XVIII глава (1/1)

Vassline – RubiconВечность до полного вдоха.К моменту, когда возведение стены было закончено, четверо людей из отряда уже наблюдали за Кёнилем и парочкой телепатов, возвращающихся со сторожевой башни. Адреналин в крови и гордость за собственный свершенный поступок не давали успокоиться в той же степени сильно, в какой и терзали их тревожные мысли по поводу неутешительных слов Хакёна.— Должны ли мы рассказать им? — Бэкхён перевёл взгляд с приближающихся фигур, на небольшую армию солдат, готовую к дальнейшей части операции. В этот отряд входили те люди, чьи тела не желали принимать каких-то мощных сверхъестественных сил. Сонгю нещадно причислял их к слабакам, но именно этим почти нормальным людям приходилось выполнять самые муторные и всё ещё опасные задачи. Бэк прекрасно понимал, какие бы волнения подняло заявление о грядущем конце их расы, а потому и сомневался — стоит ли.— Думаю, нам нужно поговорить об этом с Сонгю. Ну или с Кёнилем для начала. Конечно же, Хакён мог соврать, чтобы посеять зерно сомнений, но…— Но он никогда прежде не врал, — закончил за своего напарника Воншик, и голос его был полон стальной уверенности. — Он просто не умеет врать. Это не в его природе, и пусть я сейчас, наверное, похож на трусливого перебежчика, но, сами подумайте, разве нет в этом логики? Возможно, они действительно желали помочь. У них ведь даже все эти роботы не для убийства оснащены, а для поимки. Возможно, они действительно боролись с болезнью, которую мы не желаем признавать, но... разве мы не видим очевидных отклонений от нормы уже сейчас?— Бесплодие, — кивнул Чанёль. Ему, как и многим было известно, что связь женщины с так или иначе мутировавшим человеком не приводила к беременности. А всякая популяция, вне зависимости от её разумности, обречена была на смерть, если не имела возможности продолжить свой род.— Вот именно, — в подтверждение кивнул Ким, понимая, что они не начинали никогда этого разговора прежде и, возможно, не должны были делать этого и теперь. Всё-таки неведение щадило, оно становилось спасительным в условиях, когда каждый новый день мог стать последним. — Но я думаю, что нам действительно стоит как-то связаться с людьми на той стороне. Возможно их исследования не принесут желаемых результатов так сразу, но они пытаются, а значит, шанс есть.И все негласно приняли это решение, хотя бы потому, что оно было гораздо лучше бездействия и слепого противостояния. И момент, когда члены отряда перестали воспринимать недавних противников, как безумных и жаждущих крови монстров был безвозвратно утерян. Их заставляла отставить стереотипы встреча с Сонёлем, а ещё Хакён, так свято верящий, что он сделал правильный выбор. Все эти незапланированные их начальством моменты вносили свою лепту, и подобных размышлений теперь было не избежать.А когда округа пошатнулась от значительного толчка, стало понятно, что Кёниль и его помощники вернулись. Именно последние сейчас занимались тем, что разрывали прежнюю стену напополам, раскрывали её, как какие-нибудь диковинные ворота, ведущие людей в новые захваченные земли. Воншику было не по себе оттого, что их встречали как героев, но, если бы эта вылазка закончилась смертями людей со стороны противника было бы ещё тошней, а так можно было ещё верить, что они ничего не испортили.Глава местного отряда предлагал им отправиться в город, указывал в какой гостинице они могут остановиться бесплатно, но так уж выходило, что члены легиона Тени не стремились принимать это приглашение. Вместо этого Кёниль интересовался местом, где они могут одолжить машину подходящего размера, чтобы уже сейчас всем вместе отправиться назад. И, конечно же, Сон не подозревал, что это решение принадлежало не совсем ему. Иджон и Джехо всё ещё работали слишком синхронно. А потому не удивительно, что почти одновременно их начало одолевать некое предчувствие беды. И пусть хотелось бить об этом тревогу, взывать к другим, парни не смели этого делать. Хотя бы потому, что их учитель — Лухань, — всегда твердил о том, что предвидение к телепатии не имеет никакого отношения. Он утверждал, что всё что кажется есть необоснованная выдумка, попытка уставшего мозга сбить с пути. Но сейчас они чувствовали это вместе, будто бы сигнал извне, тревожно переглядывались, и приходили к единственно верному решению.— Мы думаем, что Кёниль прав — нам следует вернуться, назад не тратя время на отдых, — вкладывая в произносимые слова капельку ментального посыла, Джехо как бы прикрывал Иджона, работающего на более тонком уровне материи. Да, это было незаконно, за это могли наказать вышестоящие люди и обречь на забвение, как это уже единожды произошло с Иджоном. Но так было куда проще убедить немалое количество человек в том, что им стоит вернуться. Тем более только так это и можно было сделать после возмутительного случая с заранее не обговоренной телепортацией. Иначе бы им попросту не поверили. Но Иджон и Джехо собирались корить себя позже, когда окажется, что в их срочном приезде на базу не было необходимости. А пока они одобрительно кивали на выбранный старшим минивэн и располагались там вместе с остальными.