ЧАСТЬ ВТОРАЯ (1/1)

Сыщики недоумевали. Сразу два странных события произошли в тихом Коноховске. Были ли преступления как-то связаны? И кто мог решится на подобное? Трое милиционеров молчали. Сарутобиев опять курил в форточку, Майтов утирал выступившие на глазах слезы, уверяя, что они от дыма, а Юхиева нервно теребила подол форменной юбки. Все ждали новостей от Хатакевича, которого срочно вызвали на телефонный разговор с их начальницей, полковником Сенджуковой (внучкой того самого героя революции). Когда капитан наконец-то снова появился в кабинете, все трое вскочили со своих мест с одинаковым вопросом: - Ну, что она? - Ну, - почесал в затылке капитан, - полковник хочет, чтобы расследование возглавил я. Как вы знаете, сейчас она в отпуске, но тем не менее, на момент нашего разговора товарищ Сенджукова уже была в курсе всех новостей. Так что она будет следить за ходом расследования издалека. - И что теперь? - спросила Юхиева. - Давайте еще раз обсудим все возможные версии. Первая и самая правдоподобная, на мой взгляд, пацан никуда не пропадал, а сам ушел, не выдержав странностей своих родителей. - Вполне может быть, - кивнул Сарутобиев, - они та еще семейка. - Очень, очень подозрительные элементы, - подтвердила Юхиева. - Вторая версия - гибель в результате несчастного случая. В больницу и морг уже позвонили, никого похожего на Абурамченко не поступало. Необходимо создать поисковую бригаду, добровольцев пока подключать не будем. Пусть наши прощупают реку баграми и поищут какие-нибудь следы в лесу. Этим займетесь вы, товарищ Сарутобиев. Если поиски ничего не дадут, привлеките кинологов с собаками. Обо всех найденных потенциальных уликах докладывать мне. - Вас понял, товарищ капитан! - Следующая версия. Не стоит исключать связь нынешнего дела с делом о пропаже Учихяна. - Не думаете ли вы, что Орочимров может быть как-то причастен? - удивилась Юхиева - Насколько нам известно, он до сих пор находится в психиатрической больнице. - Что ж, тогда мне придется его навестить, - пожал плечами капитан, - У него могут быть подельники на свободе. Или подражатели. В любом случае, стоит проверить и эту версию, тем более, пока у нас все равно нет почти никаких зацепок. Также надо опросить одноклассников и друзей этого Жени, может они что-нибудь подскажут. Товарищ Майтов, этим займетесь вы. И поговорите еще раз с Учихяном, может он вспомнит что-нибудь, что сможет пригодится в расследовании. - А что же загадочный символ? - не унималась Юхиева - Мы так просто это оставим? Меня не покидает чувство, что оба происшествия связаны между собой. Хатакевич удивленно посмотрел на девушку. - Ну, раз у вас такое предчувствие, вы этим и займитесь. Хотя лично я не думаю, что здесь есть какая-то связь. Как бы то ни было, этот инцидент мы проигнорировать не можем, все равно придется разобраться с этими хулиганами. Майтов покачал головой: - Я согласен с лейтенантом Юхиевой. Что-то здесь явно нечисто. - В таком случае, не будем терять времени зря, - ответил Хатакевич, - приступим же к работе немедленно! Ах, школьная пора! Первая влюбленность, прогулки с друзьями во дворе, домашние задания... В Советском Союзе школа считалась не только обителью знаний, но и инструментом воспитания будущего поколения. При школе функционировало множество различных кружков, тесной была связь школы с пионерской и комсомольской организациями. Состоять в одной из них было честью для советского ребенка или подростка, ведь образ пионера и комсомольца был строго положительным - справедливый, честный, трудолюбивый, всегда готовый прийти на помощь в беде! И именно такие дети сыграли не последнюю роль в нашей истории... Коноховская гимназия была самой престижной школой во всем городе. Хотя официально никакого различия между учреждениями среднего образования не было, все знали, что именно в гимназии трудятся самые квалифицированные учителя и обучаются самые способные дети, не