XII глава (1/1)

films – 8.15Я прощу тебе всех демонов, если они будут только для меня.— Тэгун, я… — Воншик растерял былой гневный запал, с каким отвечал Тэгуну в коридоре, как только оказался затолкан в их общую комнату. Чуть взъерошенный Чон, с которого до сих пор капала вода, мог бы выглядеть комично, если бы не был так зол. Первый его удар отозвался болью в челюсти Воншика, второй пришелся в солнечное сплетение. Всё чётко и выверено. Воншик согнулся пополам и покачнулся, стараясь сохранить равновесие, но рука у Тэгуна сейчас была не по-человечески тяжелая, а потому перед глазами всё поплыло и Ким, не удержавшись, опустился на пол. Как раз к ногам Тэгуна. Вот только даже от случайного соприкосновения Чон зашипел и широким шагом отправился в крохотную ванную, чтобы отмыть руки, будто бы только что ему пришлось прикоснуться к чему-то грязному. — Тэгун…— Прими душ, сейчас же, — бросил он через плечо и тут же вышел из комнаты, нависая над младшим с таким видом, что тому становилось понятно — если он не выполнит приказ сам, но его попросту зашвырнут в воду, и там же попытаются утопить.Медленно поднимаясь с пола, Воншик побрёл в нужном направлении. И, по сути, он бы мог защититься. Увернуться от каждого выпада, но он не хотел. Нужно было дать выместить Тэгуну свой гнев, как бы далеко Чон не зашел. Впрочем, тот позволял встать под прохладные и живительные струи воды, а это уже было похоже на маленькую поблажку. Как оказалось, думал Воншик так зря.— Ты должен смыть с себя все следы этой суки! — с этими словами Чон принялся неумолимо повышать температуру потока, бьющего сверху, делая его всё жарче и невыносимей. Воншик застонал. А после сдался и окружил себя защитным коконом, мгновенно выстраивая его из того же потока воды. От такой преграды новые капли отлетали прочь, попадали на Тэгуна и он, взбешенный, покидал комнату. — Мне всё равно как ты это сделаешь, но не должно быть и намёка на неё.Последние слова уже выходили более сдержано, а потому Воншик понятливо кивал на них, прекрасно чувствуя на себе всё тот же прожигающий взгляд, а после растворялся в воде, меняя свою природу за пару мгновений. И Тэгуну пришлось прикусить губу, лишь бы не закричать от неожиданности. Он боялся, что Воншик сейчас попросту покинет его тем же путём, каким он сам отправил одну отвратительную особу минутами ранее, но нет. Ким появлялся на дне душевой кабины. Сидел там потерянный и не было на его теле уже наливающихся яркостью синяков от ударов Чона, не было и отвратного аромата чужого существа. Зато был след от зубов на шее, всё такой же яркий, как и день назад.— Почему ты не убрал его? — Тэгун небрежно кивнул на алеющий укус, следя за тем, как Воншик выключает воду и пытается отдышаться. Всё ещё пребывающий в состоянии лёгкого шока, он выглядел очаровательно. Особенно, вот так, когда поднимал на хёна чуть красноватые глаза, полные преданности и тепла.— Потому что я — твой? — получалось совсем робко, потому что Воншик действительно не знал, имеет ли право он теперь говорить так. Позволит ли ему говорить так Тэгун? А тот… он не давал понять до какой степени его злил проступок младшего, которым стала близость с каким-то чудовищем, ошибочно принявшим образ женщины. Это было немыслимо. Недопустимо. Но ещё ужасней Тэгуну казалась даже мысль о том, что он может собственноручно отказаться от Воншика.— Иди сюда, — неловкий мах рукой, и Тэгун, не выдерживая, отвёл взгляд. Потому что Воншик подчинился ему безоговорочно, выбрался из воды, позволяя тонким струйкам стекать на мелкий кафель. И, наверное, именно этот звук разбивающихся капель вывел Тэгуна из транса. Он бросился вперёд, стягивая мокрую одежду с Воншика, бормоча что-то о том, что нужно переодеться, согреться и… желательно забыть всё произошедшее как страшный сон. И если Ким достаточно быстро расслабился, тая под чужими ласковыми, но уверенными действиями, то сам Тэгун всё ещё боялся сорваться. Ему доверяли сейчас. И он должен был доказать, что заслуживает это доверие.