Ursus/Иван (1/1)

Август Иван Дмитриевич, 1944 г.Иван был маленьким и слабеньким мальчиком. Его часто обижали дети со двора, дразнили и издевались. Им нравилось драться с плаксой Ваней, ведь он совсем не мог дать сдачи. Уже в пять лет мальчик дважды ломал ногу, а половину первого класса и вовсе провёл в больнице с переломом позвоночника. Его мама была строгой женщиной, и всегда пыталась пресечь жалобы сына, чтобы тот не вырос нюней.- Не хнычь, чего как девочка. Ну-ка иди и дай всем сдачи. Ох, не в отца ты пошёл, Ванюша, не в отца...В самом деле, мальчик не был таким крепким, как его папа. Но Дмитрий всегда говорил, что сам в детстве много болел, и Иван ещё обязательно подрастёт. Столько ведь времени впереди...Когда ему исполнилось девять, в доме Августов случился пожар. Вынеся сына из горящего дома, Дмитрий кинулся спасать жену. Он исчез в клубах чёрного дыма, оставив Ивана трепетать от ужаса перед пожарищем. Мальчик так был напуган, что не мог даже закричать или заплакать, а лишь ждал. Ждал, что сейчас папа выбежит вместе с мамой, что приедут дяди пожарные и потушат их дом. Но никто не приходил. Стало слишком жарко, и мальчик попятился от дома, жмуря глаза. Голова кружилась от дыма, и он сел на землю, низко наклонившись; от сладковато-горелого запаха его затошнило. Наконец-то прибыла помощь, как раз вовремя - маленький Ваня потерял сознание.Очнулся он в лазарете детского дома, куда его доставили пожарные. Других родственников у Ивана не было, а его родители находились в тяжёлом состоянии. Мальчику сказали, что он побудет здесь, пока его мама и папа не поправятся... Но они не смогли выкарабкаться после пожара: мать умерла ещё в доме, отец был в тяжёлом состоянии. Удивительно, как судьбы семьи Сергея и Ивана оказались похожими... Дмитрий сильно обгорел и надышался угарным газом, врачи не знали, когда он придёт в себя. Это случилось почти через полторы недели после несчастного случая, и он сразу же затребовал ребёнка к себе.- Вы можете его напугать.- Я понимаю... Но я боюсь, что больше его не увижу.Маленький Ваня к тому моменту снова успел стать объектом насмешек, но уже среди детдомовцев. Дети, на самом деле, довольно жестокие существа. Они делают и говорят не размышляя, по собственному незнанию, даже не задумываясь, что кому-то может быть больно. Это такие жесткое игры - им весело. Обижать слабых для них - смешно. И когда Ивану сказали, что он поедет навестить папу, мальчик пулей летел из проклятущего детского дома. Скорее, подальше оттуда. В ожоговом отделении было много жутких людей, и мальчик уже пожалел, что так рьяно рвался покинуть приют - лучше уж подвергаться издевательствам там, чем спокойно находиться тут, созерцая обожённых страшных дяденек и тётенек. Вспоминая этот момент в старшем возрасте, Ивану всегда было дико стыдно, но тогда он был таким же жестоким ребёнком, как и большинство его сверстников. А ещё он был очень напуган. Где же его отец? Дмитрий ждал его в одной из палат. Он был весь в бинтах, пропитанных кровью и сукровицей. Это делало его похожим на тысячелетнюю мумию. Говорил он тихо и хрипло, и Ивану пришлось сесть почти вплотную к кровати, чтобы услышать своего родителя.- Сынок, как твои дела?..- Меня обижают, папочка. А где мама?Дмитрию стоило огромных усилий, чтобы не заплакать. Иначе станет больно уже не морально, а физически.- Мамы больше нет...Зато Иван мог плакать, и он плакал тихо, но за них обоих.- А ты... Ты же выздоровеешь, правда, папа?- Я постараюсь. Иван, послушай... Я не смогу всегда быть с тобой рядом. Поэтому тебе нужно уметь постоять за себя. Немножко повзрослеть... Ради папы, хорошо?- Да. Поправляйся скорее.Дмитрий не зря боялся, что это может стать их последней встречей. Через несколько дней он умер, и никто больше не придёт и не заберёт Ивана домой.Мальчик почти перестал есть и контактировать с окружающими. Он всё время думал, за что его родителей забрал Бог? Почему так случилось? Если бы можно было всё исправить в тот день! Иван вышел во двор приюта, надеясь хоть немного отвлечь себя. Он очень любил лето, и надеялся, что хорошая солнечная погода сможет на чуточку поднять ему настроение. В конце концов, он не остался совсем один: воспитатели тут были очень добрые, и наверняка он смог бы подружиться с кем-нибудь из ребят. Ведь он такой же, как и все они. Но получалось как-то слабо.