~~~А путь до базы Сонгю, расположенной на Западной Окраине всё-таки было решено провести за обсуждением произошедшего. Тэгун вкратце изложил подробности встречи с кукловодом, в руках которого была целая армия роботов-охотников, но ни одного живого существа, и пусть он опустил рассказы о собственной слабости и неожиданном подчинении человеку, сказанного им оказывалось вполне достаточно.— Когда мы так или иначе касались этой темы, работая с Луханем, он любил поговаривать, что все эти мутации — источник, который рано или поздно иссякнет. И в подтверждение его слов стали появляться люди с меньшим запасом сил чем у его штатных воинов, — неожиданно проговорил Джехо, всё ещё заглядывая в окно, исполосованное дождевыми каплями. Джехо не хотел признавать, что от всей этой неразберихи у него кругом идёт голова, да и не нужно это было иным: потерянным не меньше него самого.— Кроме того, безопасность всех этих мутаций можно доказать тем, что не было зафиксировано ещё ни одного случая, когда бы сверхъестественные способности становились причиной смерти их обладателя, — заметил Тэгун, который, пожалуй, более прочих знал о том, что бывает если в крови оказывается чуть больше мутагенов, чем было выделено первоначально неопознанными природными силами. — Конечно, были несчастные случаи и смерть во время различных захватнических операций, но это не то. И все изменения в организмах людей нельзя считать чем-то вредоносным наподобие радиации.С этим сложно было поспорить и всё-таки тревожные мысли, какие оставила эта вылазка, вгрызались в кору головного мозга всё настойчивей. И собравшейся группе сверхлюдей оставалось лишь думать — есть ли где-то в иных частях отвоёвываемого по клочкам мира такие же они: растерянные и уже не уверенные в правильности своих действий.— Стоит нам только сказать Сонгю о том, что мы не хотим больше воевать, как он нас уничтожит будто мы — сломанные игрушки, — прошептал Бэкхён, сильнее вжимаясь в Чанёля. И тому лишь оставалось обнимать его сильнее в ответ, храбрясь во всеуслышание заявлять о том, что все они вмести сильнее Сонгю. Он не посмеет, сколько бы демонов не таилось в тёмных комнатах его величественного крепости. Серые стены последней уже виднелись на горизонте, и думать о грядущем противостоянии сейчас, казалось, самое время, но только до того момента, пока кроме высокой башни не стала видна стена.— Чёрт! — Воншик едва успел выкрутить руль, избегая столкновения автомобиля с вырвавшейся из-под земли лозой. Длинная и мгновенно деревенеющая плеть рассекла воздух и снова ушла вниз. Гибкие ветви, разрушающие каменно-металлический сплав стены, исчезать не спешили. Они превращали массивные глыбы в прах всего лишь за пару мгновений.— Я знаю, чьих это рук дело, — пробормотал Чанёль, неловко выбираясь из машины вслед за остальными. — Вот только…— Мы ведь убили его единожды! — в этом возгласе Бэкхёна было столько по-детски отчаянных ноток разочарования, что скрыть их не могла даже внешность взрослого вроде бы человека. Он искренне недоумевал, как вообще можно было выжить после его разрушительной силы, но и не желал верить, что танец этих оживших плетей вызвал кто-то иной кроме Сонёля.— Видимо, этот фокус придётся повторить ещё раз, — прорычал Кёниль. У него были свои личные счёты с этим жрецом природы, а потому он ни минуты не раздумывая направился вперёд. — Воншик и Чанёль остаётесь со мной. Остальные на базу, посмотрите остался ли там кто-то ещё. Найдите Сонгю, он наверняка имеет в запасе какой-то план!Но у Сонгю не было дельных предложений. Точнее, может они и были, но его самого в штабе не обнаружилось, как и какой-либо другой живой души. И даже эта редкостная стерва секретарша пропала, не оставив после себя и следа, хотя все были абсолютно уверены, что она скорее сдохнет на своём рабочем месте, чем согласиться покинуть его. И, тем не менее, даже сканирование этажей телепатами не дало результатов — пусто.К тому времени, когда вся группа людей, разделившаяся и отправившаяся на поиск выживших, вернулась назад, плети уже не подавали признаков жизни. Буйство природы подошло к концу и упавшие деревья вновь делали вид, что они всего лишь деревья. Сонёль, как и другие представители вражеских сил, появляться не спешил. Оставленная после схватки стихий разруха навевала не самые оптимистичные мысли.— Никого, — поспешил доложить оборотень, встречая вопросительный взгляд лидера. — Мы обошли каждую комнатку, включая подземную лабораторию, но не обнаружили никого. Следов борьбы, крови и насилия также нет, если их и захватили, то сделали это более чем аккуратно.Кёниль кивнул на этот отчёт. Он смотрел на разрушенную стену и уже не был уверен, что хочет её восстанавливать. А ещё он готов был поспорить, что сейчас всех собравшихся одолевали одинаковые мысли. Их глава пропал. Теперь они были свободны и вольны отправиться куда угодно. А все эти лозы и древесные плети как нельзя хорошо напоминали о том спокойном крае, где щедрое озеро защищало от ставших повседневными войн. Там было достаточно тихо, чтобы укрыться и жить без каких-либо забот долгие месяцы, а быть может и годы. Слишком соблазнительная и приятная мысль, какая-то неуместная посреди иссыхающих остатков хищной природы и обугленных деревяшек.