8 (1/1)

В самом конце нервного июня тысяча девятьсот пятидесятого года северокорейские войска подошли почти вплотную к Сеулу. Столица объявила о чрезвычайном положении. По единственным линиям, связывающим Сеул со свободным пока югом, люди бежали прочь из города, оставляя за собой заколоченные дома, надежды и брошенные мечты. Объятые пламенем заставы, воздушные атаки и страшные рассказы тех, кто успел прийти в город из захваченных врагом деревень и городов?— мир словно погрузился во тьму, ад воцарился в теплые летние дни. Аккуратное цветение, запахи и звуки моря, свежесть и прохлада?— все это не сочеталось со стонами раненых, с порохом и пеплом, с грязью на улицах и запахом щелока, в котором отбеливали бинты. Странное неправильное сочетание?— когда одно перемешивалось с другим?— и было это смешение черного и белого, истины и лжи, боли и счастья.Именно тогда к Чеен и пришла ее первая любовь?— огромное всеобъемлющее чувство, которое и помешало ей уйти к родителям вместе с Элис. Оно вело ее, оно спасало по ночам, оно согревало, когда очередной ее пациент умирал у нее на руках. Ее мир изменился?— все сняли свои маски, стали слабыми и уязвимыми. Чон Хосок, который громко кричал о светлом будущем страны, давно уехал на юг, уехали и люди, на которых работала ее сестра?— цветные китайские вывески потемнели от гари, давно исчезло руководство университета, оставив тех из студентов, кто не смог сбежать из города, на пару-тройку преподавателей и инспекторов. Наконец, настало время, когда заплаканная Элис собрала вещи, чтобы поскорее спрятаться в горах, но уговорить младшую сестру уехать с собой она не могла. Почти силком она привезла ее на вокзал, подбирая правильные слова, но Чеен так и осталась стоять на перроне, печально глядя сестре вслед?— ей теперь и отныне страх был неведом, она начала жить заново, и это была другая Чеен, смелая и настоящая, от взгляда которой становилось холодно и жарко одновременно.—?Я не могу,?— просто сказала она. —?Я не поеду с тобой, онни. Если поеду, перестану уважать себя. Ты уезжай. Родители будут рады, если ты приедешь.—?Чеен-а! —?кричала Элис. —?Ты с ума сошла? Ты должна поехать со мной! Тут ты погибнешь, понимаешь? Ты не сможешь сбежать потом, они перекроют железные дороги. Что я скажу маме, если не привезу тебя домой? Что я скажу отцу? Не глупи, Чеен-а! Дай мне руку, я помогу тебе! Не глупи, говорю!—?Я слышу тебя,?— кивала Чеен. —?Спасибо, онни. Я рада, что ты увидишь родителей. Но я останусь тут. Я не могу уехать. Прости меня. Пожалуйста, не злись. Уезжай одна. Я приняла решение. Никто его не изменит. Уезжай, пожалуйста.Так они и расстались?— Элис уехала, крича, чтобы Чеен запрыгнула в последний вагон?— а Чеен осталась стоять на перроне, сжимая худые свои кулачки. Ей тогда казалось, что она увидит сестру очень скоро?— но она, конечно, ошибалась. Джонни, к которому она пришла в тот вечер, долго смотрел на нее, не понимая, почему она снова стоит в его дверях?— только сегодня утром он увидел ее старшую сестру, которая пообещала ему, что увезет Чеен домой, в голове своей он уже попрощался с ней, попрощался с этим летом?— но вот она, Пак Чеен, стоит напротив него и смотрит ему прямо в глаза, словно ничего и не произошло, словно это правильно, словно другого выхода для них обоих нет и не будет уже.—?Ты должна была уехать домой,?— напомнил он. —?Я же просил тебя?— уезжай домой. Зачем, Пак Чеен? Зачем?Чеен села рядом, не говоря ни слова, она и сама не знала ответа на этот вопрос?