Часть 14. Год 1991, Сердце России (1/1)

Проклятье, проклятье, проклятье!Стоило мне не надолго покинуть союз и он распался?! Да как такое возможно, нет, нет, нет, такого просто не может быть!Я на ходу выскочил из машины, чуть не взрезавшись в высокую резную металлическую ограду с приоткрытой и покореженной дверью. Вбежал во двор и резко замер на месте не веря своим глазам, чувствуя, как бешено бьется сердце…Дом России выглядел таким непривычно нежилым, пустым и блеклым, стекла в окнах разбиты, а входные двери распахнуты настежь, сквозь них был виден длинный мрачный и холодный коридор…- Россия! - я сорвался с места и бросился в дом. Не может быть, как такое могло произойти?Никого, дом был абсолютно пустой. Да где же все они? Руки нервно задрожали, я открывал дверь за дверью, но видел лишь пустые холодные комнаты, с поблекшими обоями. Некоторые комнаты были разрушены, вся мебель перевернута, кое-где я видел проломанные стены.- Брагинский! – да почему же он не отвечает? Я судорожно вздохнул и, спотыкаясь, бросился вверх по лестнице на второй этаж. Этот дом не может быть пустым, просто не может…Но второй этаж оказался таким же вымершим, как и первый. Только здесь я заметил несколько глубоких царапин вдоль стены, погром был серьезней и я ощутил легкий запах алкоголя.Я замер и насторожился. Мне послышался какой-то странный шум. Я прислушался, стараясь не обращать внимания на гул моего сердца, который, казалось, заглушал все остальные звуки.Тихо, тихо… вот оно!Я бросился вверх на последний, третий этаж, там должен быть кабинет России.Союз нерушимый республик свободныхСплотила навеки Великая Русь…Это был не шум, а пьяное и неровное дрожащее пение. Я с ужасом узнал голос Вани, и сам не заметил как замер, не решаясь сделать хотя бы еще один шаг.Да здравствует созданный волей народовЕдиный, могучий Советский Союз…В этой строчке я услышал такую невыносимую печаль, что захотелось выть, а тело окутал странный холод…Славься, Отечество наше свободное,Дружбы народов надежный оплот…Я никогда не слышал его голос таким… сломленным.Партия Ленина - сила народнаяНас к торжеству коммунизма ведет…Я, дрожащей рукой касаюсь прохладной, гладкой, деревянной поверхности двери и медленно открываю ее.Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,И Ленин великий нам путь озарилВесь пол кабинета завален какими-то документами и бутылками из-под водки, письменный стол перевернут, разбитое окно открыто настежь…Брагинский сидит, откинувшись на стену и низко опустив голову. Возле него, покачиваясь, лежит пустая бутылка и его кран.- Вань, - негромко зову его я, пытаясь разглядеть его лицо, но он так низко опустил голову, что я могу видеть только его растрепанные пепельные волосы.На правое дело он поднял народы,На труд и на подвиги нас вдохновил…Он содрогнулся всем телом, и чуть сполз по стене.- Тише-тише, - я быстро опустился на колени рядом с ним и придержал его.Россия болезненно усмехнулся и медленно посмотрел на меня. Я тихо выругался, когда, наконец, смог увидеть его лицо. Его фиолетовые глаза были расфокусированы, словно подернутые пьяной пеленой, и сильно покраснели, лицо заросло светлой щетиной, щеки мокрые от слез…- Брагинский, да что же ты с собой сделал? – тихо, почти испуганно говорю я, пытаясь усадить его ровнее. Он пристально на меня смотрит, тяжело дышит, и я чувствовал сильный запах перегара, исходящий от него.- Гил… - его голос дрогнул и, кажется, он попытался улыбнутся, но у него это не получилось, только его глаза сильнее покраснели. Он неуверенно протянул ко мне руку и коснулся моего плеча, даже через одежду я ощутил холод его кожи и сильную дрожь.