- Эй, мы тебе не разрешаем тут играть!Один из подбежавших хулиганов столкнул Ивана со скамьи, и он размашисто сел на землю. Слёзы подкатили к горлу, но мальчик старался их сдержать. Он обещал отцу. - Давать, заплачь! Ваня-нюня! Рыдай, как тебя мамочка этому научила, плакса!Мама его этому не учила - мама учила его давать сдачи. Иван никогда до этого момента не ввязывался в драки, но именно сейчас что-то перемкнуло в его голове, и плакать больше не хотелось. В груди клокотало доселе непознанное им чувство, и мальчик встал, кося взглядом куда-то под ноги и чуть левее.- Куда ты пялишься, задохлик?Он наклонился, беря с пола здоровенную толстую палку. Не успел никто ничего понять, как импровизированная дубина тут же со свистом прилетела одну из обидчиков в лоб, да так, что тот отлетел на метр назад. Остальные тут же бросились бежать, но Иван припустил и за ними, не собираясь оставлять безнаказанным ни одного из тех, кто его дразнил. В лазарете перестали пустовать аж три койки. Август простоял весь сон-час в углу. Но были и хорошие новости - у Ивана наконец-то появился аппетит, и довольно завидный. Он сидел в столовой напротив одного из мальчишек, которому меньше всего досталось, уплетал полдник за обе щёки и сверлил хулигана взглядом. Тому стало явно не по себе.- Почему ты... Так на меня смотришь?- Я вырасту. И убью тебя, - пробубнил Иван, запивая краюшку хлеба молоком.Очень быстро, Иван стал проблемным ребёнком. Его агрессия не поддавалась контролю. Никому: ни воспитателям, ни ему самому. Все дети навсегда зарубили себе на носу, что злить Августа - себе дороже. Он не был ненормальным, но абсолютно не поддавался никаким уговорам, будучи разозлённым. И если под руку не попадались люди - Иван стремился разрушать. Парень ломал вещи, будто крошил песочное печенье. Ничто после его буйства не подлежало восстановлению. Конечно, директор детского дома ни раз порывался прогнать взашей "бешенного лося", но все нянечки слёзно упрашивали этого не делать. Несмотря на огромные размеры и крутой нрав, его всегда звали "маленьким" и жалели. Что бы ни случилось, Иван всегда оставался любимчиком "долгожителей" этого заведения. Все считали его добряком, пускай он и не любил этого показывать - молод ещё, признаваться в таких вещах не хотелось. Выйдя из приюта в восемнадцать лет, Иван начал жить на широкую ногу. У него была комната в общежитии и неплохое пособие, которое почти сразу же проедалось и пропивалось. Бесконечная череда весёлых гулянок, драк и случайных связей - вот его бурная повседневность. Августу нравилось так жить, и более того - его совсем некому было остановить. Несмотря на то, что Иван по какой-то причине очень рано облысел - он был местным любимцем женщин. Действительно, кого волнует твоя голова, когда у тебя в штанах всё ой как в порядке. Вскоре денег начало не хватать, и Ивану пришлось найти хоть какой-то источник доходов. И он нашёл - подпольные бои. Великан пришёл в этот "бизнес" в самом его начале, задолго до Наташи и Сергея. И если для последнего это было скорее развлечением, то для Ивана бои стали смыслом жизни и его хлебом. Неукротимая ярость и смертоносные удары делали Августа победителем практически в любом поединке. Ему, конечно, тоже доставалось, но ни разу он не дошёл до больничной койки, в отличии от всех тех, с кем он дрался. Как и всему остальному в жизни, этому периоду суждено было закончиться. В один из дней, Иван распрощался с очередными дамочками и отправился на встречу с друзьями. Недавно он сорвал крупный куш, и теперь стремился его с толком и с расстановкой пропить, щедро угостив дружков. Решено было посетить ресторан "Орлиное гнездо", который находился на девятом этаже одного из столичных отелей. После того, что там случилось, его закрыли... Шёл второй час шумных посиделок компании, счёт бутылок перестал вестись после одиннадцатой, практически всё меню было перепробовано. Играла хорошая музыка, настроение у всех товарищей было на высоте. Очередной тост, по полу заскрипели стулья - мужчины встали, чтобы произнести торжественную, но короткую речёвку.- За нашего щедрого и большого друга Ивана! Будь здоров, медведь!