Благими намерениями (1/1)

ВасильВсю неделю я ночевал в номере Мики, и каждое утро у здания Администрации меня поджидали все те же бастующие, втолковать которым, ради чего все это делается, мне так и не удалось. С премьером я старался вовсе не пересекаться. Во-первых, потому, что существовал реальный повод упрекнуть меня в тщетности моих усилий. Но главным образом, потому, что, хотя ничего и не было произнесено вслух, Юрий Иванович не подтвердил и не опроверг моих подозрений в том, что он прикасался ко мне, но четко дал понять, что был со мной в машине в ту ночь, и, в очередной раз, мне стало стыдно смотреть ему в глаза. Кроме того, я еще не отошел от встречи с нашим триумвиратом, которую господин премьер мне так любезно организовал, и я продолжал тихо злиться на него. Как ему в голову могло прийти, что я соглашусь на сделку с ними?С проблемой назревающего майдана я остался один на один. Я действительно записывал обращения, но моих скромных сил явно недоставало, для того, чтобы переубедить тех, кто еще недавно отдал за меня свои голоса. Наши перспективы развития нужно было как-то визуализировать, чтобы показать, как это работает, чтобы дать надежду на изменения. Говорящим головам в телевизоре у нас давно уже никто не верит.Спустя несколько дней бесплодных попыток, я был вынужден признать, что один я с этим не справлюсь.К сожалению, моя команда в таких вопросах тоже компетенциями не обладала, и сложившиеся обстоятельства просто толкали меня к тому, кого я так долго и старательно избегал.Избегал днем, и отчаянно тянулся к нему ночью в своих снах…Они продолжали меня изматывать.В пятницу утром я решился и отправился к премьеру. На сей раз в приемной Юрия Ивановича за столом секретаря сидел немолодой мужчина в очках, Алексей Адольфович, кажется, личный помощник премьера.Интересно, куда он секретаршу дел? Синяя Борода…- Господин президент…Алексей Адольфович почтительно поднялся мне навстречу.Я жестом показал, что провожать меня не надо, и постучал в дверь премьерского кабинета. - Проходите, Василь Петрович.Откуда он знает, что это я?Я останавливаюсь напротив стола и замираю под его змеиным взглядом.Он смотрит снисходительно и одновременно властно. Под этим взглядом, как под дулом пистолета, я готов сделать все, что угодно. - Юрий Иванович, я прошу вас назначить на понедельник экстренное заседание кабмина.Да, я прошу. Тебе же нравится, когда я прошу. Так не отказывай мне…- А что такое? Разъяснять, объяснять не получается? – поинтересовался он с неприкрытым сарказмом.- Я вижу, вам доставляют удовольствие мои неудачи, - констатировал я.- А я вижу, что вам недостает опыта в некоторых областях, и вы нуждаетесь в определенном наставничестве.Мне кажется, он заметил, как я вздрогнул, вспомнив свой недавний сон, когда я сидел у него на коленях, а он ?по-отечески? лапал меня всего.?Ты еще слишком неискушен, чтобы обходиться без помощи опытного наставника?…Господи, я готов подойти к нему и, так же, как во сне, сесть ему на колено, чтобы почувствовать его ладонь у себя между ног…И он смотрит так, будто знает, чего я хочу, и, по-моему, он бы не возражал.- И на какой же путь вы можете меня наставить?Снова будешь уговаривать меня прогнуться под них? Замазаться?- Василь Петрович, лично мне вы глубоко симпатичны…Допустим, только это ничего не изменит. Они сговорились что ли?- Да, Ройзман мне тоже это говорил…Его тихий смех хлестнул, как пощечина.- Действительно – смешно, - я старался держать удар.- Простите. Кабмин – это хорошо, но вы же знаете, в чьих руках ключи к решению ваших проблем…Ни хуя себе!- Моих?!Это значит мои проблемы, что тут пиздят все, что плохо лежит и даже то, что намертво прибито?! Это я пришел его просить мои проблемы решать?- Хорошо, не ваших – проблем страны.- А вот мне интересно, Юрий Иванович, кто эти проблемы стране создает?Я начинал заводиться, но господин премьер знал, какой аргумент выставить, чтобы унять мою благородную ярость.- А вы вот у них спросите, - он кивнул на окно, за которым слышался уже привычный мне шум недовольной толпы.А ведь и правда – если их спросить, то они ответят – виноваты политики, которые позволяют олигархам контролировать страну, а в случае необходимости лезут в карманы к избирателям. Выглядело оно именно так, и другая интерпретация событий никому не была интересна.Как неопытный гладиатор, я потерял любовь толпы.Я замолчал. Я почувствовал себя совершенно бессильным, неспособным изменить ситуацию. Тогда Юрий Иванович поднялся из кресла, обошел стол и опустил руку мне на плечо.- Василь Петрович, не переживайте так. Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю.Лжец и отец лжи… Как можно верить ему? Но я хочу ему верить. Его голос успокаивает меня, будто легкий наркотик. Он так близко… Но против обыкновения, меня это не пугает, хотя и возбуждает дико. Мне хочется прикрыть глаза, опустить голову ему на плечо и…умереть… Потому, что это и есть настоящий покой.Так этот мужчина становился для меня всем.- Я надеюсь, - я поднимаю на него глаза, в который раз безрассудно доверяясь ему.- А я уверен.Если бы это было так…- Почему вы уверены?Ну просто скажи мне, что у тебя на меня стоит… Боже, о чем я думаю?!- Потому что, как я понял, других вариантов не будет.Меня не устраивают другие варианты…Но ведь мы не об этом?- Не будет.Он снова намекает на контакты с теневым правительством, и я изо всех сил стараюсь мыслить трезво, а это не просто, потому, что в его взгляде снова появляется голодный блеск, и сердце начинает биться сильнее.- Значит, в понедельник все обсудим.Я благодарен ему за то, что он сам подвел к итогу мой визит, потому, что я, наверное, так и простоял бы перед ним до вечера.- Да. Я на вас надеюсь, - повторил я, будто мои надежды могли что-то для него значить. - Это притом, что не доверяете мне? – он говорит это так, что мне почти становится стыдно. Говорит мягко, с едва различимым укором, дескать, что же ты, мальчик, доверять не доверяешь, а чуть что просишь помощи и поддержки.- Вы дали к этому не один повод.Может с ясностью мыслей в текущий момент у меня и были проблемы, но с памятью - никаких. - И вы надеетесь на меня? – снисходительно улыбнулся он, и что-то кольнуло в сердце.Нет… Я тебя люблю…Это само поднялось откуда-то из груди и сложилось в слова, стало осознанным фактом.Я тебя люблю…И это катастрофа…- На ваш опыт, если угодно, - говорю я вслух.Он чуть подается ко мне, заставляя отступить на шаг, и, как-то особенно – интимно, выдыхает:- Уверен – опыт не подведет, - голос низкий, тихий, бархатный.Голова кружится.Господи, о чем он? Или это я уже совсем помешался и слышу похоть в каждом его слове?Он обливает меня взглядом, будто жидким огнем, и я чувствую сладкую дрожь внизу живота.- До понедельника.Он мягко сжимает мою ладонь на прощание, слишком мягко для обычного рукопожатия.Еще секунда и я не смогу уйти…Я плохо помню, как добрался до собственного кабинета. - - Белла Рудольфовна, мне нужно полчаса., привести в порядок… Мысли…- …Кое-какие дела, пусть меня никто не беспокоит это время.Я запер за собой дверь и опустился в кресло.Уже практически каждый разговор с премьером, становился для меня испытанием.Это не влюбленность, а кое-что значительно большее…Я люблю его… Я его люблю… И это - пиздец. Влюбленность – легкая прогулка, рядом с тем, кто вызывает симпатию. Любовь, в моем конкретном случае – тяжелый путь. Путь борьбы с целым миром, с объектом своей любви и с самим собой.Путь, который может оказаться гибельным для нас обоих. И, тем не менее, меня не покидало ощущение, что с той стороны есть совершенно определенный отклик.Только для него это блажь… Но блажь особенная. Блажь, которую он не может удовлетворить, не рискуя своей репутацией. Представляю, что это значит для человека, не привыкшего себе в чем-либо отказывать. Но дело в том, что он способен пойти на риск.И он знает… Знает, что я с ума по нему схожу. И обязательно воспользуется этим знанием в подходящий для себя момент…С ним я не могу воплотить в жизнь свои замыслы, но без него я вообще не могу…И даже пока я обо всем этом думаю, у меня колом стоит.И самое ужасное - я не в состоянии что-то с этим сделать, у меня больше нет сил бороться с собой. Будь что будет…Мне оставалось только одно – продолжать эту странную изводящую и заводящую игру с премьер министром, стараясь удержаться на грани. Выходные грозили вселенской тоской. Пока не решен вопрос с протестами, я ничем другим не мог заниматься, ни о чем другом не мог думать, но все мои методы были исчерпаны, и оставалось только ждать помощи Кабмина. Мое присутствие в Администрации при таком раскладе было необязательным и бесполезным.Именно так я себя и чувствовал – необязательный и бесполезный президент.Можно было бы рвануть на выходные к Скорикам, но, во-первых, я не знал точно в какой фазе в текущий момент их вечный тлеющий конфликт, а во-вторых, ехать к Скорикам – значит пить, а учитывая все, что я нахуевертил под алкоголем и даже после предания его анафеме, я ни видеть его не мог, ни думать о нем не хотел. Так бы я и провалялся, как мешок с картошкой в номере, если бы не Толик.При всей его кажущейся неловкости и простоте, он обладал удивительным свойством улавливать мои настроения. Со временем, мы, что называется, притерлись друг к другу, он перестал вести себя, как цепная собака, стараясь соблюдать все инструкции, а я перестал смущаться его почти постоянным рядом со мной присутствием. - Василь Петрович, я это… на рыбалку собрался… Может вы… того… со мной?- Какая рыбалка, Толик? Ты своих не видишь, все время на работе.