1 часть (1/1)

Если бы у гладиаторов были свадьбы, а не бои, то такие попойки точно назвали бы смотринами. Эти явно не удались.Вино отдавало горечью и пылью. Таким только рот полоскать, но, похоже, ничего лучше сегодня не предложат. Скупые свиньи.Брок усмирил растущее под ребрами раздражение и снова поднес чашу к губам, делая вид, что пьет. И смотрел.Стив свою волчицу отбил разом у троих финикийцев из школы Сасписа. Те пофыркали, словно пахотные жеребцы в колеснице, но признали право сильного. Отошли. Может, просто поостереглись нарываться в первый же день: кроме Стива и Брока в зале отдыхали еще пятеро гладиаторов из помпейской школы, да еще с десяток из области южнее — с этими Брок был знаком, фракийцы трижды выступали на погребальных играх в тандеме с его учениками. А может решили, что овчинка того не стоит — волчиц сегодня было с лихвой. Хозяева римских логов средней руки спешили подстелить под гладиаторов свой ходовой товар, потому что Игры продлятся две декады, а значит, серебра у бойцов будет вдоволь. Отборный товар пока приберегали. Для чемпионов, наверное.Волчица, на которую положил глаз, а позже и руки, Стив, действительно была хороша — хоть и не молода. Наверняка уже встретила двадцатую весну. Тяжелые, крашеные индийской хной волосы шли едва заметной волной, прикрывая плечи. Грудь была все еще высока, а крутые бедра, едва прикрытые полупрозрачной недешевой тканью, при легких шагах покачивались, словно маятники на площадке для тренировок. Люби Брок рыжих, возможно, он бы и сам выбрал такую: загорелую, с медовыми глазами и прихотливо изогнутой верхней губой, которая сразу наводила на мысли, далекие от приличий.Но Брок к рыжим был равнодушен, впрочем, как и к черноволосым — гречанкам или египтянкам. Медные крашеные локоны давно вызывали только зевоту, а аспидно черные еще и настораживали. Любимых им светлокожих рабынь с севера Империи в самом Риме было мало, и стоили они баснословных денег. Вот ведь странно, в Помпеях таких — хоть в строй ставь. Неужто торгаши обленились возить? Или специально придерживают редкий товар, создавая интерес у избалованных столичных жителей?Как бы то ни было, Брок, навскидку оценив всех волчиц, остановился на невысокой и тонкой афинянке, на которой кроме темного обода железного ошейника не было ни лоскута. Притянул к себе, оглаживая по-хозяйски плечи, и кивнул на меха с вином, приказывая налить и ему, и себе.Откуда-то сбоку раздался гортанный смех, сразу сменившись влажными звуками поцелуев: огромный ибериец, который запомнился Броку по прошлым Играм в Остии, ухватив за задницы разом двух волчиц, жадно целовал выставленные напоказ груди. Волчицы натужно смеялись и спешили выпить вина, которое тут никто не считал. Еще бы, такая дрянь...Брок откинулся на ложе и полуприкрыл глаза, наблюдая сквозь частокол ресниц за происходящим в зале. Празднование начала Игр еще только набирало силу: бойцы разных школ старательно держались своих и даже не пытались грызться за девок, а те в свою очередь еще делали вид, что им интересны мускулы гладиаторов, а не содержимое их кошелей. Все начиналось как обычно. Как год назад, как три. Через час вино возьмет свое, волчицы станут шумнее, а мужчины злее. И тут будет по очереди литься то кровь, то семя, то вино. Ничто не ново. Зато весело.Стива о том, что происходит на подобных вечерах, Брок не предупреждал — пусть варвар сам хлебнет из чаши наслаждений по полной, не все ж ему развлекать провинциальные Помпеи и довольствоваться девицами с городской площади и добрым вином из погребов хозяина. Разнообразие учит, дает расти. Брок это понимал и поэтому отправил своего последнего и лучшего ученика в самостоятельное плавание по волнам удовольствий. Бык севера силен, не захлебнется.