— Мы должны отправиться следом и выяснить в чём дело, — против своей воли выдал Кёниль, ожидая, что именно сейчас его оставят те, кто с ним не согласен. Не было больше человека, который поставил его главой этого отряда. Теперь они вольны были неподчиняться.Но, тем не менее, Иджон с готовностью шагнул вперёд, едва заметно оплетая своей ладонью руку старшего. Последовали за ним Бэкхён и Чанёль. И даже если Воншик и собирался отступить, то только не теперь, когда его Тэгун с такой готовностью присоединялся к новой вылазке, мало чем напоминающей прежние спланированные задания. У него не было выбора, зато выбор был у Джехо, единственного оставшегося в стороне.— Я силы своей не чувствую, — изрекал он, улыбаясь жалко и беспомощно. Ему бы хотелось отправиться следом, но, нет. Это было бы ложью. И этот по-своему милый, жмущийся к лидеру котёнком Иджон только добавлял уверенности во внезапно принятом решении. — У вас есть иной телепат, который сильнее меня. Он него будет больше толку, а я теперь могу стать лишь балластом и только. Простите.Джехо тошнило от собственного благородства, от знания, что никто не посмеет ему перечить. Никто не остановит и не прикажет стать сильным. Но, как бы там ни было, он принял решение. А потому шагал прочь прежде, чем ошарашенный и лучащийся сочувствием Воншик мог бы хоть что-то сказать. Ким шагал вперёд по изъезженной машинами Сонгю дороге до тех самых пор, пока оставшаяся группа не скрылась за горизонтом. А после силы будто бы покинули его. Шатаясь, Джехо выбрал вместо очередного асфальтированного поворота еле заметную в траве тропу. Шаркающие шаги терялись в густой растительности, заставляя на следующем шаге оступиться, упасть и тяжело дыша уставиться в небо. Яркие сочные головки луговых цветов качались над ним, кивали, то ли отбивая печальные поклоны, то ли соглашаясь с действиями мужчины. Васильки, адонис, багульник, ликорис — все они пробивали себе дорогу к свету там, где, должно быть, ещё пару лет назад находился ухоженный газон. Природа продолжала ликовать увяданию некогда мощной расы. Вслушиваясь в шепот растений, Джехо прикрыл глаза.~~~Сонгю застонал от тягучей боли, которая, казалось, перекатывалась из одной половинки мозга в другую как какой-нибудь отвратительно-сладкий ликёр. Вот только ощущалась она горечью на губах и плывущими картинками перед глазами. Мужчина, покоряясь этой болезненной стихии зажмурился. Перед ним охотно хоть и беспорядочно всплывали обрывки недавнего прошлого. Вот он попытался усмирить своего нового воина — величественного демона, созданного им самим, но увы ничего не добился. Собственная мощь затмевала подопечному глаза, а сделать его более слабым уже не представлялось возможным. Вот ему позвонили — отчёт о начатой его отрядом работе. И Сонгю не сомневался, что звонок повторится. Он ждал его, знал, что идеально подобранная им группа уложится в кратчайшие сроки. И звонок повторялся. Вот только ему отвечал не кто-то из своих. Он помнил этот голос слишком хорошо, чтобы ошибиться. А потом его штаб накрывал хаос. И, если бы дело было в обыкновенном нападении, Сонгю бы наверняка нашел что противопоставить противнику. В крайнем случае бы выпустил Джонга, как он привык называть своё крылатое детище. Но на них не нападали обычным образом. Какой-то газ проникал внутрь комнат через вентиляционные решетки раньше, чем Гю успевал бы что-то предпринять. На задворках сознания мелькала мысль, что его предал кто-то из своих, иначе нечем было объяснить этот безошибочно удавшийся план.Когда наваждение спало, а Сонгю смог нормально открыть глаза, перед ним предстала невзрачная полутёмная комната. Скорее даже камера, одна из тех, в которых он привык держать своих подопечных, ещё не пришедших в норму. Вот только в этой не было того прежнего ощущения уюта, навеваемого знанием каждого уголка в помещении, а потому он бы уверен, что находится уже не в штабе. По крайней мере, не в своём штабе.С шипением приподнимаясь, Сонгю обратил внимание на толстые прутья клетки, которые окружали его и уходили от пола куда-то к неразличимым высотам потолка. Несмотря на отвратительное состояние он нашел в себе силы усмехнуться. Быть может, его противникам хватило ума чтобы застать его врасплох, но они явно не учли того факта, что Сонгю в общем-то плевать на любые твёрдые препятствия. Собрав последние силы в один достаточно мощный рывок, он бросился вперёд, но стоило ему сократить расстояние до решётки менее чем на полметра, как из незамеченных ранее отверстий в полу хлынул пар. И мужчина не успел затормозить, ударяясь о железные прутья, но оседая на пол и взвывая скорее от досады, нежели от настоящей боли. Сам по себе металл не являлся для него проблемой, но вот белая невесомая дымка неожиданно становилась нерешаемой задачей, тем самым посторонним ингредиентом, который мешал ему провести свой любимый фокус с нематериальностью. Кажется, противник изучил его слишком хорошо.