Заговори, чтоб я тебя увидел (1/1)

Лукас и Дэниел уже несколько часов чем-то сосредоточенно занимались в библиотеке. Перед каждым на мониторе высвечивалась увеличенная роспись Патрона, вокруг разложены были книги по графологии и стилистике. Дэн время от времени заглядывал в толстый том, на корешке которого читалось полустёртое название: ?В круге первом?. Оба были так увлечены, что не сразу услышали, как вошла Хелен. Наконец Лукас поднял глаза и, как всегда, улыбнулся сдержанно и очень тепло.— Не хотела мешать, — Хелен смущённо улыбнулась в ответ. — Но наблюдать, как вы работаете, такое удовольствие.— Давайте, мы Вам кое-что покажем? — Дэн слегка подвинулся, Лукас быстро освободил часть стола. — Присаживайтесь.Она не заставила себя долго упрашивать. Когда ещё так повезёт, что шпионы сами посвятят в свои дела.— Вижу, вы решили обратиться к истокам, — сказала она, указывая на монитор.— Верно, — весело согласился Лукас, — самые свежие идеи приходят от новичков.Дэн в ответ шутливо поклонился:— Ну, я ведь не очень склонен к романтике. Вот и стало интересно, как и почему возникло Поместье, откуда такая безудержная любовь к Патрону…Тут уж Хелен не выдержала:— По-моему, Вы лукавите, Дэн. Почему-то кажется, что Вас гораздо больше интересует, что именно Патрону удалось передать каждому из вас, отчего вы все давно и прочно здесь обосновались.Лукас с гордостью посмотрел на Хелен.— Вот видишь, какая женщина! Общаться с ней — всё равно, что проходить повышение квалификации.— Ну, раз мы обменялись комплиментами, — давайте, рассказывайте, что такого удивительного вы узнали.Все трое от души рассмеялась, и сдвинули кресла вокруг стола. Лукас смотрел на Дэна в ожидании.— Ничто так красноречиво не выдаёт личность человека, как манера речи и характер почерка, — немного помолчав, начал Дэниэл. — Даже если мы умеем жёстко контролировать своё поведение, создавая настоящие легенды, всё равно что-то оказывается сильнее и контролирует нас, оставаясь неизменным достаточно долгое время. Как ни странно, это не темперамент; эмоции, конечно, нельзя изменить, подобно характеру, но можно направлять, стимулировать или сдерживать специальными тренингами. А вот манеру и стиль изъяснения почти невозможно преобразить по собственной воле; нам удаётся лишь научиться имитировать их какое-то время. Так делают актёры, вживаясь в роль, или разведчики в состоянии легенды. Но сделать это всерьёз, даже если очень хочется, здоровому человеку невозможно, — рано или поздно психика восстанет против такого насилия, либо же сдаст позиции, и человек как личность будет потерян… — Да-да, — тихо вставила Хелен, — Патрон говорил, как мучительно было видеть сны Портера… Это как будто разрыв границ тела и выворачивание души наизнанку.Лукас фыркнул в ответ:— Представляю, каково было Портеру! Хозяйничать в его голове без спросу…Он слегка повернул монитор, чтобы ей было удобнее смотреть.— Тем не менее, — продолжал Дэн, — начали мы всё-таки с конца. Не с живого общения Патрона, и даже не с его эпистолярного наследия, хотя именно в процессе письма в человеке активизируются его душевные силы. Начали мы с росписи. Дело в том, что письменная и устная формы речи сильно различаются, но обе они всё-таки изменяются с течением жизни, а вот роспись зачастую остаётся неизменной. Значит, в ней отражаются не только меняющиеся особенности характера, но и идеалы, на которые человек ориентируется. Роспись — как формула души. Вы не задумывались, как долго можно её придумывать? У кого-то она очень красива, солидна, — сразу видно, что человек заботится о своём имидже и тяжело расстаётся с прошлым. А у кого-то простая закорючка, — такой человек наверняка пренебрегает общественными устоями и часто оказывается в начале пути…Хелен с уважением посмотрела экран. Дэн провёл пальцем, повторяя очертания изображения:— Вот видите: всю жизнь он пишет буквы слитно. Вы скажете, что это привычка, усвоенная в школе, и, в общем, будете правы. Но сейчас большинство людей всё чаще пишут печатными буквами, отделяя их друг от друга. Потому что отвыкают писать, предпочитая набирать текст на клавиатуре. Поэтому слитное письмо — вовсе не консервативная приверженность, а, если хотите, признак ментальной памяти.