1 часть (1/1)
***Когда БоДжек спускается, он находит мать на том же месте, что и всегда — в центре дивана среди подушек с сигаретой в руке. Иногда она смотрит телевизор. Иногда читает книгу. Но она всегда сидит и курит, если не готовит и не плачет.БоДжек застывает в дверном проеме. Умом он понимает, что когда-то его мать была очень красивой женщиной. Он видел фотографии. Но возраст и невзгоды ее не пощадили, морщины вокруг ее век и рта делают ее старше на десятилетия. Однако сколько бы ей не было лет, она до ужаса пугает его.Уже достаточно того, что у нее злой язык, так она еще и умна.Кажется, наконец-то Беатрис удостаивает его своим вниманием, выпуская изо рта облачко дыма.— Если ищешь своего отца, то он пашет сверхурочно.— Нет, это не так, — вырывается у БоДжека до того, как он успевает прикусить язык.Она хмурится, ее глаза сужаются.— О? Скажи же мне тогда, где болтается мой муженек, БоДжек, раз ты, как видно, осведомлен лучше меня.— Я не знаю.— Тогда соизволь перестать быть маленьким паршивцем. И не загораживай мне свет.Окно находится в противоположном конце комнаты. Это самое мягкое из ее ?свали отсюда нахрен? за последнее время, это придает БоДжеку смелости.— Он… Он изменяет тебе, мам, — выпаливает он, в его глазах уже туманится.БоДжек не знает, чего ждать. Негодования? Неверия?Беатрис же только выпускает из себе очередное дымное облако.— Правда? Кто на сей раз?— Что?— Иди прочисть уши, БоДжек! С кем он сейчас?— С.. С секретаршей.Беатрис обдумывает это мгновение.— Что ж, на этот раз ему особо и стараться не пришлось, — она глядит на него, что-то настороженное проскальзывает в ее чертах. — Он сам тебе сказал, что ли?— Нет. Помнишь тот вечер, когда ты отправила меня отнести ему ужин? Я застукал его. Было темно и он… — БоДжек вздрагивает. — Он говорил ей какие-то мерзкие вещи. А потом он напоил меня.— Ах, так вот почему от моей машины несет блевотиной. Стыд и срам, БоДжек.— Теперь ты с ним разведешься?Кажется, этот вопрос изумляет его мать. Она пристально смотрит на него.— Да с чего бы мне это делать?— Он изменил тебе! — кричит БоДжек, словно она не поняла его с первого раза. — Ты его жена, а он предал тебя!Беатрис сбрасывает пепел на поднос.— Присядь, БоДжек.Он колеблется. Непохоже, что она злится, но его мать ни за что не станет тратить на него время попусту.— Мама?— Я не буду повторять.БоДжек сглатывает. Он приближается к дивану, подыскивая место так, чтобы оказаться в недосягаемости для любого возможного удара. На сей раз Беатрис не высмеивает его за это, вместо того в очередной раз затягиваясь. В конце концов он устраивается подальше от середины, так близко к краю, насколько это возможно. Так гораздо проще сбежать.— Ты… злишься на меня?— О, я всегда злюсь на тебя, БоДжек. Но не за это, — Беатрис испускает смешок, словно это самая забавная шутка на свете, и кладет ногу на ногу. — Я когда-нибудь рассказывала тебе о бабушке?БоДжеку тут же становится неловко. Он кивает.— Ей… Ей сделали операцию на мозге.— Используй верное слово, БоДжек. Ей сделали лоботомию, — она молчит некоторое время, вероятно, предаваясь воспоминаниям, прежде чем продолжить. — Она сломалась. Мой отец поступил так же, как любой мужчина того времени… Оттолкнул свою чересчур чувствительную жену, с помощью операции сделал из нее зомби. Она уже никогда не была прежней. Знаешь, почему она стала такой?БоДжек сглатывает. Ему сложно подобрать слова для такого рода объяснений.— Они… Они берут штуковину и загоняют ее в глазницу…Беатрис прерывает его сердитым взглядом.— Да я не об этом, тупица! Она любила. Любила твоего дядю так сильно, что это разрушило ее до основания, и это чуть было не погубило светлое имя Шугерманов. Но даже после всего этого она ходила по улицам и плакала о моем брате. Это преподало мне важный урок. Любовь — это глупость, БоДжек. Все, что она делает, это губит людей.Он опускает взгляд к своим рукам, не зная, что сказать. Это была не первая ее речь о любви.— Мам?— Что?— Ты когда-нибудь… любила папу?Черты Беатрис смягчаются, но едва ли это может порадовать его. Точно так же смотрят на старую болезную собаку, которой предстоит ?отправиться на ферму?.— Однажды я почти любила его. Когда он держал тебя на руках.— Да?Она достает пачку из кармана, встряхивает ее на удачу.— Ирис само собой не присутствовал при родах. Тогда я не придала этому значения, думала, он слишком нервничает, чтобы наблюдать что-то настолько естественное. А потом появился ты. И ты был почти что милым жеребеночком. Ну знаешь, маленький сморщенный носик, крошечные любопытные ушки. И когда он вошел и взял тебя на руки… Что ж… Я что-то почувствовала, — Беатрис с силой вдавливает окурок в пепельницу. — Потом уже выяснила, что он потрахивал нашу акушерку во время ее перерывов на кофе.БоДжек моргает.— Ох.— Любовь — это яд, БоДжек. Она отняла у меня мою мать, а затем и саму мою жизнь. И теперь все, что у меня есть, это большой дом и мелкое сопливое отродье, которое не может сдержаться и не наблевать на сидение в машине.Беатрис с привычной легкостью вынимает из пачки новую сигарету. Она смотрит на нее, но на самом деле ее взгляд блуждает где-то далеко.— Окажи себе услугу, БоДжек. Окажи услугу всем. Не позволяй себе рушить чужие жизни, — она протягивает ему пачку. — У меня и так достаточно причин, чтобы ?загнать ту штуку себе в глазницу? и без этого дерьма.Поколебавшись, БоДжек берет сигарету.— Как скажешь, мам.