— голова ее легла на плечо Джонни. Больше они ее отъезд не обсуждали совсем. Она снова стала ходить на работу в госпиталь, а он прилежно работал, пряча драгоценное письмо?— Чеен пока рано было о нем знать?— думал о родителях, посылал им деньги, работал и работал. Практически все старшекурсники во главе с Кан Даниэлем давно уже были на фронте?— девушки разъехались домой за редкими исключениями?— остались только Джихе, не нашла в себе силы уехать домой, да Дахен, которая все еще надеялась получить весточку от брата. Йери и Наен ждали возможности уехать на юг, Чонен же давным-давно отбыла во вспомогательные войска. Ей предложили, а она на удивление всех не стала отказываться?— и связь с ней прервалась. Суен и Сыльги уехали домой, к родителям еще в самом начала июня. Уехала теперь и Элис?— и мир для Чеен сомкнулся плотным кольцом вокруг госпиталя, в котором она проводила все свои дни, и вокруг Джонни, в котором теперь сосредотачивалась ее жизнь.Теплые летние дни продолжались, сменяясь далекой надеждой, что войска союзников подойдут к Сеулу с юга?— и чрезвычайное положение закончится. Но ничего не менялось?— Чеен засыпала под далекие звуки взрывающихся снарядов, а в госпиталь снова и снова поступали свежие партии раненных и умирающих солдат.***Она сидела на крыльце общежития в субботний вечер и чинила свои чулки?— свет теперь отключали рано, и Чеен стремилась сделать все дела до захода солнца, купить же новые не было и надежды, пальцы ее работали быстро, натягивая ткань и пронизывая ее тонкой ниткой, глаза слипались?— она только-только пришла с дежурства. Когда она подняла глаза, было уже поздно?— к ней уверенно и быстро шел Пак Чанель, которого она не видела очень давно, сбежать уже было некуда да и не хотелось ей теперь бежать.—?Оппа,?— поклонилась она. —?Здравствуй.—?Меня призвали в армию,?— сказал он просто и без приветствия. —?Я уезжаю завтра утром, Чеен-а. Чтобы ты знала. Возможно, сразу попаду на передовую.—?Правда? —?переспросила она, тревожный ее взгляд опустился на землю. —?Береги себя.—?Я рад, что это произошло,?— признался Чанель. —?Все мои друзья уже там. Учителя там. Даже мой старший брат воюет. Один только я все ждал и ждал призыва. Но теперь и я буду защищать родину. Дом своих родителей защищать, отца и мать, университет. И тебя.Чеен молчала, не понимая, что именно говорит ей Чанель. Она убрала заштопанный чулок, воткнула иголку в крошечную подушечку и подняла на него свои глаза. Только теперь она поняла, почему Чанель пришел сюда именно к ней?— и сердце ее забилось чаще и быстрее.—?Я не хотел тогда тебя пугать,?— честно сказал он. —?Я хотел пошутить, да. Я был не прав. Я не учел, что ты не привыкла к такому. Я должен был вести себя аккуратнее. Я был не прав. Прости меня.—?Все в порядке,?— быстро сказала Чеен. —?Я совсем не злюсь, и ты меня прости, что я устроила сцену, я…—?Я не должен был на море к тебе подходить,?— перебил ее Чанель. —?Я мог сделать все аккуратнее и деликатнее, но поступил так, как хотел поступить. Это грубо. Я сейчас понимаю?— я неправ был. Во всем неправ был.—?Нет, нет,?— Чеен вспомнила наглое и хитрое лицо Чон Чонгука, обещавшего молчать, если она будет слушаться, подняла руку, чтобы Чанель выслушал ее?— ведь его вины не было, совсем не было, но Чанель молчать не собирался?— он торопился сказать ей то, что было у него на душе, он торопился, потому что боялся забыть или потерять слова, боялся не найти в себе смелости. Молчать он больше не мог. Да и слушать ее тоже.—?Я не прав был,?— повторил он. —?Надо было по-другому все сделать. Прости, Чеен-а. Не держи зла. И не бойся меня.Он вдруг сделал шаг к ней?