— У нас ничего не было, — попытался, наконец, вставить хоть пару объяснительных фраз, Воншик, но его заткнули лёгким поцелуем. Тэгун боялся не сдержаться, потому что младший не понимал. Не понимал он, что Тэгун злился даже не от мыслей об измене физической, сколько об измене моральной. Потому что нельзя было отрицать тяги к столь близкому существу, созданному с применением тех же мутаций. Тэгун сам успел прочувствовать эту тягу, столкнувшись с демоном, и что это действительно злило, так это попытки Сонгю проверить их связь на прочность. И если следы с тела ещё можно было стереть, то убрать колючие образы из сознания оказывалось в разы сложней.— Она тебе хоть немного понравилась? — наконец, когда поцелуй прервался, поинтересовался Тэгун. И Воншик кивнул, потому что нельзя было пытаться соврать Чону и его Зверю. Только не сейчас, когда их чувства были обострены до предела.— Понравилась, но это абсолютно ничего не меняет, потому что у меня есть ты. И мне плевать на планы нашего начальства. И на того крылатого, кстати, тоже, — пришла очередь Тэгуна отводить взгляд и опускать голову. — Я не злюсь. Это ведь не твоя вина и есть вещи, перед которыми устоять действительно сложно, даже если они спервоначалу опасны. Просто давай постараемся как-то смириться со своим положением наёмных убийц, которых постоянно пытаются улучшить, — Тэгун кивнул, — это всё, конечно, отвратительно, но мы бы вряд ли когда-то познакомились, если бы не случилось этой всей игры в отряд спасителей мира.Тэгун кивнул вновь и теперь уже с готовностью встретил взгляд младшего. Пусть исход битвы за целый мир был неизвестен, но им двоим становилось понятно иное — свою войну они уже завершили. Победой.~~~Бэкхён открыл глаза оттого, что вдалеке что-то глухо грохотнуло, звук не казался опасным и Бён, помня, где именно находится, здраво посудил, что это не стоит его внимания. Но сон как рукой сняло, да и беспокойное лицо Пака не вызывало мыслей о царстве Морфея. Чанёль выглядел таким напряженным, что впору было рассмеяться над ним, но Бэк прекрасно понимал, чего боится его напарник.— Со мной всё в порядке. Правда, — голос спросонья звучал хрипловато, что, конечно же, поселяло в сердце Чанёля новую порцию тревоги, а потому Бэку приходилось идти на крайние меры — резко подниматься с места и, обвивая шею любовника, тянуть его на себя и порывисто целовать. Бэкхёну хотелось мурчать от этой вседозволенности, и, теперь думалось что нужно было провести этот эксперимент с поглощением лишней энергии и прежде. Возможно тогда у него было бы гораздо больше времени, чтобы любоваться по утрам этими светлыми-кофейными и не бояться убить ненароком. — Как поживает техника Сонгю на этот раз?— Ещё не жаловался, но, думаю, ему и не на что, — Чанёль улыбнулся в поцелуй, который Бэк даже во время разговора не хотел полностью прерывать. Вообще-то первая реакция Сонгю, неподготовленного к воину с такими необычными способностями, его позабавила. Тогда старший едва с ума не сошел, видя с такой скоростью выходят из строя приборы в его неприступной крепости: видеокамеры, компьютеры, датчики движения… Впрочем, Сонгю предупреждали, что не лучшей будет идея снять повязку с новоприбывшего мальчишки в комнате, не предназначенной для этого. Теперь же Бэку не требовалось её надевать. Чанёль немного отстранился. — Я кое-что тут заметил. Смотри.С этими словами Пак включил бра, расположенное над изголовьем кровати. И то послушно добавило к естественному освещению тёплых желтоватых красок. Ничего вроде бы необычного, но… Чанёль указал на лампы. От взгляда Бэкхёна, пытающегося понять в чём же дело, те чуть замерцали, но вскоре успокоились, чем Чанёль был очевидно очень и очень доволен.— Вот видишь? Всё в порядке. Никаких взрывов и разрушений даже от прямого и близкого контакта, — Пак буквально лучился счастьем, но то постепенно угасало, когда он замечал, что Бэкхён слишком задумчив и не рад этому открытию также, как он. — Эй, в чём дело? Тебе же теперь не придётся бояться за собственные разрушительные способности! Ты можешь быть практически свободен от этих жутких особенностей, какими наделила нас совсем не природа.