Часть 2 (1/1)

После такой удачной ночи в Нокауте будто поселилось что-то, чуждое ему. Этот инородный осколок, засаженный куда-то в артерию над сердцем, дарил тусклую меланхолию вместо обычных чувств и странную неудовлетворенность.Неудовлетворенность в жизни.После недолгой борьбы с самим собой он урезал собственные расходы на развлечения. Зарекся на месяц ходить в бары, клубы и вообще пить что-то крепче пива. Пожертвовал частью сна. Засел за учебники, конспекты, атласы.Закрыл почти все свои хвосты, упорно, по одному, даже зачет по анатомии. Осталась лишь мерзкая латынь, но и она скоро прикажет жить вечно.Рыжий осунулся, побледнел, под глазами залегли глубокие голубоватые тени. Шумным компаниям стал предпочитать одинокое сидение с наушниками и роком. Все меньше внимания уходило на внешний вид, но его весьма оригинальная особенность – модельно и сексуально смотреться даже в обрывках - спасала авторитет красавчика, и не раз.Сэкономленные деньги сначала даже некуда было девать. Зачем только экономил? Но после гениальной идеи парень улучшил питание. Фрукты, овощи хранились мало, но съедались быстро, запасы более долгохранящихся продуктов улучшали настроение и уменьшали возможность случайно отравиться на общей кухне, спросонья взяв что-то не то. Вместе с этим улучшились и отношения с девушками, занимающимися готовкой. Утром, жуя яблочко или наскоро сделанный бутерброд с чаем, он неторопливо сдавал им всех, кто занимался кражами продуктов и забывал попросить его о молчании. Таких, увы, было много.Девушки злорадно радовались, помешивая кушанья.Нокаут жевал яблоко.Зато Брейкдаун потерял прекрасную возможность – тратить ежедневно пару минут, ещё сонно лежа в кровати, и наблюдать за спокойно посапывающим ассистентом. Когда он спал, презрительная мина победителя таяла, обнажая невероятно спокойное и доверчивое выражение мордашки. В обрамлении ярко-красных волос это смотрелось донельзя трогательно и вызывало прилив бездумной, незаметной нежности. Но сейчас, продирая глаза, медик обычно видел неряшливо заправленную кровать или же бодрый силуэт на фоне светлого окна, натягивающий джинсы и что-то шипящим шепотом повторяющий.Вместе с этой огорчающей мелочью появилась довольно крупная проблема – у Нокаута банально не хватало времени на своего партнера. За прошедшее время они целовались раза два, не больше. В один из вечеров старший медик предложил вместе посмотреть фильм – но рыжий заклевал носом на второй половине, а ближе к концу уже спал, уткнувшись в такое удобное предплечье рядом.За почти две недели парень вернулся в строй, вычеркнув своё имя из списка близких к отчислению за неуспеваемость. Но в голове все равно сидела противная в своей правдивости мысль: ?Ну вот, уже не говорят - стал первым в потоке. Правильно, поднялся на уровень Брейкдауна. Поздно опомнился, вот и расплачивайся?.Впереди, завтра, обещался выходной. Полный выходной, который будет принадлежать только ему. Да, пожалуй, только ему.Ушедши в сладкие мечты о долгом сне, собирающийся с последней пары парень не заметил даже, как к нему подошли две темно одетые личности. Когда же он сфокусировался на терпеливо стоящих рядом близнецах, то удивление сдержать не удалось.- У тебя все нормально? Ты какой-то пришибленный и напряженный с нашей последней встречи, – тихо-тихо, шелестяще спросил один из них, неловко касаясь пальцами замершей на полузакрытой молнии руки. Касание получилось легкое, прохладное, почти неощутимое.От него будто дернуло холодящим током – слабо-слабо, дрожь удалось скрыть.- Я в порядке, - чуть нервно бросил Нокаут, заставляя себя закончить движение и все же закрыть сумку. Почему-то стоять рядом с ними, с этими эротическими кошмарами, казалось очень тяжелым. Это давило.- А повторить не хочешь? – действительно, по голосу Саундвейв не различались ни на децибел. Кажется, даже интонации у них были одни на двоих – чуткая, мягкая бережность.Несмотря на это, Нокаут чуть было не выругался. Потом ещё раз, мысленно.