Часть 4 (1/1)

***С того самого злосчастного инцидента, где Артит оказался жертвой ?ошибки? слишком уж развязного пацана, имя которого потом непрестанно всплывало у Ройнапата в памяти, нервное перенапряжение превратилось для него в константу. Нет, сначала, конечно, его состояние еще можно было назвать удовлетворительным: с неприязнью понаблюдав за тем, как наглец, посмевший его облапать, болтает со своим ?другом?, после чего отправляется вместе с ним к выходу, Артит не сомневался, что выкинет обоих из головы сразу, как только за пресловутой парочкой закроется дверь. К тому же, Брайт, разобравшийся с официантом, уже принялся в своем любимом, эмоциональном стиле рассказывать обо всех произошедших за день событиях, но… несмотря даже на гул, стоявший у Ройнапата в ушах от бесконечной болтовни товарища, он все равно до конца вечера будто слышал сексуальный шепот, раз за разом звучащий со спины:—?В этих брюках тебя хочется еще больше. Они подчеркивают все, что надо.Как на зло, от каждой такой ?галлюцинации? по позвоночнику Артита пробегала дрожь, а во рту пересыхало. Неудивительно, что в итоге он выпил значительно больше, чем следовало. И отнюдь не воды.Свой путь домой тогда Ройнапат не запомнил совершенно, но вот головную боль на следующее утро, так же, как и каменный стояк, забыть, к сожалению, не удавалось. Не говоря уже о том, что в память отчётливо врезался образ, который возник перед его глазами, когда он решил-таки справиться со своими физиологическими потребностями. Артит с огромным удовольствием лишил бы парня, сияющего своей ослепительной улыбкой даже в его воображении, парочки зубов, но, увы, это было не осуществимо.Правда, самым страшным было даже не это, а то, что бывший глава наставников осознал неуместность своих мыслей о взбесившем его парне не сразу, а заметно позже. Лаская же собственную эрекцию вновь и вновь, Ройнапат почти на физическом уровне ощущал лопатками мышцы груди, к которым его так бесцеремонно прижимали накануне, и возбуждение от этого становилось только сильнее. Накрывший его в результате оргазм оказался настолько интенсивным и ярким, что перед глазами все мгновенно потеряло чёткость и расплылось. Лишь после того, как Артит немного пришёл в себя, его опалило стыдом.Бывший лидер наставников никогда, никогда прежде не фантазировал о других парнях, и осознание того, в какой именно момент он этим увлёкся, заставило Артита, едва вставшего под душ, выкрутить вентиль холодной воды чуть ли не до предела. Ройнпат хотел смыть с себя все: и последние следы собственного безумия, и хмель, на который он все еще надеялся списать неразборчивость в выборе объектов для своей стимуляции, но даже жутчайший озноб, ставший логичным следствием его попыток ?очистить? себя, не изменил банального факта?— он достиг оргазма, представляя себе парня, с которым и знаком-то, по сути, не был.Наверное, продолжать думать о подобной слабости было ошибкой. Возможно, стоило просто признать, что в жизни каждого человека случаются разные ситуации. Артит и сам не раз убеждал своих друзей, что не стоит заморачиваться по пустякам, а чем ещё, если не пустяком, была эта идиотская мастурбация после неудачного столкновения не пойми с кем? Ответ был очевиден, но Ройнапат мысленно возвращался к этой мелочи настолько часто, что не успел заметить, как сожаление о допущенной оплошности переросло в изнуряющие размышления о неспособности построить нормальные отношения.Артит крайне редко распространялся о своей личной жизни, но не только из-за убежденности в том, что близкие люди не должны становиться темой для пустой болтовни, но и потому что... ее у него практически не было. Каждая его попытка встречаться всерьез заканчивалась полным фиаско спустя всего несколько месяцев. После Мэг, порвавшей с ним более полугода назад, он совершенно не торопился искать новую девушку. При том, что та же Мэг была лишь третьей его партнершей. Если бы кто-нибудь из знакомых узнал бы о его столь скудном опыте, избавиться от насмешек не удалось бы до следующего года. Если не дольше.Ройнапат уверял себя, что попросту не хочет размениваться на нестабильные отношения и ждет встречи с той, ради кого действительно пожелает изменить уклад своей жизни, но иногда?— а теперь практически постоянно?— в голове мелькали пугающие мысли: в одиночестве ему было гораздо комфортнее, чем рядом с любой из тех красивых, умных девушек, с которыми он пытался связать свое будущее. Постоянный страх ненароком повысить голос, чем-то обидеть, задеть или просто слишком сильно обнять, преследовал его настолько упорно, что он не мог позволить себе вести себя так, как привык, даже после самых изматывающих дней на работе. Он чувствовал себя неловкой деревянной куклой, которой по небрежности дали в руки хрустальные шкатулки, сохранить которые он был совершенно не в силах. Но даже если все было именно так, и он?