— Как видишь, я тоже не терял зря времени, — раздался комментарий со стороны, и Сонгю начал слепо озираться по сторонам. Голос принадлежал тому же человеку, который звонил ему перед нападением. Голос принадлежал Ухёну.— Покажись мне, — нет, Сонгю бы не за что не признал, что его голос не просто дрогнул — он трепетал от предвкушения, гнева и страха одновременно. Скоп смешанных чувств не давал ему нормально вдохнуть, он всё ещё вглядывался в тьму, желая определить расположение собеседника.— Сейчас не самое подходящее время для этого. Давай вначале немного поговорим, хорошо? — и пусть Ухён старался показаться вежливым, выбора старшему он, собственно, не давал. Тот не мог никуда сбежать, а потому ему оставалось сидеть и слушать. — Мне очень грустно осознавать в каких зверей вы превращаетесь. И даже если вами правит страх — это не оправдание. Люди на нашей стороне также напуганы, их пугают сверхъестественные силы противника, противостоять которым очень сложно, и… Сонгю, как тебе только в голову пришло, что путь войны может оказаться верен? Я понимаю, что это не только твоё решение, но... вы же тоже должны были думать над лекарством, а не над тем, как истребить таких же обречённых соседей.— Эти, как ты выразился, соседи, убивали моих людей, — выплюнул Сонгю, чувствуя, как нахлынувшее было тепло от общих воспоминаний смывается событиями недавнего времени. Он не был зол — его охватила настоящая ярость. — Они сжирали их на обед, на завтрак и вместо ужина, я видел это, я…— Как вы уже должны были разобраться, вирус, распространившийся по всему миру, оказывает некое влияние на человеческую психику. Принцип этого воздействия и причины нами не изучены, отчасти из-за того, что вы своими нападениями мешали проводимым исследованиям и нам уже не раз приходилось переезжать, начиная всё с начала.— Хочешь надавить мне на совесть?— Нет, я помню, что у тебя её уже нет, вижу это, глядя на твои поступки, — с долей разочарования признался Ухён и пошевелился, должно быть, укладывая одну ногу на другую. Этого звука оказалось достаточно, чтобы определить его источник. Теперь, даже если Сонгю и смотрел в темноту, то он бы уверен: он смотрит в правильном направлении. Он даже будто бы различал очертания плеч, подбородка и скул, но… это всё могло оказаться лишь игрой воображения. Тем временем, темнота продолжала говорить голосом Ухёна. — Я не жду от тебя покаяния или чего-то ещё в этом духе. Просто хочу, чтобы ты знал, этот вирус не то, за что вы его принимаете. Ты думаешь болезнь изменила нашу психику, являя миру кровожадных монстров? Нет, Сонгю. На самом деле она воздействовала на всех без исключения. Это инородное нечто заставляет видеть нас всех то, чего нет на самом деле. И все эти галлюцинации действительно пугают, но… для меня куда страшнее тот факт, что ты меня не хочешь слышать.Сонгю не спешил с ответом. Теперь он не вглядывался в силуэт, потому что боялся увидеть вновь то, что уже застал единожды. Обезображенное лицо, плотоядную ухмылку и мерзкий запах разложения — разве могло это всё быть лишь выдумкой? Он бы многое отдал за это, но не верил в подобное. Это было слишком даже для его познаний в области парапсихологии и иных более стандартных наук. Вот только Ухён явно не собирался отступать. Он встал и направился куда-то вглубь тёмного помещения. И Сонгю против своей воли напрягся, думая, что сейчас его оставят наедине с полученной информацией, предлагая её усвоить. Но этого не случилось. Где-то в отдалении, будто бы в другом измерении, щёлкнул выключатель. Последние источники тусклого света исчезли, уступая место кромешному мраку, а шаги начали приближаться.— Без твоих мутагенов не так комфортно, верно, Гю? — всё ближе звучал голос, но он уже не мерещился убаюкивающим. Сонгю домысливал в нём хищные нотки и усмешку. Слова пленившего его человека выводили из транса, заставляя понять, что в его состоянии возникли кое-какие малоприятные изменения.— Ты…— Да, я немного продвинулся в своих исследованиях и научился безболезненно для пациентов выводить всю ту дрянь, которой ты накачал их. Это, конечно, не устраняет основного вируса, но поможет сделать людей из твоих разрушительных живых машин.— Думаешь, им это нужно? — Сонгю отступил к центру решетки, теряясь в пространстве. Без инъекции кошачьего зрения в крови сейчас было слишком просто потеряться в пространстве и стать уязвимым. И всё же гнев придавал сил и решительности. — Я дал им такие силы, какие могли бы приравнять их к древним божествам. Я сам стал богом, а ты… да кому вообще нужна эта жалкая людская жизнь?!— Тем, кто хочет мира, я так полагаю? — резонно отметил Ухён, и неожиданно его голос раздался откуда-то из-за спины старшего. Он не просто был неподалёку — теперь он находился с ним в клетке, а оттого практически нашептывал слова на ухо. — Не хочешь самостоятельно убедиться в этом через пару часов? Наверняка твои ребятки уже добрались до базы и направились на поиски своего любимого лидера.