Эти прекрасные маньяки, наверно, из-за своей придирчивости, ни разу не давали второго шанса своим игрушкам. Как посмеивался Скрим – а близнецов он понимал неожиданно хорошо, хоть и непонятно, почему, - им хватает одного близкого контакта, чтобы понять, каков человек внутри. И, видимо, обычно им эта сторона ничуть не нравилась.А может, Саундвейв скучно было смотреть на одно и то же: одни тайные желания, одни пошлые мысли, одни фальшивые влюбленности, будто у картонных героев дешевой книжки? Действительно, такое может быстро приесться.Но теперь ассистент Брейкдауна мог похвастаться – ради него это незыблемое правило было нарушено. И радости это не давало никакой. Наоборот, вились мысли, что это… неправильно.Нокаут медленно вздохнул и с чуть виноватой улыбкой тихо ответил, попытавшись неудачно пошутить:- Спасибо за предложение, но я все же откажусь. Я хотел бы выспаться, а с вами не поспишь.Близнецы одинаковыми движениями пожали плечами, мол, ну и ладно, раз не судьба, и так же бесшумно исчезли.Задумчиво потерев лоб, парень забросил сумку на плечо, сумрачно предрекая самому себе полный пиздец в общаге на этот вечер и следующую недельку точно. Свидетелей вокруг было достаточно, черт бы их всех побрал.К своему дикому сожалению, Нокаут оказался не просто прав, а дословно прав. Но пиздец начался издалека. Сначала его за три шага от раздевалки поймал профессор, почти что насильно потащил в лаборантскую и с нудным нравоучением в голосе попросил проследить за опытом. Отказаться возможности не было – именно с его предметом и с ним лично у рыжего было явное непонимание, и выслужиться лишний раз было бы только в плюс. Поэтому лишние два часа жизни были потрачены на скучный, медленный как диффузия металлов опыт. Записав ход реакций и результаты, медик быстрым шагом вновь штурмовал раздевалку, зорко оглядываясь – попасться второй раз не хотелось ни капельки.Но боги, как не странно, были милостивы, и вскоре парень покинул несимпатичную обитель знаний. Ловко перепрыгивая грязные корочки подмерзших луж – под непрочным льдом могла скрываться глубина до лодыжки, - он направился в любимый книжный магазин. То, что деньги на проезд было жалко, а магазин вместе с небольшим торговым центром находился почти в другой половине города, его не особо беспокоило. А было ли иначе хоть иногда?Когда посвежевший (от морозца) и выправивший нервы (от обилия любимых книг на полках магазина) медик ступил на порог общежития, шепот сотен голосов тут же закружился, потек по коридорам, кутая его грязными слухами, сплетнями и смешками.Чего только не услышал о себе мгновенно разъярившийся парень. Ещё сильнее уверившись, что зависть и воображение точно убьют человечество (особенно после жутко уверенного предположения, что братья Саундвейв не церемонились с ним, как с простой шлюхой, что его очень сильно напугало), парень шествовал к своей комнате. Он постоянно одергивал тяжелую из-за недавно купленных книг сумку, со злостью обжигая светло-карим взглядом каждого человека, желающего посмотреть на отказавшего великим и прекрасным близнецам.Таких долбоежиков было много.Захлопнув дверь, Нокаут тяжело и мстительно выдохнул, ускорено усмиряя гнев. Разнести что-то в комнате не хотелось, а просто выйти в коридор и набить морду тому мудаку, в открытую обозвавшему его шалавой, не позволял разум, туманно намекая, что это лишь подстегнет сплетников. Эти только им понятную логику увидят везде, а главное, суки, уверят в выдуманной правде других.Сумка отправилась на причитающееся ей место, как и куртка с кедами. Шарф – подаренный Старскримом ещё на далекое окончание школы - был заботливо сложен на полочку. Вынув из нутра тяжеленной ?сумочки? тетради вперемешку с купленными книгами, Нокаут осторожно прошествовал к своей кровати.На второй безмятежно развалился Брейкдаун, читая при свете лампы книгу с мрачным заголовком ?Яды и отравители? крупным готическим шрифтом.Ещё не было особо темно, только слабые-слабые сумерки в комнате.Услышав поскрипывание кровати за спиной, Нокаут отвлекся от пролистывания довольно интересной книги об истории пыток.Отложенная книга о ядах чуть золотилась потертым названием.