— легкий шаг, почти невесомый?— оказался рядом. Протянул руку и притянул ее к себе, легко, словно она сама пошла к нему. Наклонился и прижался губами к ее виску?— она и ахнуть не успела. И тут же выпустил ее.—?Когда я вернусь, я скажу тебе так, как нужно было там сказать,?— твердо выпалил он. —?Ты будешь встречаться со мной, Чеен-а. И я отвезу тебя к своим родителям. Ты мне давно нравишься, а когда я вернусь, и я начну нравиться тебе.—?Я… —?Чеен отшатнулась. —?Я… Оппа… Я…—?Я знаю, у тебя с Джонни не по-настоящему,?— улыбнулся Чанель. —?Со мной все будет по-другому. Я буду хорошим и добрым. Таким, каким ты заслуживаешь, чтобы я был с тобой. Прости еще раз. И пожалуйста, подожди немного. Я обязательно вернусь. Только подожди.Он улыбнулся ей и пошел к калитке, ведущей из общежития. Чон Чонгук, который стоял у двери и видел всю эту сцену, незамеченный подошел к Чеен со спины, не сводя взгляда с Чанеля.—?Вот идиот этот хен,?— сказал он громко. —?Скандала ему мало что ли? Чеен-а, он напугал тебя? Или ты напугала его? Принести тебе воды? Позвать коменданта?Он говорил с издевкой и легко, стараясь вызвать у нее неприязнь или страх, но ответа не получил. Выйдя слегка вперед, Чонгук посмотрел в лицо девушке?— и удивился. Чеен словно не слышала его, она немигающим взглядом смотрела Чанелю вслед, думая о чем-то своем. Наконец, она перевела взгляд на Чонгука, но ничего не ответила ему?— во взгляде ее читались жалость и неприязнь, ничего особенного.—?Не забывай,?— напомнил Чонгук. —?Ты все еще моя должница. Если я расскажу кому-нибудь про ту встречу на море…—?Да говори ты кому хочешь,?— пожала плечами Чеен. —?Думаешь, это теперь кого-то волнует?Она выглядела спокойной и уверенной, как никогда раньше?— Чонгук никогда не видел ее такой?— лицо ее сияло, словно город после ливня, глаза смотрели прямо и без страха. Словно другой человек, словно совершенно незнакомая ему девушка.—?Война идет,?— с жалостью сказала она. —?Люди будут умирать. И все, что было там, осталось там. Теперь ничего уже не вернется,?— добавила она. —?Он сказал то, что должен был. Я скажу то, что должна была. А ты… —?она кивнула. —?Ты будешь теперь молчать.—?Хочешь меня запугать? —?спросил Чонгук. —?Или подкупить?—?Зачем? —?удивилась Чеен. —?Ты ведь сам сказал, что я не умею любить, что тебе жаль меня, что я глупая и неправильная. Так вот, я много думала о твоих словах. И знаешь, ты не прав. Все, что ты говорил обо мне в тот день, ты говорил о себе самом. Теперь я хорошо это вижу. Ты сам слабый. Ты никогда не сможешь сделать то, что сделал оппа, что сделали другие.—?Вот как… —?протянул Чонгук. —?Вот, значит, как?—?Больше я тебя не замечаю,?— серьезно сказала Чеен. —?Ты трус и манипулятор. Ты оппе и в подметки не годишься. Жаль, что Йери влюблена в тебя. Ты никто, ничтожество ты. Ты меня больше не напугаешь.—?А что же Джонни скажет, когда узнает, что к тебе приходил твой оппа, а? —?Чонгук использовал последнее свое оружие. —?Будет рад, думаешь?—?Я сама ему скажу,?— Чеен обернулась,?— И да?— рад будет. Потому что оппа другим человеком стал, бесстрашным и правильным. Джонни будет этому рад. Любой будет этому рад. Кроме тебя. Тебе такое не понять, увы.—?Уезжай в Пусан,?— посоветовала она перед сном Йери, которая снова и снова жаловалась ей на свои мозоли. —?Тебе нужно уехать домой.—?Почему? —?Йери вытерла мокрое от слез лицо. —?Думаешь, они займут город?—?Тебе нужна защита,?— твердо сказала Чеен. —?И забота нужна. Тут ты этого не найдешь. Если вдруг случится беда, никто не защитит тебя, а сама ты не найдешь в себе силы. Прости. Я говорю, как друг.