— неотесанный болван, разве это повод кардинально менять свои предпочтения? Нет, нет и еще раз?— нет.К сожалению, даже тотальная убежденность в своей правоте не спасала Артита от снов, в которых руки, что в реальности касались его лишь однажды, исследовали каждый миллиметр его тела, а он сам не только отвечал на эти ласки безо всякого стеснения, но и становился их инициатором. День за днем просыпаясь в поту с неизменной эрекцией, Ройнапат ощущал, как семимильными шагами приближается к нервному срыву, но, что сделать, чтобы остановиться, не представлял.Наверное, именно поэтому, вновь увидев виновника своего состояния, беззаботно смеющегося чему-то вместе с Брайтом, Артита накрыло яростью с головой: на себя, не способного переступить через случайный эпизод в жизни, на друга, так легко сходящегося с любыми людьми, на Конгфоба, готового, несмотря на наличие партнёра, флиртовать с каждым встречным, на весь мир целиком… Ярость эта, безусловно, должна была рано или поздно схлынуть, но он сам загнал себя в угол, вмешиваясь в разговор, в котором ему никто не был рад. Младший, как оказалось, даже находясь в невыгодном для себя положении, не следовал общепринятым нормам поведения, высказываясь тогда и в той форме, в которой сам считал нужной, Ройнапат же чрезвычайно чувствительный к неизменному соблюдению субординации, не мог с этим смириться. Их противостояние с первых мгновений было обречено перерасти в прямой конфликт.—?Нонг’Артит…Откровенное хамство, на которое пошёл Суттилак, перечеркнуло последние остатки терпения, что ещё удерживали бывшего лидера инженеров хоть в каких-то рамках, и остановить его не сумел бы уже никто. В голове Ройнапата словно щелкнул тумблер, и он полностью перестал отслеживать свои действия, повинуясь только инстинктам, бросившим его вперёд. Бросившим его к тому, к кому прикасаться ему было абсолютно противопоказано.Угроза, озвученная на одном выдохе, повисла между ними и исчезла, а пальцы, ощущающие тепло кожи младшего сквозь тонкую ткань дорогой рубашки, остались там, где им быть категорически не следовало. Только вот и разжать их не представлялось возможным. Артит ни при каких условиях не сумел бы гарантировать, что сделает это, не скользнув ими по груди, плечам или, того хуже, по лицу продолжавшего гипнотизировать его взглядом парня. Бывший наставник в ужасе думал, что, если Конгфоб так и останется безмолвным, то он сам обязательно совершит какую-нибудь глупость, о которой будет потом сожалеть куда сильнее, чем о любой, даже самой безобразной драке.По счастью, Брайт успел вмешаться вовремя. По счастью, его собственный мозг все-таки сумел соотнести присутствие друга с пониманием того, что они до сих пор находятся в общественном месте. Вдолбленная в подсознание привычка сохранять на людях хотя бы видимость тотального самоконтроля начала одерживать верх. Медленно, очень медленно Ройнапат принялся расслаблять палец за пальцем, и это, наверное, было самым тяжёлым для него испытанием за последние несколько лет вместе взятых.—?Вот и славно. Вот и прекрасно. Мы же все здесь друзья,?— тон ?доброй мамочки?, на котором ворковал Брайт, ясно показывал, что его бывший однокурсник по-прежнему считает, что он способен устроить мордобой, но, по факту, Артит ощущал, как рубашка на его спине пропитывается потом от титанических усилий, которые он прикладывает для совершения самых банальных действий. На новую агрессию его попросту не хватило бы. Откат от ярости до необходимости контролировать даже мельчайшие свои движения стоил ему слишком многого.—?Меня всегда поражала скорость, с которой ты заводишь себе ?друзей?. Даже не знаю, радоваться ли тому, что я тоже вхожу в их число, или нет,?— убрав, наконец, пальцы от рубашки младшего, Ройнапат скривил губы и вывернулся из-под обнимающей его руки Брайта для того, чтобы развернуться и поднять опрокинутый ранее стул. Усесться на него заново. Сделать вид, что предыдущей сцены вовсе не существовало. Он умел сохранять лицо в любой ситуации, так почему же теперь на сердце было так тяжело?—?Конечно, радоваться! Где еще ты найдешь столько халявной выпивки, если не у меня?—?Что-то не припомню у тебя особых приступов щедрости. За свои заказы мы почти всегда платим полностью.—?Вот именно, что ?почти?! Ты даже не представляешь, сколько это ?почти? стоит в батах. Если бы я дал вам неограниченный доступ к бару, то давно разорился бы!