- Мои в деревне, у матери. Я подумал и согласился на его неловкое, но искреннее предложение, раз уж это никому не в ущерб.Мы заскочили к нему домой, где он прихватил всякого заранее собранного рыбацкого барахла, и взяли по шоссе на юго-восток. Только тогда я опомнился.- Толик, а куда мы едем?- Домик рыбацкий есть, километров пятьдесят, мы с пацанами вскладчину купили, давно еще. Иногда встречаемся, иногда по одному ездим, кому когда надо. Домик оказался добротным строением на сваях у самого берега, двор, как бы находился под самим домом, а на втором ярусе переменной этажности помещались две открытые веранды, а еще две спальни и большая кухня с камином. Рядом с домом стояла маленькая банька.Идиллия просто…- Здорово у вас тут…- Стараемся, - скромно сказал Толик, выгружая из багажника какие-то снасти и мешки.Я принял у него пару и понес в дом.- Рыбачить утром пойдем. А сейчас спать надо. Я баню натоплю, - отрапортовал он, выйдя из спальни, переодетый в спортивный костюм.Толик деловито проследовал через двор, а на меня вдруг напал приступ истерического смеха.Господи, пиздец какой-то! Я еду со своим охранником в какие-то ебеня, в лес, в баню, блядь! И хоть бы хуй! А на премьер-министра я боюсь, сука, посмотреть! Боюсь даже представить, что могу оказаться с ним в подобных обстоятельствах!Может все-таки стоит выпить?Я едва успокоился и взялся вынимать из сумок всякую домашнюю снедь, которой полагалось стать нашим брутальным рыбацким ужином. Бутылка, кстати, тоже нашлась.Это знак…Я рассудил, что поскольку Толик при исполнении, то от спиртного он точно откажется.Это он ее для меня что ли взял? Да уж, наша репутация идет впереди нас.Я сваял поляну, снова усмехнувшись происходящему – Анатолий Степанович, такой брутальный мэн, добытчик, пошел баню топить, а я тут, как красна девица на кухне хлопочу, - и уж хотел было налить, как вошел Толик и пресек мою попытку на корню.- После. Там готово все, - он сунул мне в руки полотенце и, сопроводив до двери бани, присел рядом на какой-то пень.Ну, слава Богу, а то с его рвением к работе, мог бы напроситься спинку потереть…Уй, не могу!Мое неуемное веселье грозило трансформироваться в реальный нервный срыв, пока меня не разморило на верхней полке в парной.Я дышал раскаленным жаром с запахом трав, сердце уже билось ровнее, шторм мыслей унялся, стало спокойно до легкого головокружения. На воздух я вышел будто немного пьяный.Ужинали мы на веранде. Толик, как я и предполагал, пить не стал, а мне налил пятьдесят грамм.- Этого хватит.Удивительно – но этого хватило. Я хлопнул залпом чего-то темного и крепкого, горько-сладкого с привкусом липового меда и диких ягод.- Это ма моя делает, после нее спать хорошо, - отрекомендовал Толик, и меня правда потянуло в сон. Я лег еще засветло. Легкие облака затянули горизонт и на берег опустились бледно сиреневые сумерки. Еще какое-то время Толик гремел во дворе всякой утварью - видимо, готовил на утро удочки и прикорм, после поднялся в дом, заглянул ко мне, и залег в соседней спальне.А потом пошел дождь.Днепр шелестел ему в ответ. Вечером дождь – хорошо… Клев хороший будет…Стук капель по крыше убаюкивал, ветер легко касался век, и вот – я уже не здесь, и не один…Пелена облаков рассеялась, и ночь осенило лунным светом, как знамением.И лунный свет играл в волосах моего любовника, превращая серебро в платину. До самого утра…На рассвете меня разбудил Толик, который уже успел заварить чаю и нарубить горку бутербродов. После завтрака мы пошли на реку и торчали там до обеда. Клев и правда был хороший, только я сам, сидя с удочкой на берегу, впал в прострацию и чуть не упустил двух сомиков и щучку. Вторая половина дня была посвящена варению ухи в чугунке на открытом воздухе. Ветер, пропитанный запахом костра, вызывал совершенно определенные ассоциации с юностью, и я чувствовал себя моложе на двадцать лет. Окружающий терруар, размеренное существование, будто в восточном монастыре, молчаливое присутствие Толика – совокупность этих факторов оказывала на меня стабилизирующее влияние.Надо почаще вот так выбираться на природу… А то нервы – ни в пизду…Вечером, как и накануне, я лег рано – во-первых, потому, что рано встал утром, а во-вторых – Толик снова накатил мне волшебного маминого зелья.Но даже через накрывающий меня вселенский покой, просачивались странные сны.Этот тоже был необычным – не сотканным из изводящих меня желаний, а полным каких-то пророческих смыслов, которые тогда не были мне очевидны, но стали ясны со временем.Я лежал на земле. Надо мной бурлило облаками серо-черное небо, дул сильный ветер, время от времени разрывая их покровы и обнажая, как рану, кровавый закат. Мне не тепло и не холодно, меня будто нет, только слева жжет чуть ниже груди. Я не вижу, но я знаю, что это тоже открытая рана. И я точно знаю, что вот-вот умру, что ничего уже нельзя сделать, меня уже обездвижила мертвенная скованность, и вдруг я снова ощущаю свое тело. Ощущаю его в кольцах серебряного змея. Он обвивает меня, и яд с его языка капает на рану, исцеляя ее. Я не знаю, кто мне ее нанес, но чувствую, как она затягивается, и я возвращаюсь к жизни. Но когда я окончательно прихожу в себя, змея уже нет рядом, а на меня наваливается тяжелая пустота, мне кажется это чем-то непоправимым, и я просыпаюсь в холодном поту. Этот сон оставил долгое тяжелое послевкусие на весь день, а день был пасмурным и безветренным, будто жизнь остановилась вокруг меня и течет где-то там далеко. Но и этот день закончился, и вечером мы вернулись в Киев. Толик думал оставить меня ночевать в их квартирке, но я отказался – это уж совсем наглость, да и неудобно как-то, к тому же в отеле я мог поспать на час подольше – до Администрации пешком пять минут. А еще – хотелось побыть одному. Это была моя крайняя ночь в номере Мики, и крайняя возможность нормально поспать на нормальной кровати в полном одиночестве. С завтрашнего дня снова придется ночевать в кабинете. Ну, хотя бы какое-то время.А вообще, пора бы уже что-нибудь снять и съехать от своих. На самом деле – сорок почти, а я завишу от закидонов своего отца…Отца…Последнее время смысл этого слова казался мне не столь однозначным, как раньше. В него вплелось еще одно значение, которое я не мог бы сформулировать, но остро чувствовал, так остро, что видел во сне своим отцом своего врага. И это только полбеды – я видел себя в постели с ним. В номере отеля я мог, по крайней мере, не бояться, что разбужу Толика своими стонами, как уже однажды разбудил Димку – собственного сына… Разбудил, потому, что мне снился он…Господи! Сыновья, отцы, я сам отец… Как это все сложно…Наверное, Мухин прав – присутствие женщины все упрощает…В таком случае, как мой, уж точно…Но в этом смысле я не видел никаких перспектив, ухаживать за кем бы то ни было только ради того, чтобы потрахаться – слишком примитивно и не порядочно, и менять подружек, как это делал Серега, я не умел…И вообще, мне не хотелось тогда думать об абстрактных женщинах. Мне хотелось думать о мужчине, о совершенно конкретном мужчине.Если бы он и правда был моим отцом, чему бы он меня научил? Врать и воровать? Превратил бы меня в избалованного, не знающего ни в чем отказа паразита?Скорее всего, так бы и было. Но как бы я ни пытался, поднимая подобные вопросы, отвратить себя от мыслей о нем, ничего не получалось.Если бы он был моим отцом, я мог бы смотреть на него, не скрывая своих чувств, камуфлируя влечение под сыновнюю любовь. Если бы он был моим отцом, я бы знал ласку и силу его рук. Я бы имел право хотя бы на невинный отеческий поцелуй в щеку. От этих абсурдных и возбуждающих полумыслей полуфантазий, становилось жарко и стояло колом. Я сбросил одеяло и, правой рукой сжимая ствол, прикусил запястье левой, чтобы не дать вырваться из груди отчаянно кощунственному:- Отец…Если бы в ту ночь он мог заглянуть в мои фантазии и сны, то убедился бы, что я очень послушный, просто образцовый сын. А утром я, как обычно, сгорал от стыда. Даже – нет, не как обычно.Это просто дно! Боже мой, ну нельзя же быть извращенцем до такой степени!Мне казалось, что у меня по глазам все видно, а нужно было как-то идти на встречу с Кабмином, на встречу с ним…Я тянул сколько было возможно и вошел в зал последним. Мало того, что меня не покидало ощущение, что у меня на лице все написано, так еще и сам повод для встречи с Кабинетом Министров в данном случае не поднимал мой авторитет в их глазах.Мне приходилось просить помощи у тех, кому я не доверял, кого я подозревал в участии в коррупционных схемах, но, блядь, без них я ничего не мог!У меня, по-моему, от стыда температура поднялась.А господин премьер подливал масла в огонь, то предлагая отменить законы, то снова намекая на договорняк с триумвиратом, что, разумеется, вызвало мой праведный гнев, и гнев этот меня немного отрезвил. - Я очень надеюсь на ваши светлые головы, - завершил я свое обращение и, не чувствуя пола под ногами, пошел к себе. Весь день я потратил на изучение международного опыта по урегулированию подобных проблем, (не впервые, конечно), но ни один из найденных мною способов в прикладном смысле Украине не подходил, и опять все упиралось в коррупцию и социальное неравенство. К вечеру у меня уже мозги кипели от объемов информации и бесплодных поисков решения, потому и снилась ночью какая-то сумбурная херня. Слава Богу, позвонила мама и прервала этот бэд трип.Раз уж проснулся, можно еще поработать, - рассудил я, и отправился в сортир умыться, чтоб не пришлось в глаза спички вставлять.