку поднимет?- Так все яблоки не стащат. Я им неспелые подкину – ты же знаешь, они без магических свойств. Ты, главное, прибереги то яблоко, что я тебе в суму положил. Одного для батеньки хватит. А зелье пить не будем. И есть не будем на всякий случай. Береженого Бог бережет.Волк заворчал нечто непонятное, но все-таки послушался Ивана. Знал он своего друга хорошо – похвастаться хотелось тому сильно перед старшими братьями, что задирали его в детстве. Пусть в чем-то да превзойти. Истинный Иван-Дурак.Серый тихо приземлился недалеко от разбитого лагеря царских сыновей, да так, чтобы их не увидели.