Хелен улыбнулась:— Тёзка Ричарда Третьего просто не может иначе. А ведь Патрон когда-то говорил, что любит именно писать, рукой.Дэн и Лукас улыбнулись ей в ответ, и теперь уже Лукас продолжил:— А вот посмотрите, как меняется характер почерка с возрастом: он становится более простым и твёрдым. Буквы без всяких излишеств, и это говорит о том, что человек не то чтобы не стремится к переменам, но встречает их стоически, как будто не совсем веря, что это происходит с ним. Почерк местами неразборчив, иногда буквы превращаются в сплошную ?кардиограмму?. Углы букв острые, округлостей мало, наклон почти отсутствует. Это очень мужской почерк, то есть, я имею в виду, что его обладатель отдаёт предпочтение реальному действию, очень редко колеблется, и даже если принимает не совсем правильные решения, старается не идти на попятную, а компенсировать это тщательностью исполнения и убеждением других в своей правоте.Хелен согласно кивнула:— Что-что, а убеждать Патрон умеет. Он почти заставил нас полюбить Френсиса. К счастью, сам Френсис предпочитает держаться на расстоянии.— Видимо, его Патрон тоже кое в чём убедил, — улыбнулся Лукас. — И, наконец, взгляните, как завершается подпись: последняя буква совсем немного, но всё-таки загибается вверх. Наш герой, скорее, оптимист, и сейчас это видно гораздо сильнее, чем раньше.В это время в дверь заскреблись. Лукас встал открыть, и в зал вошли Троймер и Славянка. Дэн уже привык, что гости и обитатели каким-то образом быстро узнают, что происходит в разных местах Поместья, потому нисколько не удивился при виде шедшего следом Гарри Кеннеди, катившего перед собой доверху заставленный сервировочный столик. На несколько минут в библиотеке воцарилось радостное оживление.Наконец, все расселись, и, быстро повторив уже сказанное, Лукас продолжил:— Смотрим далее. У Патрона, как и у большинства людей, две росписи: полная, где есть имя и фамилия, и сокращённая. Ясно, что полная используется реже и в особенных случаях, сокращённая чаще. Но, кроме того, перед нами образцы быстрого и медленного почерков, что тоже даёт важную информацию о человеке. Ну, у кого какие идеи? — он в ожидании посмотрел на собравшихся.— Ну… Есть отличия в манере, — неуверенно протянула Славянка. — Но пока непонятно, отчего это, — может быть, от двойственности характера?— Скорее всего, да, — согласился Лукас, — полная роспись разборчива, достаточно чётка, потому что человеку важно, чтобы его в ключевых жизненных ситуациях как можно более адекватно воспринимали со стороны. Поэтому, подписывая очередной контракт, Патрон очень старается. Но в повседневной жизни не обязательно раскрываться каждому, поэтому короткая подпись на открытках поклонникам почти неразборчива. Кроме того, при всей самодисциплине и рационализме, наш Патрон вполне способен на авантюру. Вот и Гарри подтвердит…Гарри Кеннеди скромно потупил глаза:— Я что… Вот Пол!..При упоминании имени Пола дамы смущённо завозились, и Дэн поспешил перехватить инициативу:— Но обратите внимание: в обоих случаях росписи очень просты, без вензелей, а это свидетельствует о скромности и творческом удовлетворении. Человек явно не склонен к хвастовству и готов довольствоваться малым, если уж поставил перед собой настоящую цель. Поэтому росписи больше похожи, чем разнятся.— Ещё как не склонен, — проворчала Славянка, — каждая новость на вес золота…— Зато все проверенные, — отозвалась Троймер. — А я вот ещё заметила, что довольно часто, когда Патрон глубоко уходит в работу, он расписывается по диагонали, снизу вверх…— Так бывает, когда испытываешь творческий подъём, — ответил Дэн. — Справедливости ради, могу сказать, что даже в самые смутные периоды творческой жизни наш Патрон никогда не терял присутствия духа и не впадал в длительное уныние. Даже те, кто не знаком с ним, согласятся со мной, без труда определив это по почерку. Впрочем, это ещё не всё…***Дэн прервался, чтобы подложить полено в камин. Хелен в это время потянулась к тому Солженицына.