Глава 19 — Алсинейль (1/1)

Секрет — это нечто слишком малое для одного, достаточное для двоих, но слишком многое для троих.(И. Б. Хоувел)Огромный стол в кабинете Астер был устлан магикопиями карт, которые мы привезли с собой. Каждый рулон содержал до семи слоев, сменявших один другой под воздействием нехитрого заклятия, доступного даже школяру. Не самый удобный вид демонстрации, но единственно возможный, учитывая ограниченное пространство стола. Не стены же ими оклеивать. Лароэль эрд Рэо’Эолден, старейший и верховный маг нашего Конклава, в последний раз проверял последовательность смены изображений. Бель с интересом поглядывала на него, но вопросов до поры не задавала. Лароэлю вообще мало кто осмеливался задавать вопросы. Даже меня, забавно признаться, по ранней юности оторопь брала, когда возникала необходимость что-то обсудить с ним. Это уж потом он стал мне другом и наставником, отцом, братом, учителем... Лароэль помнил не только Рамин. На протяжении не знаю скольких веков он был правой рукой эльфийских Владык. Говорят, его учил великий Доралиэль Книжник. Сама История смотрела на нас его глазами. Лароэль, конечно, уже не служил дозорным во времена, когда составлялись эти карты, но с эльфийскими отрядами прошел не одну сотню лиг, знал каждый наш шаг, каждую кочку, которую примяла нога эльфа или гнома. Мне дважды спасал жизнь, а вот собственного брата спасти не смог. Тот бесследно сгинул с отрядом в Северной войне, и все попытки найти их и понять, что произошло, оказались напрасными. Увы, долгая жизнь - это и долгая память, и долгая боль...Арден с интересом вчитывался в незнакомые названия, человеческие по преимуществу, иногда гномьи. Сам того не замечая, я тоже увлекся разглядыванием старых карт, вспоминая каждую мельчайшую подробность, связанную с той или иной деревенькой, пролеском, излучиной речушки… Вот холм, под которым мы когда-то потеряли четверых – двух гномов и двух эльфов. Их братский курган обозначен цветком бессмертника. На гномьих картах там две перекрещенные секиры древком вверх, левая поверх правой, – символ торжества смерти над жизнью… А вон там мы упокоили парочку троллей... Вон там бились с вивернами в памятный день знакомства… О-о, Василискова пустошь. Гиблое место. До сих пор в голове не укладывается, как популяция тварей, способных обратить в камень все живое, оказалась так далеко на севере. Хотя понятно, в общем-то: проделки Пожирающего – грубо, не очень изобретательно, но весьма эффективно и… впечатляюще, надо сказать. Мы потеряли там троих, гномы – четверых. И если бы не личное вмешательство Лароэля…Дверь отворилась, пропуская делегацию драконов во главе с Шангарром. За не самыми церемонными приветствиями я едва не упустил появление Гвойрина. Тот прибыл в одиночестве, смурной и налегке. Значит, переломить упрямство соплеменников оказалось слишком трудной задачей. А карты ему ни к чему. Вдоль северной и центральной частей Гномьих гор, от побережья до Каменного Зуба, а может, и южнее, до зарифских границ, в прилежащих лесах он знает каждую тропку, каждый скальный выступ, овражек или поляну, речные омуты и броды. Вот почему на этой встрече старина Гвор без преувеличения самый важный участник и, так сказать, главный консультант.Он по-гномьи церемонно и с достоинством поклонился Императрице, Императору, участникам собрания, прежде всего главам союзных государств, и с вящей почтительностью – Лароэлю эрд Рэо’Эолдену, которого знал еще с тех давних времен. Да уж, гномы всегда уважали старшинство! Даже если этикет требовал приветствовать старейшего не первым, это делали так, что ни у кого не возникало сомнения, кто тут в действительности самый-самый. Потом степенно проследовал к столу, уверенно заняв место рядом со мной, по правую руку от старейшего эльфийского мага: отсюда карты были видны лучше всего.