Пока они с Брайтом пытались восстановить некое подобие непринужденности, Конгфоб без каких-либо предупреждений подтащил свой стул поближе к его и устроился у Артита прямо под боком. И, мало того, что устроился там, куда его не приглашали, так еще и уперся коленом Ройнапату в бедро. Вновь запульсировавшая на виске у бывшего лидера наставников жилка подсказывала, что очередной эмоциональный взрыв вовсе не так невозможен, как ему успело показаться. Врезать паршивцу захотелось немедленно. Врезать, после чего?— грубо поцеловать. Или?— наоборот. Или…Едва успев оборвать опять сменившие направление мысли, Ройнапат зло повернул голову и опалил наглого мальчишку ненавидящим взглядом. Конгфоб, видимо, его понял, ведь ногу отодвинул тут же, но при этом изобразил на своём лице такую вселенскую скорбь, будто его лишали чего-то принадлежавшего ему по праву. Артит никогда прежде не встречал никого, кто мог бы сохранять столь возмутительную уверенность в собственной вседозволенности даже в самых неблагоприятных для себя условиях. Возможно, конечно, у младшего просто напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, но Ройнапат не стремился это проверять. Он и так ощущал себя будто под контрастным душем, без конца швыряющим его из жара в холод, и добровольно продолжать свое мучение дальше у него не было ни малейшего желания.Удерживая в голове факт того, что настоящий мужчина должен уметь не только вовремя атаковать, но и, при необходимости, отступать, Артит плюнул на то, как его ?бегство? будет воспринято Суттилаком, и спустя несколько фраз во всеуслышание объявил, что должен отправляться домой. Брайт, видимо, тоже все еще беспокоился о вероятности новой стычки, так что мгновенно его поддержал, и бывший лидер инженеров без промедлений свое место покинул.На улице Ройнапат длинно, рвано выдохнул, преодолел несколько шагов, отделявших его от обочины, и с головой погрузился в дыхательные техники. Он честно пытался восстановить свое внутреннее равновесие, но не учел того, что Конгфоб может отправиться за ним следом. В результате, не прошло и минуты, как Артит оказался вынужденным наблюдать за тем, как уже знакомый ему мальчишка сначала возникает на пороге бара его друга, а после?— решительно идет к нему.—?Пи, я, наверное, покажусь тебе странным… —?Суттилак даже не попытался сделать вид, что их очередное общение вызвано стечением обстоятельств, но Артиту от этого было ничуть не легче.—?Ты прав. Именно странным ты и выглядишь,?— перебив младшего максимально грубым тоном, Ройнапат бросил быстрый взгляд на дорогу, рядом с которой они стояли, но по ней, как на зло, не проезжало ни единого такси. Даже класса люкс.—?… но я хочу предложить тебе встречаться,?— будто не замечая его агрессии, Конгфоб все-таки завершил свою фразу, а Артит еще секунд пять бездумно пялился на проезжую часть. Логики в прозвучавшем заявлении не было вовсе, но Ройнапат почему-то попытался ее найти. Безрезультатно.—?У тебя очень плоский юмор, Конгфоб. Мне вот нисколько не смешно. Даже если ты успел напиться, это не повод, чтобы бросаться подобными словами,?— вернув взгляд к младшему, Артит четко выразил свое отношение к услышанному бреду, но на лице Суттилака не дрогнул ни единый мускул.—?Я не шучу, пи. И я не понимаю, почему ты вечно пытаешься обвинить меня в том, что я пью. Это не так. Я действительно хочу, чтобы ты стал моим парнем.—?О. А того ?друга?, с которым ты встречался здесь в прошлый раз, ты успел предупредить? —?вот теперь на лице младшего отразилась тень муки, но Артит не был настроен на сочувствие. Конгфоб явно напрашивался на урок, который ему следовало преподать давным-давно. —?И ещё?— у тебя не закрадывалась мысль о том, что я тоже могу быть не свободен? Что вообще предпочитаю девушек с длинными ногами и большой грудью? Что значит?— ?хочу?? Сколько тебе лет, нонг’? Пятнадцать? Если больше, то пора тебе прекращать думать тем, что болтается у тебя между ног. Со стороны это выглядит просто нелепо.Глаза Конгфоба от его тирады не только потемнели, но и потеряли значительную часть своей глубины, в которой Ройнапат столько времени боялся утонуть, а теперь испытал укол сожаления от того, что она становилась ему недоступна.—?Если не будешь рисковать, пи, никогда не получишь того, что для тебя действительно важно. Для меня было важно не потерять тебя из виду вновь. Все остальное можно было решить и чуть позже. Только знаешь… кое в чем ты все-таки прав. Думать мне следовало лучше. Никакое физическое влечение не заменит наличие чуткости в человеке. У тебя ее нет. Жаль.