1 часть (1/1)

Ночью на небо высыпали миллионы звезд. Все они ярко горели, и просто лежать и смотреть на них было здорово. Вальтер, правда, чуть заскучал, но виду не подавал и все смотрел на беловатые точки, чуть прищурив правый глаз. Рядом сидело суровое начальство, запрокинув голову, оно о чем-то задумалось. Сейчас лицо Рейнхарда не выражало почти ничего, только задумчивость. Казалось, будто сам Гейдрих восковой. Настолько он не двигался, но стоило Шелленбергу чуть коснуться руки мужчины, как тот будто от ожога отдернул кисть и чуть нахмурил брови.—?Прекратите нарушать личное пространство,?— шипение выходит таким глухим, как из глубокого колодца, и заставляет Вальтера усмехнуться.Рейнхарду еще сложно принять новое для него чувство привязанности, но подчиненный не будет давить, позволит будущему любовнику собраться с мыслями, и признаться хотя бы себе.Ветер подул с новой силой, и отчего-то стало немного зябко, не смотря на лето. Трава мирно покачивалась у самых ног, вводя расслабившегося разведчика в лёгкую сонливость. Он все следил взглядом за окружающей местностью и, кажется, начинал дремать. Тяжелая рука легла ему на плечо и слегка сдавила.—?Не спите, пожалуйста, а если кто-то приедет.Шелленберг положил голову на достаточно теплую руку и на этот раз не заметил никаких недовольств.Получив приказ охранять крохотный склад для показательных выступлений, мужчина расстроился и уже представил, как будет в одиночку смотреть в бинокль, чтобы в опасном случае подорвать что-нибудь. Вот только начальство приехало, пожалуй, слишком неожиданно, да еще и подошло со спины. Вальтер был разведчиком, но не услышал ни ходьбы, ни шагов, ничего, только почувствовал, как ему что-то утыкается в спину. Он развернулся всем корпусом, чтобы дать отпор, навел прицел, но кто-то с силой потянул его на себя.—?Если бы это был не я, вам бы прострелили живот. Нужно действовать решительнее.Это была своеобразная забота от Рейнхарда, тот никогда не умел показывать свои чувства как следует и обходился достаточно агрессивной по меркам разведчика заботой.—?Буду стараться,?— объявил Шелленберг и окончательно убрал оружие, чтобы то никому не навредило.На удивление и радость Вальтера, Гейдрих уже и не слушал его, а уверенно шёл к главной точке. Очень маленькая возвышенность, напоминающая пригорок, стояла в полном одиночестве, пока вокруг были только неровности, куда ни ступи всюду будет ямка или канавка, куда можно запросто упасть. Присев на край кителя, мужчина снял фуражку и вытянул длинные ноги, все равно оставляя подчинённому большую часть их места. Последнее время Гейдриха редко можно было увидеть на его рабочем месте, все чаще он был в разъездах, на инспекции или ещё где-то. Поэтому каждый раз, увидев обергруппенфюрера, он радостно приветствовал его, замечая в глазах полную усталость. С их первой встречи у Рейнхарда как-то потемнели глаза, особенно сейчас это можно было рассмотреть.—?Вы приехали проверить, как я тут работаю? —?на всякий случай уточнил Вальтер.Будет очень печально, если мужчина чуть позже уйдет, оставив его в одиночестве.Гейдрих убрал от лица газету, которую тщательно изучал, и серьёзно посмотрел на Шелленберга. Он неожиданно подсел чуть ближе, будто собирался рассказать какой-то секрет.—?Останусь с вами охранять склад, я доверяю вам, но будет лучше, если мы будем смотреть за боеприпасами совместными усилиями,?— сказав это, он отсел, будто ничего и не было, только участок травы остался немного примятый.Вальтер и представить не мог, каких усилий стоило Рейнхарду сюда приехать и как оказывается сложно уговорить фюрера на помощь подчинённому. Он верил, конечно, что Вальтер и сам способен присмотреть за несколькими винтовками, но мужчина считал, что вместе им будет лучше. Да и дело крылось не только в охране, но и скорее в желании быть чуть ближе с господином бригаденфюрером. Уверенность пропадала каждый раз, как только Шелленберг начинал разговор, но попробовать сблизиться стоило.—?Я рад, что теперь не один, тут очень тихо, мне нравится, но как-то напрягает.И действительно, вечером здесь было слышно, как поют птицы и иногда качается трава. Давно никто из присутствующих этого не слышал, слушая вой сирен самолётов, стрельбу и танки. Рейнхард кивнул, прислушиваясь к полной тишине, и, взяв в руки бинокль, стал просматривать местность, будто кто-то действительно хотел взять оружие с полигона. Пожалуй, можно было вечно смотреть на легкий ветерок, что играл со светлыми волосами Гейдриха, путаясь в них. Начальник в немом предложении достает термос и протягивает Вальтеру, вешая бинокль на свою шею. Будто случайно разведчик соприкасается своей рукой с обергруппенфюрером и, отпивая, морщится. Слишком горячий кофе и достаточно горький, чтобы слезы непроизвольно хлынули из глаз.—?Прошу простить, я по привычке, себе не добавляю.Шелленберг машет рукой и ради приличия отпивает ещё, заставляя Рейнхарда хмыкнуть.—?Я и не думал, господин обергруппенфюрер, я бодр и полон сил.Конечно это вранье, и даже слишком отвратительный кофе, который, кстати, закончился, уже не помогал. Мужчина цокает языком, но продолжает держать руку на плече. Щека у подчиненного сухая и гладкая от постоянного бритья, поэтому не доставляет дискомфорта. Сгонять Вальтера жалко, да и пускай лежит.—?