— В этом-то и дело, — Бэкхён отвёл взгляд, а после и вовсе выключил раздражающие его лампы, которые больше не хотели лопаться от одного его мимолётного взгляда. — Что если я не буду нужен Сонгю таким? Что если он заменит меня, и…Теперь пришла очередь Бэка замолкать под настойчивым и до мурашек приятным поцелуем. И Чанёль всё шептал ему о том, что все эти страхи напрасны, что их связи такой своеобразный симбиоз и есть то, идеальное, что и требуется для работы в паре. А способности… Чанёль был уверен, что завтра они смогут выбить у Сонгю подходящую комнату для тренировок. Но это должно было случиться завтра, а пока у них ещё было время, чтобы понежится в объятиях друг друга и забыть о том, что за пределами их крохотного мирка может твориться что-то страшное.~~~— Где он?! — Кёниль не был раздражён, не был взбешен или же зол. Внешне. Но Джексон давно умел читать приходящих в его заведение клиентов — людей из разных социальных групп, а потому и теперь сразу же считывал чужой надёжно запрятанный гнев. Именно поэтому он предпочёл не играть в непонимание. Этот человек мог искать так только одного из сегодняшних обитателей борделя.— В одной из комнат, — нейтрально отозвался мужчина, не спеша уточнять в какой именно. Это было рискованно — да и не покидающая свой пост охрана вряд ли могла бы справиться с кем-то, превосходящим ранг простых смертных, но у Джексона на этот случай была тревожная кнопка. И, конечно же, она бы призвала кого-то из людей Сонгю, заведующего в этой области практически всем. И, благо, Кёниль это тоже понимал.— Мне нужно поговорить с ним прямо сейчас, поэтому не мог бы ты…— Не мог, — резко отозвался Джексон и в противоположность мягко скользнул к стойке с заветной кнопкой. — У него посетитель. Но через десять минут время выйдет и…Джексон повидал достаточно дебоширов за всё время работы здесь, а потому не вздрогнул и сейчас, когда Кёниль зарычал, явно недовольный таким ответом. Не дрогнул он, когда тот принялся спешно рыться во внутренних карманах своей куртки, но всё-таки опешил, когда тот грохотнул об столешницу тяжелой стопкой купюр.— Я подожду. Бронирую на остаток ночи и это не обсуждается, — злобно рыкнув Кёниль удалился в сторону маленького бара, который был размещён в комнатке неподалёку от входа. Джексон лишь пожал плечами на этот широкий и бессмысленный жест, но возражать не стал. В конце концов для него не был важен источник прибыли, а если этим двоим требовалось выяснять отношения здесь, что же… он был не против. Вот только считал должным в назначенное время не только сообщить Кёнилю номер нужной комнаты, но также напомнить о тревожных кнопках и голосовых датчиках, срабатывающих на определённое слово-пароль от работника. Возможно, подобное и было лишним, но, нет, в свою рабочую смену Джексон не собирался мелочиться на мерах предосторожности, желая провести остаток рабочего времени без серьёзных происшествий.~~~Джехо потянулся совсем по-кошачьи и чуть прогнулся в пояснице, желая продлить приятное тянущее ощущение в мышцах, а попутно и наслаждаясь прохладой постельного белья. Нежиться в смятом шелке было донельзя здорово и, да, уже за данную мелочь можно было любить это заведение. А ещё за понимающего Джексона, явно что-то сообразившего и подсылающего ему личностей исключительно нужных. Не тех, кому требовался быстрый секс, а иных — искушенных, достаточно придирчивых, чтобы к ним приходилось подбирать ключики один за другим, проникая всё глубже в лабиринты потаённых желаний. И, к счастью, Джехо понял, что ещё не потерял своих способностей полностью. Понемногу, но он начинал чувствовать приходящих. Это было в их удивлённых стонах-возгласах, в их прерывистом дыхании, бесконечном ?ещё? и в сотнях слов после. Джехо чувствовал, что выбрал правильный путь.