Афинянка, чувствуя настрой клиента, не стала мельтешить, а, налив вина, забралась на ложе рядом и свернулась клубком, положив голову Броку на живот — так, чтобы горячее дыхание иногда касалось пока не увлеченного происходящим ствола. Опытная… Хороший у него нюх. Не растерял. Такие ласки стоили вчетверо дороже, а сил занимали втрое меньше. Брок рассеянно погладил забранные в пучок на затылке кудри и вяло, с напускным безразличием, осмотрелся по сторонам. Зала, которую выделил им хозяин Игр, была мелковата. Жаровни чадили. Ткани на ложах оказались дешевы и разлезались на нитки. Хозяин решил сберечь монеты на любимцах Цезаря. Как бы ему не заплатить потом втройне. Воины Арены в роскоши разбирались как никто — если твоя жизнь в любой момент может кончиться, то чаша лучшего вина, мягкий шелк и чистая женщина становятся особенно ценны. В зале хватало и нищего отребья из провинций, и вчерашних рабов с рудничных поселков, но пару брезгливых взглядов Брок успел заметить. Можно на кон поставить золотой — не пройдет и трех дней, и жаровни наполнят ароматным углем, а ложа обтянут скользким даже на вид шелком. И волчиц приведут получше. Впрочем, сейчас сгодятся и эти. Во всяком случае, с виду Стива все устраивало.Ибериец стянул с себя одежду, намял девок до синяков и красных пятен и теперь слизывал пролитое на одну из них вино, прихватывая пухлыми губами. За год он обзавелся двумя новыми шрамами: оба были слева, один на предплечье — короткий пухлый рубец, второй, кривой и розовый, шел по ребрам. Хорошие приметы — для Брока, разумеется, а не для иберийца. Значит, Черный Гигант ослаб и не так хорошо владеет правой рукой — еще год назад Брок трижды подумал, чтобы решиться атаковать его с расстояния гладиуса, только на трезубец. Теперь же о ближнем бое стоило задуматься. Может и выгореть.Одна из девиц пролила вино иберийцу на бок, тот взревел недовольно и отвесил ей шлепка. Волчица поспешила загладить оплошность, вытерев вино льняной тряпицей. Часть заботы пришлась на шрам, который сразу поплыл и стал не таким четким. Вот же ублюдок! Брок едва удержался от восхищенного свиста — такой сообразительности от школы Кадма он не ожидал: подделать шрамы, запутать противников, чтобы ошиблись. Значит, никакого меча — только сеть и трезубец. А Стив с трезубцем не в ладах. И это плохо… За пару дней такого не исправишь, значит, придется подкупать жеребьевку.Ибериец не заметил просчета, подмял под себя ойкнувшую девицу, перевернул на живот и с победным рыком вошел в лоно. Ну или куда попал. Девица натужно застонала. Брок краем глаза увидел, как Стив прижал рыжую к себе и теперь, словно в задумчивости, гладил ее по крепкой налитой груди, то и дело задевая большим пальцем сосок. Рыжая каждый раз вздрагивала, облизывала нижнюю губу, смотрела влажными глазами и жалась крепче к широченному плечу.Брок чуть сдвинулся и погладил афинянку по голове, путаясь пальцами в завязанных в крепкий узел темных волосах. Та понятливо сползла ниже и на пробу коснулась основания ствола. Тлеющее возбуждение плеснуло, согрело мышцы, разлилось предвкушением, но сразу унялось — была причина.Слева раздались громкие голоса, и разом трое гладиаторов навалились на одну из волчиц. Двое распялили ее на ложе за руки, а третий, тучный коротконогий здоровяк-помощник, взгромоздился сверху.— Пять раз! — пьяно хохотал тот, что держал девку справа. — Ты поспорил на два сестерция, что сможешь подряд. Давай, делай. И чтоб без обмана… На живот, чтоб видели.