Кто мог подумать, что мое ночное путешествие по коридору Администрации будет столь судьбоносным.Для начала судьба рукой Анны Михайловны влупила мне в лоб бутылкой с водой, что собственно, и стало поводом для знакомства. Влупила с такой силой, что я утратил всякую способность к критическому мышлению.Ситуация была глупейшая, и Аня тоже чувствовала себя неловко, в чем, конечно же, я считал себя виноватым. А потом она заговорила. Заговорила о том, что для успешного реформирования страны, мне нужна стратегия, что я делаю много хорошего, что, оказывается, у нас есть Департамент Развития, есть люди, готовые воплотить мои начинания в жизнь.Это звучало для меня, как откровение. Она была первым человеком в Администрации, который говорил не о проблемах, а о способах их решения, о возможностях развития страны. Я увидел в ней не просто красивую женщину, хотя и в этом ей не откажешь, я увидел в ней единомышленника и соратника, кроме прочего, обладающего опытом и образованием достаточным для того, чтобы сдвинуть систему с мертвой точки.Когда я проводил ее до выхода и остался один, у меня в голове бушевал ураган мыслей, и такой же ураган эмоций разгонялся где-то в груди. Меня трясло от предвкушения чего-то нового, еще неопределенного, но точно – позитивного. Впечатлений было столько, что я так и не уснул до утра. К приходу Беллы я уже оделся и как ни в чем не бывало поливал цветы в кабинете.Почему-то казалось, что нужно как-то оправдать свое раннее присутствие в Администрации, но в ответ на свой лепет относительно того, что пришел пораньше, чтобы не оказаться один на один с протестующими, я получил информацию, что протестующих-то у здания Администрации и нет.- Как – нет?Выйдя на площадь, я убедился, что так оно и есть. Честно говоря, мелькнула мысль о водометах, но асфальт был сухим, да и газом вроде не пахло. Я не представлял, каким образом Кабмину удалось решить эту проблему, пока на этот счет меня не просветил подоспевший Мухин. Ну, как просветил? Я минут пять не мог сообразить, о чем он говорит, казалось, он просто бредит. Но когда картина, наконец, прояснилась, я готов был взорвать здание Администрации.Я не имел ни малейшего представления о том, играют ли сами министры в придуманную ими игру – эвакуировались ли они за кордон, или попрятались по частным бункерам на дачах, это мне было в принципе похуй. Я знал точно, кто будет за весь этот цирк отвечать.Прямо к нему я и направился, будучи абсолютно уверенным, что он у себя, я это чувствовал. Редкий случай – господин премьер не был готов, к тому, что услышит. Обычно он готов ко всему. А он что думал? Что я его к ордену за это представлю? Ну это же совсем надо охуеть!- Юрий Иванович, через полчаса у нас экстренное совещание Кабмина.Да, и мне похуй где ты будешь ловить своих подчиненных!- Что такое, Василь Петрович?А ты не знаешь?!- - Нобелевскую премию буду вручать. По астрономии.По ходу пьесы, я так понял, автором идеи был сам премьер. Браво!Ну вот как с ним можно иметь дело?!Я сам виноват. Снова повелся, снова потек перед ним. Это надо прекращать. По-моему, я голос сорвал на этом совещании. Блядь, взрослые мужики, хуже детей!И тут на меня снизошло.Ну вот же! Лежит на поверхности!- Освобождаем бюджетников от налогов… И вводим налог на роскошь. Да. Чтобы богатые платили за бедных.Они смотрели на меня так, будто смотрят через прицел., а он… Он смотрел будто перед ним сумасшедший… или святой…В общем, я всегда это знал, но в тот момент прочувствовал, что называется, до дна, что здесь у меня компетентных союзников нет.Ты же обещал…Блядь, обещал – не значит женился. Этот очередной кидок стал последней каплей. Я больше не поведусь.Когда я дошел до своей приемной, меня еще трясло. Хотелось запереться и не видеть никого хоть какое-то время. Но, оказалось, что в моем кабинете Мухин выясняет отношения со своей помощницей.Может, я тогда нахуй домой пойду? Действительно, зачем президенту кабинет?Я приложил все усилия к тому, чтобы скрыть раздражение, и отправился в кафе. У стойки я случайно встретил Аню. Мы говорили совсем не долго, она торопилась на какую-то встречу, да и у меня времени было не много, но после всего этого утреннего представления с метеоритом, несколько минут разговора с адекватным собеседником были как глоток воздуха. Я сообщил ей о своих инициативах, и она согласилась с тем, что это серьезный шаг навстречу громадянському сусп?льству, как и понижение налоговой ставки. Согласилась и упорхнула, оставив меня размышлять над новыми законопроектами. Размышлял я над ними до самого вечера – формулировал, переписывал, корректировал, правил, да так и вырубился за столом. Проснулся я под утро, оттого, что все тело затекло. Я встал, размялся, вышел в приемную, включил чайник и, еще не совсем отойдя ото сна без сновидений, уставился в окно. Мысли по инерции вертелись вокруг новых законов, а где-то внутри трепыхалось странное неопределенное беспокойство, я никак не мог нащупать его причину разумом. Вроде я принял правильное решение, но что-то было не так. Делай, что должен, и будь, что будет.А какой смысл что-то делать, если Кабмин и Раду я не контролирую?Их контролирует другой человек…Не думать о нем… Не думать…Я привлеку новых специалистов, я справлюсь без него…Может быть, Аня кого-то посоветует…Аня… Она красивая… и умная…Надо будет найти время и выслушать ее основательно. Я посмотрел в ежедневник. Перед совещанием с НацБанком можно было высвободить почти целый час.Зайду к ней сам…Выпив чаю, я прилег на диван и еще немного вздремнул. Перед самым приходом Беллы я встал, переоделся, и когда она пришла,уже во всю выполнял свои президентские обязанности, продолжая работать над проектами законов. Подождав еще, для полной уверенности, что все сотрудники уже на местах, я поднялся на третий этаж в тридцать третью комнату, где квартировалось представительство Департамента Развития при АП. Анна Михайловна, сидя за столом, разбирала корреспонденцию. - Доброе утро.Увидев меня, она буквально засияла, и я смутился.- Василь Петрович? Приятная неожиданность.- Ну, я обещал найти окошко, чтобы познакомиться с вашими наработками. Сегодня с одиннадцати до двенадцати, вам будет удобно?- Конечно. Время президента на вес золота, - улыбнулась она.- Тогда, я буду вас ждать. Возвращаясь к себе, я принял решение переключить свое внимание на сотрудничество с Департаментом Развития – страну вытащить из болота могут только молодые и образованные, и я заставлю правительство и Раду дать им дорогу. Никаких больше Юрьиванычей… Хватит… Я не мог вспомнить ни одной проблемы, которую он помог бы мне решить. Он только запутывает, заманивает… соблазняет…И с этим пора заканчивать. Вообще - вспомнить, что у меня есть яйца. Я зарекся думать о нем, зарекся просить его о помощи когда-либо еще. Я спускался в лифте с третьего на первый, но кабина вдруг зависла на втором, двери открылись, и вошел он…Вошел, и моя рука сама потянулась навстречу его ладони, он сжал ее, и все мысли спутались.- Доброе утро, господин президент.- Доброе…- выдохнул я, снова теряя ориентиры, забывая свои клятвы и зароки. Почему ты не можешь быть честным со мной? Хотя бы со мной… Я же люблю тебя… Я смотрю на него, пытаясь разглядеть, почувствовать, о чем он думает, и почему в его глазах такая невыносимая отеческая нежность.Опять какая-то игра?.. Я не знаю… Скорее всего, но мне хочется думать, что нет… Сейчас – нет… Хотя бы сейчас…Мы стоим неприлично близко друг к другу, никем не видимые, от всего отрешившиеся на несколько мгновений, в полном молчании. В такой тишине должно быть слышно мысли…Просто наклонись ко мне…Еще секунда, и я сказал бы это вслух… А может и сказал…Двери за его спиной разъехались в стороны, и он отступил, пропуская меня вперед. Я попытался сосредоточиться, овладеть собой, но получалось не очень.С сегодняшнего дня – хожу по лестнице, пешком…Снова зарекся я, а господин премьер, как демон, следуя за мной на полшага за левым плечом, тихо сообщил:- А ведь я, Василь Петрович, к вам…Неужели? Уж не с извинениями ли за провальную космическую одиссею? Или реально придумал какую-нибудь новую разводку?Я изо всех сил старался держать голову в холоде, но она еще кружилась, после того, что было в лифте.А что это было? - По поводу? – я посмотрел на него, выражая крайнюю подозрительность. Его ответ на секунду прибил меня к месту.- По поводу нерешенных вопросов на востоке и юге страны.Конечно, я думал об этом, но не знал, как подступиться, и на этом поле у меня тоже компетентных союзников не было. Мы молча проследовали через приемную в мой кабинет.- И что вы хотите сообщить мне по этому поводу?- …Пока не решены вопросы территориальной целостности, движения в Европу не будет.Спасибо, кэп…- Минск не работает.- Я вижу, что не работает. Тут нужна новая стратегия и без поддержки Европы нам не обойтись.Хотел я, конечно, прибавить, что поддержка Европы была бы гарантирована, если бы мы хотя бы вернули ей долги, но сейчас не это было главным.- Так надо ее разработать.Да, прям, все так просто…- У тех, кому я доверяю – нет опыта, а у тех, кто занимался этим раньше – ничего не вышло. - Василь Петрович, вы же сами сказали о поддержке Европы. Украина – член Европейского Совета, вы можете получить помощь в виде консультаций специалистов-международников. Господи, почему я сам об этом не задумывался! Ну это же очевидно! Но так выходит, что на очевидные вещи мне открываетглаза тот же человек, что крутит мне мозги.