- Спокойно, Россия. Ничего, мы тебя на ноги поставим, - я попытался его подбодрить, но он никак не отреагировал на мои слова, - Ладно, давай-ка, вставай, - я перекинул его руку через свою шею, крепко обхватил Брагинского, и с трудом поднял его на ноги. Он неуверенно держался за меня, но я был не уверен, что он понимает, что происходит.Я довел его до небольшого дивана и усадил его.- Уфф, ты тяжеленный... Черт! – только сейчас я заметил, что его пыльная шинель пропитана кровью с левой стороны груди. Я быстро расстегнул ее, чтобы осмотреть его рану, пришлось разорвать его грязно-белую рубашку.Да что же это…?Я сидел рядом с Россией и пораженно смотрел на его обнаженное израненное тело, а точнее на один шрам, который был на месте сердца… Сквозь бледную кожу Брагинского, без видимых ранений, просто сочилась кровь… А его кожа… странно пульсировала и набухала, словно что-то медленно прорывалось сквозь его грудь. Не знаю, что это, но с этим нужно что-то делать!Я скинул с себя куртку и рубашку, разорвал ее на несколько полосок ткани, чтобы хоть чем-то забинтовать его … Да что это вообще?!- Гил…- хрипло и тихо произнес Россия.- Сиди спокойно, я что-нибудь с этим сделаю! – прикрикнул я на него, стараясь не выдавать своего волнения. Я забрался к нему на диван и начал стягивать с него шинель и рваную рубашку, они мешали, нужно как-то перевязать его… Проклятье, выглядит так, словно сквозь его кожу наружу прорывается сердце… но такого же не бывает…

Я уже хотел перевязать его, но Россия несильно перехватил мою руку, останавливая меня.- Не надо… со мной такое бывает… - он затуманено посмотрел на меня, его дыхание было неглубоким и болезненным.- Что значит бывает?! Да у тебя сейчас сердце выпадет, - крикнул я на него, пытаясь вырваться, и с ужасом увидел, как сквозь кожу на его груди уже проступило пульсирующее живое сердце…- Пусти меня, дай я хоть что-нибудь сделаю, помрешь же! – кричу я на него и что есть сил вырываюсь и толкаю его на диван, сам наваливаюсь сверху, стараюсь не касаться его тела…Да что вообще можно сделать? Я с ужасом смотрю, как окровавленное сердце все сильнее прорывается наружу, мои руки задрожали сильнее… Я не знаю, что с этим можно сделать…Россия улыбнулся, глядя на меня.- Не бойся… - прошептал он и что есть силы ударил себя ладонью в грудь, я испуганно вздрогнул, ощутил капли горячей крови на своем лице, видел, как кровь сочиться сквозь бледные пальцы России и стекает по его животу.- Ты с ума сошел! – крикнул я, прижимая свои ладони к его, сам не знаю зачем так сделал, но сквозь его руку я ощутил живое биение сердца, оно пыталось вырваться наружу.- Сейчас… сейчас пройдет… - прошептал Россия, сильнее нажимая на свою окровавленную грудь, я почувствовал неестественный зимний морозец, исходящей от его кожи.Не знаю, сколько времени прошло, мы оба не двигались, а я… впервые за долгое время мысленно молился, чтобы все обошлось… Надеюсь, Россия знает, что делает, ведь иначе он… умрет.Брагинский тихо, мучительно вздохнул, и обессилено упал на диван. Я чувствовал, как дрожит его ладонь и все еще не отпускал его, всматривался в его измученное лицо, почти считая каждый его вдох.- Оно иногда … выпадает, - очень тихо сказал Россия, он попытался убрать руку со своей груди, я помог ему и посмотрел на рану, сквозь которую всего несколько секунд назад чуть не вывалилось его сердце. Сейчас она затянулась тонкой обожженной кожей, мне казалось, что я заметил, как она пульсирует от каждого удара сердца… - Когда мне больно… на душе… оно выпадает…Я неподвижно сидел на диване рядом с Россией, все еще касаясь его прохладной, чуть влажной от пота кожи, и смотрел шрам, похожий на шрам от старого ожога… а я ведь видел его раньше… никогда бы не подумал, что он не от простого ранения…- Гил, - позвал меня Россия.