Часть 16 (1/1)

***Впервые дав своим мыслям вырваться из-под пресса остатков самоконтроля в пятницу вечером, Артит и не предполагал, что для того, чтобы окончательно сдаться под их напором ему хватит пары дней. Он был уверен, что сможет продержаться хотя бы до среды, когда первым вернется в Бангкок, и у него появится возможность обдумать все еще раз вдали от Конга, который должен был остаться в Чианг Мае до пятницы. Расстояние между ними должно было позволить Ройнапату сконцентрироваться не только на эмоциях, но еще и на просчете последствий, но… получилось иначе. При том, что вряд ли кто-нибудь, а уж тем более он сам, мог бы предположить, что на его решение повлияет самая обычная поездка в слоновий заповедник.Артит, надо признаться, не бывал в подобных местах раньше, но был абсолютно уверен, что знает, как они устроены, и?— оказался неправ. Величие, мощь, естественная красота, окружившие его с первых же мгновений пребывания на этих далеких от цивилизации просторах, впечатляли настолько, что он то и дело останавливался, завороженно наблюдая за огромными животными, что чувствовали себя среди приехавших к ним людей абсолютно свободно. Настолько, что он в считанные минуты позабыл о тревогах, терзавших его последние несколько недель, и растворился в странном покое и безмятежности, переполнявших, казалось, каждую пядь этой земли и ее обитателей. Артит не знал, как можно отблагодарить за подобное, но впитывал все до единого слова и действия служителей заповедника, обучающих посетителей базовым навыкам ухода и заботы о священных животных. Это все, что на тот момент было в его силах, но в это ?все? он вкладывался, как мог. Вместе с Конгом.Вместе с тем, благодаря кому это вообще стало возможным. Вместе с тем, кто, несмотря на всё его показательное недовольство и упреки, не отступил, стремясь показать ему это чудо. Вместе с тем, кто мог бы подарить ему гораздо больше, чем любая, даже самая захватывающая поездка. И, возвращаясь в гостиницу, Артит не переставал думать о том, что не может позволить своей неотступной боязни боли отделять себя от того, что могло бы стать для него по-настоящему лучшим временем в его жизни. Не сейчас?— когда все условия складывались именно так, как никогда не складывались прежде, и как, скорее всего, не сложатся уже никогда.Конгфоб не любил его, не ждал ответных признаний, и не собирался отказываться из-за него от того будущего, что должно было принести ему принятие и поддержку общества. Младший был обручен, и его свадьба надежно защищала его от любых притязаний самого Артита, если бы он даже растерял внезапно остатки разума, упиваясь близостью своего бывшего подопечного, и позволил себе слишком вольные мечтания.Чего Ройнапат, конечно, делать совершенно не собирался, ведь уверенность в том, что младший достоин самой лучшей, самой яркой и заполненной уважением окружающих жизни по-прежнему оставалась абсолютно нерушимой. И пусть рядом с человеком, выглядящем стопроцентным парнем, это было бы попросту невозможным, но это касалось только длительных отношений, от связи же в несколько месяцев вреда не должно было быть никакого, при условии, конечно, что она не станет достоянием общественности. Предстоящий брак Конга ставил вполне определенные временные рамки, за рамками публичности придётся проследить ему. Только и всего. Конечно, даже с этим справиться, наверняка, будет нелегко, но он сможет. Так же как сможет справиться с любой болью, неизбежно грозящей ему после их расставания. Проведя в шаге от счастья уже целую неделю кряду, никакая цена за него не казалась Артиту такой уж неподъемной.Не казалась, но… внутреннее напряжение все равно скручивало мышцы и сушило горло. Вряд ли во время их расставляющего все по местам разговора ему удалось выглядеть хоть в половину настолько же решительным, насколько бы он хотел. Хотя его убежденность в своей правоте, похоже, в принципе не интересовала младшего. Без раздумий приняв все его условия, Конгфоб столь же стремительно перенес область их общения в постель, лишая последних способностей к здравым размышлениям уже самого Артита.Ройнапат не понимал, что оказывает большее влияние на скорость потери им какой бы то ни было осознанности во время их близости: мастерство младшего или же сам факт того, что его партнер?— Конг, но в наслаждение он вновь провалился практически мгновенно. Тепло, касания, поцелуи, влажные дорожки, оставляемые языком Конгфоба на его коже?— все это рождало внутри почти болезненный отклик, но не давало ни грамма концентрации. Артит был бессилен против ласки своего невероятного младшего, пусть и пытался убедить себя, что это только сейчас, пока он еще не привык к постельным развлечениям, которые обещали быть очень интенсивными. Темперамент Конгфоба Ройнапат не ставил под сомнение даже после их первого раза, и уж тем более не собирался делать этого теперь. Он просто… пытался представить, какими будут их следующие дни, но у него не получалось.