Уже сидевший сосед поманил его, и красноволосый подчинился. Внутри на миг стало как-то неуютно.Смотря немного снизу вверх, шатен не спеша начал:- Как ты знаешь, у меня сегодня день рождения, - это породило целую волну мурашек, и от мысленного ?вот черт, забыл все-таки?, и от голоса, каким это было сказано, - и я почти уверен, Ноки, что ты мне ничего не приготовил…Дождавшись кивка, темноволосый парень поймал бледную тонкую кисть и на секунду прижал не согревшуюся ещё гладкую кожу тыльной стороны ладони к своим чуть шершавыми губам. Спустившись сухими теплыми поцелуями вниз, до выступающей средней косточки, и так же медленно поднявшись вверх, до кисти, он тихо закончил:- И ты знаешь, что меня очень сильно обрадует.Мягкое, приглашающее движение – ?иди ко мне?, - и Нокаут послушно садится рядом.Он не против. Ничуть.Поцелуй – будто первый. Захватывает сознание, заставляет сердце подозрительно часто биться, а тело – блаженно подрагивать. Брейкдаун уверенно захватывает позиции, не отдавая своему ассистенту ни секунды на то, чтобы привычно занять ведущую.В этот раз поведет он.Когда неспешный ласкающий поцелуй разорвали, черноволосый медик пару секунд наблюдал прекрасное зрелище – смущенное выражение резко поалевшего лица, опущенный взгляд бледно-древесных глаз, приоткрытые карминные, будто девчачьи губы, с которыми ещё миг назад их соединяла пошловатая ниточка слюны. Тонкие бледные пальцы с опаской огладили плечи, неуверенно сомкнулись у затылка. Рыжеволосый неожиданно подался вперед, снова целуя и чувствуя, как тяжелые объятья смыкаются на талии. Хорошо.Нокаут покусывает губы, едва заметно облизывается, податливо садясь на колени к имениннику. Когда его прижали, чуть сильнее, чем следовало, слышится всхлип – парень дрожит от накатившего теплого возбуждения, трется об актива, теребит чужую футболку, отвечая на нежные поцелуи, требует большего – но не дают, мучают ожиданием.Нокаут расстегивает свою рубашку, быстро, неуклюже, но за расходящимися краями ткани следуют жгущие жаром пальцы.Когда парень вьется на кровати, жадно смотря за раздевающимся Брейкдауном, за тем, как из-под слоев ткани появляется накаченное тело с отчетливо видными мускулами и прессом, все становится совсем-совсем неважным. Эротично выгибаясь, чтобы приподнять бедра и помочь снять с себя джинсы, рыжий чувствует совершенно неожиданное для себя стеснение, и это раздражает. Казалось, чему бы стесняться.Когда с него все так же медленно стягивают нижнее белье, парень не выдерживает – отводит взгляд, а потом и вовсе, прижав к алеющей щеке пальцы, закрывает глаза, чтобы не видеть этого. Всего этого.И начинает задыхаться, ощущая только кожей, как под поясницу проскальзывает ловкая рука, как его приподнимают, почти касаясь горячей ладонью копчика, как следуют по длинной ножке короткие поцелуи – сразу за резинкой.Это, черт возьми, невероятно смущает.Не-ве-ро-ят-но.Дискомфорт от пальцев заставляет морщиться и пытаться соскользнуть с них. Но неумолимый партнер сцеловывает пот с живота, покусывая кожу, и растягивает дальше. И, несмотря на неприятные, болезненные в чем-то ощущения, ничуть не хочется ему противоречить.Почему-то хочется слепо подчиняться, упиваясь болью.Парень тишайшие шипит, чувствуя новый палец внутри, и старается расслабиться, забыть эти глупые и бесполезные мыслишки. Почему-то получается.С губ начинают скатываться приятные, подрагивающие, непристойные постанывания.Брейкдаун осторожно кладет его ноги себе на плечи, вглядывается во вновь заливающееся краской смущения лицо…Нокаут тяжело дышал, стараясь не двигаться особо. Во-первых, кровати в общаге не отличались большим размером, а, неудачно дернувшись, легко можно было бы столкнуть своего партнера на пол. Холодный, жесткий и ничуть не удобный.А во-вторых, он с удивлением признал, что… отвык. Просто-напросто. Поэтому задница начинала неприятно ныть.Но вместо того, чтобы начать нудить о болящих бедрах, плечах и прочих частях его тела, как и о количестве ярких засосов на видных местах, он лишь сильнее прижался к горячему Брейкдауну. Тот ухмыльнулся сквозь сон.Мир восстановлен.И приятно восстановлен.