— Они ненавидят меня, — Сонгю отшатнулся в сторону, боясь втянуть воздух. Он боялся. Впервые за долгое время чего-то боялся. Но это был не страх смерти, а боязнь поверить этому некогда любимому человеку, в лице которого теперь был и демон-искуситель и вершитель его жизни. И хотя за последнее можно было ещё побороться… у Сонгю попросту не было ни сил, ни желания делать это.— Ну, что ты? Не нужно преуменьшать свой вклад в воспитание этих воинов. Быть может, в силу твоего скверного характера, никто из них открыто не проявлял к тебе симпатии, но, я уверен, что единственный, кто тебя ненавидит, так это Джонгхён. Но, опять же, ты тут сам виноват. Он теперь всех ненавидит, — Ухён отстранился, но обходить мужчину не стал, так и оставаясь за его спиной. — Сделать из человека крылатую фурию… ну, ты сам понимаешь, что он не очень-то вменяем теперь и даже мне пришлось попотеть, чтобы вывести для него оптимальный набор медикаментов. Остальные же… ладно, я тебе скажу, на самом деле мои разведчики уже зафиксировали и подтвердили их приближение.— И ты уничтожишь их, как и всё, что создано мной, так? — Сонгю не требовалось слышать ответ. Он, даже имея в наличии только устные сведения, мог представить большую степень разрушений. Наверняка его святая обитель, его лаборатория, была уничтожена, лучший созданный им воин уже проходил лечение, а его собственная непобедимость, кажется, канула в лету. А теперь ещё и тщательно подобранный отряд, о скором расформировании которого Ухён так преспокойно говорил.— Кстати, о подборе твоего отряда, — видимо последнее Сонгю произнёс вслух, ну или же Ухён, прикрываясь добродетелью, сам был наделён силой телепатии и устранять её не спешил. — Ты вообще никогда не задумывался, почему компьютер настойчиво предлагал тебе именно такую комбинацию воинов, не представляя другую возможной? Мне жаль тебя огорчать, Сонгю, но я заранее решил, что именно эти люди смогут стать началом для действий больших чем эта, якобы межрасовая война. Они слишком человечны даже для твоих методов.И теперь уже Сонгю не сдержался. Пусть его прежнее всесилие было уничтожено комбинацией обезвреживающих инъекций, силы естественные, рождаемые натренированным телом, никуда не делись. Он резко развернулся и нанёс удар, метя в солнечное сплетение противника. Кулак скользнул по металлической поверхности, но не нанёс вреда. Но Сонгю не был бы собой, если бы упустил момент, дав волю удивлению. Думать о пугающих металлических вставках на теле Ухёна он собирался позже. А пока ему куда важнее было выпрямиться и второй рукой ударить ни в чем не защищённую челюсть. Ожидаемо Ухён не успел увернуться от этого удара. И даже в темноте Сонгю мог рассчитать всё должным образом, чтобы одной точной подсечкой завалить мужчину на пол. Сонгю ликовал собственной ловкости, умело седлая чужие бёдра и занося руку для очередного удара. Вот только прежде чем кулак коснулся бы чужого лица, ярость схлынула, он вдруг понял, что его хвалёная сила — ложь, ведь его противник совершенно не сопротивлялся. Сонгю заколебался, думая, не стоит ли ему просто сбежать сейчас, найти выход и предупредить своих людей о ловушке. Тем временем, всё ещё занесённую над лицом противника руку обвили прохладные пальцы.— Ради всего светлого, что было между нами, пожалуйста, просто дай мне руку, — постепенно, палец за пальцем, Ухён разжал кулак перед собой и потянул ладонь Сонгю вниз на себя, заставляя того коснуться его лица. И тот невольно дёрнулся прочь, готовясь прочувствовать разлагающуюся плоть, но вместо этого подушечки его пальцев ощутили едва начавшую пробиваться щетину и мягкую тёплую кожу. Ни шрамов, ни следов поражений ужасной болезнью — ничего. Сонгю сам не заметил, как выдал собственное изумление громким выдохом. Он перестал быть ведомым, самостоятельно прощупывая мягкость скул Ухёна и спускаясь к нежным ранее желанным губам. Надавливать подушечками пальцев на последние было мучительно больно хотя бы потому, что Сонгю видел их во снах не раз. Чувствовал их, а после просыпался, с гнетущим отчаянием осознавая, что этого всего больше не может быть.— Как же так?! Ты… — старший мужчина не решился задать вопрос, потому что мысли были лишь об излечении, но Ухён ясно дал понять, что ещё работает над лекарством. Да и сейчас воздух, казалось, всколыхнулся от отрицательного мотания головой.— Это всё основано на галлюцинациях, помнишь? Слуховых, звуковых… вирус может провести даже обоняние, но осязание — никогда. Вот только мало кто из людей видя что-то похожее на зомби решит потрогать находку на ощупь, верно?Сонгю кивнул. Все ещё не имея сил перестать исследовать руками знакомого до боли человека. Он рисовал его в памяти, вспоминал и будто бы вспоминал вновь. Улыбку, восхитительную шею, по-мужски изящные ключицы — Ухёна хотелось всего и разом. Узнавать, открывать и не отпускать его больше. Сонгю приблизился ровно настолько, сколько требовалось, чтобы ещё не поцеловать, но уже предупредительно опалить губы мужчины своим участившимся дыханием.— Не стоит, — в голосе Ухёна могла бы слышится усмешка, но на самом деле в нём явственно сквозило сожаление. Он, противореча желаниям собственным, упирался руками в чужую грудь, оставляя спасительное пространство меж их тел. — У меня, знаешь ли, планы на долгое сотрудничество с тобой, а для этого придётся пересекаться и вне темноты и, поверь, ты пожалеешь.