Тот, что держал слева, заорал, подзывая раба и приказывая тащить клепсидру — собирались считать по времени. Рядом тут же столпилась компания из римской школы Магнуса, голодная до споров. Зазвенели монеты, переходя из рук в руки. Серебро. Принимал ставки кто-то из владельцев лупанариев, привычный к счету и буйным клиентам. Но важнее было другое: ставили охотно и много, слишком много для такого пустяка — у местных выдался хороший сытый год, значит, школа раздобрела, разжирела и стала ленива. Прямо империя, только маленькая — чем больше жрет, тем мягче брюхо и больше в нем дерьма. И старший наставник наравне с другими сует деньги. И главный фаворит — мощный, высокий, узкоплечий, схожий с копьем, но с какой-то томной ленцой, присущей тем, кто больше любит мужчин — с явным интересом смотрит с соседнего ложа, позабыв про трех волчиц. Да, ему не по чину скакать козлом и делать ставки, но охота пуще неволи. Значит, против Магнуса стоит выходить сразу, в начале Игр, пока еще не пришли в себя, не набрали былой формы. И пожалуй, с фаворита и стоит начать — посмотреть, что кроме красивой морды и скульптурного тела может предложить Рим. Узкоплечий не побоится выйти против варвара. Наоборот. Ставки на бой будут втрое выше обычного — внешне оба хороши, словно копье и молот, как раз для эстетов. Но объяснить Стиву, что, прежде чем выпустить потроха этому римскому петуху, который считает себя орлом, стоит с четверть клепсидры его погонять, — это уже задача Брока. Сложная задача. Хотя вдолбил же он в эту дубовую голову, что сразу ломать противнику шею — скучно. С пятого раза, но вдолбил… Сладко было учить. Есть что вспомнить.Рыжая, совсем разомлев, раскинулась на ложе, а Стив, склонившись над ней, осторожно и бережно перебирал губами по ее шее, лаская с тщанием и какой-то отрешенной нежностью. Потом скользнул чуть ниже, прикусил за напряженный сосок, вызвав короткий вскрик, и сжал ее бедра своими огромными руками. Девка похотливо потерлась о Стива лоном и раздвинула длинные ноги, он перехватил ее под коленом и снова склонился над соском, обдавая его горячим дыханием.Афинянка неспешно, повинуясь движениям пальцев Брока, нагнулась над стволом и обхватила губами. Жаркая глубина ее рта побуждала толкнуться сильнее, но хотелось-то другого… Даже здесь, среди чада жаровен, плохого вина и запаха пота — хотелось. Пришлось сдержаться, отдавая контроль за наслаждением в опытные руки и рот волчицы. Брок поощрительно погладил ее по плечу. В ответ юркий язычок сильно толкнулся под самую уздечку ствола и начал коротко и точно прижиматься, словно ладонь музыканта к барабану. Перед глазами поплыло от желания. Пальцы Стива совсем запутались в рыжих локонах.Нужно было отвлечься.Брок словно ненароком поправил подушку под шеей и присмотрелся к группе расположившихся в углу галлов: они мало интересовались тем, что у волчиц между ног, а в основном лающими криками требовали от них принести вина или подать мяса. Вот уж кто верен традициям: сейчас напьются, набьют брюхо — и тогда девкам не поздоровится. У этих дикарей принято объезжать девку долго. Так долго, что она потом выползает из-под галла еле живая. И чем дольше он на ней скачет, тем больше славы. Для того и вино без меры, и дурная традиция резать крайнюю плоть. Два главных фаворита галлов уже порядком набрались — вино хоть было отвратно, но дешево и забористо. Но секунду... Брок присмотрелся: тот чемпион, что ближе, встал, пропуская приятеля, и отошел вглубь залы туда, где за занавесями скрывались отдельные кельи, которыми никто пока не спешил воспользоваться. Хромает, видит Марс, хромает! И на притворство не похоже. Чемпион галлов повредил колено. Хоть бы ниже