Вот и теперь, быстро приняв душ, он переживал ощущения от произошедшей близости и не мог стереть с лица самодовольную улыбку. Возможно, это было через чур, но сейчас, совсем немного, но он ощущал себя этаким божеством, слышащим внутренние мольбы всех этих людей, приносящих себя ему в жертву. И он исполнял то, чего они желали. Потому что в такие мгновения становился не просто властным, но и щедрым. Эти мысли грели, как и разливающаяся по каждой клеточке тела сила — чуть щекотно и приятно, до лёгкого опьянения. От нового, спешащего к нему клиента, тоже исходил аромат опьянения — это было в его чуть путанных мыслях, которые звучали всё ближе и ближе. Вскоре к ним присоединились и шаги, а потому Джехо, не желая шокировать нового гостя своей крепнущей силой, вернул цветы из букета обратно на место. И овеянные порочной роскошью розы, витающие до этого момента у потолка, послушно скользнули обратно в вазу, вновь собираясь в идеальную композицию.Вот только, когда дверь распахнулась, Джехо ожидал небольшой и не очень приятный сюрприз. Он склонил голову на бок, приветствуя вошедшего привычной расслабленной улыбкой, но та мгновенно стёрлась с лица, когда Ким понял, кто именно перед ним стоит. Собственная нагота, как и расслабленность, тут же стали неуместными, а потому он быстро отполз к спинке кровати, кутаясь в неожиданно ледяной и неприятный шелк.— Какого чёрта ты забыл тут? — видя, что Кёниль не собирается уходить и закрывает дверь за собой на замок, Джехо напрягся ещё больше. Ещё не хватало ему того, чтобы лидер вдруг начал зачитывать ему лекции о том, как антиморально быть спасителем мира и вместе с тем проводить время в таких злачных местах, да ещё и не в качестве клиента, а среди работников. — Ну? Чего молчишь? Сам же сказал, что подобное я должен решать вне отряда, вот, следую твоим приказам. И, кстати говоря, как ты меня вычислил?Неожиданная болтливость оправдывалась невыносимым молчанием старшего, который, справляясь с нехитрым замком, проходил вглубь комнаты. Он не садился на кровать, как с подкожной тревогой предполагал Джехо, выбирал высокий табурет у подоконника и смотрел на младшего пристально, грустно. Совсем не раня себя об острые жалящие фразы. Он говорил размеренно, будто бы подбирая каждое слово.— У Сонгю много действенных методов для поиска информации. И он даже готов ими делиться, взамен на иные сведения, — конечно же, Сон говорил об их вылазке к озеру. Да, Сонгю знал, где они и очень надеялся на такой исход этого побега, а потому был достаточно щедр, когда узнал всё, что хотел.— Допустим, — невольно перенимая манеру собеседника, Джехо чуть расслаблялся. — Но это не даёт ответа на вопрос: зачем ты вообще меня искать взялся? Разве я недостаточно чётко выразился, чтобы дать тебе понять, что не нуждаюсь в твоей компании сегодня?— Тебе здесь не место. Таким поведением, ты порочишь членов Легиона, позволяешь думать людям о нас не пойми что и…— Да какое кому дело, чем я занимаюсь в свободное от работы время?! — Джехо начинала порядком раздражать эта затянувшаяся беседа, градус которой постепенно становился всё выше. — Ты думаешь кто-то из людей обитающих здесь знает своих героев в лицо? Думаешь кому-то в этом городе есть дело до лиц тех, кто увеличивает количество безопасных районов вокруг? Хён, да им же плевать! Даже когда Чанёль приходил в места, подобные этому, за подпиткой все закрывали глаза на растущее число трупов после его визитов. Зато, если бы они узнали о нашей вылазке в лес и уничтожении целой деревни, то они бы не стали уточнять, кем именно являлись её жители. Здесь осуждают не за то, за что правильно, так что хватит этой игры в совесть.— В таком случае, почему бы не постараться быть чище хотя бы для самого себя, и не падать так… низко, — после непродолжительного молчания, чуть опешивший от такого потока фактов, Кёниль взял себя в руки, продолжая настаивать на своём. Ему чертовски не нравилось, когда ему перечили младшие. И в особенности, когда делал это Джехо. — Ты что не чувствуешь, что поступаешь, как идиот?— В том-то и дело, хён! Я вообще ничего не чувствую! И именно поэтому уйди и не мешай мне восстанавливаться. И, так и знай, в следующий раз я тянуть из тебя эту дрянь не буду. Слишком велика цена, — Джехо прикусил губу, но уже было поздно. По сути он сказал всё, что старшему знать не полагалось. А тот, к великому негодованию Кима, был сегодня донельзя прозорлив.