Часть 1. (1/1)
Это случилось в одной провинциальной деревеньке, название которой, за древностью времен, никто уже и не припомнит. В старом домике почти на окраине жила семья дровосеков Учиха: отца звали Фугаку, а сына - Саске. Учиха-старший был высокимсорокалетним мужчиной с темными волосами, где серебряными нитками тускло светилась седина. Лицо его обезображивал шрам в виде полосы, словно морщина, глубоко изрезавшая огрубевшую и дубленую ветрами кожу – сей «подарок» дровосекв молодости получил от двух ронинов, случайно забредших в глухую деревню. Саске же едва-едва разменял второй десяток, чуть пониже отца, с пронзительным взглядом угольно-черных глаз, он был самым красивым юношей в селении. Многие девушки вздыхали по молодому дровосеку, однако ни одни родители бы не отдали за него в жены своих дочерей, как те ни молили и ни плакали, -уж слишком беден был Саске. Но тот не переживал по этому поводу, усмехаясь над девицами, следящими за каждым его шагом. В канун Нового года Учихи собрались в лес -к празднику в каждом доме обязательно должны быть ветви бамбука – чтобы детиросли так же быстро; сливы – чтобы у хозяев были крепкие помощники, и сосны – чтобы вся семья жила так же долго. Самое время для дровосека.
Время клонилось к вечеру: воздухзаметно похолодел, и если раньше в нем хаотично танцевали одинокие снежинки, то теперь начиналась настоящая буря. Порывы пронизывающего ледяного ветра то подгоняли усталых мужчин, то подталкивали к обрыву узкой горной тропы. Саске с Фугаку торопились, как могли, однако груженые сани то и дело норовили застрять в глубоком снегу, или под порывами сильного ветра их сносило к краю тропы; и с великой осторожностью отцу и сыну приходилось вытаскивать свою добычу, рискуя при этом своими жизнями.
В один из таких моментов, когда снег особенно сильно залеплял глаза, Саскенеожиданно разглядел тонкий девичий стан в белом праздничном кимоно. Казалось, появившаяся девушка была соткана из снежинок - так бел её лик, и с этим контрастировал цвет волос, темных, как небо в безлунную ночь. Глаз ее он не рассмотрел: велико было между ними расстояние.Юноша моргнул, и видение исчезло; не было больше в той стороне девушки, только сильнее повеяло холодом, да снегопад усилился. - Похоже, сегодня до дому мы не доберемся, – нахмурил покрывшиеся инеем брови Фугаку. – Укроемся в заброшенном доме и там переждем бурю.- Мужчина показал куда-то вперед, где угадывался старый, ветхий домишко, чьи стены от времени почернели.
Саске лишь кивнул на указание отца, и, усталые, они кое-как добрались до укрытия. Дверь, как обычно, была не заперта, чтобы дать кров путникам, которым случится идти этой дорогой. Вероятно, хозяева дома ушли в поисках лучшей жизни, а может, и вовсе перебрались в столицу. Сани Саске привязал к столбу, чтобы, не дай боги, они не уехали куда-нибудь, гонимые беспощадным ветром. Наконец юноша зашел в помещение, в котором умещалось всего три циновки, где было чуть-чуть теплее, нежели на улице. Фугаку как раз разводил костер; когда же раздался веселый треск огня, он подвесил котелок с водой. Отец и сын разговорились, за неспешной беседой они оба отогрелись. За это время незатейливый ужин был готов: похлебка из чечевицы да принесенные из дома треугольники онигири.
- Саске, ты уже взрослый мужчина, - после трапезы сказал Учиха-старший. – Ты знаешь, я уже не молод, а мне хочется увидеть своих внуков. Не пора ли тебе задуматься о женитьбе? Юноша покраснел и уставился в пламя огня, подбросив туда еще два полена. Маленькие искры взвились вверх, чем-то напоминая снежинки, кружащие на улице. Он не знал, что бы ответить отцу, да тот и не требовал. Время было уже позднее, и мужчины стали устраиваться на ночлег. Снаружи жутко завывал ветер, и под звуки метели оба уснули. Проснулся Саске от холода, от дикого холода, забравшегося под одежду. Продрав глаза, он увидел, что дверь настежь распахнута,с улицы намело немало снега, да еще и ветер задувал. Вот и причина холода, но юноша точно помнил, что закрывал дверь, да еще подпер ее поленом, чтобы ненароком не распахнулась. Это показалось молодому дровосеку странным, и он перевел взгляд. Огонь в очаге давно погас, что было неудивительно при таком-то ветре. Наконец угольные глаза Саске наткнулись на отца, а над ним склонилась она. Та самая, которую он увидел на перевале. Женщина подула на лицо Фугаку, ее дыхание было похоже на белое облачко, окутавшее мужчину, словно туман. - Кто ты? – наконец воскликнул перепуганный юноша. – Отец, отец! – позвал Саске старого дровосека, но тот не отвечал, даже не пошевельнулся.
Женщина повернулась к нему лицом, и невольно Учиха поразился её красоте. Её кожа была белая-белая, как снег, а волосы длинные и черные, как небо в безлунную ночьТонкие черты лица и глаза - прозрачно-сиреневые, глубокие и холодные, как две льдинки. Они не выражали никаких эмоций, и по коже юноши побежали мурашки. Она приближалась медленной, грациозной походкой. Саске не мог сказать и слова, холодная красота женщины завораживала, но он помнил, что она сотворила, и понимал, сейчас смерть настигнет и его. - Помогите, – слабый стон сорвался с его губ, словно это не его тело и не подчиняется его командам. – Кто-нибудь, на помощь! – Голос звучал тихо, хотя самому дровосеку казалось, что он кричал во все горло.
Женщина подошла к нему вплотную, склонившись над лицом юноши, слегка соприкасаясь с ним. Ее взгляд смягчился, и она прошептала: - Я хотела поступить с тобой так же, как с тем стариком, но уж слишком ты молод и хорош собой. Я отступлюсь сейчас и оставлю тебя в живых, но запомни: никогда и никто не должен узнать то, что ты здесь увидел. Даже твоя собственная мать. А если я узнаю, что ты нарушил свое слово, то я вернусь за тобой. Вернусь и убью тебя.
Сказав это, женщина отошла от юноши; в помещение вновь влетели порывы холодного ветра вперемешку со снегом, и незнакомка исчезла. Так же, как и на перевале - словно растворилась в воздухе. Саске почувствовал, что может двигаться, хоть конечности и замерзли. Кое-как поднявшись, он направился к двери и запер ее, опять подперев поленом. Все произошедшее вдруг показалось сном, дверь распахнул ветер, и не было никакой женщины. - Отец, – осторожно позвал он, подходя на негнущихся ногах ближе к Фугаку, однако тот так и не пошевелился. Молодой дровосек протянул руку, коснувшись его лица, и тут же отдернул. Холодное, как лед. В горле застрял ком, но Саске не плакал. Он не помнил, как не смыкал больше глаз в ту ужасную ночь; не помнил, что, как только рассвело, вышел из дому, погрузил на сани запорошенное снегом тело отца. Юноша не заметил, что буря прекратилась так же неожиданно, как и началась; теперь над нимбыло чистое, голубое, безмятежное, зимнее небо.
Молодой дровосек не помнил, как добрался до дома еле живой. Саске сильно заболел с той ночи и пролежал всю неделю в бреду, односельчане приходили и выражали свои соболезнования; когда юноша очнулся, то узнал, что его отца уже похоронили.Кашляя, хозяин дома рассказал о прошедшем, однако умолчал о прекрасной женщине в белом.