- Да? – слишком уж тихо ответил я, все еще не придя в себя от случившегося.- А ты… пришел попрощаться, да? – Я непонимающе смотрю на него, в его блестящие фиолетовые глаза и не могу понять, о чем он говорит.- Почему ты так решил? – спрашиваю я.- Все ушли… кого забрали, кто сам ушел… мне не дали с ними попрощаться, - в его голосе было столько боли, что мне захотелось что-нибудь сделать для него…хоть что-то… - Ты ведь тоже уходишь, да? Как и все… Но… я рад, что ты зашел ко мне, - он протянул руку и нежно коснулся моего лица, размазывая по нему капли своей же крови. Я почувствовал странную слабость во всем теле и попытался ему улыбнуться.- О чем ты? Никуда я не уйду, - искренне сказал я.- Правда? – недоверчиво спросил Россия, внимательно изучая мое лицо. Я только кивнул и тихо вскрикнул, когда он крепко прижал меня к себе, а ведь минуту назад мне казалось, что у него совсем не осталось сил.- Ты останешься… останешься со мной, - как-то странно сказал Брагинский.- Да, только отпусти меня, - попросил я. Не то чтобы я был против того, что он решил меня обнять… просто мне было странно ощущать кожей его прохладное сильное тело… отчасти, даже приятно, и от этого-то я и хотел отодвинуться от него подальше!- Ты останешься со мной одним целым, - тихо сказал Россия, не позволяя мне подняться с него, и провел ладонью по моей спине. Не люблю, когда он так говорит, мне всегда эта фраза казалась чересчур двусмысленной, особенно теперь…Я попытался вырваться, при этом стараясь не сильно задеть Россию, то есть пытался сделать невозможное. Но он, вдруг легко отпустил меня, и я удивленно посмотрел на него.Брагинский невидящим взглядом уставился в потолок, его лицо было такое же белое, как его вечный шарф.- Даже странно, - пустым голосом сказал Россия, я даже не дернулся, когда он начал мягко поглаживать меня по волосам, и сам не стал с него подниматься. – Пока мы жили вместе, никто никогда не говорил о том, что хочет уйти, - он грустно улыбнулся и его глаза заблестели от едва сдерживаемых слез, - только ты вечно твердил, что уйдешь, как только появится возможность, - его рука скользнула на мое плечо, он небрежно провел ладонью по моей шее, - А в итоге, только ты остался со мной…- Так, ты же без меня пропадешь, - усмехнулся я.Россия как-то странно посмотрел на меня и улыбнулся… притянул меня к себе ближе и поцеловал. Я нервно дернулся, пытаясь отодвинуться от него, но он крепко меня держал, и я даже не заметил, как сам ответил на его поцелуй, чувствуя, как краснеют мои щеки… Я ощущал его прохладное дыхание и запах водки, его мягкие губы, позволил ему углубить поцелуй, чувствовал его теплый язык…Это оказалось… неожиданно приятно, я даже немного расстроился, когда он отодвинулся от меня и попытался сесть на диване, а мне пришлось перекатиться с него на диван и сесть рядом.А вот сейчас все казалось мне странным. Что это сейчас было?- Гилберт… - тихо обратился ко мне Россия.- Что? – я старался смотреть куда угодно только не на него.- Спасибо, что остался, - я почувствовал на себе его взгляд и просто кивнул.Россия попытался встать, но только покачнулся и рухнул на пол.- Брагинский! – я так резко сорвался с места, что чуть не упал, опустился рядом с Иваном на колени и перевернул его на спину. Когда я прикоснулся к нему, то ощутил его дрожь.- Так, спокойно, - сказал я скорее себе, чем ему, увидев, как резко он побледнел, его дыхание стало неровным, хриплым. Да что с ним происходит?! – Держись, Россия, - Я обхватил его и понес прочь из холодного разрушенного кабинета.