Лучше бы младший дал ему пощечину. Лучше бы… Невыносимое чувство собственной неполноценности вновь обрушилось на Артита шумом знакомых голосов, в котором отчетливо различались бесчисленные жалобы, не раз произносимые его девушками: ?Ты слишком холодный, пи?. ?Почему ты не понимаешь, чего я хочу на самом деле? Я столько раз тебе намекала?… ?Эти розы здесь абсолютно неуместны?. ?Когда ты, наконец, нормально улыбнешься, пи? С друзьями ты совсем другой. Веселый. Я тебе не нравлюсь??Ройнапат пытался, действительно пытался стать и добрее, и мягче, и внимательнее, но ему было нужно время, чтобы привыкнуть к новым людям в своей жизни, а ждать никто не хотел. Близкие отношения, в отличии от деловых переговоров, не строились на известных всем алгоритмах, и он постоянно упускал что-то важное, но разве это значило, что каждый теперь обязан бросить ему это в лицо? Разве вообще нормально испытывать боль из-за мнения человека, с которым он и общался-то от силы полчаса в общей сложности?—?Пи! —?резкий рывок Суттилака, дернувшего его за руку на себя, заставил Артита споткнуться и чуть ли не впечататься в грудь младшего, от которого, оказывается, он начал непроизвольно отступать. Прямо на проезжую часть. —?Да что с тобой происходит? То хлещешь без разбора словами, то выглядишь, будто брошенный ребенок. Мне правда нужно извиняться за то, чему ты сам был причиной? Как же с тобой тяжело…Очередное абсурдное заявление Конга, чье имя Артит мысленно позволил себе сократить, как и большинство его предыдущих высказываний, не отличалось особой разумностью, но на этот раз бывший наставник не торопился вступать в спор. В объятиях младшего было на удивление… правильно, и Ройнапат попытался понять, в чем именно заключалась причина этого внезапного, но такого приятного чувства.—?Пи… —?руки Конгфоба на его спине сомкнулись еще сильнее, практически вплавляя их тела друг в друга, и Артиту пришлось неловко переступить ногами, чуть привставая при этом на носки. Младший совершенно не пытался скрывать свою очевидную реакцию на их близость, а он… он все еще надеялся на какое-то озарение, которое сумело бы объяснить творящийся в его голове бардак. Озарение не приходило, а вот губы Суттилака мазнули по мочке его уха явно не для того, чтобы дать ему подсказку. Рефлекторно вцепившись ногтями в плечи продолжавшего сводить его с ума мальчишки, Артит немного прогнулся, но, вместо того, чтобы произнести необходимый приказ привычным жестким тоном, выдохнул почти умоляюще:—?Отпусти…От звука собственного голоса Ройнапату мгновенно захотелось провалиться под землю. Подобного позора бывший лидер инженерного факультета не испытывал уже очень давно. Или не очень… Если учитывать, что он до сих пор стоял посреди улицы, прижимаясь к другому парню, то вряд ли стоило бравировать своей непоколебимостью.—?Отпусти,?— на этот раз получилось существенно лучше, и эту попытку можно было бы засчитать как успешную, если бы Конг его тут же послушал, а не долго, мучительно простонал какую-то ересь, которую не удалось разобрать даже Ройнапату, несмотря на практически идеальный слух. —?Конгфоб! Мое терпение вовсе не так безгранично, как тебе кажется. Немедленно убери руки.—?Знаешь, в излишнем терпении я бы тебя как раз не обвинил,?— наконец-то, сделавший то, что от него требовалось, Суттилак отступил назад, но, конечно, промолчать не сумел. Склонность высказывать свои мысли вслух у него явно была не меньше, чем у самого Артита, но бывший наставник удержал себя от желания вступить в новую склоку. Они и так без конца ругались, а толку от этого не было никакого. Все, что им действительно стоило сделать?— разойтись в разные стороны и не встречаться больше никогда.Подсознание, правильно уловившее, что последует дальше, тут же забило тревогу на разные лады, но Артит не собирался идти на поводу у того, что даже не могло дать нормальных ответов.—?Я благодарен за твою помощь, но ты уже и сам понял, что нам не по пути. Будь внимательнее в выборе своих будущих объектов для ухаживаний. И ещё?— пожалуйста, не приходи больше к Брайту. Не хочу снова с тобой ссориться, а по-другому у нас все равно не получится.Махнув на прощание рукой, Ройнапат, как и в первую их встречу, не стал дожидаться ответа, тут же разворачиваясь и уходя прочь, но ощущение от их расставания было совершенно иным, чем прежде. Несмотря на продолжавшее бесноваться подсознание, Артит почему-то не сомневался, что видит младшего не в последний раз. Не в последний, и даже не в пред-пред-последний. Дурацкое чувство, но не такое уж и плохое. По крайней мере, казалось таким. До тех пор, пока они действительно не пересеклись вновь.