—?Оппа тут,?— пробормотала Йери. —?Он рядом и…—?Чонгук-оппа о себе позаботится не может,?— с жалостью сказала Чеен. Она хотела сказать жестко и справедливо, но побоялась ранить чувства Йери?— она все еще любила свою подругу и стремилась защитить ее.—?Ему нужно будет думать о другом,?— сказала Чеен. —?Ты станешь обузой для него. И навлечешь на вас обоих беду.—?Но я не буду ему мешать… —?Йери внимательно посмотрела на подругу, но спорить не стала. —?Хотя… Возможно, ты и права.—?Отец же писал тебе, что устроился там. Да и мама твоя будет рядом. Потом ты вернешься, когда все кончится, но сейчас уезжай к ним,?— посоветовала Чеен. —?Ты заслуживаешь того, чтобы тебя защищали. Тебе нужно чистое небо над головой. Работать в госпитале и спать под снарядами не для тебя.—?И не для тебя,?— тихо сказала Йери.—?И не для кого,?— согласилась Чеен. —?Но у меня нет другого выбора. Это то, что я могу сделать. Просто взять и сдаться я не могу. И ты не можешь. У каждого своя борьба. Если ты думаешь, что сможешь?— я буду рядом, если же нет…—?Ты изменилась,?— заметила сонная Йери перед тем, как уснуть. —?Ты стала совсем другой. Этот твой Джонни-оппа на тебя так повлиял? Или нет? В любом случае, мне нравится.Это был последний их разговор с Йери. Утром они вместе сходили на вокзал и купили Йери билет на поезд. Туда же купила билет и Им Наен. Перед отъездом они предложили Чеен поехать с ними, но настаивать не стали. Враг слишком близко подошел к столице?— рисковать больше они не могли.Но и уехать у них не получилось. Поезд подорвался на мине прямо в самом начале пути. Какой-то арьергардный отряд врага захватил его и разграбил. Первые пленные и раньше привозили с собой списки тех, кого захватил враг?— их близкие могли попробовать выкупить своих родных. Чеен, Джихе и Дахен, пораженные судьбой своих подруг, тщетно искали имена Наен и Йери в списках, их там не было. Это означало только одно?— девушки погибли при захвате или же их похитили далеко и надолго.—?Не теряй надежды,?— советовал ей Джонни. —?Если не погибли, значит, их еще можно будет найти.—?Но если их увезли туда, на север? —?спрашивала Чеен, вытирая мокрое от слез лицо. —?Если так? Что я буду делать тогда? Что я скажу ее родителям? Как мне жить с этим теперь? Моя бедная, бедная Йери…—?Они все равно живы, даже если и там,?— говорил Джонни. —?Значит, спасутся рано или поздно. Вот только ты должна успокоиться. Будешь верить в хорошее, оно обязательно случится. Не будешь верить?— мир заставит тебя разочароваться еще больше.Он так и не рассказал ей о своем письме?— выжидал время.А потом наступил самый страшный день того лета?— и время попрощаться пришло само.***Это случилось в начале июля?— Чеен получила первое письмо от отца, он сообщил, что Элис доехала до дома и очень сердился, что Чеен не было с ней рядом. Скорее всего, Элис солгала отцу и матери, что сестру задержали важные университетские дела, потому как отец больше сетовал на руководство страны и города, на новые правила и законы, и совсем не говорил о самой Чеен, о ее решении остаться в Сеуле. Радостная Чеен впервые в жизни подумала, как важно иногда уметь солгать?— сама бы она никогда не смогла преподнести отцу такую правильную легенду. Потом он рассказывал о своих делах, что мать простыла в самом конце мая, будто бы чувствовала приближение грозы?— что Элис нашла себе подработку в деревне, писал о соседских сыновьях, которых призвали в армию, писал о погоде.Доброе такое письмо?