— А зачем вам роман?— А всё началось именно с него, — отозвался Лукас.— Да, — подхватил Дэн, — мне давно хотелось его прочитать, но я буквально споткнулся о первые страницы, где сотрудник МИДа звонит в американское посольство, чтобы сообщить об утечке. Нет, нет, это не было дежа вю. Просто я подумал, что в те времена спецслужбы обладали гораздо менее совершенными средствами отслеживания информации, но более эффективно их использовали. Книгу ещё не дочитал, но почти уверен, что этого человека нашли, и довольно быстро.Лица слушателей, как по команде, стали непроницаемы. Дэн улыбнулся.— И вот мне стало интересно, как всё начиналось. Как формировались стратегия и тактика борьбы с кротами и случайными утечками информации много лет назад и в другой стране. Стал читать дальше и поймал себя на мысли, что всё больше увлекаюсь проблемой идентификации личности по отдельным характеристикам. Причём, чем больше находил в этой области уязвимых мест, тем интереснее становилось. В романе человека изобличает голос, под него создаётся устройство звукового распознавания. Но никто из исследователей не обращает внимания на стиль речи, особенности постановки фраз. Сейчас бы к поиску подключили профайлера, и он быстро восстановил бы психологический портрет личности. Может быть, это просто не входило в замысел автора. Но не исключено, что в данном случае это было невозможно. Человек, возбуждённо, торопливо и со страхом говорящий, вряд ли представляется в истинном свете. Можно сказать, это не он, а его эмоциональная ?производная?. Я имею в виду, что в спокойном состоянии этот человек ведёт себя совершенно иначе, изъясняется по-другому. Однако модуляции голоса остаются прежними. И не потому, что он не актёр. Даже хладнокровно сыграв эту сцену, человек не в состоянии до конца изменить голос, если не использует специальные средства. Да возьмите любой пример: скажем, Лоуренс Оливье для роли Отелло специальными упражнениями понижал голос на две октавы, или Патрон делал то же самое для роли Торина. Но это по-прежнему были их голоса… В общем, книгу пришлось ненадолго отложить, потому что Лукас предложил проанализировать стиль речи Патрона. Начали мы с исследования автографа, теперь вот пробиваемся вглубь, через записи интервью, поздравлений, встреч с поклонниками, пресс-конференции…— Но мы же знаем, что каждому из вас Патрон составил жизнеописание. Не лучше ли использовать их? — спросила Славянка.— Составил, — согласился Лукас. — Но без его прямого разрешения мы не имеем права разглашать эту информацию. Это, если хотите, критерий личного доверия Патрона нам, и для нас честь хранить это втайне до поры до времени. Но, хочу вас заверить, дамы, что без того у нас достаточно материала для исследования.— И потом нам можно будет узнать, что же вы накопали?— Почему потом? Мы и сейчас вам расскажем. — Лукас убрал с экрана изображение росписи, и вместо него появились длинные ряды текста.— Это транскрипты видео- и аудиоинтервью разных лет. Мы намеренно не стали брать материалы из прессы, чтобы всё слышать, так сказать, из первых уст. В первую очередь нас интересовало не содержание, — хотя оно тоже многое может сказать о человеке, — а форма подачи речи, то, как человек строит фразы, и в какой последовательности, как переходит от темы к теме. Транскрипт, в отличие от журнального текста, необработан, из него не убраны повторы и неточные выражения. Но эти шероховатости — лучшие показатели того, чем бессознательно руководствуется человек, а значит, надёжнее подтверждают его искренность. Сейчас поясню, — поправился Лукас, видя, что дамы слегка растерялись. — Если вы заметили, Патрон время от времени делает паузу после слова ?