Глава I (1/1)
Глава I***Казнь была назначена на час дня. Именно в это время, солнце, безраздельно царившее над Сэйрэйтэем, палило особенно нещадно. Шинигами обливались потом, им не позволено было покидать место казни даже ради того, чтобы утолить жажду.Июльское солнце слепило, делало воздух густым и тяжелым, вызывало в памяти этих уставших людей абсолютно ненужные мысли. Все, о чем им хотелось забыть, теперь всплывало на поверхность сознания, и не жажда сейчас томила их больше всего, а воспоминания. Раскаленный воздух размывал очертания человеческих лиц, контуры предметов, и всем поскорее хотелось покинуть это проклятое место. Казнь товарища это вам не то, что в бирюльки играть. Естественно, что настроение у всех было не аховое, были даже и такие особо ?стойкие? шинигами, которые не пожелали наблюдать за тем, как прожорливый Соукиоко поглотит еще одного несчастного.
Они думали, что после случая с Рукией им больше никогда, или хотя бы реже, придется наблюдать за тем, как на этот эшафот входит еще один из их народа. Но жизнь такая штука – подлянки от нее можно ожидать в любой момент. Никто даже и подумать не мог о том, что следующим, кого захотят отправить в путешествие по реке забвения будет Абарай Ренджи. ***В Готей 13 слухи распространялись с убийственной скоростью. Ты мог просто косо взглянуть на проходящего мимо товарища и местные ваганты уже сочиняли целые эпосы о вражде какого-нибудь пятого офицера Хонды с третьим офицером Кеньичи. Ты мог сидеть с другом в каком-нибудь захудалом кабачке на окраине Сэйрэтея и обсуждать свои неудачи в личной жизни, а в этот момент кто-то уже доносил командиру о том, что ты якобы не доволен его приказами и хочешь перевестись в другой отряд. Простая беседа извращалась так, что к тому времени как ее пересказывали кому-то другому в ней, как правило, не оставалось и слова от первоначального смысла. Все знали о том, что Хисаги сходит с ума от неразделенной любви к Рангику Матсумото. Знали в таких подробностях, что узнай о них сам Сюхей, очень удивился бы тому, насколько богата фантазия местных сплетников. Например, говорили о том, что однажды подвыпивший Хисаги распевал под окнами Рангику серенады и что как-то он даже, разбив окно,пробрался к ней в дом, а потом был с позором оттуда выдворен. Естественно ничего этого никогда не было. Бедный застенчивый Сюхей ни за что в жизни не позволил бы себе такого, даже будучи в подпитии. Единственное, что он мог себе позволить, так это бесконечные жалобы на жизнь и одинокие посиделки в местном кафе. Он почти смирился с тем, что роковая женщина Рангику Матсумото никогда не станет принадлежать лишь ему одному, тем более, что по ней сох почти весь Готей 13. С самооценкой у Хисаги были проблемы – он считал, что она никогда не выберет его в то время, как вокруг полно парней намного лучше – умнее, сильнее и симпатичнее его.В тот вечер настроение у Сюхея совсем ушло под гору. Он видел, как Матсумото и какой-то офицеришка из третьего отряда вместе ушли к ней домой. Он недолго наблюдал за ней и, конечно же, сделал поспешные выводы о том, что у них там произошло дальше. Сердце его было разбито и откровенно кровоточило, когда он в очередной раз пытался залить тоску саке, сидя за барной стойкой. Он жаловался бармену на всех женщин мира и требовал не жалеть для себя спиртного. Тот вежливо кивал головой и подливал, разочаровавшемуся в жизни клиенту, все больше и больше саке. Сюхей даже не обернулся в тот момент, когда ему на плечо опустилась чья-то рука. Ренджи совсем недавно стал составлять ему компанию в его невеселых вечерах. Хисаги был не против, тем более что в такие дни от Абарая требовалось только одно – слушать жалостливые излияния друга. Ему было не трудно. Уж кому, как ни ему было знать об ужасах несчастной неразделенной любви. Посетителям, которые в большинстве своем представляли из себя весьма разношерстный народ из злачных мест Сэйрэйтэя, весь вечер приходилось слушать рыдания Сюхея и громкий бас Абарая. Ренджи успокаивал того, как мог, но толку было мало. Хисаги расходился еще больше. Сегодня его горе достигло своего апогея, да и Абарай, по каким-то своим причинам, напился особенно сильно. Поэтому, когда Сюхей стал отзываться о Матсумото уже совсем не по-джентльменски, Ренджи счел своим долгом вступиться за ее честь. Хоть он и был пьян до чертиков, но ему совсем не нравилось зубоскальство местных выпивох, когда Хисаги вдруг со всей неистовостью неразделенной любви начинал крыть свою ?