— Тогда, прежде чем мы начнём это, так называемое сотрудничество, — Сонгю с неохотой слез с чужих бёдер и отошел в сторону. — Скажи, кто меня предал? Я же прекрасно понимаю, что, несмотря на твою гениальность, без помощи внутри штаба тебе бы не удалось влезть так далеко, вплоть до формирования отряда.— Твоя секретарша, — просто ответил Ухён, поднимаясь с пола и машинально отряхиваясь. — У неё на этой стороне двое детей и… знаешь, женщина, которой нужен её ребёнок, а то и два, согласна стать кем угодно, и пойти на что угодно. Так что не злись на неё.— Я и не злюсь, — Сонгю сейчас переполняло слишком много мыслей и чувств, а потому даже при желании у него бы не получилось просто взять и начать злиться на бывшую теперь уже подопечную, верную до самого последнего момента. Ухён говорил о совместной разработке лекарства и, кажется, пора было признать, что сейчас самое время задуматься над этим. Вот только для начала требовалось пересилить себя и сделать ещё один важный шаг на пути к примирению. — Ухён, включи свет.И тот покорно зашагал прочь. Быстро и дёргано даже. Он явно нервничал и по сути у него были явные причины для этого. Ведь весь мир помешался на этих ужасающих монстрах на иной стороне. И теперь этот вирус мог помешать даже им — серьезным учёным, не привыкшим в обычное время верить в тёмные силы и прочую вымышленною писателями-фантастами чушь. Когда Ухён добрался до стены последовал один щелчок за другим, но они не приносили долгожданного и пугающего света. Зато слышно стало, как утих пар, а железные прутья клетки послушно поползли вниз. А когда свет наконец включался, Сонгю утонул в его яркости. Он вынужденно прикрыл веки, а после ощутил на них чужую ладонь, мимолётно отмечая, что не он один здесь может быть сверхбыстрым. И всё-таки, как бы приятно не было ощущать тепло ладони на лице, Сонгю избежал продолжительного касания. Он открыл глаза и шарахнулся в сторону, неподдельно поражаясь тому уродству, которое отказывались ощущать его руки прежде: разлагающаяся кожа, впадины на щеках, длинные пряди сальных и спутанных волос — он ощущал собственное безумие, раз не мог почувствовать этого ужаса прежде. И, в тоже время, понимающий взгляд Ухёна заставлял его медлить с паникой и побегом. Младший улыбнулся, но это выглядело мерзко и пугающе. В его улыбке отчаянно сквозила грусть, но Сонгю не мог перестать видеть оскал, даже когда его собеседник, наконец, подал вполне себе человеческий голос:— Я знаю, что ты сейчас видишь. И, поверь, я вижу тоже самое. В тебе.~~~Джехо щурился, благодарно встречая лучи заходящего солнца, но не спешил вставать с облюбованного места, прикидывая в уме, как долго он пролежал здесь, неожиданно провалившись в спасительный сон. Над ним всё так же кланялись цветастые головки растений, которые периодически венчали желтобокие пчёлы. Он вглядывался в эти цветы и думал, что многие из них здесь попросту не должны были расти. Возможно, когда-то зачастившие ураганы уничтожили цветники, создаваемые людьми и сделали своё собственное творение: невероятную смесь цветов и ароматов. Особенно завораживала удивительная тонкость и изящность паучьей лилии. Этот цветок обещал много неприятностей, но было ли дело людям до символики растений там, где все худшие опасения уже сбылись? Конечно же, им было всё равно. Сейчас многих куда больше заботило выращивание съедобных овощей и злаков, а подобные места были заброшены. Джехо коснулся алой головки цветка, действительно чем-то напоминавшей паука, но тут же одёрнул руку. Его познания во флоре были малы, но разве были изящные цветки ликориса и прежде наделены колючками, способными на раз пропарывать кожу? Джехо изумлённо уставился на тёмно-алую каплю собирающуюся на пораненном пальце в горошину и совсем забыл об осторожности. Впрочем, он забыл о ней с того самого момента, когда решил покинуть команду. Теперь же он вздрагивал от звука чужого голоса. Тяжелая капля срывалась на щёку и окрашивала белизну кожи в цвета если не смерти, то боли.— Знаешь, мы бы могли захватить весь этот мир, — конечно же голос Иджона, почему-то Джехо не сомневался, что если и случиться кто-то, кто захочет его остановить, то это точно будет именно этот новобранец. Именно он теперь и седел рядом с проснувшимся и потерявшим всякую внимательность телепатом, вглядывался в горизонт и продолжал рассуждать. — Внушили бы всем по степенно, что слушаться нужно нас и… Ну ты сам знаешь, как это бывает.— А ещё догадываюсь теперь, почему ты всегда был под пристальным вниманием Луханя, — усмехнулся Джехо, всё ещё не спеша подниматься. Он лишь спешно вытер кровавую метку с лица и быстро слизал новую выступающую каплю с ещё незатянувшейся раны. Ещё не хватало дать Иджону подумать, что он тут с горя и безысходности занимается кровопусканием, как единственно эффективным методом лечения.— Его, кстати, пришлось бы убрать в первую очередь — не одобрил бы, — Джехо понятливо хмыкнул, считая такой вывод вполне логичным и, тем самым, дал Иджону продолжить. — Хотя наш учитель не такой уж светлый и добродушный, как может показаться сразу. У него, знаешь ли, помимо обучения и тайная деятельность есть.