Я?, а потом повторяет его. Это можно истолковать как состояние раздумья или как педантичность. Но можно и как неуверенность в себе, тем более что наш язык предполагает акцентуацию на местоимениях. Мы выбрали и сравнили похожие моменты, учитывая содержание разговора. Исходя из того, что мы знаем о Патроне, можно предположить, что у него повышенная ответственность за любое действие, но при этом нет завышенной самооценки. Он всегда говорит от первого лица, но это даётся ему с некоторым усилием, — он не привык быть в центре внимания и считает свою успешность средством повышения профессионализма, а не привилегией.— Вот почему он так часто говорил, что ему было комфортно работать с ПиДжеем, несмотря на все физические сложности? Ему нравится работать в команде, — подтвердила Хелен.— Вот именно, — согласился Лукас, — он не боится раствориться среди людей, потому что у него это всё равно не получается.Все дружно рассмеялись.— А ещё Патрон любит размышлять, — добавила Троймер, — и тогда у него ускоряется темп речи, и он почти всегда втягивает репортёра в свой разговор. Помните, как он сам стал задавать вопросы о политике?— Верно, — сказал Дэн, — так бывает всегда, когда человеку небезразличны окружающие. Конечно, он понимает, что прежде всего должен рассказать о себе, ответить на вопросы. Но, как настоящий профессионал, он стремится к тому, чтобы живое участие собеседника помогло ему глубже раскрыть собственные мысли. Далее, мы отслеживали, что общего сохраняется в различных интервью на одну и ту же тему. Представьте, что Патрон несколько часов отвечает различным репортёрам. Сразу отставляем в стороне повторяющиеся вопросы, берём только уникальные, выбивающиеся из общего разговора. Если в них Патрон обращается к каким-то посторонним темам, значит, они для него приоритетны.— А если это просто усталость? — спросила Хелен.— Тем более, уставший человек становится уязвимее и менее внимательным. Для него имеет значение только самое важное. Помните, что во время пресс-конференций по ?Берлину? он несколько раз акцентировал внимание на невозможности непосредственно участвовать в политических мероприятиях США, хотя это не имеет прямого отношения к фильму. Но это важно для него как гражданина, это тот пресловутый ?Карфаген?*, о который он спотыкался последние месяцы в твиттере. Он очень старается быть толерантным, но постоянное обращение к теме выдаёт его тревогу.— Ну, чтобы это понять, необязательно изучать почерк и стиль. Достаточно взглянуть на человека, — возразила Славянка. — Перемены внешности и манера поведения сильнее всего подтверждают внутренние коллизии.— Мы не охотимся за переменами, — мягко улыбнулся Лукас, — нас интересует устойчивое в человеке, то, что остаётся с ним на всю жизнь, примиряет с самим собой. И, похоже, Патрона это тоже интересует, иначе он не стал бы актёром. Каждая роль — как подарок, неожиданно извлечённый из глубин души.— Хотите сказать: жизнь — это путешествие к самому себе? — улыбнулась Троймер.— Не сомневаюсь, — ответил Лукас. — И каждому хочется, чтобы там, куда он стремится, его уже ждали и узнавали. Поэтому можно преобразить внешность, сменить место проживания и стиль одежды. Человек — существо неисчерпаемое. Может даже создать себе новую биографию. Но стоит заговорить — и он оборачивается подлинной стороной.— Как хорошо сказано, — вздохнула Хелен.Лукас кивнул:— Это не я, — Конфуций. Дословно: ?Заговори, чтоб я тебя увидел?. Подделать, сымитировать речь другого и даже жизнь другого достаточно легко, если делать это время от времени, повторяя чужие мысли и действия. Но собственные мысли не скроешь. Язык — твой самый преданный враг, всегда невольно будет подстраиваться под них.***— А могут быть исключения? — спросила Славянка.— Например?— Сериал ?Легенды?. Там всё началось с того, что герой демонстрирует две разных манеры речи: то заикается и коряво строит разговор, то говорит быстро и энергично. И даже ближайшие коллеги не могут понять, где его настоящее лицо, а где легенда. И то, что его начинают подозревать в психической разбалансированности, говорит не о действительном заболевании, а об изощрённости его ума и тех, кто его таким сделал.