Часть вторая. Маячок (1/2)
Я просыпаюсь ровно в восемь утра. Еще дает о себе знать рабочий график. В России в это время будильник летит с матами на пол. Я пытаюсь отскрести себя от кровати и лихорадочно собраться за сорок минут.Просыпаюсь, кстати, на удивление трезвым. Только слегка побаливает затылоки хочется пить. Хоть из-под крана лакай. Друг еще похрапывает в соседней комнате на диване. Кому достанется диван, а кому двуспальная кровать, мы решили вчера, подбросив монетку. Мне всегда везло на «решку». И на кровать у меня большие отпускные планы.Его планы простираются исключительно на изучение греческого наследия Кипра. Макс наполовину грек. Его мать приехала учиться в Питер и осталась там жить. Мой друг понимает по-гречески, но отказывается говорить. Может, когда –нибудь он хочет поселитьсяна исторической родине. Тем лучше для меня.
Иду в душ. Пытаюсь врубить холодную воду, чтобы окончательно прийти в себя. Тут меня поджидает открытие. На Кипре получить ледяную невозможно. Это потом я узнаю, что они уже давно опресняют морскую воду инагревают ее в баках, располагающихся на крышах домов. В итоге вода ни то, ни се. Неприятный сюрприз. Это значит, нельзя нажраться до состояния говнища, только- до полуговнища. Испытанный прием –20 минут под холодным душем, и ты «огурцом» -не сработает.Выхожу на балкон почти в чем мать родила. Для приличия наматываю полотенце на бедра. Полдевятого утра для курортных городов -это время, когда семейные пары с детьми уже умотали на пляж, а одинокие девушки еще спят. Я вчера видел с балкона их, небольшими стайками возвращающихся в отель на нетвердых ногах и загребающих шпильками по асфальту после ночных клубов. Так что шокировать мне некого.
Окна отеля и балкон выходят на двухэтажные домики местных. Почти у каждого строения есть небольшой палисадник, в котором пытается выжить под палящим солнцем чахлая растительность. Большой тощий серый кот деловито обходит свою территорию, отставляет хвост, метит. Понимаю, как мужика. Свое надо метить.В одном из дворов не спеша копаются плотники. Опять же потом узнаю, что на Кипре все делается неспешно. Здесь даже время течет медленно. Торопиться некуда. Вторая доминирующая часть населения Кипра – турки. На востоке суета не в почете.Плотники, кстати, что удивительно, оказываются англичанами. Достаточно пары-тройки фраз, оброненных ими на английском. У всей троицы светлые, выгоревшие на солнце волосы и белоснежные улыбки.Один из них поднимает глаза на меня.«Неу, ginger», -кричитон. Вытягивает перед собой кулак с задранным вверх большим пальцем. Потом онповторяет этот же жест у своего паха. Думаю, нет необходимости его расшифровывать.Ржу. Все-таки хорошо, что друг еще спит. Я не люблю светить свою ориентацию. Уже давно прошли те времена, когда мне казалось, что это выделяет меня из толпы и делает необычным. Я не горжусь ей. Это также глупо, как гордиться цветом глаз, волос или кожи. Людей выделяют поступки. Макс типичный натурали не в курсе обо мне.Он ценит мое общение, а не мои закидоны.
К слову, вчерашний зеленоглазый мальчишка отнюдь не натурал. Это видно по всему. На таких, как он и я, горят особые «маячки». Свои читают их на раз. Кто-то называет это энергетикой, кто-то аурой, я предпочитаю слово «маячок».Возвращаюсь в комнату. Надеваю шорты и первую попавшуюся футболку. Пытаюсь разбудить друга. Закономерно отправляюсь на три общеизвестные буквы.Вместо этого иду в столовую.
Есть в такую срань Господню я еще не могу, но вот горячий кофе с сигаретой был бы в самый раз.Мальчишка уже там. Вместе с другим парнем они приносят еду и убирают тарелки за отдыхающими. Похоже, он вкалывает по 20 часов в сутки, пытаясь заработать себе на учебу.
Только сейчас замечаю, что он, кстати,смазливый. На фоне своего коллеги он, как ни странно, выделяетсяевропеизированностью. У него действительно зеленые глаза и смуглая восточная кожа, но она на пару тонов светлее, чем у второго парня.Его коротко подстриженные волосы тоже не черные, а, скорее, темно-коричневые. Он выше коллеги и держится совсем не так скованно и косолапо, как второй.На мальчишке рабочие черные джинсы и рубашка. Она расстегнута на пару пуговиц, на груди поблескивает …православный крестик, хотя греки и есть православные.На талии завязан типичный для официанта фартук.Увидев меня, он начинает улыбаться, подходит к напарнику и что-то шепчет ему на ухо. Парень кивает, исчезает в подсобке и возвращается ещес одним официантом. Теперь их трое.
Так. Мальчишка явно что-то придумал. Молодо-зелено. Как вас просто читать между строк.
Наливаю себе кофе, беру минеральную воду.
Сажусь за отдаленный столикс видом на бирюзовое море. Оно и вправду здесь такого цвета. Средиземноморье.
Рядом расположилась компания из двухдевушек, их пепельница уже переполнена бычками. Однако никто не торопится ее заменить. Они обе, кстати, хорошенькие. Классическая пара. Худенькая хрупкая блондинка и хохотушка-толстушка брюнетка. Они тоже из России. Их тарелки переполнены едой, а щебечущиемелодичные голоса заполняют все столовую. Они едят и курят.
Отпиваю горячую жидкость.Еще один неприятный сюрприз за утро. Эту бурду непонятного темного цвета нельзя назвать кофе. Это нельзя пить. Морщусь.
Провожу эксперимент. Закуриваю.
Ровно через минуту, после того как, я тушу окурок, у меня новая пепельница. Он лично делает это.
Еще раз морщусь. Через силу делаю два глотка. Опять закуриваю. Две сигареты с таким промежутком это слишком, но наука требует жертв. Эффект тот же. Пепельница снова меняется после затушенного бычка.