сустава — там не залечишь, будь ты хоть Асклепий. Брок отвернулся, чтобы спрятать от остальных свой интерес, прикрыл глаза и заново прокрутил в памяти: вот галл встает, морщится, трет бедро и спину, идет, тяжело ступая... Колено, левое. И полкошеля Брок был готов поставить на связку, что ниже чаши. В отличие от Черного Гиганта галл не притворяется, не пыль в глаза пускает, а пытается скрыть. Стоит присмотреться позже — травма недавняя. Не тренировочная — тут прицельно калечили, но, похоже, не успели довести дело до ума. Заказ? И кто тогда платил руке разящего?Да, к началу Игр первый чемпион будет не в форме, но вот второй... Пожалуй, опаснее галлов на Арене и нет никого. Если только не сверкнет фортуной новая звезда. У Брока как раз есть одна на примете. Бык из Помпей. Которого никто пока не воспринимал всерьез — из-за мягкого взгляда синих глаз в окаймлении пушистых ресниц, спокойной улыбки в любом, даже напряженном споре и упертости, которая восхищала всех вокруг и дико бесила Брока. Но, положа руку на сердце, Брока в Стиве бесило многое. Слишком. Например, отказ биться за левые ставки, которые так удачно добывал для них приятель Брока. Или это упрямое нежелание учиться нормально владеть трезубцем. Не нравится — и все. Или способность находить во всех людях нечто приятное, хорошее, вопреки всем предупреждениям. Вот что он нашел в этой рыжей шлюхе, что нежит ее как матрону? Брок резко дернул свою афинянку за волосы, понукая ее работать лучше, хотя волчица и так старалась, и снова нашел взглядом Стива.Тот развернул рыжую на ложе так, что ее голова чуть свесилась вниз, а тяжелые волосы рассыпались по полу, а сам навис сверху — огромный, словно статуя олимпийца. Удерживая вес на одной руке, второй жадно водил по плоскому животу и крутым бедрам. Иногда склонялся, касаясь ее кожи губами, крепко прихватывая, и тогда волчица стонала и выгибалась, закрыв глаза. Каждое поглаживание, каждый жаркий поцелуй, каждый стон — все это наслаивалось, накладывалось одно на другое. Брок сам не заметил, что, ухватив афинянку за волосы, засаживает ей ствол в рот ровно в том же ритме, в котором Стив ласкает рыжую, а заметив, не стал себя останавливать. Пусть. Кто увидит в такой толпе, что один из бывших гладиаторов смотрит на то, как другой берет женщину из лупанария? Здесь все смотрят. На разное и по-разному.Рыжая раскинула руки и призывно раздвинула ноги. Стив приглашение принял. Опустился сверху тяжело и неотвратимо. И судя по искаженному от напряжения лицу рыжей — разом на полную. Не пожадничал.Брок насадил афинянку на свой ствол особенно глубоко и зло и не спешил отпускать, удерживая, пока вокруг судорожно не сжалось горло. Да, так стало хорошо. Еще лучше было бы сейчас схватить Стива за короткую челку, перегнуть через ближайшее ложе и сделать так, чтобы он задыхался от того, как ствол Брока таранит его зад, раз за разом. И с каждым — все сильнее...Может, и не столь глупы традиции у галлов: драть от заката до рассветных петухов, чтоб потом любая мысль о наслаждениях такого рода отзывалась у северянина в натертом стволом крупе.Афинянка замычала, пытаясь вырваться, и Брок отпустил, давая ей хлебнуть воздуха, но ненадолго — снова задвинул глубоко в горло, чувствуя, как смесь из злости и возбуждения несется по жилам вместо крови. Хотелось особенно остро. Но непонятно чего. Смотреть было уже мало — вот это Брок знал точно.Стив на рыжей не был мягким и нежным. Напротив, он двигался резко, тараня жаркое лоно мощными рывками, и прикусывал за темные соски и сферы грудей, оставляя отпечатки зубов. Рыжая стонала все громче, бешено встречая каждый толчок бедрами, понукая. Стив брал ее все резче, яростнее, на его белой коже проступила влага, волосы слиплись и потемнели. Стекающие по плечам и груди капли пота чертили светлые дорожки по разводам копоти от жаровен.