Но это означает, что… мне лично нужно будет коммуницировать с этими специалистами…Не то чтобы я боялся брать на себя ответственность, но здесь цена ошибки была бы слишком высока, а уж где-где, но в этой области опыт у меня отсутствовал напрочь.- Я?- Конечно, вы же глава государства.- Но… как?Как? Как тебе удается превращать меня в послушного мальчика?- Как обычно – посылаем официальное письмо в Страсбург, и через месяцок-другой вы летите туда с рабочим визитом. - В Страсбург?От волнения у меня так колотилось сердце, что, по-моему, это было слышно. - Василь Петрович, вы должны представлять страну на самом высоком уровне. - Да.. но я… никогда…Я горел от стыда, признаваясь в своей абсолютной внешнеполитической девственности. Он едва улыбается уголком губ и не может удержаться от подъебки:- Ну, так уж и никогда? Совсем недавно вы по-дружески, и даже довольно интимно, пообщались с нашими западными партнерами. Я готов провалиться сквозь землю.- Ничего не интимно… Просто… - как наивно звучат мои оправдания… я опускаю глаза, но чувствую, знаю, как он сейчас смотрит. - Не боги горшки обжигают, - услышал я его бархатный голос, - Язык у вас прекрасный…Он сделал паузу. Это звучало очень двусмысленно. - Протокол подтянут специалисты из МИД.- Дело не в этом… - я едва мог говорить, - я не знаю, как строить диалог, нужно же учесть множество факторов.- Подготовитесь. Возьмёте с собой опытного переговорщика. Сергея Викторовича, например.- Почему Сергея Викторовича?- Почему нет? Как он ловко договорился с индусами!Ага. Если бы, как с индусами можно было с Москвой! Я с ужасом представил, как Серега ?договаривается? с представителем Российского МИДа.- Боюсь, методы Сергея Викторовича тут не сработают…- Ну, вам решать, - сказал премьер, хлопнув себя ладонью по коленке и явно намереваясь завершить свой визит.То есть, пришел, отгрузил мне вагон проблем и отвалил? А вот – хер!Решение пришло в одну секунду и обсуждению не подлежало:- Вы полетите со мной.Нет, он еще ломается! Допустимо-недопустимо! Протокол какой-то! Нет уж, папочка.- Хоть раз употребите ваш интеллект во благо!На его лице на секунду замерло выражение, как у прожженного афериста, принимающего решение, стоит ли свеч очередная авантюра. Уж не знаю, чем он руководствовался, когда ответил:- Ну, хорошо. Распорядитесь сегодня же составить письмо, и мы начнем подготовку.Ни гривны на этой поездке я ему освоить не дам. И он это знает. Чего ж тогда согласился? Хочет загладить свои косяки во внутренних делах помощью в решении внешних проблем? Вполне в его духе. И в Европу прокатиться за казенный счет…Вообще., конечно, этот разговор выбил меня из колеи. Я едва не забыл о встрече, которую назначил Анне Михайловне, хорошо, что будильник на телефоне завел на без десяти одиннадцать. Я и Беллу забыл предупредить о ее визите и вышел в приемную очень во время. Аня пришла на несколько минут раньше.- Белла Рудольфовна, Анна Михайловна ко мне. Я назначил.Секретарь посмотрела на меня как-то странно и поправила очки.- Хорошо. Только не забудьте, через час у вас встреча с НацБанком.- Да, спасибо, я помню. - Все так официально, - улыбнулась Аня, когда я закрыл за нами дверь.- Ну, что вы… Я… предлагаю обменяться номерами, чтобы вы могли обратиться ко мне по любому вопросу в любое время.Я набрал ей, и она сохранила мой номер в памяти.- С чего начнем?- Ну, наверное, с общей экономической картины.Кабинет погрузился в полумрак, она запустила презентацию и долго говорила: про таможню, про морские порты, про нефть, про газ и про пшеницу. Но я больше смотрел на нее, чем слушал. Не во время я решил вспомнить, что у меня есть яйца. ?Эмоции мешают работе?…Это же он сказал?Опять ?он?…И чтобы не думать о нем, я пытался сосредоточиться на словах Анны Михайловны, только в голову лезла всякая похабщина…Ее голос будто вибрировал временами на определенной частоте, и это создавало странный завораживающий эффект.Я откликался на него помимо сознания.Почти, как рядом с ним…Я смотрел на женщину, я слушал женщину, я даже реагировал на женщину, но все равно, сука, думал о нем!Всегда, постоянно, фоном, днем, ночью, в горе и в радости, ныне и присно.Стало душно до головокружения, и воздух в кабинете стал густым и вязким, как горячий шоколад. И в этот момент мне так захотелось почувствовать порыв холодной свежести с нотами океана. Белла прервала мои страдания, войдя в кабинет и напомнив про НБУ. Перед Аней мне было неловко, хотя, конечно, она не могла знать, что творится у меня в голове, а вот Белла смотрела так, будто знает, и это был просто ебаный стыд.Выйдя в светлый, продуваемый всеми ветрами коридор, (на самом деле тут и правда жуткий сквозняк, но заметно это только ночью), я начал приходить в себя, памятуя о своем утреннем обещании, поднялся по лестнице и вошел в зал заседаний.Какого хера я там делал, было совершенно не ясно. Мой гуманитарный мозг не мог вместить серьезные математические раскладки, которые в моем присутствии обсуждали люди с профильным образованием, но, блять, без меня они не могли принять решения.Ну, Оля! Ну могла бы хоть заранее объяснить что да как на человеческом языке…В голове уже кипело. В кармане пискнул телефон. Когда я открыл сообщение, закипело сильнее и не только в голове. Я охуел настолько, что даже не задумался, с чего бы Анне Михайловне слать мне свои фото в нижнем белье на второй день знакомства, и спрашивать моего мнения.Дальнейшее мое участие в обсуждении проблем финансового сектора окончательно утратило смысл.Я что-то вяло отвечал на Ольгины вопросы и предложения, пока и ей это не стало очевидно.Белла – святая! Или она какая-то заговоренная – дар у нее появляться во время там, где это необходимо, давая мне шанс вывернуться из неловкой ситуации. Я помчал на встречу с представителями профсоюзов с таким энтузиазмом, что чуть не сбил с ног Аню, которая как раз выходила в коридор. Момент заезженный до пошлости в мелодраматических сюжетах – документы, что были у нее в руках, рассыпались, я извиняясь собрал их с пола, и мы вместе пошли к этому проклятому лифту, у дверей которого я ей признался, что получил ее фото, и даже, кажется, сообщил, что из ее интимного гардероба мне больше понравилось.Я это вслух сказал?Будто помрачение ума какое-то…Но это мне только показалось помрачением, настоящее помрачение наступило, когда за нами сомкнулись двери.Три часа назад в этом самом лифте я стоял перед ним, готовый повиснуть у него на шее…В кабине будто остался тонкий флер его парфюма, и снова закружилась голова. Ехать то было всего ничего, но до кучи еще и лифт застрял между этажами.Анна Михайловна побледнела и пояснила, что у нее клаустрофобия и вот-вот ей станет плохо. Мне и самому стало вполне себе хуевато, у меня тоже клаустрофобия, но я не мог признаться в этом женщине и нес какую-то успокаивающую чушь, непонятно кого больше успокаивая – ее или самого себя. А дело приобретало серьезный оборот – Аня цеплялась за меня, едва не падая в обморок, шепча что-то бессвязное, из этого потока я четко расслышал только одну фразу.- Утонуть можно…Это сработало, как сигнал, как пароль, как мощнейший криптоключ, и у меня пол начал уходить из под ног. Некоторое время назад я уже слышал ровно эти же слова, ровно на этом же месте, только сказаны они были низким хриплым шепотом, голосом мужчины, которого я люблю…Ситуация грозила неопределенным и, почему-то, пугающим меня разрешением, но тут сквозь облако спутанных мыслей и душных ощущений, я снова услышал голос Беллы, на сей раз через динамик. Моя ведьма опять прилетела меня спасать. Представители профсоюзов окончательно доклевали остатки моего мозга, а к вечеру ко мне в кабинет пожаловали мои министры и главы НацБанка и Фискальной Службы, каждый, конечно же, со своими проблемами. Ольга таки соизволила на человеческом языке разъяснить мне принятые сегодня решения по финансовому сектору, Мухин пытался донести до присутствующих и до меня лично информацию о том, что к нам приедут какие-то чуваки помогать нам бороться с коррупцией, и в самый разгар его монолога, дверь открылась и на пороге появилась Аня. Мои отмазки относительно экспортного вина звучали малоубедительно, а когда вино оказалось итальянским, и вовсе рассыпались в прах. Я был так наивен, что счел это обычным недоразумением, да и вообще, я готов был распить с Анной Михайловной бутылку вина, хоть бы и итальянского, но теперь это стало достоянием моих друзей, и подъебок на заданную тему было не избежать. С другой стороны, лучше бы им думать, что я запал на Аню, чем узнать на кого я в самом деле запал. Наверное тогда, я впервые всерьез подумал об отношениях с ней. Она могла стать моим спасением, причем спасением от многих бед и проблем. Мне казалось, еще чуть-чуть и мои чувства к Юрию Ивановичу станут заметны окружающим, просто потому, что мне было все сложнее контролировать их. Присутствие рядом женщины решало эту задачу. Кроме того, ее присутствие ему самому дало бы понять, что он не сможет манипулировать мной, даже зная о моей слабости к нему. Еще одним безусловным плюсом являлась ее социально-политическая позиция, она, и правда, думала в том же направлении, что и я, только более детально, более профессионально что ли. Мне на самом деле была важна ее поддержка. Ну, и, наконец, отношения с женщиной, я полагал, избавят меня, хотя бы до какой-то степени, от моей одержимости, от безумных фантазий, которые становились все извращенней, все опасней, развивая во мне прогрессирующее чувство вины. Может быть, со временем моя симпатия к ней трансформируется во что-то большее…К нему я тоже привязывался постепенно…Хотя, я врал себе – он сразу поразил меня, как стрела, и так мощно, что мне понадобилось время, чтобы осознать всю глубину этого поражения. Он попал в самое сердце, по-моему, даже не целясь…Но я не мог себе позволить руководствоваться своей неконтролируемой страстью. Я решил встать на путь благих намерений, а ими, как известно, вымощена дорога в Ад. Обо всем этом я думал, когда мои ребята уже разъехались по домам. Думал, сидя за столом в полном одиночестве, воткнувшись взглядом в золотую раму картины висящей напротив. Решение принято. Я тряхнул головой, потянулся и тут обратил внимание на папку с законопроектами – я забыл занести ее спикеру, а надо бы, что бы эти законы приняли как можно скорее, посему, я подхватил папку и понес ее на ресепшн на втором этаже, прикрепив к ней записку: ?