Прах к праху (1/1)

— А ты женат?Среди тишины, царящей в полупустом (Надежда Викторовна, стоило зазвенеть будильнику в ее сумочке, тут же умчалась домой, а вскоре за ней ушел и майор Крюков) отделе, вопрос звучит громко и звонко. И неожиданно.Андрей, сгребающий несколько папок со старыми "висяками" со стола себе в рюкзак — хотел просмотреть их дома, — вздрагивает и останавливается.Макс в упор смотрит на него из-за своего стола. В руке он все еще сжимает ручку — на него повесили написание отчета по закрытому сегодня делу и запросы в архив, которые нужно отправить завтра с утра, по поводу нового.Время — почти восемь вечера. Пора идти домой.Только дома Андрея уже почти полтора года никто не ждет. Он бросает взгляд на кольцо на собственной руке. Давно следовало снять, но сначала он не хотел, надеялся, что все еще наладится, а потом придумывал одну отговорку за другой: сниму в квартире, а то жалко потерять; оно удобно — нет лишнего внимания со стороны женщин во время расследования; он к нему привык, пусть оно и потеряло свое изначальное значение. Несколько раз он его снимал — и всегда надевал обратно, чувствуя без него себя неуютно и неправильно.— Ну так что, оперуполномоченный Рублев?Макс выглядит так, будто выиграл лотерею. Он стажер и не всегда оказывается прав. Но он учится — наблюдать и задавать правильные вопросы. Конкретно с этим он попадает точно в яблочко.— Нет, — отвечает Андрей, запихивая все же папки в рюкзак. — Не женат.И уходит, пока Макс не успел спросить что-нибудь еще.Все начинается с того, что у капитана Поляковой трезвонит будильник в ее вездесущей сумочке — и вот вместо нее на пассажирское сиденье плюхается досрочно освобожденный от бумажной работы Макс, а она уносится в закат, параллельно отчитывая кого-то по телефону.Потом почти полтора часа они едут в загородную резиденцию — слишком громкое название для видавшего и лучшие времена деревянного домишки посреди ничего — одного из предполагаемых свидетелей. За это время не успевает стемнеть, но, когда Андрей уверенно стучит в ветхую дверь, солнце уже почти скрывается за горизонтом, так что обратно, закончив опрос, они едут уже в сумерках.Машина глохнет где-то между лесом и полем на проселочной дороге.Андрей, повозившись под капотом, с грустью подсчитывает, во сколько ему отсюда обойдется эвакуатор до ближайшей автомастерской. Макс хоть и расстроенно, но вполне оптимистично замечает, что все могло быть и хуже — они могли застрять посреди нигде в полусотне километров от цивилизации зимой, а не в конце теплого августа.— Кстати, — говорит он, — у меня что-то связь не ловит. Не дашь позвонить?Так появляется проблема номер два.Они, закрыв машину, проходят поле и лес, и еще одно поле, и связи все еще нет, к тому же становится совсем темно. Макс подсвечивает им дорогу фонариком в мобильном, но это несильно помогает.Связи как не было, так и нет.Андрей надеялся провести свой вечер не так. Не то чтобы у него были планы, но даже их отсутствие он не променял бы на вот это. Но никто его мнения что-то спрашивать не стремится.Спустя еще одно поле дорога выруливает к полузаброшенной деревне. Жилыми выглядят не больше трети домой, свет же горит и вовсе только в одном.— На месте хозяев я бы нам не открыл, — замечает Макс, постучав.Андрей с ним согласен, но надеется, что им все же не придется идти до следующей деревни.Дверь не только открывается — после короткого разговора сухонькая старушка усаживает их за стол, угощает ужином и предлагает остаться до утра.— До следующих домов еще километра четыре, — говорит она. — Да и там все такие же бабки, как я. Но завтра вернется мой муж — он с машиной вам поможет и до города подбросит. Куда вы в ночь пойдете?..Старушка — баба Нюра — стелит им на полу в свободной комнате, скорее бурча себе под нос, чем действительно жалуясь, что гостевая кровать так невовремя пришла в негодность. Андрей в это время моет посуду в тазу на маленькой кухоньке, Макс, рядом, прилаживает на место при помощи молотка и смекалки накренившуюся полку. Места им, двум здоровым мужикам, маловато, чтобы разойтись, но Макс с полкой справляется лучше, чем с логическими задачками, так что она не падает на голову ни ему, ни Андрею.Идиллия.— Хорошо тут. — Макс задумчиво чешет шею и смотрит в окно, хотя в нем видно только мутное отражение их двоих.— И правда, — соглашается Андрей.После ночи сна на полу на утро у него ломит спину — от этого он и просыпается. Рядом, на животе, уткнувшись лицом в подушку, раскидав руки в стороны, спит Макс. Правая рука лежит у Андрея на груди, мешая дышать.Он лежит, уставившись в потолок, и не решается пошевелиться. Впервые за очень долгое время тяжесть на груди приятная — чуть приземляющая его, а не утягивающая все глубже и глубже.В квартире майора Крюкова приятная полутьма, только пробивается полоска света из-под кухонной двери и сквозь шторы видно холодный свет фонаря.Голова у Андрея приятно кружится от вина. Он явно перебрал, но впервые за долгое время не стремился пить, чтобы напиться — так просто получилось.Вечер выдается хороший: много смеха, и глупостей, и историй — и общих, и из прошлого. Полякова рассказывает про детей, Крюков травит байки времен своей службы в армии. Макс, изрядно набравшись пива, признается, что в детстве боялся клоуна-убийцу, которого выдумал его старший брат, поэтому в какой-то момент захотел стать полицейским — ведь полицейские ловят убийц и уж тем более их не боятся. Андрей вспоминает времена учебы, кое-что приукрашивая, кое-что приуменьшая.А сейчас — хорошая ночь.На кухне продолжают разговаривать Крюков и Полякова. Макс, наполовину скрывшийся за шторой, курит в окно и допивает (сколько в него вообще влезает?) пиво.Андрей лежит на разложенном диване и собирается с силами хотя бы подложить себе под голову подушку, но пока проигрывает в неравной борьбе с собственной пьяной ленью.Макс тихо прикрывает окно, но путается в шторе и громко шумит, пытаясь из нее выбраться.— Пойду на кухню, — говорит он и весьма уверенно двигается в ее сторону.Андрей ловит его за руку, когда тот проходит мимо.— Пиво окончательно превратило тебя в идиота, — замечает он, потом добавляет, видя непонимающий взгляд: — Не мешай им.Взгляд у Макса не проясняется — ни грамма озарения, — но он послушно заваливается на диван рядом и только чудом не проливает пиво.И так и продолжает сжимать его руку в своей, не позволяя отстраниться.Андрей пьян, у него — у них — был хороший вечер, и он с этим ничего не собирается делать. Даже с тем, как пальцы Макса на долгие секунды задерживаются, проходясь, на обручальном кольце.Утром Андрей его снимает — в последний раз.