А вместе с каплями стекали все ниже мозги Брока, и он ускорял темп.Афинянка уже не старалась работать языком, а расслабленно принимала горлом. Стоило ей лишь попытаться помочь себе пальцами, как Брок перехватил и сжал оба запястья одной рукой. И продолжил толкаться ей в рот, приближаясь к краю. Удовольствие, помноженное на злость, было ярче, острее и надвигалось как шторм на эскадру Неарха — не убежать, не прекратить, только встретить грудью. Брок сцепил зубы, мотнул башкой, ругнулся шепотом и разом словно в смолу угодил — уперся взглядом прямо в такой же, черный от несдерживаемой страсти, взгляд Стива. Глаза в глаза. Движение, еще одно. Зала словно съежилась в размерах, уменьшилась, приближая их друг к другу. Нет полуголой совокупляющейся толпы — только тонкая морщинка между нахмуренными бровями.Нет кислой вони дурного сусла — только резкий и знакомый запах пота на горячей коже.Нет рыжей девки, а есть...Стив нарочито сильно двинул бедрами, насаживая волчицу на свой клинок, и, не сводя с Брока жадного взгляда, напоказ вцепился зубами в ее сосок. И выпустил его, ровно за секунду до того, как Брока накрыло ударной волной восхитительного наслаждения. Он изливался в горячий рот, вжимая себе в пах афинянку и глядя, как накрывает экстазом Стива — как взгляд светлых глаз на миг стекленеет, губы — сладкие, упругие губы — сжимаются, и он, уже не контролируя себя, бешено двигает бедрами, выцеживая из ствола последние капли семени. Брок сжал свой клинок у корня, чувствуя, как он твердеет заново, словно обретая силы от зрелища чужой страсти, и осторожно отстранил афинянку. Та поспешно соскользнула с ложа, уже без былого кокетства, утерла рот и закашлялась. Брок сунул ей пару монет, потом добавил еще одну — за свою грубость.Осмотрелся, оглядел обманчиво расслабленного Стива и прищурился зло. Немного подумал, потянулся напоказ, давая отдых мышцам, улыбнулся мыслям и поманил к себе томно раскинувшуюся на ложе рыжую. Та вопросительно посмотрела на варвара, ожидая от него возражений. Но Стив, чей взгляд едва прояснился от наслаждения, лишь деланно-лениво кивнул, но Брок разом заметил, как на дне его синих глаз разгорелся ответный огонь интереса. Гладиаторский меч остер с обеих сторон. Пока еще Брок тут учитель, а варвар — ученик. И пока Броку есть что показать. Рыжая медленно подошла к ложу и попыталась опуститься рядом, в ногах, но Брок решил иначе — ухватил ее за руку и уложил себе на колени задом кверху. Так, что собственный твердый клинок пришелся между бедер, совсем рядом с мокрым от семени Стива лоном. Погладил по пояснице. Кожа у волчицы оказалась нежная и пахла розовым маслом. Брок выдохнул — терпеть не мог розы.И отвесил по круглой ягодице сильный и крепкий шлепок. Девица было вскинулась, но получила еще три крепких удара по тому же месту. — Лежи, — коротко приказал Брок и намотал на кулак рыжие пряди. — Круп выше. Я хочу тебя жаркой брать. Не покалечу. Плата вдвое.Волчица выдохнула, поняла, что от нее требуют, и послушно подставила зад. Следующий шлепок вышел звонким, рядом кто-то восхищенно крикнул:— Дери ее, волк!