Сверка карт оказалась невероятно увлекательным занятием. Нет, я не ошибся в людях: они за минувшие четыре с лишним века не построили новых сел и городов, не намостили новых дорог, не осушили гиблых болот, не возвели мостов, предпочитая поколениями латать старые. Но вот природа оказалась деятельнее. Где-то горный обвал изменил рисунок прежних троп, где-то сель преобразил ландшафт у подножия хребта, заставив речки и ручьи течь по новым руслам, да и в прежних руслах с течением времени изменилось местонахождение омутов и бродов. Лесные пожары, что прошлись по прилежащим лесам с полвека назад, превратили их в пепелища, а по палам поднялся березняк, который теперь под напором подрастающего ельника неотвратимо превращался в смешанный лес. Еще немного, и хвойные заглушат белоствольных, заставив их гнуться причудливыми арками, так что спустя еще полвека от березовых рощ не останется и следа, если, конечно, их раньше не сметет с лица земли пожар новой войны. Лароэль эрд Рэо’Эолден кивал, слушая уточнения гнома, – они тут же находили отражение на картах. Иногда я уточнял что-то мне не понятное, и Гвойрин подробно пояснял. Драконы смотрели и слушали молча, пока дело не дошло до Василисковой пустоши. Тамошний ландшафт за века практически не изменился и не требовал уточнений, поэтому голос Шангарра прозвучал неожиданно:– Василискова пустошь? Это метафорическое название?Гвойрин поднял на Властителя Небес тяжелый взгляд. Ага, в этом ?метафорическом? месте он потерял побратима, ему оно как вечный укор.– Нет, Мудрейший Шангарр, – я положил руку на плечо Гвора, и тот как-то шумно выдохнул и сник. – Мы действительно столкнулись там с василисками. Передовой отряд из семи воинов нарвался на них и погиб.Бросил взгляд на Лароэля – уголок рта мага дернулся в подобии горькой усмешки. Арден и Кибела заметно побледнели. Ну да, им не надо рассказывать, как опасен василиск, даже если он всего один. Да я, собственно, никогда и не рассказывал. Кто видел и выжил, тот знает.– Настолько севернее обычных мест обитания? – задумчиво изрек Шангарр.– А меня больше занимает проекция этой самой пустоши на хребет, – тонкий узловатый палец невесть когда появившегося Шона указал на участок горной цепи напротив рокового места, и, повинуясь нашему старейшему магу, фокус карты сместился.– Да, это то самое место, где в конце минувшей зимы обнаружился черный алтарь, крупнейший из всех, – мрачно подтвердил Гвойрин. Потом повел носом, глянув искоса снизу вверх на придворного мага в его неизменном черном балахоне, нависшего над картой: – А вы не тот ли черный дракон, от которого за три лиги несло озоном и селитрой?Властитель драконов издал странный звук, который, не исходи он от самого Мудрейшего, мог бы быть расценен однозначно как смешок (смешком он и был, или я плохо знаю старину Шани). Придворный маг серьезно кивнул:– Прошу прощения, почтенный Гвойрин, если напугал ваших дам. Так уж получилось.– Ну что вы, господин маг, это нам впору благодарить вас, – степенно поклонился гном. – Вы правильно заметили, и я больше скажу: все места, где нам приходилось сталкиваться с большими скоплениями нечисти еще тогда, ныне проецируются на участки хребта, отмеченные мощными выбросами черной Силы. Именно в этих точках подчиненные стремились установить и активировать черные алтари, и в ряде случаев это удавалось. А кабы не помощь драконов, – почтительный поклон в сторону Шангарра, – так, я думаю, и во всех удалось бы.На какое-то время воцарилась тишина. Десять пар глаз уставились на карту. Наконец Властитель Небес нарушил молчание, обратившись к гному:– И даже сознавая, что оставляют в своих владениях такие мощные и древние зияния темной Силы, ваши соплеменники неколебимы в решении отправиться в поход за горы?Гвойрин помедлил с ответом, потом, глядя прямо в глаза дракону, сказал:– Мудрейший Шангарр, мы не так искушены в политических маневрах, как иные расы. Живем родовым укладом, хотя и называемся Подгорным царством, и почти не знаем междоусобиц. Но у нас есть свои представления о чести и долге, созвучные и вам, и людям, и эльфам. По счастью, вы сейчас не вполне можете понять, что происходит в душах мужчин моего народа, поскольку юный дракон, попавший на алтарь Хашурга в землях викингов, выжил. Мои же соплеменники потеряли на алтарях отцов, братьев, жен, детей. Для них, невольников чести, не осталось иного выбора. Гвойрин говорил, а я с удивлением смотрел на него. Куда только делась его всегдашняя простонародная манера