Чужие ( Глухарев, Зимина) (1/1)
Мне не стыдно за чувства былые,?—Ты ведь тоже, признайся, любил,Но теперь мы, как прежде, чужие…Я простила. Ты тоже забыл. Промозглое утро октября, в которое хочется закутаться обратно в одеяло и не просыпаться до весны. Но царапающее ?надо? заставляет одеваться, краситься и устало наблюдать за отражением самой себя. Выйти на балкон номера и закурить, оглядывая широкие улицы и скелеты деревьев. Холодно так, что пальцы немеют и озноб вдоль спины. И красота старинных улиц блекнет на фоне осенних питерских дождей, пробирающих до дрожи. Она накидывает темно-вишневый палантин на рыжие локоны, единственное, что выделяет ее на фоне других. Машина уже ждет, еще три дня и она вернется домой. Туда, где все привычно и знакомо, а пока… А пока приказное ?надо? противно стучит в висках, поминутно смеясь перед глазами текстом протоколов.—?Извините,?— она вздрагивает столкнувшись у дверей с мужчиной в черном.—?Ирка?..—?Глухарев…Она замирает, словно увидела перед собой приведение, он же жадно изучает знакомые черты. Последние годы добавили ей морщин, но не лишили красоты.—?Ты как здесь? —?он пропускает ее в холл, придерживая тяжелые двери. Внутри здания прокуратуры отчего-то пахнет чем-то пряным.—?Да вот, отправили по одному делу,?— она показывает пропуск, и их шаги эхом раскатываются по пустым коридорам. —?А ты?—?Адвокат… Господи, Ирка, как же я рад, дай хоть обниму тебя,?— он неловко прижимает ее к себе. —?Все та же рыжая.—?Другая,?— она качает головой, словно еще не может отойти от удивления. Внутри странная смесь раздражения, удивления и усталости. Он наблюдает за тем, как она отводит взгляд, теребит пуговицу формы и вновь не уверено поднимает взгляд на него. Действительно другая. Уже не хрупкая, не ранимая. Колючая и холодная, как погода за окном.—?А как дела? Как мать? Сын? Дэна не видела?—?Хорошо,?— она пожимает плечами и бросает взгляд на часы, у нее есть еще полчаса. —?Дэна видела, живут с Настей. Все хорошо, Сереж, ты сам?—?Нормально,?— он тоже растерян. —?Уже полковник, поздравляю.—?Спасибо.—?Ир, может вечером посидим? Вспомним…—?Нечего вспоминать, Сереж,?— она перебивает его. —?У меня давно другая жизнь, и тебе там места нет.—?Нет, я просто… —?Глухарев мнется. Действительно, о чем говорить бывшим любовникам через пять лет разлуки.—?Прощай, Сереж,?— она забирает у него свое пальто. —?Теперь уж навсегда… —?она отворачивается и, оставив его на лестничным пролете, исчезает в коридорах. Прошлое остается соленым привкусом во рту. Жалеет о былом? Нет, она уже давно разучилась жалеть. Больно? Уже нет, внутри серый нескончаемый дождь, и медные пряди?— единственное, что отличает от общей серости…