Chapter 12 (1/1)

Я видел пьяниц с мудрыми глазамиИ падших женщин с ликом чистоты.Я знаю сильных, что взахлеб рыдают,И слабых, что несут кресты.Молись тогда, когда реально веришь;Живи лишь с тем, кого ты любишь сам.Гони прочь тех, кого ты ненавидишь;И доверяй глазам, а не пустым словам.*** Если бы у Чимина спросили, какой момент своей жизни он хотел бы изменить, то парень, ни на минуту не медля, ответил бы: ?Именно тот день, когда он потерял её?. Пак не мечтатель и, конечно же, не носит розовые очки, он абсолютно точно знает, что не просто потерял когда-то свою любимую… он самолично отрезал крылья их любви. И Чимин готов нести этот крест до конца своей жизни, ни разу не переложив свою вину на Лису. Но на деле же Пак Чимин жуткий эгоист, он и сам в этом признаётся. Предав однажды?— предаст и во второй раз, вот только он сомневается, что, полюбив Монобан, он сможет разлюбить её и влюбиться в другую, хотя… да и изменить Пак согласен лишь день, ?когда потерял её?, а не день, когда решил потрахаться с шикарной блондинкой из клуба. Но это никогда не меняло того факта, что он действительно Монобан больше не желала жить. А Чимин стал тем, кто ей это желание навязал, заставил её верить в лучшее и, в конце концов, он был тем, кто влюбил её в себя. На всю жизнь. Навсегда. Монобан с того момента всегда была ему верна, даже сейчас. Но если быть уж до конца честным, Чимин, на самом деле, этого не понимал. Он не понимал ни любви, ни своей помешанности на Лисе, ни её верности. Он просто её хотел, и он просто её получил. Семейная любовь тоже была не из простых. Она начиналась там, где Чимин делал всё, чтобы порадовать родителей, и добивался всех высоких поставленных родителями целей, и заканчивалась там, где Пак делал непроизвольную, самую ничтожную ошибку. А когда Чимин осознал, что с ним происходит что-то странное по отношению к тайке?— он решил опровергать свои искренние чувства и бежать. Залить душу огромным количеством алкоголя и просто забыть о ней и не вспоминать. Что у него получалось просто из рук вон плохо.*** —?Кстати… —?медленно протянул Сехун, пуская руку в волосы и зачёсывая их назад, будто бы сдерживая приступ гнева. —?Божество или кто ты там. Ты сказал, что воссоздал людей из пепла и дал им желание жить. Смысл жизни… вот только тут кое-что разнится. Лично я не вижу смысла в этой чёртовой жизни, если ты вправду Бог, то соизволь изъясниться, почему я должен существовать по твоей воле? Влачить своё бренное тело по этому миру, не имея никаких целей. Почему ты всегда поступаешь, как эгоист? —?сын Сатаны тяжело выдохнул и уставился своими ясными глазами на Бога. Джонхён вздрогнул. Он наблюдал за Сехуном некоторое время и всегда считал его явной ошибкой природы. Заносчивый, грубый глупец, что принимал людей за какой-то материал. Где он просмотрел? Что он упустил? Неужели это он на самом деле величайший глупец? Ведь яблоко от яблони… на деле Сехун… его глаза говорят о большем, чем он сам. Сын Сатаны полон грусти настолько же, насколько и его собственный отец. И вёл себя он так не потому, что был избалованным ребёнком, а как раз таки потому, что слишком о многом знал и думал. Несколько тысяч лет назад. —?Прошу вас, спасите меня! Со всей силы толкая золотые ворота, парень наконец их отворил и бежал вперёд так быстро, насколько он вообще способен. Молодой ангел, что изо дня в день хвастался своими прекрасными белыми крыльями с размером, при раскрытии, более двух метров и своим бессмертием, теперь же жалел о том, что вообще эти крылья имел. Он преодолел огромный путь, чтобы добраться до разве, умерев, Бог не превратится в пыль, как и остальные? Нет, Джонхён тяжело вздохнул, убирая со своего лица наигранную улыбку, и наконец открыл свою душу. Раскрыл то, что хранил в себе тысячелетиями. То, что хотел бы оставить тайной навсегда, но более не мог. Бог обличил истинного себя: —?