выражаться. Здесь он был старейшиной и говорил как равный среди равных:– Я же понимаю, что этот самый иной выбор сейчас и надо сделать вопреки традиции, в попрание вековых устоев ради будущей общей победы. Вот только как объяснить это моим братьям, чей праведный гнев жаждет отмщения? Ведь даже часть драконов, – быстрый взгляд в сторону Шаоррана, – подвержена этим настроениям, имея на то меньше оснований, чем гномы. Я не знаю, как объяснить своим соплеменникам, что с ними говорит не Гвойрин Ферштенэльфт, а Гвойрин Грозная Секира – их брат и друг? Ведь, согласитесь, труднее всего победить себя, власть традиции, то, на чем веками воспитывались поколения.Старейшина помолчал, все так же глядя в глаза Мудрейшему. Потом закончил:– Поэтому я пришел просить о помощи вас, драконов. Если мне не удастся отговорить своих братьев и дружина гномов двинется в поход, не оставьте без защиты наши горы. Никогда ни один гном не просил о таком Властителя Тер-Шэрранта, но, видно, такие уж времена, – он развел руками и смолк, ожидая ответа.Шангарр медлил, не спуская глаз с гнома. Наконец сказал:– Хорошо, почтенный Гвойрин. Мы уважаем чувства ваших братьев и не оставим горы без защиты.Старейшина молча и с глубочайшим почтением поклонился Мудрейшему.Ничего подобного в истории союзных государств прежде, похоже, не было. Я понял это, едва взглянув на Лароэля. Таким изумленным я видел верховного мага Мириндиэля лишь однажды – когда в небольшом селении в пятнадцати лигах от злополучной Василисковой пустоши изможденная трудами и лишениями вдова лет сорока, ставя перед ним на стол крынку молока и блюдо со свежевыпеченным караваем, сказала: ?На-ко вот, сыночек, поешь. Умаялся, небось, дитятко?? После схватки с тварями верховный маг и впрямь выглядел неважно, так что скрыть крайнее изумление и даже растерянность смог не сразу. Как и я – тень улыбки при воспоминании о том давнем ужине.Расходились молча. Гвойрин, на прощанье поклонившись всем разом, покинул кабинет первым. Я чувствовал, что ему надо побыть одному, и знал: даже заручившись поддержкой драконов, друг не оставит попыток образумить соплеменников. Сверенные и исправленные карты я оставил Бель и Ардену. Нужное количество копий они сделают без труда, в том числе для нашего Конклава. Когда, простившись со всеми, кроме Шона – он опять куда-то исчез, – мы с Лароэлем вышли в коридор, я едва не столкнулся с Тиану. Ах да, он же хотел со мной о чем-то поговорить. Лароэль все понял без слов и, обменявшись церемонными поклонами с моим племянником, ушел. На вопрос о самочувствии наших пациентов Тиану ответил, что динамика выздоровления обнадеживает.– Может быть, пройдем в Сад Королевы?Он согласно кивнул. Поставить полог тишины, а при желании и невидимости для нас обоих не проблема. Вести же разговоры в каменном мешке мне уже порядком надоело. Я все же эльф, а не дракон, и каменные громады для меня сродни тюрьме, сколь бы архитектурно изысканными они ни были. ? ? ? ? ? ? ?Вот уже с минуту Тиану что-то обдумывал, не начиная разговор, а я все ждал. Наконец, решился на пробный выпад:– Ты вторые сутки чем-то озабочен. Я заметил это еще прошлым утром, когда ты сменил меня в палате. Что-то случилось?Ага, так и есть. Племянник встрепенулся:– Да. Об этом я и хотел поговорить. Видишь ли… – он замялся. – Речь о ?Серебряном Нарвале?. Прошлой зимой, после нападения викингов, встал вопрос о защите школы. Шон высказал предположение, что орочья магия крови воздействовала на ментальном уровне, не столько блокируя потоки Силы (хотя частично и это тоже), сколько когнитивно-волевую сферу самих магов – людей и гномов. У юных драконов это сделать труднее, у взрослых и вовсе невозможно. Нам повезло, что Тим и Аскани упорными упражнениями развивали внутренний источник и всерьез размышляли над проблемой постановки щитов…Тиану смолк, что-то обдумывая. Я тоже молчал, ожидая продолжения. Наконец оно последовало:– Прошлой зимой мы (Шон, Танши и я) изрядно поломали голову над проблемой полной ментальной блокады школы, и Шону удалось ее решить, избежав каждодневных изнуряющих магических затрат. Не буду вдаваться в технические подробности, скажу лишь, что это сродни действию долговременного амулета, но значительно более мощного, чем брошки, которыми Шон снабдил тогда же своих подопечных. Пробить эту ?