Я.Худобяк?.А я, слава Богу, нет…К дверям лифта я не стал подходить даже ночью…Похоже, моя клаустрофобия усилилась страхом потерять себя окончательно в этой металлической коробке.Я взбежал по лестнице на второй, оставил папку на стойке и уже шел обратно, когда взгляд случайно выхватил табличку на двери кабинета премьер министра.?Чуйко Юрий Иванович?.Как под гипнозом, я подошел к двери и прижался лбом к косяку.Если бы только я мог доверять тебе… Если бы только мог… Если бы ты был на моей стороне… Я бы наплевал на гордость и предрассудки…. Я бы отдал тебе все… Ладонь, как-то сама собой, легла на дверную ручку, погладила ее, и мне, будто я, и правда, только наблюдал со стороны, не принимая в этом участия, собственное движение показалось непристойным.Я отдернул руку, развернулся и не оборачиваясь направился к лестнице.Решение принято…Только моему альтер эго это было решительно похую, особенно во сне…А с утра, мне пришлось перекраивать все свое расписание.Утро началось с Серегиного звонка.- Вась, ты в Администрации?- Да.- Ну да, где ж тебе еще быть… Слушай, мне тут твой Юрий Иванович звонил…- Мой?!Это проклятие какое-то?- Ну, не мой же…Ладно, опустим… мне показалось…- И что – звонил?- Сказал, что тебе нужно организовать консультации в МИДе по вопросам втрачених територ?й, чем быстрее, тем лучше. Короче, я Оксану подключил, она сейчас собирает для тебя там целый совет. Тебе когда и где удобно? Их к тебе послать или сам подтянешься?- Сам подтянусь.Это было быстрее, логичнее и проще. Кроме того, мне не мешало бы сменить обстановку и реально погрузиться во внешние проблемы, не отвлекаясь на внутренние, хотя бы какое-то время. Опыт, как позитивный, так и негативный, в делах внутренних у меня уже имелся, а вот во внешних, пока нет. И он прав – я должен представлять страну на самом высоком уровне, независимо от того насколько считаю себя к этому готовым. Значит нужно подготовиться как можно лучше …Сразу после Сереги позвонил Ванька.- Здорово, президент. Какие планы на сегодня?- Сейчас в МИД поеду, консультироваться.- Это по ОРДЛО и Крыму?- Да. А ты откуда знаешь?- Мне тут твой Юрий Иванович звонил.Да, это такое проклятие…- Мой?.. – тихо переспросил я.- Твой Юрий Иванович, у меня свой есть в оборонке, тезка, значит…Я выдохнул. Мне всерьез казалось, что об этом знают все…- И что – звонил?- Ну, чтоб мы тебе тоже консультации организовали. После обеда подскочишь?- Подскачу.Так я и поступил. Нужно было только секретаря поставить в курс.- Белла Рудольфовна, я сейчас должен поехать в МИД. У нас ничего срочного нет?- Нет, Василь Петрович. И, да, звонил Юрий Иванович и предупредил, что сегодня вы весь день будете заняты в министерствах.Блядь! Хорошо хоть не сказала ?ваш Юрий Иванович?.Я отчаянно пытался вырваться из-под его влияния, при этом следуя составленному им же для меня расписанию. Абсурд какой-то…За день я узнал массу подробностей неизвестных мне ранее, меня посвятили в тонкости переговорных процессов, растолковали подробно все тайные смыслы и подводные камни уже состоявшихся переговоров и договоренностей. Голова, конечно, кругом шла, но я максимально сосредоточился на новой информации, потому, что это действительно было важно. Вечером я вернулся в Администрацию.Как верно заметил Мухин – ?куда ж еще?.Ночью спалось не очень, и снилась какая-то серо-кровавая дрянь.Должно быть, поэтому звонок будильника никогда так не радовал меня, как тем пятничным утром. Не дожидаясь прихода Беллы, я свалил в Оборонку, с Толиком мы накануне договорились, что он подъедет пораньше.Поехал я ни емши, ни пимши, потому к концу совещания думал только о том, чтоб желудок не урчал с голодухи, как трактор. Потом - открытия памятника и моста. Когда я добрался до Администрации, мне дико хотелось одного – жрать.День обещал быть сумасшедшим с самого начала - не успел я выйти из машины, как меня поймала Ольга. Несмотря на то, что на дворе был разгар лета, Димка ходил в школу на занятия в театральной студии и еще брал дополнительные уроки по информатике – ему интересно было. Оля сообщила мне, что там-то он и подрался. Но это она только заходила издалека. Справедливо потребовав от меня серьезного отцовского разговора с сыном, она предложила, не откладывая, провести его вот прямо вечером.Мы уже сидели за столиком в кафе.- Как – вечером?- Васечка, это второе, о чем я хотела тебя попросить.Вот лиса! Если я ?Васечка?, значит, что-то важное…- Посидишь с Димкой? Тут, вроде бы, для него отчим нарисовался.Обязательно надо это подчеркнуть? Ну что за человек!Она что-то еще говорила про какого-то банкира, перечисляя его достоинства и даже демонстрируя мне фото в телефоне, но я переключил свое внимание на стойку в нескольких метрах от нас, к которой подошла Анна Михайловна в сопровождении Мухина. Я не умею врать, а когда пытаюсь, получается очень неубедительно, но сейчас мне выпал шанс разыграть подлинную сцену ревности не прибегая ко лжи.Эта ревность была обусловлена важностью. Важностью отношений с Аней для меня, в противовес Серегиному легкомыслию. Я не сомневался, что он и ее бы уболтал, но для него это просто очередное половое приключение, а для меня – возможность избавиться от непреодолимой зависимости. Хотя я допускал вероятность, что он специально меня провоцировал, ну, чтобы типа вывести на чистую воду.Такой шанс нельзя было упустить. Неужели я проникся тягой к представлениям, благодаря плотному общению с премьер министром? Вот уж кто мастер режиссуры и лицедейства…При Ольге я в разворачивавшуюся передо мной идиллию вмешиваться не хотел, и чтоб она побыстрее меня оставила, я согласился на все ее условия.Да, да, и паспорт принесу…От волнения отступил даже мой звериный голод.Я поднялся, убедился в том, что Ольга Юрьевна действительно ушла, и подошел к стойке. Оказывается Сергей Викторович уговаривал Анну Михайловну попробовать себя в кино.Ну, я слышал в каких выражениях.Я увел Серегу на ?совещание?. Экстренное. Ну, блядь, все кругом артисты!Я тоже не ударил в грязь лицом, очень убедительно отчитав Мухина за то, что он сам всякой херней в рабочий день занимается и отвлекает всякой херней ценных сотрудников, а меня все это беспокоит исключительно с позиций кадровой политики.Серега сделал нужные мне выводы. - Я вижу, какие кадры тебя волнуют.Не видишь, Серега, ой, не видишь… И не надо тебе видеть…- Вон, глаза бегают.Конечно, бегают, я же вру тебе сейчас в два слоя…- Пальцы трясутся и румянец на щеке.И давно уже… И совсем по другому поводу…- Неужели так заметно?- Ну, конечно!Во время я спохватился…- На каком этапе любовь?- Такое… - я неопределенно покачал головой.Тут Мухин, как лучший друг, двумя движениями решил все мои проблемы. Ну, во всяком случае, он так думал, чего я и добивался.Он вручил мне карточку с адресом какого-то охуительного ресторана, а потом ключи от своей квартиры. - Серега, я так не смогу.Это, кстати, была уже чистая правда. Я предполагал, что наши с Аней отношения будут как-то развиваться, но не в такой топорной динамике.Против ресторана я не возражал, но относительно ключей ?от моего счастья? сильно сомневался. Эти ключи совсем в других руках, на самом деле…Именно, чтобы не думать об этом, я и шел сейчас на такие ухищрения…После обеда Ольга привезла Димку, но, поскольку у меня была еще куча дел, я препоручил его заботам сначала Беллы Рудольфовны, а потом Анатолия Степановича. Про то, как они с Толиком оторвались в игровом центре, Димка еще месяц всем рассказывал по нескольку раз.Как только Белла увела моего наследника, у меня состоялся разговор с премьер министром Китая.Интересно, а премьер-министры все такие хитрожопые?..Потом – Антимонопольный Комитет.Тоже – то еще удовольствие.А затем прием в Канадском посольстве. Но я все-таки успел перед отъездом забежать к Ане и пригласить ее вместе поужинать. Вернувшись от канадцев, я заказал машину классом повыше, и мы отправились в тот самый ресторан.Кухня и атмосфера соответствовали заявленному ценнику, и, мне кажется, ей понравилось и то и другое.Но, блин, именно сюда пришла ужинать и Ольга со своим кавалером. Заметив меня, она дала мне знак, что прямо сейчас нам нужно выйти поговорить.Как же она любит все усложнять!- Все нормально, Дима в безопасности, он с бабушкой и дедушкой, - доблестно оборонялся я, когда мы вышли с веранды, подальше от чужих глаз и ушей.Она меня запутала – деловые отношения, не деловые – ну какая ей, на самом деле, разница?Я разозлился и потерял контроль над собой и ситуацией.