Зазвенели рюмки, и не успели даже мужчины опрокинуть в себя водку, как в зал влетело несколько типов, вооружённых кастетами; у одного из них, за поясом, виднелся пистолет Макарова. - Кто из вас Иван?Великан поставил рюмку на стол, выходя из-за стола. Грядёт драка.- Ну я Иван. Чего надо, мужики?- А ты сейчас, дядя, ответ держать будешь. За чужих жён.Август допускал, что кто-то из его случайных любовниц был замужем. Но не считал это проблемой: они не предупреждали, от флирта не открещивались. Кто-то даже сам рьяно лез к нему. И он никогда не думал, что какая-то из этих дам окажется настолько глупой, чтобы сдать ёбаря мужу. - Не мой косяк, что вы своих баб держать в узде не можете. - Ты допизделся, переросток!Завязалась потасовка. Пол очень быстро оказался весь в крови и выбитых зубах, крики и маты слились в один бесконечный гул. Иван, конечно, был достаточно сильным, но вот его товарищи - нет. И когда большинство из них валялось в бессознательном состоянии, на великана переключилось уже несколько человек. Ему было всё труднее отбиваться, ещё никогда в жизни, даже такому количеству человек не удавалось зажать его в угол. Его резали разбитыми бутылками, били обломками мебели и даже тупым пожарным топором. Раны были слишком глубокими, алкоголь в крови делал своё, и Иван потихоньку начинал сдаваться, уже не отбиваясь, а просто пытаясь закрыться от ударов. Его попытки пресёк один из мужчин, внезапно выхвативший пистолет из-за пояса и выстреливший Ивану в ногу. Великан взревел и схватился за бедро, пытаясь остановить льющуюся кровь. Он неудачно опёрся спиной о большое окно, и когда его со всей силы пнули в живот, Иван просто разбил стекло своим весом и полетел вниз. С девятого этажа. Перед его глазами пронеслась вся жизнь, он даже успел посчитать отражение своего удивлённого лица в каждом из осколков, градом летевших вместе с ним вниз. Насчитал аж двадцать семь. Прошло всего пара мгновений, но ему показалось, что этот миг тянулся вечно. Пролетев четыре этажа, спина Ивана встретилась с хлипкой доской строительных лесов. В ушах стоял хруст дерева и костей, тело мужчины продолжало камнем лететь вниз, пробивая деревянные настилы. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Асфальт. Иван ещё был в сознании, пытался шевелиться, но каждый вздох давался с огромным трудом и сопровождался тупой болью в лёгком и животе. Каким-то чудом, ему удалось перевернуться на спину. Звук звенящего стекла дошёл до его сознания гораздо позднее, чем оно само осыпалось сверху. Осколки вонзились в грудь и живот, и когда самый крупный впился в лицо, мужчина окончательно отключился на дороге, истекая кровью.Многочисленные переломы, в том числе и открытые. Обильное кровотечение, сотрясение мозга, вывих челюсти, практически полная потеря зубов, огнестрельные ранения. Проткнуто левое лёгкое, надорванная печень... Потеря правого глаза. Каким-то чудом он был всё ещё жив, и когда пришёл в сознание, то нехило удивился. Снова появились вопросы: почему он? Жизнь отобрала у него родителей, а теперь отобрала и здоровье. Почему сразу не прибила? Остаться инвалидом, никому ненужным овощем, чтобы ещё больше страдать."Неужели я страдал в своей жизни недостаточно?.."Некому было ответить на его безмолвные вопросы. Иван вспоминал отца, мысленно прося прощения. Вспоминал отца и ждал, когда он тоже помрёт в больнице. Лучше смерть, чем жизнь одиноким паралитиком. Иван не ощущал конечностей, но явственно ощущал боль в груди и животе. И особенно сильно горела правая часть лица. Когда он пытался посмотреть по сторонам, под правым веком появлялась тянущая боль; глазное яблоко совсем не ощущалось. Только позже Ивану рассказали, каких масштабов бедствие он пережил. На душе стало ещё печальнее. Он был уверен, что никогда не выберется из этого дерьма. Несмотря на полную апатию и нежелание бороться, за его жизнь сражались хирурги. Сшивали, вправляли, вставляли, вживляли, имплантировали. Иван этого не просил, но его друзья стаскали все его и свои деньги в больницу, лишь бы вытащить великана из этой задницы. Потом они куда-то исчезли - к Ивану не приходил ни один. Но пришёл какой-то совершенно незнакомый ему человек. Сначала Август подумал, что это один из обиженных мужей явился поглумиться над ним, однако оказалось, что это был просто чересчур добрый мужик. Он лечился тут же, и услышав историю Ивана от врачей, решил попробовать вернуть в великана веру в жизнь. Это непередаваемо бесило, а Август даже не мог встать и что-нибудь разбить или разломать, как это обычно он делал. - Убирайся!