Чушь собачья! (1/1)
Своего кота Мэтту увидеть довелось, а вот кота Фогги он знает только наощупь.Кот Мэтта, кстати, получает от государства зарплату. За то, что работает у Мэтта поводырём. Впрочем, у него есть диплом искусствоведа. Специализация — искусство Ближнего Востока.Кот его, Мэтт помнит, молочно-белый, с алыми глазам — альбинос. У Мэтта с котом не всё гладко, но у Мэтта в принципе не гладко... везде.Он умудряется проебать всё, до чего дотягивается, вот и Фогги...***Фогги спрашивает у Стэна:— Что думаешь насчёт дела Маклоуски?Тот думает некоторое время, взвешивает. Такой уж у Фогги партнёр. Вдумчивый, внимательный к деталям, поэтому Фогги его ценит.— Бесперспективно, — в конце концов отвечает Стэн и зевает. — Даже если и удастся выиграть, обязательно будет вторая инстанция. А то и до Верховного суда дотащат. Нет. Не советую.Фогги кивает. Да, пожалуй, Стэн прав.— Ладно. Тогда займусь лучше той аварией...— Автомобиль Смитов? Бери. Дело простое, но деньги верные. А я, пожалуй, вздремну.Устраивается поудобней на “Полном собрании законов штата Нью-Йорк” и прикрывает глаза.Фогги не спрашивает своего кота, как тот проводит ночи. Он уже однажды задал этот вопрос другу, а тот соврал.***Мэтт не может встать во весь рост и сказать: "Глядите, я Сорвиголова!"Он врёт, постоянно врёт. Всем, даже самым близким. Поэтому самых близких у него всё меньше. Собственно, остался один Фальдин.Фальдин родился далеко от Нью-Йорка, от Адской кухни, от океана. Его вывезли из Ирана совсем крохой. Но ему не нравится местная промозглость по полгода подряд. Он скучает по пескам и солнцу. Мэтт сожалеет.***Фогги не злится.Он думает, есть какое-то специальное название для той эмоции, которую он испытывает, но нет времени заглянуть в словарь.Он не зол и не разочарован. Он просто думает, что имеет право на честность. Впрочем, и с честностью не всё так просто. Он полагает, место, которое он сейчас занимает, он получил благодаря лжи. Это ложь его завела в это кожаное кресло, в этот офис с годовой арендой в тридцать тысяч. Его костюм тоже недешев, а всё почему?Ну, ему врали. Он старается не врать, но работа у него предполагает аккуратное обращение с правдой.Фогги запутался, у него болит голова, и Стэн может себе позволить подремать на рабочем месте, а Фогги — нет.***Мэтт вообще-то предполагает, что дно у его сожаления, депрессии, самоненависти — должно быть. Он доберётся до этого дна, а потом останется или утонуть, или наконец всплывать.Хотя он сам себе противен — сегодняшний ужин оплатил Фальдин. Из своей скудной государственной зарплаты.— Развод Эткинсов довольно перспективный. Думаю, смогу прилично подзаработать...Фальдин только неразборчиво бормочет себе под нос.— Я помою посуду.***Фогги задумывается: стоило бы позвонить, узнать, может, нужны деньги. Может, этот идиот... Нет, он не извинится, он скажет: "Так было надо, Фогги, пойми!" И они опять поругаются. Фогги не понимает. И не нужны ему никакие извинения.Что ему нужно, так это…***У Мэтта работа так себе. Он в любой момент может наткнуться на развешенные на крюках для свиных туш обезглавленные человеческие тела. На вываленные чьи-то кишки. Да чего уж там, он сам может внезапно оказаться на таком крюке, обезглавленный. или с выпущенными кишками. Он представляет, как будет их перебирать пальцами. Сперва, когда боль будет ещё терпимой.Он не имеет никакого морального права тащить в этот ад кого-нибудь ещё. Удел таких как он — одиночество. Мог бы он отделаться от своего кота... Коту его преподавать бы искусство в колледже, например. Коту его жить бы нормальной жизнью, а не кормить своего партнера ужином.***— Да чёрт подери! — говорит Стэн. — Сколько ещё это будет продолжаться? Ты не о деле сейчас думаешь. Дела того — плюнуть и растереть. А ты сидишь с этим твоим сложным лицом. Ты тогда на жабу похож, чтоб ты знал.Фогги вздрагивает.— Что?..Но Стэн хмыкает и, сволочь, бьёт лапой по экрану смартфона.— Не благодари.И, разумеется, телефон жужжит — абонент принял звонок.Фогги хватает трубку.***У Мэтта так себе вечерок. Фельдина он оставил дома, поэтому совершенно некому сейчас поглядеть на этот порез — через всю грудь и вроде как глубокий — и сказать, будет ли Мэтт жить, или смысла рыпаться уже нет.Он ругается сквозь зубы, пытаясь сообразить, чем это ему взрезали прошитый кевларом костюм. Вибраниумные у них что ли катаны?У этих.Этих, из которых у одного пульс едва заметный, а другому Мэтт явно выпустил кишки. Тот сперва тоненько, как свинья, визжал, а теперь затих. Но, Мэтт знает, кишки вправят назад, а пузо зашьют. Так что нЕчего.А вот с Мэттом творилось непонятное. Звуки то мутнели, делались далекими и шелестящим, то приближались и били по ушам. Собственное сердце стучало так, будто собиралось через этот рану выскочить, и Мэтт подумал даже, что надо бы его подхватить в случае чего.В нагрудном кармане завибрировал телефон: странно, что целый. Он жужжал, и жужжал, и назойливо требовал принять звонок.Мэтт мокрыми, липкими пальцами выволок его, ткнул какую-то кнопку наугад.— Алло? Я сейчас немного...— Мэтт? У тебя голос... У тебя с голосом. Что? Ты? Ты ранен?Мэтт хотел сперва сказать: “Нет, трахаюсь! Отвали!”, и сбросить вызов.Кровь не капала — струйками стекала по ногам. Но ведь Фогги не заслужил всего этого дерьма.А потом подумал: меньше всего он заслужил прочесть завтра в газетах насчёт трупа неопознанного белого мужчины в маскарадном костюме.Мэтт ему задолжал как минимум...— На перекрестке Десятой и Пятьдесят первой. За рестораном... Рестораном итальянской кухни.Фогги издал такой звук, будто подавился воздухом или едва подавил рвотный позыв.— Еду.“Поговори со мной!” — хотел попросить Фогги Мэтт, но не имел права, да и не мог.— Поговори со мной, не отключайся! — требовал от Мэтта Фогги. Но...Звуки делались дальше, и дальше, и дальше. И совсем затёрлись.***Фогги взял такси. Стэн гнетуще, неприятно молчал.Умер, конечно, думалось Фогги. Свинья. Подонок. Сволочь. Всего-то от него и нужно было…***“Всего-то и нужно было бы… извиниться?” — думает Мэтт. Но теперь не успеет. Несправедливо очень. И что нужно извиняться за то, какой ты есть, и что — не успеваешь. “Двойная свинья”. Подложили двойную свинью. Есть вроде такое в картах, в покере…Или нет.Нет.— О, господи! Звоните в “Службу спасения”!— Нет, — с трудом требует. — Нельзя.Нет так нет.***… Всего-то и нужно ему было, что быть живым.И он жив.Мэтт жив.Ладно. Остальное — чушь собачья. Собаки, говорит Стэн, вечно несут какую-то чушь.