возлюбленную? чуть ли не трехэтажным матом.Некоторые, особо наглые товарищи, презрев все опасности, даже подсаживались рядоми пытались выведать у Сюхея, кто же такая эта роковая красотка. Но в эти моменты он будто становился немым, замыкался в себе и отказывался с кем-либо разговаривать. Сегодня все пошло не так. Он не просто отвечал, он, к тому же, расписывал всем ее прелести. А расписывать можно было бы бесконечно. Когда Абарай сделал Сюхею первое замечание насчет его поведения, тот вовсе не взглянул на друга. Второй раз уже заставил Хисаги нахмуриться, а в третий раз он позволил себе ляпнуть что-то нелицеприятное про друга. Это ?нелицеприятное? совсем не понравилось Ренджи. Положение усугубил громкий смех посетителей, которые, слышав каждое слово, сказанное Сюхеем, принялись подкалывать Ренджи. Тот покраснел от гнева и потребовал от Хисаги немедленной сатисфакции. Весь народ тут же высыпал во двор. Каково зрелище! Две чистюли из Готея будут мордовать друг друга, да ради этого стоило пропить последний медяк в этом заведении! Но их постигло скорое разочарование – даже вусмерть пьяные Абарай и Хисаги не дошли до того, чтобы обнажать мечи. Им достаточно было просто набить друг другу морды – возможно, таким образом, они просто хотели снять напряжение. Зеваки из кафе принялись улюлюкать, когда поняли, что шоу утратило свой размах, но те двое не обращали на их недовольство абсолютно никакого внимания. Совсем скоро они вернулись в кафе, истекающие кровью с порванными косоде, и даже немного протрезвевшие. Прежние распри были забыты, стерты из памяти, будто их и вовсе не было. Перед посетителями злополучного кафе снова были закадычные друзья. Они посидели так еще немного, выпивая саке, и поедая бутанику, а потом Ренджи решил, что ему пора возвращаться. Капитан будет не доволен его поздними прогулками. Хисаги не стал спорить, поблагодарил друга за компанию и отрезвляющую драку, и они попрощались.
Абарай не помнил, каким образом ему все-таки удалось добраться до казарм. Помнил он только одно – путь его был долог и трудоемок, в конце-концов он даже стал сомневаться в том, что вообще когда-нибудь доберется до дома. Уж лучше бы ему уснуть за барной стойкой того бара. Проблем было бы куда меньше. Он проснулся с ужасной, просто нечеловеческой головной болью. Казармы уже были пусты, а ведь именно ему, как лейтенанту отряда вменялось в обязанность каждое утро будить своих нерадивых солдат. Сегодня произошло чудо и на кого-то снизошло великое озарение – не будить лейтенанта, взяв на себя ответственность за солдат. И Ренджи по этому случаю был очень счастлив, он даже дал себе зарок, что выяснит, кто этот герой и проставится для него в баре. Головная боль, конечно же, немного уменьшала то всеобъемлющее счастье, которое он испытывал по этому поводу, но в остальном Ренджи был весьма доволен предстоящим днем. Только бы он никому не понадобился, пусть все оставят его в покое хотя бы на сегодня. Парню уже давно было пора привыкнуть к тому, что не все коту масленица. Когда в казарме вдруг послышались легкие шаги, он насторожился, и не придумал ничего лучше, как претвориться спящим.Он даже, к слову весьма мастерски, стал имитировать храп. Посетитель остановился прямо напротив его койки и так и встал столбом, отбрасывая тень на лицо Абарая. Вдохнув воздуха для того, чтобы издать очередной громоподобный храп, Ренджи понял, что крупно попал. Его нюхательные рецепторы уловили четкий запах сакуры. Он открыл глаза и тихо спросил:-Капитан? – ему в лицо тут же полетело окровавленное косоде и хакама.-Вы видите особое мазохистское наслаждение в том, чтобы быть разбуженным капитаном отряда, Абарай? Стоит ли говорить о том, что скорость обычного подъема Ренджи с постели теперь достигла своего максимума. При этом он проявил такую сообразительность, что даже додумался скрыть свой срам, брошенными в него же хакама. Капитан Кучики бросил на подчиненного свой фирменный холодно-надменно-презрительно уничижительный взгляд.-Сегодня вы метете двор перед столовой, и приведите в порядок свою форму.