мяу, кисс ми (1/1)

В пустых весенних сеульских улицах есть несомненные плюсы, особенно, если гулять по ним с кем-то. Шататься по всяким закоулкам, с удивлением открывая для себя новые магазинчики и кофейни, которые ещё не успели закрыться после длинного дня. Встречать бездомных собак и кошек, подкармливать их и гладить, а потом бежать несколько кварталов, ожидая, когда они отстанут. Или, может быть, найти какое-нибудь очень классное граффити посреди города и отфотографировать его со всех сторон.Всё это очень классно делать в компании друзей, которые попутно придумают ещё тысячу и одно занятие, но куда круче ходить по городу с кем-то, кто тебе нравится.Бёнчже узнаёт об этом совершенно случайно, когда Хаон, предварительно просканировав улицу на наличие других прохожих, затаскивает его в тупиковую подворотню и прячет за столб.Он даже пытается что-то спросить, мол, что такое, кого ты увидел и вот это всё, но Хаон только улыбается и прижимает палец к губам. Ещё несколько секунд он балансирует с пятки на носок, словно собирается с мыслями и, закрыв глаза, подаётся вперёд.Не то чтобы Бёнчже до этого не целовался с Хаоном и это получился бы первый раз. Нет, это уже раз тысячный. Или десятитысячный. Бёнчже уже не в курсе, его счёт сбивается после четырнадцатого поцелуя. Но все они были дома. На пустых балконах и в чужих ванных, пока все остальные пытаются разобраться куда они пропали. Или в лифте. Или ещё где-нибудь, где никто даже при самом удачном раскладе их не обнаружит.На улице вот нет.“Дурак совсем, да?” Меланхолично интересуется Бёнчже, подхватывая Хаона, который от нетерпения сейчас взорвётся. “Совсем вот.”Хаон улыбается и закрывает лицо руками. Нашёл, блин, время смущаться. Бёнчже смотрит на него, ехидно приподняв бровь, и вздыхает, когда понимает, что этот всё, весь запал потратил, теперь его очередь.Не то чтобы он вообще целовался в каких-то подворотнях хоть с кем-то. Особенно с тощими старшеклассниками, которые с ним вообще-то в одной крю. Но в этом тоже есть своя прелесть.Целуется Хаон до ужаса неловко и как будто стесняется того, что делает. В его действиях и движениях всегда сквозит неуверенностью, словно он ждёт, что Бёнчже его ударит или накричит или ещё что-нибудь, поэтому в большинстве случаев рулить процессом приходится Бёнчже.Он берёт Хаона за тонкие пальцы и отводит его руки от лица, опускает их ниже, отпускает их совсем, притягивает Хаона за плечи, проводит носом по щеке. Медленно, не торопясь. У них вся ночь впереди, зачем куда-то спешить? И самое приятное в том, что Хаон послушно жмётся ближе, просовывая холодные ладони под толстовку на спине, и улыбается как самый счастливый в мире человек.“Всё самому делать надо, да?”Вырывается у Бёнчже, когда он уже почти касается губ Хаона, и последнее, что он видит сквозь полуприкрытые ресницы, это испуганный взгляд. Впрочем, надолго он не задержится. Бёнчже точно это знает.Хаон нежный, мягкий и податливый. Бёнчже не особо в курсе, но как-то так он в своё время и представлял того, с кем будет целоваться. Чтобы вот так медленно и тягуче, пробуя на вкус и оставляя себе на память. Чтобы дыхания не хватало надолго и нужно было расставаться совсем на чуть-чуть, делать глубокий вдох и снова касаться губами того, кого бы вечно целовал и никуда бы не отпускал, будь такая возможность.“Начни уже пользоваться бальзамом.”Бурчит Хаон, стоит Бёнчже отодвинуться на вдох. Они уже это обсуждали столько же раз, сколько целовались, потому что у Бёнчже дурацкая привычка обгрызать обветренную кожу с губ, а Хаон этого терпеть не может. То, что он сам так делает, Хаон почему-то не учитывает. “А вот и не хочу.”Шепчет Бёнчже в самое его ухо, стараясь касаться кожи губами. Он очень любит так делать, потому что однажды по какой-то дури Хаон поделился, что у него мурашки по всему телу, когда Бёнчже касается его губами. Бёнчже очень внимательно его выслушал, запомнил и с тех пор делал так при любой удобной возможности, с легким удовольствием слушая, как Хаон начинает тяжело дышать.“Злой ты.”Говорит Хаон, поднявшись на носках, и без какого-либо предупреждения прикусывает мочку уха Бёнчже. У них на эту тему вообще какая-то маленькая война. Бёнчже на месте умереть готов, когда Хаон кусает его за шею или уши, а Хаон пишет завещания когда Бёнчже просто его касается.Отличная пара. Великолепная.“Война значит?”“Значит.”Трудно признавать, но это Бёнчже начинает и ему же продолжать, поэтому думает он не особо долго - хватает Хаона за волосы на затылке, оттягивает подальше от себя, снова целует. Прикусывает нижнюю губу, проводит по ней языком, чувствуя, как обмякает в его объятиях Хаон.Дышать снова становится тяжело. Впрочем, когда Хаон рядом, настолько рядом, с этим всегда проблемы. Бёнчже иногда кажется, что от тактильного контакта его рано или поздно закоротит и он осыпется бесполезной кучей пепла.“Я ещё хочу.”Как-то обречённо говорит Хаон и дёргает Бёнчже за рукав. “Хватит с тебя.” Со вздохом отвечает тот, но всё равно целует. Легко, смазанно, чтобы снова не. Последние поцелуи у них всегда те самые, ради которых жить и дышать хочется.“Пойдём.” Бёнчже сжимает ладонь Хаона и тянет за собой, чтобы не думал никуда пропадать. “Дальше будет лучше.”Потому что там целая куча таких же неосвещённых улочек. И это очень радует Бёнчже.