Слушая ровное дыхание уснувшего Конга, Артит еще долго в ту ночь вглядывался в лицо своего уже официального любовника: всегда бывший его наваждением и самой несбыточной мечтой, тот внезапно стал его абсолютно неоспоримой реальностью. Это не укладывалось в голове, но к младшему можно было прикоснуться, можно было прижаться, даже коснуться губами футболки над спокойно бьющимся сердцем?— тоже можно. И Артит не отказывал себе ни в чем, почти невесомо ластясь к спящему рядом мужчине, пытаясь хотя бы в эти мгновения сознавать себя полностью.Неудивительно, что подобное затянувшееся бодрствование не могло не отразиться на его состоянии с утра, но сияющий вид Конгфоба, разбудившего его самым возмутительным враньем о том, что он уже проспал, успокоил его быстрее, чем отданное прямо в руки розовое молоко.—?Ты не представляешь, насколько милый, когда вот такой вот растрепанный,?— быстрый поцелуй в лоб от нахального младшего, наверное, должен был дополнительно подтвердить его слова, но заставил Артита только лишний раз покраснеть.—?Посмотрим, насколько понравится быть милым тебе. Что за дурацкие эпитеты? Я не девчонка,?— расставить некоторые акценты все-таки стоило сразу.—?Конечно, нет, пи. Ты?— Солнце. Но это не делает тебя менее милым. Мне нравится не только твой жар, но и твое тепло.Кровь прилила к щекам Артита сильнее, а озвучить праведную отповедь не получилось в принципе. Бывший наставник внезапно ясно осознал, что управляться с Конгом также легко, как раньше, ему уже не удастся. Он сам отдал младшему право быть с собой более открытым и свободным. И пусть Артит не разбирался в том, какие разговоры допустимы между людьми, которых связывают исключительно сексуальные отношения, но, наверное, там тоже было место каким-нибудь специфичным намекам. Наверное…—?Я в ванную,?— решив на этот раз отступить, Артит поспешил скрыться в указанном направлении, но, конечно, это было всего лишь началом. Конгфоб умудрялся смущать его не только словами, но даже обычными взглядами. Если раньше они были ?одурманивающими?, то теперь?— откровенно провокационными. Ройнапат не считал себя знатоком невербального общения, но готов был поклясться, что за это утро его бывший подопечный еще по крайней мере дважды безмолвно предложил ему заняться любовью. О том, что творится в эти мгновения в воображении Конга, Артит предпочитал не думать в принципе: ему по-прежнему нужно было на работу, а заявляться в офис с очевидной эрекцией было бы верхом непристойности.Всё оставшееся до его отъезда свободное время из гостиницы они практически не выбирались. Конгфоб изо всех сил старался себя сдерживать, Ройнапат это действительно видел, но стоило им попробовать отправиться из номера прочь, как руки младшего оплетали его тело, а губы приникали к ближайшему участку обнаженной кожи?— обычно к шее или щеке, но очень ненадолго, ведь вскоре у них появлялся гораздо больший простор для исследований и на месте они не задерживались.Артит не протестовал, он знал, на что соглашался, более того?— жаждал прикосновений Конга, но от пронзительной мольбы о прощении, которая ясно просматривалась в глазах младшего после того, как они оба приходили в себя, в сердце будто вонзали стальные шипы. Конгфоб не должен был чувствовать себя виноватым за то, что прекратил свои ?ухаживательные? прогулки, как только он согласился с ним спать, это было всего лишь естественным, но, похоже, Суттилак так не считал.—?Прости, пи. Я просто немного взбудоражен. В Бангкоке все будет совсем по-другому. Вот увидишь. Я буду водить тебя куда-нибудь каждый день. Обещ… —?зажимая ладонью во вторник вечером упрямо шепчущие продолжение губы, Артит уже откровенно демонстративно хмурился и закатывал глаза.—?Вот только этого мне не хватало. Я после работы до кровати с трудом иногда добираюсь, а ты мне про гулянки. Обойдусь. И имей в виду, что каждый день мы все равно видеться не будем. Наши квартиры, как и офисы, в Бангкоке не в шаговой доступности, как здесь. Подумай хоть немного головой.Увы, даже самый суровый тон, всегда действовавший безотказно, того же эффекта, что и раньше, уже не имел. Конгфоб то ли сознательно игнорировал непреклонные нотки, то ли и в правду научился различать, когда Артит предупреждает его всерьез, а когда только притворяется, но чуть печальный, бесконечно нежный взгляд в ответ, яснее ясного свидетельствовал о том, что это нападение не встретит соразмерного сопротивления.При том, что в озвученных словах действительно был смысл, о котором Артит напоминал себе вновь и вновь. Их ?встречаться? означало только секс, а в Бангкоке возможностей для того, чтобы увидеться у них будет гораздо меньше, чем в Чианг Мае. От этой мысли немного холодели пальцы: и тогда, когда он впервые произнес это вслух, лежа в постели рядом с Конгом, и на следующий день, когда он садился в поезд, который должен был увезти его в столицу?— но это было неизбежным. Также, как и необходимость вздергивать подбородок и всем своим видом показывать провожавшему его до самого поезда Конгу, стоящему теперь на платформе, что дожидаться отбытия нет никакой необходимости и можно уходить сейчас. Их жизни по-прежнему были слишком далекими друг от друга, и так должно было оставаться и впредь. Забывать об этом нельзя было ни за что. Ни за что.