***Боссы имеют почти мистическую власть над своей страной. Она незримой силой связывает нас, заставляет подчиняться любым приказам и, только в исключительных случаях, страна может ослушаться, может восстать против своего хозяина…Я делал так не раз. Всегда послушный и терпеливый до самого последнего момента, пока не остается ни веры, ни надежды. Я восставал против босса, я рвал на части правительство, я свергал законы, я убивал своих царей и императоров, начинал все с начала, чтобы вновь быть послушной страной, чтобы жить в лучшем мире…- Россия, я запрещаю тебе вмешиваться, - приказывает мне босс. Я стою смирно, тело едва ощутимо дрожит, я хочу ослушаться приказа, я не хочу верить его словам.Сквозь пол моего кабинета я слышу крики моих сестер, они зовут меня, просят помочь, но их насильно уводят из моего дома. Я резко срываюсь с места, я не могу их отпустить, я не позволю их увести!- Стоять! – прямой приказ. Тело сковала тяжесть, она насильно заставляет меня остановиться, сердце бешено бьется в груди, я почти слышу, как пульсирует кровь по венам, как мое тело начинает холодеть. – Это тебя уже не касается, мы уже подписали все необходимые бумаги, теперь они все – самостоятельные страны, я запрещаю тебе спускаться к ним.Запрещает?! Как он смеет запрещать мне быть с моей семьей! Как может заставлять бездействовать, когда я слышу их крики о помощи, когда знаю, что их всех уводят из нашего дома, когда чувствую, как разрывается наша территория, как устанавливаются новые границы?! Я не отпущу их, они - моя семья!Внизу раздается шум борьбы, звон бьющегося стекла, весь наш дом трещит по швам. Мое сердце пронзает острая боль, все внутри словно объято ледяным огнем, но я не обращаю на это внимание, я иду вперед, сопротивляясь власти своего правителя.Я вышел в коридор, с трудом сопротивляясь приказам босса, вижу, как прибалты легко уходят со своими правителями.- До свидания, Россия, - улыбнулся мне Литва, спускаясь по скрипучей ободранной лестнице.- Брааатик! – я бросился в другой конец коридора на голос Белоруссии, слыша, как в моем сознании нарастает шум, ощущаю, как пробуждается моя темная сторона.- Прекрати вырываться, мы уходим! – босс Наташи схватил ее за волосы и силой заставил ее подняться на ноги, я бросился к ней и уже собирался наброситься на босса Наташи, видел, как смертельно побледнело его лицо, когда он увидел меня.Выстрел. Мое плечо обожгло болью.- Россия, ко мне, - приказал мой босс, направляя на меня пистолет, от которого все еще поднимался дым после выстрела.- Я тебе приказываю.В голове стоит невыносимый шум, душа рвется на части, перед глазами все начинает расплываться, я чувствую, как мое тело рвется на части с уходом каждой страны. Я пошатнулся и развернулся, слабой походкой подхожу к своему боссу смотрю на него с ненавистью…***Больно. Я уже начал забывать это чувство, так надеялся, что больше никогда не испытаю эту боль. Мое тело словно покрыто ледяной коркой, я почти не чувствую его. Душа рвется на части, я не могу вынести этой боли, снова и снова я вижу мою семью… я слышу крики и ругань, вижу, как они уходят… один за одним… все…- Тише,- я словно откуда-то из далека слышу голос Гилберта, и с трудом открываю глаза.Я у себя в комнате, лежу на кровати. Я не помню, как здесь оказался…Глазам стало больно, когда я увидел его. Он сидел рядом со мной, в руках держал влажное, пропитанное кровью полотенце… На душе стало немного легче.Я не один.