— Чеен прочла его сама, потом прочла его Джонни, он не был против. Он в последние дни ходил спокойный и сдержанный, будто бы его обычная горячность изменила ему?— много слушал, мало говорил, иногда только позволял себе какое-то незначительное замечание?— и постоянно был рядом с Чеен. Несмотря на ее признание, ничего между ними не изменилось?— они словно остались друзьями, она заботилась о нем, он заботился о ней. Тот поцелуй остался в прошлом?— но Чеен его помнила и берегла в своей памяти, а Джонни будто бы оставил его где-то на задворках своего разума. Однажды только они завели разговор об этом?— и обоим было неловко.—?Кто я для тебя, оппа? —?спросила Чеен в день, когда пропали Наен и Йери.—?Ты важный человек,?— сказал он, помолчав немного, рука его сама по себе протянулась к ней, но Чеен отодвинулась. В тот единственный день она не приходила к нему поговорить или просто побыть рядом?— но через два дня, когда подруг не было в списках спасенных, она пришла сама?— и все вернулось на круги своя.Чеен действительно не знала, кем она была для Джонни.Чеен боялась, что его чувства слишком далеки от ее собственных.Чеен мечтала, чтобы все пропавшие вернулись к ней.И еще?— Чеен предчувствовала приближение грозы, как и ее мать. В светлые чистые июльские дни она ходила с ожиданием чего-то темного и страшного, и будто бы заранее знала, что что-то идет за ней, идет за оппой, идет за ее миром.Она боялась не смерти или боли?— она боялась потерь.И именно тогда она и выучила первый урок любви?— ощущение безысходности и пустоты, когда ты нечеловечески сильно боишься потерять одного-единственного человека в своей жизни, когда страх так велик, что у тебя больше нет сил сопротивляться ему, когда все на свете можно пережить, но не отсутствие этого человека в твоей жизни. Странный это был урок?— но Чеен сразу приняла его. А потом и выучила наизусть.Обстрел начался рано утром?— на рассвете. Она проснулась до четырех утра и долго лежала в кровати, пытаясь понять, что происходит с ней?— сердце колотилось как бешеное, руки дрожали. Решила встать и умыться?— по дороге бросила взгляд на пустую теперь кровать Йери?— заплакала от боли и одиночества. Умылась полностью в холодной душевой, надела чистое летнее платье, сверху кофточку и вышла из корпуса, чтобы приготовить себе чай?— и тут только подняла глаза на небо, сияющее летнее небо было испещрено мелкими темными точками?— но это были не сотни птиц, это были самолеты, и прежде чем Чеен могла сказать или сделать что-то, высоко над головой раздался протяжный резкий звук сирены.Она закричала вместе с ней.Жилые корпуса открыли окна?— кто-то выбегал из комнат, кто-то что-то кричал. Чеен все стояла и смотрела в небо, чувствуя невыносимую боль?— вот так все кончится, тут и прямо сейчас. Кто-то пробегал мимо и толкнул ее, но она не пошатнулась, просто стояла и не могла отвести взгляда от небес.Джонни подбежал со стороны мастерской. Схватил ее за плечи, резко встряхнул?— она ахнула и подняла на него глаза. Кричал что-то, но Чеен его слов не услышала?— толкнул ее в сторону корпуса, дескать, беги и спрячься, но она не понимала его, не понимала совсем. Просто стояла и смотрела на него, отчаянно разводя руками. И тогда он вернулся?— встал напротив нее и обнял ее, прижал ее к сердцу, и так и стоял с ней рядом, пока, наконец, она не успокоилась и не пришла в себя.—?Чеен-а, девочка,?— сказал он мягко, как отец. —?Пойдем вовнутрь. Надо спрятаться. Объявили воздушную тревогу. Если все минет, я отвезу тебя на вокзал. Если нет, надо держаться всем вместе. Пойдем, милая. Пойдем.Она кивнула, послушный ребенок, пошла за ним?— но все еще не понимала, что происходит?