— Так почему же ты сразу пошел на столь крайние меры? Тебе ведь нужна близость, а раз так мог бы подойти ко мне, там, дома, — Кёниля самого передернуло на последнем слове, но всё же он верил в его силу, в даримый этим словом уют и спешно пытался затянуть в него же Джехо. Но тот рушил попытку усмешкой.— Может у тебя проблемы с памятью, хён, но ты сам запретил мне иметь какие-то отношения в отряде, переходящие рамки приличий, поэтому… — Джехо показательно обвёл комнату широким жестом. — Уходи. Сказал же, к утру вернусь, и всё будет как прежде.— Как прежде… — задумчивый Кёниль эхом повторил последние слова, буквально ощущая как бессмысленны они на вкус. Потому что не могло быть всё как прежде, когда Джехо уже не был прошлым влюблённым собой. Сон поднялся с места, чтобы пересесть на постель и внимательно посмотреть на собеседника, явно недовольного сократившимся расстоянием между ними. — Знаешь, я так привык к тебе прошлому, едва ли не привязанному ко мне морально, что теперь боюсь с ума сойти от пустоты. Оказывается, это твоё присутствие и постоянная поддержка были для меня чем-то очень и очень… значимым.— Молчи, сам же потом пожалеешь, — Джехо усмехнулся, всё ещё смотря куда-то в сторону. — К утру остаточные эффекты от моей помощи иссякнут, карета превратиться в тыкву и ты снова будешь свободен от этой задумчивости и тягучего ощущения брошенности.— Нет.— Ну, что ?нет?? — Джехо смеялся, вот только смешно ему совсем не было, скорее горько от чужого неверия, которое было во всём: в голосе старшего, в его взгляде, в залёгшей меж бровей морщинке. Он весь был в тот миг сгустком нерушимого, пожалуй, по-настоящему каменного упрямства. — Врач тебе говорит, что симптомы пройдут с первыми лучами солнца, а ты споришь. Нельзя так.— Этот врач попросту не учитывает, что поставленный им диагноз может быть неверен, — выходило шепотом, и так тягуче, медленно, что начинало казаться будто весь воздух, всё время вокруг начинают останавливаться, подчиняясь чужой воле. Кёниль же не спешил нарочно, стараясь распробовать каждое слово на вкус и не соврать. — Ты мне нравишься, Джехо. И это не сегодняшнее слепое наитие. Ты мне нравишься давно. Но я веду себя, как кретин, поэтому…— Поэтому я привык. Тебе не нужно оправдываться, правда. Стой! — последнее оказывалось брошено совсем уж резко, потому что Сон не слушал, приближался, желая поцеловать. И Джехо проклинал себя за то, что не успевал возвести достаточно плотный щит перед собой. Приходилось по-змеиному изворачиваться, пытаться выбраться из крепнущих объятий, но… это ведь был Кёниль, в его руках было столько силы, что даже удержать непокорного телепата не было проблемой.— Остановись, — Джехо не слушал молящих тихих фраз. Слепо отбивался, ударяя ладонями по накачанным рукам, и вырывался прочь. Безуспешно. — Просто останься так. Ещё немного. И Джехо решился послушаться этой просьбы. Покорно затих, позволяя сильной хватке чуть слабнуть, а широким ладоням скользить по слишком хрупкому телу. Эти касания — на грани — нельзя было назвать заботливыми, но и интимного подтекста в них было недостаточно, чтобы возмутиться, а потому Джехо позволил себе немного расслабиться. В объятиях Кёниля было непозволительно уютно, так, что можно было забыть обо всех любовниках, которые случились до него, воскрешая постепенно.— Жаль, что у нас не может быть так же просто, как у других в отряде, — Кёниль всё ещё дышал куда-то в ключицы младшего, ласкал их своим тёплым дыханием и не смел отстраниться, даже если по нервам вновь била всё та же жестокая усмешка.— Ты серьёзно? Если да, то я вынужден тебя огорчить, хён. Ты совершенно не знаешь свою команду, — Джехо лукавил. Он их тоже не знал до определённого момента. Будто бы пелена влюблённости прятала от него все шероховатости чужих, как оказалось, не идеальных отношений. Чанёль и Бэкхён являлись хорошим примером людского симбиоза, где оба партнёра в равной степени сильно зависели друг от друга. Воншик и Тэгун же имели связь ещё более странную, основанную на каком-то яростном собственничестве и желании обладать. Почему этого не виделось раньше — Джехо не знал. — Прав ты был, когда говорил о том, что все что мерещится здесь — это не любовь вовсе.