Мне хочется прикоснуться к нему, убедиться, что это правда, убедиться, что мой мир еще не до конца разрушен… Я осторожно касаюсь его руки… Мне легче, когда я чувствую его, это помогает немного заглушить боль… Я чувствую отсутствие каждого из них, словно мою душу вспороли и выпотрошили, оставив меня пустым, разорванным на части…умирающим…Я просто хочу прикоснуться к нему.- Не вставай, - Гилберт осторожно надавил мне на плечо, чтобы остановить меня, но я все равно сел в постели. Мое тело содрогается от крупной дрожи, внутри все словно разорванно на части, я почувствовал во рту привкус крови… Знакомое состояние, когда я был Царской Россией со мной было похожее, когда все внутри менялось…- Что…- я судорожно сглотнул, говорить было трудно, - Что случилось?- Не помнишь? – спросил Гилберт, посмотрев на меня с сомнением, - Ты упал в обморок, - он, видимо, ждал от меня какой-то реакции, но я промолчал, - Два дня назад, - пояснил Калининград, - и все это время тебя лихорадило, ты весь кровью истекал... Неужели, не помнишь?Я внимательно смотрю на его бледное, усталое лицо, сейчас его алые глаза кажутся такими яркими…- И ты… Был со мной все это время, да? – тихо спросил я, хотя сам знал ответ, попытался улыбнутся.- Конечно. А ты думал, я тебя в кабинете умирать брошу? Великий Я не способ…Я поцеловал его, просто захотелось ощутить его ближе, хотелось выразить свою благодарность, а говорить мне было трудно. Он такой теплый, мне приятно чувствовать его, и боль становится слабее…Я почувствовал, как его пальцы скользнули по моим волосам, он всем телом придвинулся ко мне ближе… Тело окутала болезненная слабость, голова закружилась, кажется, я тихонько застонал от боли, отстранился от Гилберта.- Ты лучше отдохни, - посоветовал он мне, его лицо заметно покраснело, он мягко надавил мне на грудь, заставляя лечь, но я успел схватить его за руку и повалил его рядом с собой. Мне физически было необходимо чувствовать его рядом, мне нужно было успокоиться… За этой болью и слабостью может последовать гнев, тогда я стану опасным и для себя и для других стран, в такие моменты я не могу контролировать себя. И сейчас я уже могу чувствовать, как на останках моей разорванной души просыпается моя темная сторона.- Брагинский, ты с ума сошел?! – растерянно вскрикнул Гилберт, когда я мягко прикусил его за ухо. Он попытался встать, но я держал его крепко.- Останься со мной, - тихо сказал я, чувствуя, как душу охватывает холод.- В… каком смысле? – настороженно спросил Калининград. Я улыбнулся ему и провел рукой по его спине, задирая рубашку, он вздрогнул, наверное, мои руки слишком холодные…Я прижался лицом к его плечу, тело свело судорогой боли, кровь начала стекать по моему подбородку. Я слышал, как Гилберт тихо зашипел от боли, я случайно сжал его крепче, кажется, даже немного разорвал его теплую кожу ногтями. Я сам могу ощутить мороз, который исходит от моей бледной кожи, а к душе волнами подступает мое безумие. Я тихо зарычал, мне нельзя терять над собой контроль! Мое безумие помогает мне лишь в войнах, придавая мне сил, но сейчас… я не знаю, что я смогу сделать в этой ситуации…?Я могу вернуть их, ты же знаешь? - раздается тихий голос в моей голове, мое тело немеет, перед мысленным взором снова возникают страны союза, они уходят от меня, я снова чувствую, как меня разрывает на части, силы покидают мое тело, и я уже не могу сопротивляться самому себе. ?Я верну их к тебе, - снова шепчет голос сквозь крики в моей голове, - силой приведу и заставлю остаться, сделаю так, что они больше никогда от тебя не уйдут, а их боссы даже помыслить об этом не смогут. Я намертво прикую их к тебе, все они навечно станут с нами едины, все, до одного?