- Че я перед тобой оправдываюсь? Ну, а потом, Оля обвинила меня в эгоизме, назвала Аню стервой, и я, что называется, хлопнул дверью. Как раз в это время отзвонился Толик – он уже вез Димку домой к моим. Вернувшись за столик, я извинился, и мы выпили еще по бокалу. В этот момент меня вдруг посетило ощущение, что кто-то пристально смотрит мне в спину. Я обернулся, но не увидел никого, кто бы так интересовался моей персоной. Я взял себя в руки и весь вечер игнорировал колючие взгляды матери моего сына, которые она периодически на меня бросала. А когда уже стемнело, я повел Аню гулять по ночному городу. Вино развязало мне язык ровно настолько, чтоб я преодолел свою природную скромность, но не впал в противоположную крайность. Я рассказывал ей истории про Крещатик и Андреевскую церковь, про Владимирскую Горку и Подол, и, мне кажется, ей не было скучно. Во всяком случае, я на это надеялся.Время подкатилось к полуночи. Аня спохватилась, что ей нужно домой, а маршрутки уже не ходят, и посмотрела на меня, давая понять, что я должен решить эту проблему.Ну, конечно, я. Я же вроде как мужик…Тут я вспомнил про ключи от Серегиной обители. - Вы ничего не подумайте… У меня друг… в общем, оставил мне ключи от дома, а дом на Воздвиженке… Если хотите – можете там переночевать…И ведь мне действительно не пришла мысль, что я могу этим воспользоваться!- Ну, не знаю… Как-то неудобно… Порядочная девушка…Сделал я вывод и собрался ловить такси.Но вдруг она передумала.Устала, наверное…И я проводил ее к Мухину.Обеспечив Анне Михайловне полный комфорт, я собирался откланяться, когда она остановила меня, на правах хозяйки предложив мне выпить чаю. Господи, ну что ж я веду себя, как идиот!Я решился остаться, но полностью сконцентрировался на поисках чая по Мухинским шухлядам. Пока я звонил Сереге с вопросом, где бы он мог быть, Аня извлекла откуда-то бутылку вина и разлила его по бокалам.Надо быть полным мудаком, чтобы отказаться.Будь, что будет…В который раз повторил я себе. И что-нибудь обязательно бы было, если б не позвонила мама. Отец повез Димку в травмпункт. Я не стал рассусоливать что да как, и сразу сорвался ехать. Травмпункт этот был мне знаком еще с моего детства. Эта новость так взволновала меня, что я не придал значения реакции на нее Анны Михайловны, вернее полному ее отсутствию, только спустя достаточно времени и полностью владея информацией, я возвращался к этому моменту и думал – как? Как я мог не придать значения абсолютной холодности этой женщины в тот момент, когда с моим ребенком случилась беда? Потом много подобного еще вылезло на свет, поднялось из памяти, но тогда, я будто ослеп…Примчавшись в Дарницкую Травму, я обнаружил в коридоре и отца и сына. Сын у меня, оказывается, после полутора часов активных игр с дедушкой, стал рыцарем-тевтонцем, о чем свидетельствовал шлем в виде кухонной кастрюли, который посвятивший его в рыцари дед, самостоятельно снять не сумел. Димка проследовал с доктором в кабинет, а Петр Васильевич Голобородько предпринял попытку нелепых оправданий. Но, в результате обстановка разрядилась, и мы с батей помирились.Батя…Отец – это, что-то большее…Вместе мы вернулись домой, чем несказанно порадовали маму. Батя был настроен дружелюбно, Светка уехала в рейс, так что пилить меня было некому. Мы сели ужинать, хлопнули по пятьдесят, и тут я ни с того ни с сего почувствовал прилив дикого возбуждения. Просто на ровном месте. Предыдущий день был настолько насыщен событиями, что времени на эротические фантазии элементарно не осталось, а к ночи не осталось и сил. С чего бы это вдруг?Только тогда мне было не до ответов на абстрактные вопросы. Нужно было конкретно что-то сделать с этим внезапным приступом. - Я ванну приму, ничего? Или сначала надо членские взносы заплатить?Мама напряглась и предупредительно опустила руку бате на плечо, а он состроил бескорыстно доверчивую гримасу.- Да мойся ты, кто тебе не дает.Ну вот и славно.Через десять минут я запер за собой дверь и лег в наполненную ванну. Господи, какой же кайф…Я, конечно, бегал всю неделю к Мике, принимать душ, но это совсем другое. Наконец, я остался один. Один на один со своим возбуждением, со своей одержимостью.Я прикрыл глаза и обреченно застонал, потянувшись к члену. Я бы хотел отдаться ему в воде, сжимая коленями его бедра, чувствуя, как он поддерживает меня под спину, чувствуя его в себе…Оказалось, мне нужно совсем немного, учитывая силу напряжения, а разрядка была столь мощной, что после я впал в какое-то полузабытье, теряя связь с текущей реальностью, погружаясь в иную, сияющую лунным светом на океанских волнах. И я чувствую запах океана, слышу его глубокое – во истину, глубокое – дыхание.Океан – самое древнее божество античного пантеона, титан, вхожий на Олимп, в то время, как его братья заключены в Тартаре. Гомер считал его началом всего сущего.Все эти ассоциации сами собой вспыхивают не то в сознании, не то где-то рядом с ним, как молнии, высвечивая образ – образ зрелого мужчины, стоящего по пояс в плотных синих водах. А перед ним стою я. Он склоняется ко мне, выдыхая мне в губы мое имя, я обвиваю руками его шею, зарываясь пальцами в короткие платиновые волосы на затылке. Плотные синие воды держат меня, когда я сжимаю коленями его бедра, и откидываюсь назад, чувствуя силу его рук, открываясь ему, принимая его. В этом полусне меня накрыло второй волной.Едва отдышавшись, я ополоснулся под душем, натянул трусы и майку, и тихо прокрался в темноте к своей постели. Димка все-таки не спал. У него вчера тоже было много впечатлений. Ну, и о драке об этой, ему самому не терпелось поговорить. Конечно, драка не лучший способ преодоления разногласий, но иногда этот способ единственный. Это так трогательно – сын, мальчишка совсем, подрался защищая доброе имя своего отца. Ну как я могу его подвести? Он очень много значит для меня, его поддержка - бесценна. Я сверялся с ним, как с компасом, каждое свое решение, даже самое непопулярное, пропуская через призму того, как это отразится на нем. Я следовал своему обещанию – поступать так, чтобы не стыдно было смотреть в глаза своим детям. Да и не только своим.В этом крылась еще одна и очень весомая причина моего благого намерения прекратить свои странные отношения с премьер министром…Или свое отношение к премьер-министру?..Я, ни как отец, ни как президент, просто не имел права так рисковать своей репутацией, идя на поводу у своих желаний.И даже шаг навстречу с его стороны, может оказаться не более, чем провокацией. И как в таком случае я буду смотреть сыну в глаза?Наговорившись вдоволь и донеся до меня свою гражданскую позицию, Димка уснул у меня на плече.А я, как Дездемона, молился на ночь, о том, чтоб хотя бы, когда я ночую в одной койке с сыном, мне не снились эти сумасшедшие сны. Слава Богу, в ту ночь они мне больше и не снились.Я мечтал нормально отоспаться, но в девять утра зазвонил телефон.- Доброе утро, Василий Петрович. Вы обо мне забыли?Это была Аня. - Нет, конечно, нет. Я как раз вот проснулся и собираюсь за вами заехать.- Пап, ты уезжаешь? – выбрался из-под одеяла Димка. - Нет-нет, сынок, это ненадолго… Простите…Я пытался говорить одновременно с ними обоими.- Сейчас буду.Вызвать такси было быстрее, чем дожидаться Толика, так я и сделал.Собравшись за десять минут, еще через полчаса я вышел из машины на Воздвиженке.Анна Михайловна открыла мне дверь, кутаясь в простыню и извиняясь, что не успела переодеться.Да, я знаю, что я конченый дятел, но я так не могу…- Я… да, я подожду… - я остановился в прихожей, опустив глаза в пол.- А может быть, мы вместе позавтракаем? – предложила она и полезла в тот самый шкафчик, откуда ночью извлекла бутылку. Зная Мухина, я мог представить, какой широкий ассортимент напитков там еще остался.Трудно было не понять, чего она хотела, но я не хотел, чтобы все было так.- Да, я как раз думал предложить, тут прекрасное кафе напротив…- То есть – нам пора идти? – как-то немного разочаровано спросила она.- Я, думаю, да.. Так будет лучше, а то друг… Сергей Викторович… он, должен вернуться.. и я… не хочу ставить вас в неловкое положение…Уух! Да, я это сказал. - Вы правы, Василий Петрович, - она сдала назад, - Спасибо вам, я как-то не подумала…- она зачем-то коснулась расстегнутого воротничка моей рубашки и ушла в ванну одеваться. Спустя минуту внезапно произошли сразу две вещи – из ванны раздался визг, а в дверь раздался звонок.Дверь была ближе.Я открыл, и через порог шагнул Мухин.- Вась, тебе не дозвонишься… - прислушиваясь к визгу из ванной, он замер и тихо продолжил, - А чего она там одна без тебя визжит?Мы одновременно сорвались с места. Незапертую дверь распахнул Мухин. Анна Михайловна жалась в угол за душевой кабиной, пребывая в натуральном виде и с ужасом глядя куда-то под раковину. Увидеть Серегу, она явно не ожидала и тут же прикрылась, сброшенной ранее на пол простыней. - Что… что случилось?- Там что-то шевелится…- испугано пролепетала Аня, - Может – мышь? Я мышей боюсь.- Да нет у меня никаких мышей, - пожал плечами Мухин.- Вы… переоденьтесь в комнате, а мы… с Сергеем Викторовичем пока выйдем… - я взял Серегу за руку и вывел на лестничную площадку.- Ну, как все прошло? Ты извини, что я рано, я думал вы уже все…- Серега! – я уставился на него, давая понять, что обсуждать с ним свою личную жизнь не собираюсь.Это можно было толковать как угодно.Я вернул ему ключи.- Спасибо.- Обращайся, - усмехнулся он.Спустя минуту из квартиры вышла Аня, и мы с ней отправились завтракать в ближайшее кафе.- А какие у вас планы на сегодня, Василий Петрович?- Хочу провести выходные с сыном.- Ну, это здорово… - протянула она, и только тогда спохватилась, - А что с ним случилось ночью?- Да, ничего серьезного, обычные детские травмы.