— Слишком жестоко.— Что?— Ты увидел это, когда я уже решил, что правда была за тобой, — и прежде чем Джехо омрачил момент какими-то острыми фразами, Кёниль накрыл его губы своими, целуя, и заставляя замолчать. Он отстранялся резко, но только для того, чтобы взглянуть на удивлённого чуть взъерошенного мальчишку и улыбнуться ему. — Молчи. Просто чувствуй.И Джехо оставил скептические комментарии при себе, прикусил губу, ощущая на той чужой вкус, и кивнул. В конце концов, Кёнилю было совсем не обязательно знать, что его слова для младшего как пустой звук. Джехо не мог, да и не желал, оценить уровень искренности, подмешанный в них, но зато готов был насладиться близостью с этим человеком. Крепкое накаченное тело, выносливое и сильное, оно обещало не только дать всё что нужно, но подарить гораздо больше. Джехо был не против, а потому с готовностью провёл ладонью по чужой напряженной груди и скользнул ниже, с удовольствием отмечая, что старший уже очень возбуждён.— Ну, давай, — взгляд из-под сбившейся чёлки горел похотью и любопытством. — Заставь меня чувствовать.Кёниль улыбнулся в ответ, а после обрушил на любовника такой объём нежности и тепла, какой прежний Джехо получить и не надеялся. Поначалу он откровенно опешил, потому что ожидал чего-то знакомого: животной страсти, чужого стремления подчинять, но никак не нежных поцелуев на выпирающих тазовых косточках. Кёниль даже растягивал его неспешно, будто бы вовсе и не замечал, что за эту ночь Джехо достаточно подготовили иные клиенты. Это должно было злить лидера, но он лишь тихонько нашептывал бессмысленные нежные глупости, от которых сердце младшего предательски пропускало удары. Он пытался спровоцировать на грубость и спешку. Пытался разозлить и подчинить хёна собственным правилам, но Кёниль продолжал оставаться настойчивым, подобным скале, но лишь из-за своего непоколебимого упрямства, но никак не из-за холода. Ведь вместо привычного и такого идущего ему льда было откровенное захватывающее тепло. И… у Джехо попросту не было шансов.Он проигрывал этот бой, чувствуя, как неспешные толчки внутри будят совсем не страсть, а ответную нежность. Он обвивал шею Кёниля в ответ, вплетался пальцами в жестковатые пряди и прикусывал губу, лишь бы не выстанывать в слух такое приятное на вкус и единственно важное имя.— Кёниль, — шепотом с губ, — Кёниль, — в полустонах, когда хочется притянуть к себе невыносимо, захлёбываясь лаской становиться ещё ближе, чтобы кожа к коже и дыхание — одно на двоих. — Кёниль, — вспарывающим тела и воздух признанием. Принятием и временной слепотой. Джехо оставлял себя в алых неровных линиях, остающихся от ногтей, он терял себя где-то в чужом подреберье, чтобы на пике неожиданно общего блаженства вскрикнуть и потоком мощной высвобожденной энергии превратить изящный интерьер номера в хаос.— Впечатляет, — хрипло прокомментировал Кёниль, когда, откатившись в сторону, мог оценить если не масштабы катастрофы вокруг, то уж точно заметить плавно опускающиеся с потолка лепестки роз, клочки занавесок и обрывки каких-то брошюр. Было даже странно, что Джехо не задел этим порывом его — главную причину многих бед.— А теперь давай проясним кое-что сразу, — в горле всё пересохло и чертовски хотелось пить, но Джехо как никогда чётко ощущал себя собранным. Будто бы в его личной внутренней библиотеке наконец-то навели порядок и разложили по полочкам и огромные фолианты и мелкие клочки недописанных бумаг. — Ты мне помог — да. Я бы справился и без тебя — да. Это был отличный секс и я не против повторить когда-нибудь, и вообще учту твоё предложение на счёт обращения за помощью — возможно. Произошедшее возвращает всё на круги своя — нет.— То есть… — слишком много информации для одного ещё не разобравшегося в себе Кёниля.— То есть я всё ещё не чувствую к тебе ничего прежнего, — Джехо навис над старшим, глядя за тем, как угасают огоньки надежды в его глазах. Ему хотелось смеяться, глядя на потерянного и сбитого с толку хёна. Искренне и легко. — Я не влюблюсь в тебя больше. Никогда.