- Гил… - с трудом шепчу я, уже ощущая боль, которая окутывает мою разорванную душу, перед глазами темнота…- Что… Вань, что с тобой происходит? – взволнованно спрашивает Гилберт.- Не выпускай меня… что бы ни случилось, не выпускай меня из дома…***Я полностью проснулся, дышу глубоко. Пусть он не переживает, я смогу все для нас исправить.- Вань? – я смотрю на Гилберта, чувствую его прикосновения, улыбаюсь ему. Ох, мой дорогой возлюбленный враг, как непривычно видеть тебя таким спокойным. В пылу сражения ты куда привлекательней.Я быстро осмотрелся. Дом разрушенный, стены все облезлые, повсюду валяются какие-то осколки, окна разбиты, мебель порвана, на полу видны пятна крови…Я все это исправлю.Я отталкиваю от себя Гилберта и резко поднимаюсь на ноги, мое тело ослабленно, старые раны противно ноют, во рту чувствуется привкус крови. Мое обычное состояние. Я улыбаюсь и поправляю шарф. Я должен вернуть страны, если будет нужно, то я их цепями скую, но заставлю снова быть со мной.- Брагинский! – я встал в дверном проеме и обернулся к Гилберту, но тут же испытал острую боль, и перед глазами все потемнело, щеку разрывало от боли. Он ударил меня моим же краном. – Ты сказал… не выпускать тебя.Я поднялся с пола, провел ладонью по лицу, вытирая горячую кровь. Я смотрю на Калининград сверху вниз и хищно улыбаюсь. Как же он прекрасен, когда готов к бою!Но мне нельзя его трогать, он мне не враг… нет, не враг, он единственный, кто остался на моей стороне…- Прошу, уйди с дороги, да? – как можно вежливее прошу я его.Он смотрит на меня, не сдвигается с места, сильнее сжимает кран в руках.- Прости, ты сам попросил меня об этом, - с сожалением произносит он и замахивается трубой, но я уже был к этому готов, легко перехватываю кран, стою почти вплотную к пораженному Калининграду.- Тише, не стоит на меня нападать, верно? – я улыбаюсь ему и сжимаю кран в руке, чувствуя, как металл гнется под моими пальцами.Он усмехнулся и что есть силы ударил меня по лицу, от удара я выпустил кран и отшатнулся на пару шагов. Кровь закипала в моих жилах, я тихо рассмеялся, чувствуя, как тело содрогается от возбуждения.Ох, он хочет драться со мной?! Как в старые добрые времена, я дам ему бой!Я набрасываюсь на него.Комната превращаться в сплошное серое пятно, я вижу только своего противника, так же как и всегда, как каждую войну. Чувствую, как адреналин разливается по моим венам, заглушая боль и усталость. Удар за ударом, мое сражение, мой дорогой противник, ты заставляешь меня забыть обо всем, заставляешь следить меня только за твоими быстрыми изящными движениями, следить за твоими алыми глазами. Я бью его вполсилы, но для него и этого много, он мой противник сейчас, но не враг… у меня была какая-то цель, то, ради чего, я очнулся ото сна… Но я уже не помню.Я повалил его на пол, безумно смотрю на его окровавленное бледное лицо. До чего же он прекрасный!Я тяжело дышу, наклоняюсь и слизываю кровь с его разбитого лица, касаюсь языком его тонких губ…Гилберт издал тихое рычание, и резко перекатился, сбрасывая меня с себя, прижимая меня к полу. Он смотрит на меня и улыбается, прижимает осколок оконного стекла к моей шее.Я улыбаюсь ему, давно никто не мог одержать надо мной верх, но он не убьет меня. Я лежу неподвижно, смотря ему в глаза, вслушиваюсь в его тяжелое дыхание.- Брагинский, успокойся… - он пытается выровнять дыхание. Моя агрессия медленно затихает. Почему-то его слова меня успокаивают, мое безумие понемногу меня отпускает, только сердце еще бешено бьется в груди, а на языке еще чувствуется привкус его крови.- Ты все еще хочешь остаться со мной? – спрашиваю я, не сводя с него взгляда.Он жестко усмехнулся.