Но Брок не обратил внимания, сосредоточенно отвешивая сильные и точные шлепки по упругим и уже покрасневшим ягодицам. Рыжая ерзала, потирая между бедер его клинок, вскрикивала и постанывала на каждом ударе. Ягодицы постепенно становились ярче, наполнялись, наливались цветом, а стоны звучали все тоньше. Волчица начала дергаться, пытаться прикрыть зад ладонями. Все в точности как тогда. Пару месяцев назад. Только вот тогда, вместо волчицы, перекинутым через колено лежал Стив. И усваивал через круп, почему нельзя вырубать противника в финальном поединке за минуту. Брок на том бое потерял доход за пару месяцев разом, а патриций заработал втрое меньше положенного. И приказал выдрать непослушного варвара, а наставнику отвесил такую затрещину, что звенело в ушах до ночи. Брок взялся наказывать сам. Его ученик, его проблема, его ошибка. И наказывать ему. Главное, чтоб результат был.Правда, Стиву тогда досталось сильнее, куда сильнее, чем сейчас рыжей. Брок выдрал его со всем тщанием — и снаружи поводьями, и изнутри своим клинком. Так что варвар три дня садился с осторожностью, заставляя ствол Брока всякий раз вставать от воспоминаний.Вот и сейчас история повторялась. Зад был чужой, зато рука все та же. И Стив эту руку хорошо помнил.Когда Брок закончил с крупом волчицы и посмотрел на Стива, тот сидел на ложе, напряженно выпрямившись, прикусив губу и едва сдерживая себя. Над бровями у него влажно блестел пот, и крупные капли стекали по выпуклой груди ниже и скользили по животу прямо туда, к большому вздыбленному стволу. Словно тот и не изливался десять минут назад в лоно рыжей. Впрочем, и Брок чувствовал себя так же. Вокруг них празднества в честь начала Игр набирали размах: стонали уже на все лады, где-то глухо хрустнула глиняная чаша с вином, кто-то закричал, и в темном углу зала завязалась драка. Ибериец сменил пару волчиц на двух новых и никак не мог закончить — слишком много вина. Фаворит Магнуса спал сном человека с чистой совестью, пока одна из волчиц вытряхивала монеты из его кошеля. Галлы уже дошли до нужной им стадии, и теперь там мелькали чьи-то ноги, и раздавались хриплые ругательства, перемежающиеся с женским визгом.Брок без раздумий затянул волчицу на себя, с ходу заставляя ее оседлать клинок. Оказаться в жарком, пульсирующем лоне было восхитительно. Брок несколько раз с силой сжал упругие отшлепанные ягодицы, чувствуя, как в ответ рыжая сжимается внутри и сдавливает его ствол.То, что нужно! И видно хорошо. Удобно смотреть.Он толкнулся на пробу, задавая медленный, но мощный ритм, и вновь глянул на Стива. Прижал рыжую к груди, заставляя распластаться, и приглашающе раздвинул ее зад, предлагая разделить наслаждение и волчицу на двоих. Во всех смыслах. Может, хоть так злой червь беспокойства внутри груди Брока перестанет грызть ему ребра? Потому что некоторые вещи желать можно, но брать нельзя. Смотреть можно, но нельзя прикоснуться. Во всяком случае, на людях.А так — дело, конечно, необычное, но не из ряда вон. Женщина — одна на двоих — это дело вкуса. Любить втроем — не преступление, а экономия. Скупость в Риме почетное дело. В отличие от мужеложества, которое хоть и процветало, но было под официальным запретом. Брок знал точно: в большинстве гладиаторских школ клинки направляли не только в волчиц, но делали это скрытно, чтоб у злых языков не было доказательств. Иначе позору не оберешься.Вот и сейчас… Пока вокруг раздается хор из стонов и пьяных криков, можно позволить себе. Дать слабину удилам. Хоть ненадолго.Стив понял, кивнул нетерпеливо — он всегда соображал быстро. И начал действовать. Взял с чьего-то брошенного волчьего пояса мешочек с маслом. Не утруждая себя развязыванием узлов, разорвал по шву и набрал полную ладонь густого масла, которое даже на расстоянии пахло розами. Да что они в том нашли?