После завтрака я посадил Анну Михайловну в такси, и сам вернулся домой. Димка ждал меня, он уже все придумал, мы должны были идти в парк аттракционов, а потом в кино, на завтра он тоже кое-что набросал, и мои выходные, наконец-то, прошли именно так, как я давно хотел.В воскресенье вечером батя официально заявил, что неплохо бы поменять нашу квартирку на дом за городом – метров больше, плюс приусадебный участок, жопами толкаться никто не будет. Аргументы железные, но мне, честно говоря, жаль было оставлять квартиру, в которой прошла вся моя жизнь с самого детства. - За те гроши, что нам дадут за квартиру, можно купить дом километрах в пятидесяти не меньше, - прикидывала мама, листая газету с объявлениями. - Далеко, - протянула Наталья.- А чего тебе далеко? Молодая еще. Где на маршрутке, где на электричке, а где дед заберет из института, когда в город поедет. А в город ездить придется – мать возить. У Васьки, вон, Толик есть. Светка, тоже ничего, булками пошевелит. Вернулась на Залiзницу – ее дома почти не бывает, - батя был очень убедителен.Мне, разумеется, поисками вариантов заниматься было некогда. Страсбург навис надо мной, как Дамоклов меч.Утром в понедельник Белла сообщила, что дата визита утверждена. Отсчет начался.Как я ни стремился к полной незалежностi от премьер-министра, сейчас передо мной открылось новое поле, на котором без его опыта и поддержки я точно подорвусь. Он это знал, и он шел мне навстречу, наверняка имея какой-то свой мотив, но я не мог разгадать какой. Да и какая разница, если без него я все равно не смогу с этим справиться.Он явился ко мне в кабинет, как полуденный бес, и поинтересовался, известно ли мне, что Страсбург дал добро.- Да, Белла Рудольфовна мне сообщила.- Список сопровождающих я сегодня ей передам.Я был благодарен ему за то, что он взял на себя все хлопоты по подготовке к моему первому зарубежному визиту. Однако, нужно было проследить, чтоб под шумок он не взял чего-нибудь еще. - Юрий Иванович, средства на поездку мы берем из бюджета….- Только необходимый минимум.- Я очень на это надеюсь…- А я надеюсь, что вы будете уделять должное внимание своей безопасности, если хотите добраться до Страсбурга живым. Вы помните, с кем вас угораздило разойтись во мнениях?Я реально не понял, о чем он.- Я о том, что в некоторых странах неугодные политики после ужина тоже прогуливаются с дамами по ночному городу, а потом их увозят в морг с какого-нибудь моста с тремя пулями в спине и одной в затылке.Его слова прозвучали, как гром среди ясного неба, в одну секунду перевернув все внутри.Такое сравнение, в каком-то смысле, даже льстило – я отнюдь не считал себя таким харизматичным и бесстрашным, как тот, с кем меня сравнил господин премьер, только заканчивать свою жизнь, пусть и героической смертью, многого так и не успев, совсем не хотелось бы. А Юрий Иванович Чуйко, похоже, был одержим идеей, что моей жизни что-то угрожает, периодически выражая беспокойство о моей безопасности. Почему-то от этого внутри разливалось тепло. И еще – как бы виртуозно премьер не владел искусством хитрых словесных оборотов и ложных, вводящих в заблуждение интонаций, я четко услышал ревность. Откуда он знает, что после ужина мы гуляли по городу? Он следит за мной что ли?А если так, то зачем ему это нужно?- По-моему, вы сильно преувеличиваете.- То, что вы сильно недооцениваете, - тихо, но твердо сказал он, глядя мне в глаза, и вышел, прикрыв двери.Тогда я отпустил свои эмоции, и они накрыли меня шквалом. Ревность. То, что я никогда не услышал бы в его голосе, не увидел бы в глазах, если бы не Аня. Да, возможно, в какой-то степени, я использовал ее, но ведь намерения мои были самыми чистыми, и я не позволял себе переступить определенные границы. Я всерьез считал, что этого достаточно.Вечером я задерживался, судя по количеству скопившихся дел, часа на два, о чем поставил в известность Толика, чтоб он не сопел в боевой готовности за дверью.- Василь Петрович, я, может, тогда в качалку схожу?- В качалку?- Да, тут в соседнем здании.Что-то я припоминал относительно открытия спортивного центра на территории, но сам так до него пока ни разу и не добрался.А чего бы и нет?- Окей. Я сам туда подойду, как закончу.Толик кивнул и удалился. Я старался разгрести свою кучу дел поскорей, а и все равно осталось на утро.Около восьми вечера я вошел в тренажерный зал. Ясное дело, высокопоставленные чиновники колхозной качалкой не пользовались, посетителями были сотрудники попроще, помощники депутатов и обслуживающий персонал. Мой визит вызвал некоторое оживление среди публики, но оно быстро улеглось. Толик с выражением Т-800 на лице топил на беговой дорожке.- А как часто ты ходишь?- Как получается. По-разному. Так бы хорошо раза три-четыре в неделю.- Слушай, а пойдем в следующий раз вместе? Нужно все-таки умственные нагрузки чередовать с физическими.Да, напряжение сбросить… тестостерон опять же…Толик еле заметно довольно улыбнулся.- Да, я вот послезавтра собирался.- Заметано. На самом деле, давно пора.Со среды я плавно вошел в режим регулярных тренировок. Снимало, конечно, напряжение, особенно после консультаций и совещаний в Оборонке, на которых меня временами охватывала бессильная злость. Да и в МИДе было не легче. Хитровыебанный у нас какой ?старший брат?. Неделя пролетела, я и глазом моргнуть не успел. Поскольку целыми днями я был занят, с Аней мы виделись не часто, иногда удавалось вместе попить кофе. В связи с приготовлениями, Белла не подпускала к моей двери никого кроме моих ребят и премьер-министра. На сей раз он тоже вошел по зеленой.- Василь Петрович, я по поводу нашего пребывания в Страсбурге.- Что такое?- Принимающая сторона настаивает на размещении делегации в отеле, однако стоимость…Он обошел стол и, остановившись рядом, раскрыл какую-то папку и положил ее передо мной.Мда, принимающая сторона хочет чуть более, чем дохуя…- Так дорого? – я поднимаю на него глаза.Он смотрит сверху вниз и меня уже привычно ведет под его взглядом. Он так близко, что я мог бы… Нет…- Мы тоже так подумали, поэтому искали альтернативу…- И нашли?Мне неудержимо хочется прикоснуться к нему, как-то вдруг, внезапно, до дрожи в пальцах.- Да. Некоторое время назад мы сотрудничали с мальтийским фондом…Дальше я плохо расслышал, как в самолете при посадке, будто уши заложило. Но причиной тому были не перепады давления, а его откровенная близость ко мне. Будто океан заполнил собой все вокруг, движения стали медленнее, слова тише, а все, что осталось за пределами кабинета и вовсе исчезло.- … за символическую плату.Я едва вернулся к предмету разговора:- Сколько?Господин премьер разложил передо мной еще одну папку, и я погрузился в спасительные цифры. Они, кстати, понравились мне больше, чем предыдущие….- Василь Петрович…Дальше я не разобрал.- Да… Что? – переспросил я, стараясь не смотреть на своего собеседника.- Какой цвет вы предпочитаете?Этот вопрос с одной стороны был совершенно обычным, но с другой – абсолютно неожиданным.Юрий Иванович Чуйко даже такой мелочью умеет выводить меня из равновесия. Я отложил бумаги и снова взглянул на него снизу вверх.Ох ты ж,еб твою мать, папочка! Под таким взглядом хочется стечь на пол и…- Цвет? – еще раз растеряно уточнил я.- Да…Господи… Цвет… Океан… Голубой…- Голубой…Он насмешливо, но не зло улыбнулся одними глазами, склонился ко мне и перевернул страницу.- Тогда вам должно понравиться.Мне понравилось. В интерьерах не было никакой вычурной роскоши, просто уютный дом. Большой, конечно, но и народу едет не мало. Хотя в моем понимании, делегация могла бы разместиться и в отеле, только в стандартных номерах, как-то неловко было одалживаться у ?мальтийского фонда?, я ж не знал на каких условиях их встречали в Киеве. Я на несколько секунд задержался на фото спальни в голубых тонах. Вероятно, она предназначалась для меня.- А это… не слишком?- Нет, Василь Петрович, вы, конечно, можете ночевать на вокзале, но, боюсь, наши западные коллеги такой демократичности не поймут, - холодно заметил он, явно оскорбившись.Ну, то есть, я поручил ему организацию, а теперь сам ломаюсь…И вдруг я испугался. Как ребенок испугался, что он сейчас повернется и уйдет, и это казалось большей катастрофой, чем все, что случилось со мной до сих пор.Ни секунды больше не размышляя, я вцепился в его ладонь.- Юрий Иванович, не сердитесь… Просто, я никогда не бывал за границей… Я…Мне тут же стало стыдно за свой необдуманный порыв, и я замолчал, не смея посмотреть на него.Он не отнял руки, мягко сжав мою. В одном этом незаметном глазу движении значения было больше, чем в сотнях слов. Я чувствовал на себе его взгляд -ласковый взгляд терпеливого отца. - Василь Петрович…Как же мне нравится, как он произносит мое имя… Хрипло, бархатно…- Прислушайтесь к тем, у кого есть опыт…Я хочу прислушаться… И я прислушиваюсь… к его дыханию… И прижаться хочу… Щекой к его бедру… Почувствовать, как его пальцы скользят мне в волосы, успокаивая и лаская…Лаская… В этом у него, должно быть, опыт тоже внушительный…Я прислушаюсь… В этот раз уговорил, папочка…- Хорошо… - выдыхаю я. И мне, правда, хорошо. Рядом с ним. Себя не обманешь. Мне показалось, что это прозвучало слишком двусмысленно, и я добавил:- Хорошо, только чтобы с бюджетными средствами был порядок. Обещаете?- Я обещаю, - он говорит так, будто обещает что-то другое. Я сам отнимаю руку, стараясь прийти в себя, и снова вхожу в образ главы государства.Но господин премьер способен разрушить возводимые мной гранитные стены, в шутку бросив в них мелкий камешек.- Василь Петрович, откуда у вас такая тяга к порядку. Вы кто по зодиаку?И снова неожиданный вопрос, казалось бы, ни о чем, выбивает из колеи, меня бросает в жар.