***После нашего короткого сражения кровь так и бурлит, стекает по моему лицу, я тяжело дышу, смотрю на Брагинского сверху вниз, я сижу на нем и чувствую каждый его глубокий вздох, мое тело напряженно от возбуждения, я не заметил, как резко лег на Россию, и начал жадно его целовать, проводил языком по его подбородку, до крови прикусил его мягкую губу, тихо зарычал от возбуждения, прижимаясь к его телу… Сквозь поцелуй почувствовал, как он улыбнулся. Россия резко схватил меня за волосы, заставляя меня остановиться, и быстро перекатился так, чтобы оказаться сверху. Я почувствовал, как мне в спину сквозь рубашку впились осколки стекла. Я почти не отдавал отчета своим действиям, просто хотел чувствовать его. Россия прижал меня к полу, всего мгновение я чувствовал его прохладное дыхание на своей шее, а потом ощутил его грубые поцелуи, он так сильно начал посасывать кожу на моей шее, что я едва не вскрикнул от боли, дышать стало трудно. Я попытался перекатиться, не привык я быть снизу, но Россия мне не позволил, только крепче прижал к полу и, разорвав мою рубашку, начал грубо ласкать мое тело. Его горячий язык скользил по моему животу, а руки болезненно сильно сжимали мое тело. Я хрипло дышал, ощущая смесь возбуждения и боли, снова попытался перенять инициативу, на этот раз мне удалось скинуть с себя Россию, я попытался прижать его к полу, но он лишь довольно улыбнулся. Его фиолетовые глаза блестели…Какое-то время мы еще боролись, и Бог мой, я получал истинное наслаждение от этой борьбы, особенно когда наши тела соприкасались, когда мне удавалось его поцеловать или прикоснуться к его обнаженной коже, хоть я уже не помнил, как мне удалось сорвать с него шинель и рубашку. Я тяжело дышу, пытаюсь быть к нему еще ближе, пытаюсь подмять его под себя, но Брагинскому постоянно удавалось высвободиться. У меня уже начало болеть тело от его грубых прикосновений и поцелуев, от несильных ударов, а порезы от острых осколков, которыми был усеян пол рядом с окнами, несильно горели от боли. Мне удалось в очередной раз вырваться из сильных рук Брагинского, я быстро поднялся с пола и набросился на него, прижал его к стене всем телом. Мы оба не успели до конца подняться на ноги, стояли на коленях прижимаясь друг к другу, тяжело дыша, и не можем оторваться друг от друга. Россия одной рукой несильно сжал мою шею, прижал меня к себе, почти заставляя меня целовать его.Все мое тело болезненно напряглось от возбуждения, я крепче прижался к нему, с каким-то мрачным удовольствием почувствовал, что он напряжен так же сильно, как и я. Брагинский до боли крепко схватил меня за волосы и силой запрокинул мою голову так, чтобы ему было легче целовать мою шею. Я выругался, не зная, как иначе описать свои чувства, но его моя реакция, видимо, вполне устраивала. Россия так резко повалил меня на пол, что от удара о холодный деревянный пол у меня все потемнело перед глазами, и в следующую секунду я уже чувствовал, как он расстегивает ремень на моих брюках.- Ich liebe Dich – почти прорычал я, чувствуя, как дрожат мои губы, кровь словно бурлила в моих венах, а сердце билось с такой силой, что мне казалось, что оно готово пробить мою грудь насквозь. Брагинский мне улыбнулся и жестко провел рукой по моему обнаженному телу, я изо всех сил старался не застонать, но все равно издал тихий хрип и судорожно выгнулся ему на встречу. Терпеть эту боль от возбуждения было практически невозможно. Россия тяжело дышал, резко лег на меня сверху, казалось, он специально давит на меня всем весом, чтобы я даже не думал сопротивляться.- И я люблю тебя, товарищ, - усмехнувшись, сказал он мне.