Ему было больно и обидно, он надеялся прогнать незнакомца по имени Михаил восвояси. Михаил не прогонялся, а лишь улыбался. Ивану был непонятен этот человек, и он сдался. От этого большого дядьки почему-то веяло искренней добротой и альтруизмом, самым настоящим, даже правильнее сказать - каким-то сказочным. - Поправляйся, сынок.Дядя Миша поправил уголок одеяла, осторожно похлопал Ивана по плечу и ушёл. Было немного больно, но Август не обратил на это внимания. Он задумался. Может, это был его шанс?Михаил вернулся на следующий день. У великана как раз появились вопросы.- Почему ты хочешь мне помочь? Помогал бы семье своей лучше.- У меня нет семьи. Мои родители погибли на войне, моя жена и четверо детей разбились много лет назад. Практически у меня на глазах жизнь сгорела, как спичка.Ивану стало стыдно, что он заставил Михаила вспоминать о таких моментах его жизни. Потерять родителей - тяжело. Но потерять собственных детей... И несмотря на это, Дядя Миша производил впечатление очень довольного жизнью человека. Значит, и ему есть, за что цепляться. Но...- Я боюсь, что больше не встану.- Хочешь - верь, не хочешь - не верь, но я провёл в инвалидной коляске десять лет. И вон чего.Михаил встал, потоптался на месте, а потом отплясал чечётку. Иван хотел поднять брови от удивления, но лицо снова заболело. Воздержался.- Меня вылечили, и тебя вылечат, Ваня.- Ну уж если вылечат... То я с тобой, мужик, хоть на край света. Покажешь мне, где силы жить берёшь.- А то!Михаил продолжал навещать Ивана. Он помогал ему материально, привозил необходимые вещи, покупал лекарства. На чём-то, конечно, он явно пытался сэкономить, но великан был рад всякой помощи. Мужчина слышал, что сам Дядя Миша перебивается в Цыганском посёлке, так что красной икры на завтрак ждать было бессмысленно.Почти через год, наконец-то, Ивана выписали. Он был далеко не в той форме, в какой его застали те самые обиженные мужья, но Михаил обещал вернуть ему былые мышцы и приличный вес.- Ты похож на медведя. Только очень худенького.Ивана часто сравнивали с этим животным, но он никогда не видел его вживую. Великан не знал, что через несколько лет ему доведётся отгонять от дома злую медведицу, а наркотическое проведение расскажет ему, что он сам - и есть медведь. Но это ему только предстоит. Как и предстоит пройти страшный кровавый путь, наполненный убийствами, наркотиками и ложью.За несколько лет, Иван привык к Михаилу, как к отцу. В его детстве некому было объяснить ему, что такое семья и как она важна. Сполна этот проблем восполнил Дядя Миша, который, как и обещал, оказался ему и за отца, и за мать, и за боевого товарища. Иван очень ценил это. Мужчина поддержал Михаила, когда у него умерла его любимая кошка. Сам великан успел к ней привязаться, но ничего не поделаешь - животные редко живут так же долго, как и их хозяева. Через четыре года он познакомился со своей "сестрой".- Так ты и правда Августинская? - Иван хмыкнул, скрестив руки на груди.- По маме. А что?- Не поверишь: моя фамилия - Август.- Вот-те нате, - хохотнула Наташа, всплеснув руками, - почти как родственники!- Или молодожёны, - подколол их Михаил.Наташа нахмурилась и погрозила ему кулаком. Иван лишь покачал головой, чуть улыбнувшись. В этот же год он познакомился с ещё одним человеком, который так же стал для него очень важен, словно родной брат - потерявшим рассудок уголовником по имени Борис. Наташа говорила, что сидела с ним вместе. Он был очень странным, но вместе с тем - непередаваемо интересным и клёвым. У Ивана никогда не было таких друзей. И почти сразу после этого, они всей дружной семьёй приняли к себе последнего, самого младшего братишку - боксёра Сергея. Молодой, вспыльчивый, но весёлый, он отлично вписался в их компанию. И так же отлично вписался в семью, став её частью, словно они всю жизнь были кровными родственниками. В таком кому попало не признаешься, но Иван очень любил их всех. И они все любили Ивана. Слов не нужно было - о людях говорят их поступки.