— И какая же? — Джехо уже не спрашивал, откуда вообще такие сведения, потому что проще было привыкнуть к осведомлённости младшего, чем искать первопричины его знаний.— Он ищет создателя вируса среди людей, потому что не верит во всё это инопланетное.— Думаю, это будет единственный раз, когда интуиция подвела его.— Что же… тоже веришь в этих пришельцев и проводимые ими опыты?— Ключевое слово ?тоже?, верно? — Джехо улыбнулся, при том достаточно искренне, он не чувствовал злобу по отношению к Иджону, хотя, наверное, должен был. Он не мог ненавидеть этого мальчишку только за то, что тот делал тоже что и все — искал своё место. И своего человека. Находится рядом было неловко, а вставать — всё ещё ленно. Поэтому Джехо просто прикрыл глаза, надеясь, что его жест правильно расценят. — Всё равно это уже не важно. Я приму любой результат, потому что проиграл и потерял веру не только в себя, но и в наши методы. А ты… что ж, ты выиграл джекпот: команду, отличного лидера и верных, не считая меня, приятелей. Теперь вам осталось лишь героически отличиться при спасении Сонгю и… — Нет, ты выиграл, — Иджон оборвал речь и наклонился так, что всё лицо Джехо скрыла тень. — Он выбрал тебя, даже если ты ещё не в курсе. Поэтому, ты выиграл, самое, наверное, важное, на обломках прежнего мира.Джехо даже не требовалось пояснений, чтобы понять о ком речь. И вот тут-то вся его былая леность проходила. Ему хотелось ударить этого мальчишку, чтобы не говорил чепухи, чтобы не давил на больное и несбыточное, но прежде чем он успел что-либо предпринять, тот отстранился. Ярость возрождала погасшие было силы. По крайней мере сам Джехо думал, что дело в его гневе. На деле же всё оказывалось куда прозаичней и для того чтобы почувствовать прежнюю мощь достаточно было нескольких спасительных слов. Ты. Ему. Нужен. Вот только подняться разъярённому Джехо не давали. Его вжимали в землю импульсом такой силы, что даже воздух в лёгкие не желал больше заходить. Цветы, также попавшие под удар, снова преклонились к лицу и телу Джехо. Будто бы пытались заслонить его собой.— Думаешь я бы вернулся сам? Прости, но я не настолько благороден. Он послал меня. И знаешь, в его глазах столько мольбы в этот момент было, что я понял — ни черта твоя магия с лечением не сработала так, как ты хотел. Быть может, ты и правда желал разрушить эту очевидную химию между вами, но сделал её только крепче. Усилил до чего-то осязаемого и нереального. Поверь мне на слово, потому что я как никто другой успел понаблюдать за этим, даже находясь между вами не так долго, как некоторые другие. Но эти другие ведь и не пытаются заглядывать за грань материального, чего уж там. А, может, даже и смирились с тем, что вы с Кёнилем однажды сдружитесь. И вот поэтому всему ты… выиграл. Если мы вернёмся с сегодняшнего задания живыми, то я сам уйду к Лу и попрошу у него ещё одну порцию амнезии.— Иджон… — Молчи, а то я сейчас передумаю и сотру тебя в порошок, — на этот раз в голосе младшего действительно слышалась горечь. Ему больно было признавать, что даже второй шанс не дал ничего дельно. Видимо, лишь потому, что в реальной жизни без всех этих фокусов со сверхъестественными силами, у него бы не было и первого шанса.И Джехо покорно молчал. Ждал, когда Иджон переживёт и переболеет всё высказанное в себе. Удерживающий его на месте импульс всё это время постепенно слаб, в то время как его собственные силы — росли. Джехо явственно ощущал, как распускаются его ментальные щупальца, разрастаются вширь и на пробу касался ими цветастых макушек растений. Васильки, багульник, редкие пионы. С особой любовью Джехо принялся оглаживать паучью лилию, в общем-то повторяя все те действия, которые не мог сотворить руками, не поранившись. И тут-то его озарило одно удивительное, невероятное и практически невозможное в своей простоте открытие.— Мы так зациклились на возвышенном, что не предположили искать ответы в низменном, — Джехо не узнал собственный голос, но и не до этого ему было сейчас. Он рывком поднимался и всё ещё сканировал цветок, который и цветком-то вовсе не ощущался. — Теперь понятно откуда здесь эти колючки.— Ты там с ума сошел от счастья или что? — не особо-то довольно проворчал Иджон, видя, что его сила больше не внушает должного опасения и страха. Ему вообще дико было видеть, как Джехо вдруг наплевав на всё, принялся с невероятной бережностью лелеять какой-то цветок. Вот только ему не требовалось пояснений в момент, когда он сам пробовал посмотреть на цветок не так, как делал он это прежде: пренебрегая увиденным как чем-то незначительным. Теперь он сканировал цветок, применяя все те же способности, которые расходовал порой для раскрытия всех самых потаённых тайн в человеке. Вот только ложная паучья лилия не поддавалась даже двойному воздействию. Это был не цветок, а высшее сильнейшее нечто.— И если это не замешено во всех наших бедах, то я буду готов поверить во что угодно, включая силы небесные, решившие нас наказать за греховный образ жизни, — только и выдал Иджон, когда понял, что сканирование цветка перерастает в наблюдение растения за ним самим.