Все. Больше он не сказал ничего. Но и этого было достаточно для того, чтобы Ренджи ощутил насколько бесполезно и бессмысленно все его существование. Капитан ушел и лишь тогда он позволил себе небольшую выходку – швырнул и хакама, и косоде на пол, оставшись в одной набедренной повязке. Тут то, ко всем прочим несчастьям, о себе напомнила еще и головная боль. Во всем виновато дрянное саке, больше он в это захолустье не пойдет. Запасная экипировка у него всегда была припасена под матрасом. Место не самое хорошее, но так было удобнее, да и ближе – в походе в гардеробную надобность отпадала. Он быстро оделся, умылся и пошел исполнять приказ капитана.Над ним не потешался только ленивый. Какого рожна надо было сделать эту столовую общей?! Почему теперь он вынужден терпеть насмешки от идиотов, с которыми почти не знаком? Он решил, что сможет стоически все вынести. Лейтенант ведь, черт побери, статус обязывает! А потом рядом опять появился капитан и при всем честном народе сделал ему очередную выволочку из-за помятой формы. Никто не смеялся до тех пор, пока капитан Кучики был рядом, но стоило ему исчезнуть, как эти ублюдки оглушили Абарая своим кретиническим смехом. Он погрозил им метлой, вызвав тем самым, еще один приступ смеха, а потом еще и еще…И быть бы ему посмешищем еще долгое время, если бы не Юмичика и Иккаку, вовремя подоспевшие на помощь. Их смех перекрывал смех остальных, но издевались над другом они совсем не долго, всего минут десять.-А, ну, выродки, закрыли свои пасти!!! – Иккаку своим оглушительным голосом мог заткнуть кого угодно. В душе Ренджи поблагодарил друга, а вслух послал к черту обоих: и Иккаку, и Юмичику.– В чем дело, дружище? Видок у тебя неважнецкий.– Спасибо, что заметили, - буркнул Ренджи и снова с угрюмым видом взялся за метлу.
– Да ладно тебе, - Иккаку не унимался. – Рассказывай, что было. Кто тебя так разукрасил?– Отвалите. Оба.– Фу, какой ты сегодня не вежливый, - жеманно бросил Юмичика.– Ну, так валите восвояси, раз вам мой тон не нравится. – разговаривал Ренджи откровенно грубо, но на то они и друзья, чтобы спокойно воспринимать твое хамство. Эта метла и кусок земли три на два стали для него чуть ли не центром вселенной. Присутствия Юмичики и Иккаку он больше не замечал, до тех пор, пока откуда ни возьмись, рядом вдруг не материализовался Кира.– Вы меня балуете, друзья.– Мне очень жаль, что я отрываю тебя от столь важного занятия Абарай, -Ренджи нахмурился, всем своим видом давая понять, что уж от Изуру подколы он терпеть не намерен, но тот, как ни в чем не бывало, продолжил:– Сюхей куда-то пропал, его не видели со вчерашнего вечера, в казармах он тоже не появлялся.– И?– В последнее время вы часто бываете вместе, может, ты знаешь что-то о том, куда он мог запропаститься?Абарай перестал мести, оперся о метлу, бросив при этом озадаченный взгляд на Киру.–Вчера мы вместе пили в баре, в Руконгае, он остался, а я пошел домой.Хмурые лица друзей немного напрягли Ренджи и поэтому, чтобы разрядить обстановку он добавил:– Да ладно вам, Хисаги взрослый мужик, может у него появились какие-то дела или на задание отправили. Чего трясетесь? Он сможет о себе позаботиться.– Ладно, Абарай, больше не буду тебе мешать, спасибо за информацию.–Пожалуйста.Кира ушел, оставив после себя флер таинственности и недосказанности. Ни Юмичика, ни Иккаку, ни сам Абарай – никто из них не понял с чего вдруг такое беспокойство. Ладно бы еще какой-нибудь рядовой шинигами пропал, а тут из-за лейтенанта, будто он дитя малое и не может о себе побеспокоиться. Никто из них не придал появлению Киры особого значения. Они забыли о его визите сразу же, стоило ему скрыться с их глаз. Абарай, будучи с бодуна, совсем отказывался идти на контакт, так что и Юмичике, и Иккаку вскоре тоже пришлось удалиться восвояси.
Когда он, наконец, закончил отбывать свое наказание его вновь нагрузили какой-то дурацкой, никому не нужной работой. Капитан сегодня отрывался на нем как только мог. И к концу дня Ренджи был уже совсем без сил. Голова не переставала болеть ни на минуту. В этот день он даже дал себе зарок в том, что больше никогда не будет пить, но уже через полчасасидел в пустой столовой в обнимку с бутылкой саке. Опохмел совсем не помог, сверх того заставил думать о том, о чем Абараю давно хотелось забыть.Было уже около полуночи, когда он, наконец, отправился спать.