зря же ее назвали в честь героя революции. Одним тамошних работников был молодой, но идейный Илья Уминов, классный руководитель десятого класса, где и учился пропавший подросток. Именно с ним решил поговорить Майтов, так как директор, похоже, понятия не имел о том, что у него учится некий Абурамченко Евгений. - Я всех знаю в этой школе, но его точно не помню, - развел руками руководитель гимназии, - Но по документам все верно, такой ученик есть. Простите, но вам следует побеседовать с его учителями, к сожалению, я тут помочь не в силах. В это время товарищ Уминов объявлял своему классу отметки за итоговый тест: - Харуновская - пять, Учихян - пять с плюсом, Узумаков - тройку еле натянул, старайся, Никита, скоро экзамены! Абурамченко - ... Где он? Где Женя? Его же вроде и вчера не было? - Это тот стремный, который жуков ел в начальной школе? - засмеялся парень с растрепанными светлыми волосами. - Узумаков, не придумывай ерунды, идиот! Такого никогда не было, - вмешался Коля Инузуков, который был хорошим другом Жени и вместе с ним ходил в природоведческий кружок. - М-мальчки, не ссорьтесь, пожалуйста, - тихо проговорила Анита Хьюгинина, очень застенчивая и очень положительная девочка, которая тоже ходила в природоведческий кружок с Женей и Колей. - А что ты его так защищаешь, Инузуков? - не унимался Узумаков - Он твой кавалер что ли? При этих словах Коля густо покраснел и отвернулся. Его оппонент опешил от такой реакции и тоже покраснел. Вслед за ними покраснела и Анита, но такое случалось с ней примерно раз в полчаса, так что никто не обратил на нее внимания. Воцарилось неловкое молчание. Уминов изумленно хлопал глазами, не зная, как ему поступить в такой странной ситуации. Он уже хотел было сказать что-нибудь назидательно-патриотическое, как всегда в таких ситуациях советовали делать старшие коллеги, но тут в дверь постучали. - Войдите, - крикнул Уминов. Дверь тут же отворилась, и в класс вошел Майтов. - Капитан? - удивился учитель, - Какими судьбами? - У меня прескверные новости. Поступило сообщение о пропаже одного из ваших учеников, Абурамченко Жени. Класс загудел. Все тут же повернулись и посмотрели на сидящего на задней парте Учихяна. Тот смерил всех недовольным взглядом (впрочем, он всегда так делал) и хмыкнул. Тем временем капитан продолжал: - Я хотел бы поговорить с вами, товарищ Уминов, а также с Сариком Учихяном. И если здесь из присутствующих есть те, кто хорошо знал Абурмченко или те, кто располагает полезной для следствия информацией, пусть не стесняются и тоже выскажутся. Этот урок последний сегодня? - Да, - ответил учитель. - Ну, значит, я зайду к вам после звонка, - сказал Майтов и не дожидаясь пока изумленный Уминов ответит, вышел из кабинета. Институт психиатрических лечебниц существовал в Российской империи не одно столетие. Первые упоминания о душевнобольных в русской истории относятся еще к IX веку, временам Киевской Руси. После Октябрьской революции, психиатрическая наука продолжала свое развитие. У советской психиатрии появились свои звезды, например, Николай Павлович Бруханский, автор первого руководства по судебной психиатрии в СССР. Но была и темная сторона - многие ученые-новаторы подвергались репрессиям (сам Бруханский погиб в ГУЛАГе) а диссиденты и неугодные власти помещались на принудительное лечение, как, например, известный поэт Иосиф Бродский. Тем не менее, в нашей истории именно деятельность врачей Коноховской психиатрической больницы дала серьезный толчок к раскрытию дела о пропаже Жени Абурамченко... Дорогу к психиатрической лечебнице в Коноховске знали все. Это унылое здание, выкрашенное в неприятный светло-зеленый цвет, возвышалось на холме у городской окраины. Окруженное небольшим парком и высоким забором, оно выглядело как какой-нибудь дом полный нечисти из страшной истории. Несмотря на это, большинство коноховцев относились к этому месту нейтрально, пока туда не