Потом шагнул к ложу, на котором Брок медленно насаживал на себя сладко постанывающую рыжую, и опустился третьим ей на спину, вжимая, вплавляя ее собой в Брока. И смотрел при этом только на него, словно всего остального вокруг не существовало. Ни пьяной оргии, ни рыжей шлюхи, ни боя, который будет завтра. А были только Брок и Стив. Горячее тело к горячему телу.Видимо, Брок его здорово распалил, потому что особо готовить Стив волчицу не стал — только слегка смазал ей зад (куда сильнее проехавшись костяшками пальцев по основанию ствола Брока), да чуть тщательнее — свой клинок и нетерпеливо навалился сверху. Смотря восхищенно куда-то в губы.И тут Брок почувствовал, как совсем рядом, за горячей преградой Стив двигается внутрь. Волчица протестующе замычала и сжалась, но Стив что-то ласково шепнул ей на ухо, что-то совпадающее на шесть букв из шести со словом “золото”, и рыжая, всхлипывая, постаралась расслабиться и пустить Стива.Брок не мог спокойно ждать, пока Стив войдет целиком, и начал мелко нетерпеливо двигаться, распаляя себя и его. Толкался глубоко, часто, поводил бедрами, так, что Стив зажмурился от накатывающего удовольствия, а лоно вокруг клинка запульсировало. Было странно, но хорошо. Очень хорошо.Стив ухватил его за шею, притягивая ближе, и прошептал в самое ухо:— Я тебя чувствую рядом. В ней. Большой. Такой горячий, нетерпеливый, злой. Тебе нравится, когда я беру?.. — Стив замолчал, давая Броку самому достроить фразу. Потом уточнил: — Когда я сверху? Когда смотрю на тебя?Брок только рыкнул яростно, вбиваясь в лоно и очень полно ощущая, как его ствол проходится по стволу Стива. Словно нет преград, словно…— Вот так, клинок к клинку. Сильнее. Чтоб тебя, давай сильнее!Брок только на выдохе понял, что это он шепчет вслух, и поспешно прикусил губу, но поздно — Стив услышал, и похоже, слова распаляли его не менее жаркой любви и узкого зада волчицы. Да чтоб его!Стив моргнул, словно стряхивая одурь, понимая, что еще немного — и их сорвет с цепи при всех, выпрямился, ухватил волчицу за гриву и принудил откинуться себе на плечо. Девка снова вскрикнула — и уж точно не от наслаждения — Стив рывком вошел в нее до конца. Брок почувствовал, как тот скользнул и замер. Горячий, большой, напряженный. А потом Стив начал двигаться, гортанно порыкивая при каждом толчке, одной рукой продолжая держать девку за шею, а другой ухватив Брока за предплечье. Нежности в нем теперь было меньше, чем в атакующем льве, каждое движение, казалось, нацелено только на одно — взять как можно больше наслаждения себе. Глубже. Сильнее. Еще.От этой неприкрытой жадности Брока жгло огнем, и он вступил в схватку за удовольствие на своей стороне — вонзая клинок в мягкое, жаркое лоно и чувствуя ответное движение. Они стали словно две чаши весов, на которые положили по таланту серебра. Чаши находились в движении и никак не могли найти покой — стоило одному замереть, как второй сильным толчком вышибал из него дух, заставляя задыхаться от наслаждения, и только он останавливался, как первый мстительно поддавал бедрами вверх. Или он ожидал прощения от злопамятного Брока?Долго это продолжаться не могло, и Стив сдался первым, мотнул головой, сжал пальцы на предплечье так, что еще немного — и сломал бы, и промычал еле слышное:— Брок… Смотри. Меня.Как стрелу с тетивы спустил. Брока и накрыло — точно метким выстрелом. Окатило от лопаток до паха и согрело. Изливался долго и никак не мог остановиться — сумасшедшее ощущение чужой содрогающейся плоти рядом, пульсации — одной на двоих. Когда перед глазами прояснилось, первое, что Брок увидел — это уже поднадоевшие рыжие лохмы, по которым Стив нежно водил своей лапищей и шептал волчице на ухо что-то утешительное, будто и не он только что насаживал ее на ствол, как жертвенного ягненка на вертел. Да еще и в совершенно не предназначенное богами отверстие.