Мне все ужасно надоело. Я уже просто устал, понимаете? Доброта, любовь, мир во всем мире… чёрт возьми, почему? Почему это должен был контролировать именно я все время? Я ведь такой же, как и остальные. Все мы смертные, как ни крути, просто кто-то живёт намного больше. Да и вообще, что такое смерть, Юнги? Её не существует. Все мы изначально существовали, но не могли не только этого осознать, но и чувствовать. Общаться друг с другом. Мы даже не знали, что есть такие же, как и мы. Ах… —?Джонхён пустил истеричный смешок и вновь натянул свою фирменную улыбку. —?Впрочем, никто всё равно ничего из этого не мог понять. Кроме меня. Я сходил с ума. Одиночество? Нет! —?он отрицательно завертел головой и указательным пальцем, а затем посмотрел на небо. —?Страшнее одиночества была невозможность понять, что такое это ?одиночество?. Юнги всё это прекрасно знал. Он всё это уже давно прекрасно осознал: если уж ему самому всё надоело спустя столько времени, то что уж говорить про того, кто жил намного дольше? Это было очень легко понять, если хоть одну минуту подумать о других, не только о себе, а у Сатаны это времени было с целый вагон и маленькую тележку. На самом-то деле, Юнги довольно часто задумывался о других существах, не только о Боге. Ему было очень интересно узнать, что думают об этой жизни другие. К примеру, почему люди делают поспешные выводы, неверные шаги? Почему они ничего не предпринимают, когда могут? Почему пытаются отвернуться друг от друга? Да и вообще, Юнги считал людей самыми странными, после богомолов и других существ, что едят себе подобных, и для которых это в порядке вещей. Сатану аж передёрнуло, когда он вспомнил, что и сам был свидетелем одного из таких случаев. О таком лучше никогда не вспоминать. —?В общем, я понял. Ты считаешь меня единственным, кто подходит на роль твоего убийцы. Если бы точнее, то ты уверен, что у меня достаточно силы, чтобы тебя свергнуть, верно? —?не сводя взгляда с Бога, всё продолжал Сатана. —?Но что же делать? У меня не было в планах такого. Я всю свою жизнь только и мечтал, что спокойно существовать. Теперь у меня есть сын, ЫнЧжи воскресить?— это пару пустяков… —?Юнги замолчал на пару секунд, обдумывая то, что сам только что произнёс, и странная мысль, что всё крутилась в голове, неожиданно заставила Сатану очень сильно задуматься:?— Стой. Я всё думал, что что-то не сходится! И вот что. Если все мы превращаемся после смерти в пыль, то какого чёрта наши души продолжают дальше существовать? —?брови Юнги свелись к переносице: действительно, это слишком уж странно и разнится с тем, что всё это время говорил Бог. —?Я уж думал, ты не не спросишь, —?усмехнулся Джонхён, но всё же поспешил ответить:?— Всё просто. Никто не умирает до тех пор, пока не заполнит свой лимит памяти. Опережая твой вопрос, я скажу, что у каждого он свой. Для кого-то это десять лет, двадцать… а для кого-то и все тысячелетия. Но всё же, в среднем у человека всего сто лет, так что мы не давали никому существовать на земле больше ста двадцати лет в среднем. Как только судьба узнавала, что у кого-то скоро закончится этот лимит?— мы забирали этого человека из мира живых примерно за два года до его настоящего исчезновения. Я это делал для того, чтобы тщательнее изучить это явление, но пока ни к какому выводу в итоге не пришёл. Сколько бы раз Сатана не сомневался в истинности слов Бога, сколько бы раз он не пытался говорить самому себя, что это всё настоящий бред?— в голове отчётливо вспоминалась одна грёбанная мысль: