Глава 96 (1/1)

— За мной,— сухо бросил Рехей и начал подниматься по лестнице. Кольцо слабо засветилось, образуя своеобразный кокон света вокруг хранителя.— А….— Здесь темно,— пояснил блондин и подошел к одной из многочисленных дверей. Кольцо погасло.Как оказалось, это была комната Ламбо, который с истинным пофигизмом на лице, предложил Тсуне сесть на довольно удобное кожаное кресло. Впрочем, единственное в комнате. Еще был небольшой письменный стол у окна и диван, на котором хранитель, по всей видимости, спал.— Рад Вас снова видеть, Князь,— Ламбо сел на диван, на котором уже расположился Рехей.— Я — Тсуна,— если бы не маска, в голосе прозвучала бы обида. И этим нужен лишь Князь. Он чувствовал себя неудачной подделкой, которую пытаются продать на аукционе.— Я запомню,— мальчик ухмыльнулся.— Что Вам нужно…, Тсуна?— Мы готовы оказать посильную помощь,— глухо отозвался боксер.Манера речи, жесты, мимика. Что ж, он действительно просто не знает этих людей, и требовать от них что-либо, было бы… неправильным. Они хотят, чтобы Тсуна ушел или…?Такое ощущение, что он их чем-то обидел. Впрочем, может и так. Наверное, стоит уйти. Не нужно было приходить вообще. Клятва верности, хранители, семья. Так глупо….Тсуна опустил голову, зарывшись пальцами в волосы. Смотреть на хранителей не было ни сил, ни желания. Было больно, казалось, что в грудь впиваются раскаленные иглы. Всего несколько секунд потребовалось, чтобы понять, что эта боль физическая. Волна боли прошла по всему телу и исчезла, как будто ничего и не было. Стало легче. Стало все равно. Губы тронула снисходительная улыбка.— Мне нужны хранители,— Тсуна выпрямился в кресле.— Впрочем, они у меня уже есть,— кольца слабо завибрировали, металл нагрелся.— Просто они забыли об этом. И мне пришлось им напомнить.— Князь…,— боль ослепляла. Серебряное пламя сжигало плоть….— Тсуна,— поправил парень, смотря на своих хранителей.— Мои хранители,— в голосе появилась нежность, маска осыпалась, кожа приобрела металлический блеск.— Моя семья. Я люблю вас и готов ради вас практически на все….— Тсуна, прости….-… А любовь это всегда немножко больно,— Тсуна встал и подошел к хранителям. Лица были искажены гримасой боли. Это правильно. Они должны понять….— Улыбнитесь,— Тсуна нежно взял Ламбо за подбородок, вынуждая посмотреть в свои глаза.— Я хочу видеть ваши улыбки,— уголки губ мальчика дернулись, на глазах выступили слезы.— Вы все, что у меня есть.На смену пустоте пришла усталость, Как будто в голове что-то щелкнуло. Нет, Тсуна был в сознании все это время, он понимал, что делал, и в тот момент считал, что это правильно и необходимо. Но сейчас…. Он поспешно убрал руку и сел на место, едва сдерживая желание просто сбежать, голова закружилась. Перед глазами появились какие-то темные пятна.— Тсуна,— в голосе Рехея все еще чувствовалась некая дрожь.— Наше поведение было неприемлемым. Впредь мы будем лучше служить Вам.Тсуна просто не знал, что ответить. Извиниться? Сказать, что он себя не контролировал? Это глупо! Послышался слабый треск. С пальцев слетели золотистые искры и погасли. Казалось, он только что очнулся от наваждения. Он все сделал правильно. Он добился того, чего хотел. Ему просто не за что извинятся.-Я должен знать то, что знаете вы.*— Что ж, это должно было случиться.— Я знаю много, босс. С чего мне начать, чтобы сэкономить Ваше время?— голос мальчика звучал устало, но в то же время в нем слышалась преданность и что-то еще, Тсуна не мог понять, что именно. А впрочем, это не так уж и важно….Осознание пришло неожиданно. Чувства вновь притупились. Ему нужно к Хаято… он должен…. На губах появилась грустная улыбка. Это действительно зависимость. Хаято…. Пламя неба способно вернуть чувства. Даже мимолетное касание. Но, видимо, ненадолго. В груди вновь было пусто, как тогда в Виндечи. Обрывки желаний, отпечатки эмоций…. То, что делало его человеком, исчезло. Наверное, сейчас ему должно быть грустно, но единственное, что он испытывал, было разочарование.— Недавно мне снился довольно странный сон. Я видел бездну, она поглотила меня. Я стал ее частью…. Сны иногда бывают такими забавными. А что снится вам, мои хранители?