стену? не по зубам даже сильному магу, будь он темным или светлым… Мы так думали до недавнего времени.Тиану смолк и какое-то время глядел на меня, задумчиво покусывая нижнюю губу, как будто ждал разъяснений. Я лишь пожал плечами:– И что вас заставляет пересмотреть свое мнение?– Третьего дня вечером меня вызвал Танши. Он только что вернулся из Тер-Шэрранта, где давал объяснения по поводу происшедшего в Арнегастхольме. Оказавшись в школе впервые за минувшие две недели, он, конечно, сразу проверил защиту и обнаружил мощный направленный пробой, причем довольно свежий. Поскольку в школе в это время находились всего несколько человек, в том числе сам директор, и ни единого адепта, Танши решил, что это был, так сказать, пробный удар, тренировочная атака. Сам лорд Йарби, конечно, ничего не почувствовал.Имя Йарби как-то неожиданно ударило под дых. Факты встряхнуло, словно игральные кости в стакане, и все стало предельно ясно. Дальше Тиану мог и не объяснять, если бы я дал ему понять, что до меня дошла суть происшедшего. Так вот откуда эта вязкая темнота и едва пробивавший ее Голос моей певуньи! Значит, я ее прошиб, эту их троллеву защиту? И, конечно, наследил. Магический след – вот, что не дает покоя Тиану. Он не орочий, а эльфийский. И, похоже, это еще не всё.– Танши утверждает, что пробой был инспирирован изнутри школы. Мощный ментальный и эмоциональный призыв, как… э-э-э… наведение огня на цель что ли… Действовали два мага с обеих сторон, и один из них – высший эльф, искусный в ментальной магии, что, как ты понимаешь, большинству эльфов не очень свойственно. Это скорее драконье. Так что круг подозре… э-э-э… возможных кандидатов сужается, и значительно.Знаю, мое лицо сейчас не выражает ничего, кроме вежливого внимания. А Ти ждет, что я ему скажу, и нет смысла врать. Да я и не мастак. Держать лицо – да. Скрывать мысли и чувства – да, этому Ардену у меня еще учиться и учиться. Но изворачиваться в открытую, да еще перед мальчишкой, которого давно считаю сыном, – увольте. ?Круг возможных кандидатов? он давно сузил до представителей рода Лоо’аллен, поскольку печать нашего Дара не мог не узнать в том магическом следе. А нас не так много. Свое гнездо он справедливо исключил. Астейлиэль и Милисэнт живут своими семьями, им дела нет до имперских северных земель. И кто у нас в сухом остатке, как любит говаривать Шон? Правильно, я – на сегодняшний день самый опытный и сильный маг клана. Еще и поэтому опознать след моей магии в состоянии любой зеленый юнец из числа эльфов, а уж тем более Тиану.– Я долго не мог понять, дядя, зачем тебе это понадобилось, – задумчиво произнес племянник, словно услышал мои мысли. – Странная прихоть.– А теперь можешь?– Думаю, да. Ключ к разгадке – личность мага, который инспирировал пробой изнутри школы, не так ли??Умный мальчик – далеко пойдет?, – кажется, так принято говорить умудренным жизнью эльфам? Наш разговор становится все интереснее.– И когда ты это понял, Тиану?- Когда сопоставил некоторые факты минувших трех дней. Появление в Лариндейле сестры Тимиредис, резкое изменение в состоянии больных, которое ты, дядя, объяснить отказался, да и не мог, как я подозреваю. Шон тоже не спешит что-либо пояснить, хотя я вижу, и с ним происходит нечто странное. А еще он обмолвился, что ты поселил эту женщину в своем доме.– Я там не живу сейчас.– Для дракона или человека это достаточное объяснение, но не для эльфа. Будь она лишь случайной гостьей, ей отвели бы гостевые покои дворца, а не твою святая святых. Я с трудом справился с желанием отвести взгляд. Странная смесь досады на свои промахи и восхищения его быстрым умом все больше овладевала мной по ходу нашего разговора. Все правильно, мой мальчик, все правильно. – И ее магия… Арден рассказал мне о встрече с этой женщиной.– Они виделись? – а вот этого я не знал.