Какое это имеет значение?Я на автомате отвечаю, и только произнося вслух, осознаю, как это звучит:- Дева…И я вижу…Да, блядь! Именно вижу!Агатовый блеск в его глазах…А когда мы полетим в Страсбург, я останусь с ним практически один на один, что ж тогда-то будет?!- Юрий Иванович… - спохватившись спрашиваю я, - А со мной… в этом доме будете только вы?Он оборачивается от самой двери и, безупречно держась, будто ничего такого сейчас тут не было, отвечает:- Вас будет сопровождать ваш секретарь. Если вы заметили, там три спальни.Ничего я не заметил… Рядом с тобой я часто ничего не замечаю больше…Замечать начинаю задним числом… И как влюбился в тебя – не заметил…Надо остановиться, остановиться…Я чувствовал надвигающуюся катастрофу и старался руководствоваться благими намерениями, чтобы ее избежать, но тем самым, как оказалось, только приближал ее.Перед отъездом в МИД, я успел пообедать в Администрации, Аня уже ждала меня в кафе.- Вы сегодня опять допоздна? – заботливо поинтересовалась она.- Да, наверное. Весь день буду в МИДе, а потом нужно будет вернуться и подразобрать некоторые дела наших передовых коррупционеров. - Если хотите, я могу вам помочь.На самом деле, помощь бы не помешала, и я согласился на ее предложение.- А это удобно?Она молча накрыла мою ладонь своей и кивнула.Вечером я отпустил Беллу до ее прихода.К полуночи мы закончили. Вообще, этим занимался Мика, но я должен был быть в курсе самых масштабных расследований и возможных связей между их фигурантами.Анину помощь трудно было переоценить. Мы с Толиком подвезли ее до дома, она предложила зайти на чай, но я отговорился тем, что завтра рано вставать, тяжелый день и все такое.На самом деле, пора бы уже окончательно определиться и перевести наши отношения в иную плоскость. Я не то чтобы был не готов, но что-то мешало. Так бывает, когда закрываешь дверь, но что-то мелкое, незаметное глазу неожиданно попадает в зазор, и вот ты стоишь, как мудак, и понять не можешь, в чем дело.И я не мог понять. Не мог понять, что же мешает мне начать интимные отношения с молодой, красивой и умной женщиной.Просто нужно это сделать… Думать буду потом…Как там Брэнсон говорит? ?К черту все, берись и делай??Следующим вечером Анна Михайловна снова пришла помогать мне, и даже прибавила к своим соображениям некоторые факты и документы, если не подтверждающие, то очень внятно намекающие, что бухгалтерия Департамента Развития, может быть площадкой для отмывания некоторой части бюджетных средств.- Это, конечно, еще нужно проверить…Вообще, в тот вечер она была какой-то напряженной.Ну, понятно, проверка там, куча документов, я сам их терпеть не могу, но надо…Снова за полночь мы разъехались по домам. Выходя из машины, Аня посмотрела на меня как-то печально и скрылась за дверью подъезда.Всю дорогу я повторял, как мантру:Я должен быть с ней. У меня должны быть нормальные отношения с женщиной. Я не могу позволить себе отношения, которые могут меня скомпрометировать. Но где-то этажом ниже, на уровень глубже, кипело, как лава и гудело, как колокол, рвалось наружу нечто совсем иное:Я не могу без него. Я хочу его. Я его люблю…Эти противоречия рвали меня по живому, рвали всю ночь и весь день до вечера, пока мы снова не остались с Аней вдвоем в моем кабинете. Против вчерашнего, она была спокойна, временами задумчива, а иногда откровенно веселилась, цитируя мне из показаний фигурантов.Тогда я и сказал это вслух:- Даже не знаю, как мне вас благодарить…- Не знаете? – улыбнулась она.- Нет… - растеряно подтвердил я.- Ну, я попробую вам подсказать… - и она сама поцеловала меня в губы.Всё. Всё. Если я сам не мог на это решиться, то теперь, я просто должен ответить.И я ответил.Моменты меняющие судьбу приходят нежданными и проходят незамеченными. Их смысл и значение становятся очевидны позднее. Иногда настолько поздно, что нельзя уже ничего изменить.Этот был как раз такой.В одно мгновение я обрел сразу две эпические проблемы, но тогда мне показалось, что я нашел ключ к решению уже существующих.Мне приоткрылся путь к женщине, которую я, чего уж там, может быть и хотел, так же легко, как приоткрылась створка за державним гербом, откуда мне в руки буквально упал неподъемный камень весом в тягу земную.ПрОклятая ?тетрадь смерти? оказалась в моих руках. Я думал с ее помощью уничтожить коррупцию, а уничтожил самого себя.Конечно же, постепенно.И, разумеется – благими намерениями…В ближайшие дни я был полностью поглощен расшифровкой ее содержимого, я не выпускал из рук телефон, постоянно находясь на связи с Микой, пока сам едва ли не ночевал в МИДе и МинОбороны.Хотя, не только там…Я сам не понял, как пригласил Аню провести вместе выходные, сам не понял, как снял маленький коттедж на берегу Днепра, сам не понял, как проснулся утром с ней в одной постели.И сам не понял, как включил ее фамилию в список страсбургской делегации. Включил, потому, что боялся остаться там наедине с ним…И как же я поплатился за это.Наивно было полагать, что изменений в списке никто не заметит. Особенно он. Вечером в среду мы с Толиком, по обыкновению, отправились в качалку. Я выжал полную силу на абсолютном пределе, но на кардио меня уже не хватило, и я пошел в душ.Это просто счастье - десять минут полного одиночества под теплыми струями воды, в облаке пара.Я вообще последние дни будто всегда пребывал в облаке пара, на самом деле. Я был полностью сосредоточен: а) на предстоящем визите, б) на коррупционных схемах, паутиной оплетающих самые высшие эшелоны власти, в) на новых отношениях. На все остальное не хватало ни сил, ни времени. В каком-то смысле, я был даже рад этому. Во всяком случае, меня перестали изводить мокрые сны.Я создал вокруг себя некий вакуум, в котором очень сложно было держать меня за яйца.И, блядь, как же я ошибался на этот счет!Весь этот пар рассеялся, вакуум схлопнулся, и сердце чуть не вырвалось, когда выйдя из душа, в наскоро намотанном на бедра полотенце, я остался лицом к лицу с ним.В общем-то, мне было похуй зачем он пришел, значение имело только то, что я стоял перед господином премьер-министром почти голый, и это ебаное полотенце едва держалось. Никогда раньше я не видел его таким разъяренным.Холодная ярость атомной бомбы…У меня замерло дыхание, когда он подошел вплотную и показал мне бумагу со списком делегации.- Василь Петрович, это что такое?- Это… список…Он снова сумел превратить президента страны в робкого мальчика.- А это? – он указал на Анину фамилию, требовательно и строго глядя на меня.- Я… я подумал…- А вы подумали, что список утверждает совет безопасности?- Нет… - коротко ответил я, только бы он не услышал в моем голосе дрожь.А в мыслях уже начался ядерный апокалипсис.Ну, давай, папочка, накажи меня за это!И на эти мысли отзывалось тело. Отзывалось дрожью.Он что-то говорил о том, что я должен готовиться к визиту, но главный смысл его посыла заключался не в словах. Я чувствовал исходящую от него волнами энергию возбужденного самца. Господи… Я больше не могу… Я сейчас это сделаю…И я делаю это. Я опускаюсь на колени, прижимаясь щекой к его бедру, накрываю ладонью пряжку его ремня, превращаясь в ожидающую покорность.Я делаю это в своем воображении, но еще секунда, и я, помимо воли, воплощу этот сценарий в жизнь. У меня больше нет сил сопротивляться ему. Их жалкие остатки я употребил на то, чтобы отступить на шаг, прижавшись к холодной стене.а когда увидел, как жадно он смотрит мне ниже пояса, почувствовал, как теряю сознание, а потом его руки – на спине, на груди, его взволнованный шепот:- Василь Петрович, что с вами?Я роняю голову ему на плечо, и последнее о чем думаю, прежде, чем отключиться на несколько секунд, это:Только бы полотенце не упало…Хотя, ему было на чем держаться.На несколько секунд я будто погружаюсь в плотные синие воды, не видя и не слыша ничего, кроме биения сердца. Чьего? Я не знаю… - Упадок сил?Голос Толика становится ближе и четче.- Толик, блядь, вечно у вас какие-то приключения.Его голос.- Все хорошо… - бессильно выдыхаю я.- Сомневаюсь. Держи его, - строго скомандовал господин премьер, и его ладони на плечах заменили здоровенные ручищи Анатолия Степановича. - Василь Петрович, спорт дело хорошее, но вам нужно нормально питаться, а то вы в голодные обмороки падаете.Он уже придумал официальную версию, хотя, я был уверен, что ему известна истинная причина. - Занимайтесь своим здоровьем и консультациями в министерствах, все остальное сделают специально обученные люди. Хорошо, папочка…Юрий Иванович вышел.- Толик, воды…Он тут же протянул мне бутылку, недопитую мной во время тренировки.Всосав пол литра разом и отдышавшись, я попросил:- Толь, подожди меня в машине. Все нормально, сейчас оденусь и спущусь.Анатолий Степанович по-медвежьи помялся у двери, явно сомневаясь в том, что ко мне в полной мере вернулась дееспособность, но все-таки пошел.Однако, мне нужно было решить еще одну проблему. Я вернулся в душ и, ?увидев?, все то, что так и не случилось здесь буквально сейчас, довел себя до финала. Еще несколько минут - прийти в себя, одеться…Толик ждал меня у машины. Когда я подошел, он предупредительно распахнул передо мной дверцу и вручил огромный стакан с гейнером, явно обеспокоенный моим мнимым недоеданием. По дороге на Дарницу, я думал о том, что, чем вернее я старался руководствоваться благими намерениями, тем более изощренные искушения и соблазны открывались мне, будто уравновешивая шансы добра и зла в борьбе за мою грешную душу, и тем сложнее мне было перед ними устоять.А устоять перед ним было вовсе невозможно.