— ее рука скользнула в его сжатый кулак?— и только тут до нее дошло, она боится потерять его, боится. Пусть произойдет все, что угодно, пусть мир станет прежним?— или разрушится до основания, но Чеен не может просто взять и принять это. Ей нужен Джонни. Он нужен ей живым и настоящим. Это все.Он затащил ее в пустое общежитие?— Джихе, помнится, была на смене сегодня, а Дахен была у родственников. Последние студентки выбегали прочь, прячась в главном корпусе, задевая их. Держа ее руку крепко, он привел ее в ее комнату, закрыл плотно окна?— потом дверь. Усадил ее на убранную кровать, сел напротив. Нужно было сделать хотя бы что-то, хотя бы что-то, что помогло бы сказать на языке этой девочки?— он будет рядом, он не оставит ее, жизнь продолжается.Чеен подняла на него глаза?— огромные обезличенные и пустые. И тогда решение пришло к нему само. Он вдруг почувствовал, что впервые в жизни он испытывает к женщине не желание защитить ее или нежность.Он ее захотел в это страшное тревожное утро. И это было правильным и нормальным.—?Чеен-а,?— сказал он, подходя к ней. —?Я…—?Да,?— кивнула она. —?Да.Она еще не до конца понимала, что произойдет с ней сегодня?— но она была готова к этому с самого первого дня, когда познакомилась с ним. Она любила его. Она хотела его. Она жила ради того, чтобы он был рядом.Его руки сами сняли с нее кофточку, развязали ленты ее платья. Он не долго думал?— снял его через голову, легко и свободно, почти поразился?— кожа у Чеен белоснежная и мягкая. Под платьем она носила комбинацию?— сердце готово разбиться от нежности. Сам снял с себя ботинки, грязные рабочие брюки, а она проворно расстегнула пуговицы его рубашки?— и с нежностью коснулась его кожи. Правильно все.—?Оппа,?— сказала она, и он словно очнулся, уложил ее на кровать, узкую, как и все кровати в общежитие, потом стащил платье до конца, снял комбинацию.Две ее маленькие грудки в обе руки?— странно и так красиво. Он никогда не встречал прежде женщин с такой нежной кожей, две родинки над ключицей, две на боку, одна прямо над пупком. Он думал, что она начнет стесняться или испугается?— но Чеен смотрела счастливо и бесстрастно, как могу только девственницы?— бесстыдно и открыто. Он сказал что-то, она кивнула, соглашаясь, но оба еще не до конца понимали, что произошло только что.Она дала согласие пойти с ним.Он дал согласие взять ее с собой.Или же нет… Не важно.Собственное тело казалось большим и некрасивым?— пожалел, что не успел умыться сегодня утром, как следует. Стащил с себя рубашку и майку, потом аккуратно снял с нее белые трусики, как у школьницы. Между ног у нее темнели волосы?— он коснулся их пальцем, и едва не кончил в этот же момент?— боже, Чеен такая теплая и влажная, будто бы понимает, зачем он тут в ее истории?— будто бы заранее готова.Он должен был остановиться прямо тогда, должен был попросить ее встать и одеться, извиниться и исчезнуть из ее жизни, но сил сделать это у него уже не было.Он ее хотел?— желал с самой первой их встречи, и никто уже не мог изменить этого.—?Я такой же как все эти парни,?— промелькнуло в его голове. —?Но хены хотя бы были честны с ней и с собой, а я все врал. Я позабочусь о ней? Я ее раздел и хочу овладеть ею. Или это тоже забота? Или я прав сейчас…Последнее, что он помнил в то утро?— были ее влажные от слез глаза.Первое, что она вспомнила в то утро?— была его полная нежности улыбка. Он улыбнулся ей, прежде чем поцеловать ее, чтобы заглушить ее первый стон, вызванный проникновением.—?Чеен-а,?— позвал он ее тогда.—?Оппа,?— тихо ответила она ему.