– Да. Минувшей ночью он застал ее в палате. Оказывается, эта леди способна не только чувствовать ментальное воздействие и сопротивляться ему. Ар утверждает, она слышит драконов, а Шон – что она их и видит. Это возможно лишь при наличии внутреннего источника магии, как у драконов, но леди Тирнари – человек и сама это признает. Тем не менее, явные способности к ментальной магии и факт, что на момент пробоя она находилась в стенах школы… Тирнари тер Ансаби и была тем самым магом, да? – Да.Он все-таки отвел взгляд первым. А я думал, что же сказать ему, чтобы он понял, потому что промолчать теперь уже не получится.– Тиану…Он напрягся, безошибочно чувствуя, что вот сейчас я скажу ему что-то важное.– Около двадцати лет назад ты услышал зов Судьбы и нашел девушку, почти ребенка, которая стала любовью всей твоей жизни. Я тогда не спрашивал тебя, просто как умел помог не потерять связь с ней. Ты просиживал дни напролет в Библиотечной башне и за старыми студенческими конспектами, а ночи проводил с ней. Я лишь подпитывал твои силы, чтобы ты не истощил себя, ведь такой ритм жизни не под силу даже дракону. И никогда не говорил тебе, почему помогаю, а ты никогда не спрашивал.– Мне это казалось очевидным. Речь шла о дочери твоего друга лорда Сирила, кронпринцессе Драконьей Империи, и ты был заинтересован в том, чтобы породниться с ней в результате нашего брака и чтобы она унаследовала трон отца, будучи подготовленной к достойному правлению. Разве нет?– Да, политические соображения я тоже принимал в расчет, но несколько позже, чем стал помогать тебе. Истинная и первая причина была иной.Какое-то время Тиану просто смотрел мне в глаза. Потом до него стало доходить:– Хочешь сказать, что ты и леди Тирнари… Но… когда?!– Тридцать лет назад. Однажды августовской ночью в походной палатке я тоже услышал Зов Судьбы. Ей тогда было столько же, сколько Бель, когда ты ее узнал. Шла война, и я не мог проводить с любимой каждую ночь. Ты же знаешь, на войне мы и воины, и целители - не до сна. С ней мы виделись всего три раза с перерывами в месяц, а потом что-то произошло, и я потерял ее.– Ты? Потерял?!– Звучит невероятно, да? – усмешка получилась виновато-горькой. – Я искал и звал ее долго и упорно – без толку. Спустя годы, наконец, смирился и поверил, что моей Судьбы больше нет на земле. А несколько дней назад услышал ее Зов. Поверь, я не знал, что пытаюсь пробить защиту ?Нарвала?, хотя, знай я это, не остановился бы. То, что Тирнариэль попала в Лариндейл, всецело заслуга Шона, ну, и шутка богов, наверное. Я здесь не при чем. Вот она, правда. Я ответил на твой вопрос?– Вы встретились? – Я видел ее. Она меня – нет. Но мы встретимся. Непременно. Ты же будешь молчать обо всем, что я тебе сейчас сказал, даже в семье. – Но…– Знаю, у вас нет секретов друг от друга. Это и не твоя тайна. Она - моя. Арден и Бель поняли бы. Нет, ну невозможно видеть это страдальческое выражение! – Дорогой мой, бла-а-ародной даме не всегда следует знать о тайнах ее бла-а-ародного свёкра. Если не знаешь, как объяснить происшедшее в школе Шону и лорду Ал'Шуррагу, попробуй вообще не объяснять.Ну вот, теперь он начинает краснеть, как в детстве. А кстати, о детстве…– Тиану, я хотел поговорить об этом с Бель, но, думаю, у тебя лучше получится. Вы не могли бы по-прежнему отпускать Брианн ко мне в Лариндейл?– Но, дядя, ты же знаешь, там теперь… э-э-э… небезопасно для нее. Как только Тим и Аскани поправятся, мы отправим их в Галарэн и тогда…– Вы боитесь, что близость Аскани разбередит ее рану и ей будет еще больнее? Или что она явится в целительское крыло и устроит некрасивую сцену?– Конечно, первое!– Я так и думаю. Но вот она, похоже, полагает, что второе. Если найдете иной способ убедить дочь, что любите ее, понимаете и доверяете ей, – убедите. Ты знаешь, я не ахти какой педагог. Что хотел, сказал.Расставались мы, унося каждый груз новых проблем и сомнений. Мне пришлось поведать племяннику то, чего я не хотел бы рассказывать никому, кроме разве Гвойрина. Но и Тиану уходил озадаченный проблемами отцов и детей, хотелось бы надеяться, по самую маковку. Впереди еще два напряженных дня, однако уже сегодня Конклав, делегировав свои полномочия нам с Лароэлем, почти в полном составе возвращается в Мириндиэль, чтобы начать организационно-мобилизационные мероприятия. Труба поет – вставай, дозорный!