Лукас согласно кивнул.— Это правда. Но не вся. Главное не то, что он виртуозно преображается, а то, что в какой-то момент это начинает вызывать вопросы. И не у врагов, а у коллег. Вы не задумывались, почему?На мгновение в зале стало тихо. Лукас выждал немного и продолжил.— Внимание привлекло не всё поведение, а только кардинально меняющаяся речь. Профессионалы знают, что, даже не особенно меняя внешность, можно показаться другим, если хорошенько поработать над манерой речи. Герой Шона Бина под прикрытием довольно сильно заикается, и это нормально, потому что отвлекает внимание от общего образа личности. Но он иногда заикается, не будучи под прикрытием. Почему? Речь в данном случае оказывается всего лишь следствием, индикатором каких-то более важных факторов, чаще всего связанных со временем. По сюжету заикание показало, что герой в определённые моменты пытается блокировать механизмы памяти. Если блокировка успешна, заикания нет, мышление идёт плавно. Но если память сильнее, а событие прошлого чрезвычайно важно, тогда мышление сопротивляется, и это неосознанно отражается в характере речи. Иначе говоря, будучи не в состоянии справиться чем-то, мышление пытается это обойти, и если не получается, речь начинает ?буксовать?.— Значит, герой Шона потому был непревзойдённым агентом, что использовал забытую автобиографию как легенду. Но сам не знал об этом, пока ему не сказали, — задумчиво сказала Троймер, — только язык сохранил следы…— Конечно, — кивнул Дэн. — И вряд ли эта история из области фантастики. Но вот что по-настоящему интересно: он ведь прошёл уникальную психологическую подготовку и не мог не понимать, что если психика так сильно сопротивляется возврату к истокам, значит, там таится нечто ошеломляющее. Зачем же он тогда стремился восстановить картину прошлой жизни?— Потому что его сумели убедить в том, что цель его воспитания творить добро, — неожиданно отозвался Гарри. — Так же, как и тебя. И он, как и ты, не понимает, почему вдруг теряет веру… Для него добро — когда вокруг всё идёт своим чередом, всё упорядочено и ясно. Его функция поддерживать в мире состояние баланса. И когда его, казалось бы, правильные поступки начинают порождать хаос, он в смятении. Но, как и ты, он правильно видит причину происходящего в себе самом. Он начинает расследование с себя. Ты тоже.Гарри замолчал и лукаво огляделся.— Кажется, вы не ожидали от меня такой речи. Но мне очень нравятся романы Ле Карре, так что…— Нет, нет, — спохватилась Хелен, — просто Вы вдруг сказали одну простую и потрясающую вещь: успех предприятия всецело зависит от характера цели. Профессиональные навыки могут сперва воодушевить, но потом всегда заводят в никуда, если цель неблаговидна. Гарри улыбнулся и кивнул.— Да нет же, я просто повторил то, что вы все уже сказали. Вы пытаетесь изучить личность Патрона не из досужего любопытства, а чтобы разобраться в самих себе. Поэтому не гонитесь за сенсацией, довольствуясь уже известным. Вы понимаете, что иногда избыток информации только затемняет смысл. А вот естественно возникшая добрая фантазия способна всё расставить по местам.— Почему вы считаете, что фантазии добрые? Разве злых не бывает? — скептически прищурилась Славянка.Гарри посмотрел на неё с бесконечным удивлением.— Конечно же, нет. Выражение ?злая фантазия? содержит неразрешимое противоречие. Почему люди фантазируют? Чтобы хотя бы в представлениях приблизиться к недостижимому. Сделать это можно, лишь желая другим добра и никому не мешая. Иначе Мироздание возмутится. Стремиться к мечте вопреки добру — значит, обманывать Мироздание и себя. Таким образом, злая фантазия есть потенциальная ложь, то есть желание отсутствия правды. Вывод: злой фантазии не существует.Собеседники переглянулись.— Точно, как в аптеке, — ошеломлённо выдохнула Троймер.Гарри просиял:— Гораздо точнее, — как в кассе!Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась Рикка.— Сидите, да?? А там Патрон очередное интервью даёт! Пошли!!