— Хочешь сказать, что тогда ты до такой степени разочаруешься в нашей науке, что обратишься к религии? — Джехо смеялся, хотя ему было совсем не до смеха. Его трясло от столь неожиданного открытия. Он тоже чувствовал, как цветок в ответ тянется к нему своими маленькими, но сильными ментальными лапками, и он ощущал в этом порыве псевдо-растения любопытство.— Всё может быть, — уклончиво отозвался Иджон никак не комментируя действия старшего телепата, который подвязывал к своей находке небольшой лоскут, оторванный от рубашки. Вообще-то что-то ему подсказывало, что теперь они смогут увидеть эти лже-цветы по всюду, но он не спешил пугать Джехо, да и спешить с выводами тоже.— Ну и? В какую нам сторону теперь идти? — поднявшийся с земли парень поспешно отряхнулся от налипшей листвы. Он выглядел гораздо лучше, чем перед тем как покинуть отряд. Глаза его горели надеждой, ранее утерянным озорством и страхом.— Ну, вообще-то я надеялся, что мы ещё раз воспользуемся телепортацией, — замялся Иджон, потому что следующий пункт был еще неожиданней предыдущего. — При этом переместиться нужно на неизвестную местность — я действительно не знаю, как далеко забрались остальные. Но ты это чувствуешь. Сердцем. Просто поверь ему.И Джехо поверил.~~~И, пожалуй, никто действительно не удивился, когда спустя какое-то время пути по непролазным чащам и болотистым тропкам Джехо и Иджон возникли не где-то, а прямо перед ними. Это было лучшим доказательством того, что возвращение удастся. В конце концов лидер теперь не выглядел таким дёрганым, да и два телепата могли значительно повлиять на исход грядущей миссии, если им предстояло вступить в бой. Вот только группа не учла двух моментов. Первый заключался в чуть путанном рассказе взволнованных парней, встретивших нечто, напоминающее решение многолетней задачи всего человечества. Второй же неожиданностью оказывался целый и невредимый Сонгю, встречающий их на вершине очередного преодолённого ими холма. Он улыбался так, как умел только один единственный в своём роде Ким Сонгю. Такая улыбка озаряла его лицо, когда он что-то замышлял. И даже странно было узнавать собравшимся после о том, что именно хочет делать их начальник. Сотрудничество с теми, против кого они столько времени воевали казалось немыслимым. А Джехо разумно решил умолчать о том, что в общем-то знает по какой причине Сонгю так быстро согласился устроить перемирие с этой стороной. Тем более, что рассказывать ему и так было что. По пути к чужому, но теперь уже не вражескому, городу ему пришлось повторить историю для Сонгю, а после ещё раз для Ухёна. Последнего Джехо воспринял достаточно просто. В конце концов, он умел видеть глубже многих, а потому решил, что переживёт эту не снимаемую маску, годящуюся для съёмок фильмов ужасов. Тем более забот у него в последующие дни прибавилось: вокруг было достаточно лже-цветов, чтобы заняться исследованиями, а потому не удивительно, что вскоре главой Западной Окраины стал Кёниль. Под его командованием добровольно остались Тэгун, Воншик, Чанёль, Бэкхёни, неожиданно Сонёль. В их планы больше не входила война и завоевание. Их целью стала дипломатия. Создание и удержание перемирия между сторонами.И пусть Ухён пообещал лишить всех желающих полученных мутаций… никто не согласился. Хотя бы потому, что за той стороной стены ещё было немало тех, кому только предстояло смириться с очевидной истиной: опасность не там, где её искали первоначально. И, учитывая, что даже члены отряда Кёниля не могли первое время привыкнуть к внешности бывших инфицированных, а те, в свою очередь шарахались от них… следовало выполнить ещё много важной работы не только найти лекарство, но и перестать видеть врагов повсюду. Но, главное, ключ был найден. Пусть случайно, но он был открыт и спрятан за обманчивой внешностью паучьей лилии. Теперь до лучшего конца, являющегося началом новой жизни оставалось ничтожно мало. Это чувствовал каждый. Как и ощущал каждый надобность сплочённости, а потому и не удивительно, что даже Иджон, как собирался прежде, не покинул этого нового и неопознанного мирка. Ему также были поручены исследования и передан мозговитый молодой помощник — Санхёк. Джехо всё чаще работал напрямую с Ухёном, но периодически не выдерживал и сбегал к Кёнилю. Вроде бы ?разведать обстановку?, но Ухён на это лишь понятливо ухмылялся. Потому что ему для свершения такой разведки требовалось лишь пройти в соседний кабинет, где над разгадкой их главной задачи бился Сонгю. Он жалел только о том, что не смог украсть Сонгю прежде.Теперь те, звавшиеся до этого инфицированными, постепенно без пролития крови отвоёвывали себе статус полноценных членов общества. Им больше не требовалось красть обитателей иной стороны чтобы попытаться вылечить их — те сами шли к ним, разыскивая родных и близких. Страх с обоих сторон отступал. Пусть постепенно и не сразу, но люди шли в верном направлении. Им оставалось лишь и дальше совершать шаг за шагом. Не оступаясь. Не останавливаясь. И не оборачиваясь назад.