Наконец утешения завершились блеском золотой монеты, которую девица поспешила сунуть за щеку. Желтый металл волшебным образом придал ей сил, а еще минуту назад казалось — вот-вот сознания лишится, но нет — резво сползла с ложа, ловко обогнула совокупляющуюся прямо на полу пару и исчезла в дымной копоти. Стив остался сидеть на ложе, задумчиво взвешивая в руке полупустой мех с вином. Наконец он сказал:— Снаружи вода. Я слышал. Фонтан.Брок кивнул. Местный чад и ор успели порядком поднадоесть, оставаться тут было незачем. Все полезное он уже увидел, а приятное получил. Вряд ли ему отсыпят еще, тем более что еще час-другой — и кто-то обязательно сцепится насмерть, а в возникающей при таких схватках суете проще простого сунуть нож в печень или резануть по жиле на голени. Нет, за себя Брок не боялся — кому нужен отвоевавший свое? А вот попортить шкуру Стиву могли легко.Снаружи было тепло и душно, но вода нашлась — правда, не в фонтане, а в мелком бассейне. Стив без раздумий окунулся в теплую воду, нырнул, проплыл темным силуэтом до противоположного края и вновь подтянулся на бортик, стряхивая капли.Броку плавать не хотелось. Он уселся рядом, опустил ступни в воду. От бассейна пахло морем — видимо, хозяева сыпали внутрь соль.— Как тебе вечер? — спросил Брок, хотя разговаривать не хотелось. Хотелось смотреть. И возможно — трогать.Стив помолчал, потом хрипло уронил слова, каждое тяжелое как булыжник — язык все еще давался ему с трудом:— Гигант хочет ближнего боя, приманивает. Брок кивнул и заметил:— А ты с трезубцем как торговка маслом — сплошь мельтешение.— Нарисовал два шрама, но забыл замазать третий. Под ягодицей. Я возьму его с мечом, — Стив улыбнулся, придвинулся ближе и улегся на бортике так, что его голова почти коснулась бедра Брока. Тот поборол желание стряхнуть с коротко остриженного ежика волос капли.— Предположим. Шрам слева? Дальше.— Гигант будет вторым — сначала школа Магнуса. Их фаворит выйдет с мечом и щитом. — И? — Брок давно уже отучился удивляться, но северянин ухитрялся подкидывать сюрпризы. Он ожидал от ученика наблюдательности, но вот умение делать столь точные выводы было в новинку. Прямо ящик Пандоры, а не варвар. — Мой щит и кирасу придется отполировать, чтобы отражал все величие чемпиона школы Магнуса. Ему нравится смотреть на себя. Пусть смотрит.Брок все-таки не выдержал, смахнул капли — и его руку тотчас перехватили за запятье и притянули к губам, обожгли дыханием и отпустили.— Второй галл одной ногой в вашем царстве мертвых — как раз той, на которую хромает. А первый без второго все равно что баллиста без камня. Они побратимы. Я убью второго, и первый потеряет разум. — Скоро мне станет нечему тебя учить.— Трезубец и сеть, — подсказал Стив очевидное.— А дальше? — если Броку и удалось скрыть то, что он доволен своим последним учеником, то скрыть незаметно подступающее возбуждение было сложнее.— А дальше будет новое вино, новые женщины, новые люди рядом. Люблю смотреть на новое. Люблю видеть.— Любишь смотреть? — уточнил Брок.— Люблю, — спокойно отозвался Стив и перевернулся на живот, оказываясь в опасной близости от клинка Брока.— А мне показалось, что трогать ты тоже любишь… Рыжая...— Рыжая?— Волчица.— А, да. Точно. Я смотрел. На глаза. Похожи. Как у тебя. Хотя трогать тоже было хорошо.Вдалеке пророкотал гром, стало темнее. Жаркий ветер ударил в стену сада и сыпанул в бассейн пустоцвета. Стив опустил голову ниже и коснулся клинка губами. И кажется, перед этим сказал “тебя”, но слова заглушил новый раскат грома.Здесь, кроме них двоих, смотреть было некому.FIN