А по вам и не скажешь, но я пока вполне могу заменить вас, а потом вы меня.Больше не хотелось напоминать Вальтеру про личное пространство, пусть человек выспится. Разведчик потерся щекой о ладонь и уже полностью облокотился на начальника.—?Нет, ну вы и наглец!Гейдрих надеется, что прямо сейчас его голос не дрогнул, а то, как вспотели его ладони, не заметно. Да и сам обергруппенфюрер стал слегка красный и начал задыхаться от столь опасной близости. Шелленбергу только дай волю, и он быстро все возьмёт под свой контроль. Рейнхард всегда чувствовал некую привязанность к этому человеку и точно знал, что подчиненному вполне можно доверять. Вальтер был хорошим человеком, он заслуживал только самого лучшего, и Гейдрих ценил подчиненного, позволяя ему всевозможные вольности.—?Вам неприятно?Сонливость сняло как рукой, и мужчина буквально чувствовал, как учащенно дышит будущий любовник. Он поднял голову, изучая начальство в полной темноте. Ни одна мускул не дрогнул на его лице, но было понятно, как тот волнуется. Стоило только чуть приблизиться, обжечь своим дыханием плечо немца, и он запротестовал. Рейнхард с силой выдернул руку и теперь сверлил взглядом уже Шелленберга. Спустя секунду зажегся фонарик.—?Сходите и проверьте вон ту поляну, мне показалось или там было какое-то движение.Теперь можно было увидеть, как же краснеет надежда Гитлера, человек без чувств и эмоций. Подчинённый бы пошутил про движение, но не стал и просто начал спускаться, тихо смеясь. Вся эта ситуация была крайне забавна. Не смотря на вечное смущение Рейнхарда, эта сцена давала Вальтеру надежду, потому что ему не дали по лицу. Мужчина ловко перепрыгивал с кочки на кочку, точно зная, что никого здесь быть не может, ни один уважающий военный любой страны не полезет сюда, а местным нет дела до небольшого полигона. Пара редких кустов странно дернулась, было отчётливо слышно, как начальник перезарядил винтовку, и, скорее всего, нацелился. Шелленберг медленно вынул револьвер и отогнул ветку. Было пусто.—?Все нормально, это просто ветер!Человек с пригорка понял и собирался уже разряжать оружие. Неожиданно мужчина почувствовал, что из темноты на него смотрят два глаза, и застыл, не понимая, что это. Стоило только направить фонарик полностью, как существо изловчилось, выпрыгнуло и сбило мужчину с ног, а затем побежало в противоположную сторону, послышались выстрелы и, очевидно, очень точные, потому что шум прекратился.—?Господин бригаденфюрер, это просто лиса, спокойно, я дал ей время уйти.Произошла заминка.—?Господин бригаденфюрер? Черт.Вот сейчас Гейдрих не на шутку был напуган. Потеря такого важного кадра для третьего рейха, просто значимого человека для самого Рейнхарда, была непоправима. Ориентируясь только на свет фонаря, Рейнхард, наконец, нашёл подчинённого, пусть и без сознания. Зато живого и почти целого. Он легко ударил по щекам, пытаясь привести подчиненного в чувства, но тот, по всей видимости, сильно ударился головой.Шелленберг ровно дышал сквозь полуоткрытые губы и даже не думал приходить в себя. Стоило положить руку на сердце, и можно было почувствовать, как сильно оно бьётся. Рейнхарду было ужасно признавать это, но сейчас он растерялся и боялся навредить и без того слабому подчиненному. Решено было делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, надеясь, что грудная клетка Шелленберга не сломается под напором мужчины. Выходит чуть резковато, но Гейдрих вообще-то остается доволен своими медицинскими навыками.Если бы он не почувствовал слишком активную отдачу со стороны пострадавшего. Вальтер резковато притянул на себя, превращая дыхание ?рот в рот? в нечто явно большее. Разведчик буквально почувствовал, как раскалился вокруг воздух, пожалуй, Вальтер слишком быстро пришел в себя. Он обхватывает начальство руками, сжимая чуть сильнее, чем, наверное, стоило. Начальство все ещё зажимается, будто думает над всей ситуацией и отстраняется, выключая фонарик. Мужчина чувствует себя ужасно потерянным, будто произошло нечто непоправимое, что повлияет на всю его жизнь и будущее.—?Я теперь для вас враг в первом ряду, даже хуже Гиммлера, да? —?тихо спрашивает Вальтер, все еще пытаясь восстановить дыхание.Вышло как-то неловко и по-детски, стоило поцеловать начальство по-настоящему, тогда может быть оно сейчас не сидело такое разбитое. Рейнхард легко улыбается при упоминании рейхсфюрера и отрицательно качает головой.—?Не говорите глупостей, господин бригаденфюрер, я с врагами не целуюсь.Что-то вновь вспыхивает в мужчине, и он, поддаваясь только ему понятным порывам, вслепую лезет целоваться, кусая губы, углубляя и без того резковатый порыв. Ему становится забавно от казалось бы таких глупых, обыденных вещей, которые вызывают у начальства сумасшедшие отклики.—?Что ж, Гиммлер сделал из вас настоящую монашку, и мы это несомненно исправим!Рейнхард смеётся, чувствуя, как его ожидаемо валят куда-то на землю.Только на следующее утро Гейдрих не досчитает двух пулемётов Шварцлозе, которые дожидались утра.—?А я говорил, что видел кого-то.Вальтеру сейчас вообще наплевать, он довольно лежит на коленях начальства и курит сигару, пуская дым. Стоило хотя бы привести себя в порядок, но было ужасно лень. А пулемёты? Ну нет и нет, а немецкие подростки и сами разберутся, что же с пулемётами делать.