поместили Орочимарова. Та история с похищением Учихяна прогремела на весь город, и с тех пор, как преступник был пойман и находился на постоянном лечении, какие только нелепые слухи не ходили о происходящем в стенах больницы! Поговаривали, что у Орочимарова от приема транквилизаторов вырос язык длиной с человеческую руку. Говорили еще, что он страдает от навязчивого желания проглатывать ножи и другие виды холодного оружия. Хатакевич этим сплетням не верил, но все равно перспектива еще раз встретится с этой неприятной личностью не вызывала у него восторга. Он вспомнил, каким безумным огнем горели глаза Орочимарова, даже когда его уже задержали и везли в оперативной машине в изолятор. На суде преступник тоже вел себя неадекватно - то шипел на свидетелей по делу, то доставал коробочку дешевых фиолетовых теней, непонятно как незамеченных при досмотре, и размазывал их от глаз к носу. Жуткий тип, в общем. За такими невеселыми мыслями Хатакевич и сам не заметил, как оказался на "проходной" больницы, как называли это место здешние обитатели. К нему тут же подошел высокий и красивый мужчина в белом халате. На его лице сияла приветливая улыбка, но взгляд серо-голубых глаз был холоден. - Добрый вечер! - поприветствовал он капитана - Я главврач этой больницы, Игорь Яманаковский. - Мы же с вами уже встречались, - удивился милиционер. - Да-да, разумеется, я все прекрасно помню, - кивнул Яманаковский, - просто небольшая проверочка. Хатакевич хмыкнул. Этот Яманаковский был человек себе на уме, полностью погруженный в свою деятельность. Интересно, какой он дома, с семьей? Вроде его дочь училась в одном классе с Учихяном... - Я боюсь, к нам с оружием нельзя, капитан, - вывел оперативника из размышлений голос главврача, - даже для вас я не могу сделать исключение.Тут же за его спиной возникли два дюжих санитара, которые весьма недвусмысленно смотрели на пояс сыщика, где он обычно носил пистолет.Хатакевич недовольно крякнул, но кобуру отстегнул. - Не волнуйтесь, он пока у нас побудет на хранении, - сказал один из санитаров густым басом. Приняв оружие, он молча удалился. - Что ж, пройдемте со мной, товарищ капитан, - жестом пригласил Яманаковский, - пациент Орочимаров у нас в отдельной одиночной палате в дальнем крыле. Шли они достаточно долго. Больница была гораздо больше, чем казалась снаружи. Светлые коридоры то и дело петяли и разветвлялись. Пару раз они видели спешащих куда-то медсестер, проходили мимо них и врачи, все, как на подбор, с серьезными лицами. Каждый из них уважительно здоровался с Яманаковским, было видно, что его здесь уважают. - Что-то какие-то невеселые здесь врачи, - пробормотал Хатакевич, - тяжело, наверное, работать в таком месте. Яманаковский пристально посмотрел на капитана, на мгновение сыщику даже показалось, что его холодные глаза вспыхнули синим огнем. - Когда человек теряет рассудок, - сказал главврач, - это всегда трагедия. Многие мои пациенты страдают от того, что не могут вырваться из клетки собственного больного разума. Психиатрия - это относительно молодая наука, и человеческая психика еще очень плохо изучена. Здесь все бродят в тумане - и больные, и сами врачи. Очень тяжело наблюдать целые годы за людьми, зная, что ничем не можешь им помочь. Для некоторых больных максимум наших возможностей - облегчить их существование. Но пусть вас не обманывают эти "невеселые" лица. Я своих людей знаю, здесь нет таких, кто опускает руки и бросает пациентов на произвол судьбы. Каждый год совершаются новые открытия и появляются препараты, которые могут помочь нашим подопечным. Так, что наш угрюмый вид не означает, что мы потеряли надежду. - Да, но работать с такими, как Орочимаров... - Орочимаров - всего лишь человек! - воскликнул Яманаковский, - это во-первых. Никому не придет в голову обвинять кого-нибудь в том, что у него аппендицит или порок сердца. Также и Орочимаров просто страдает от болезни, только другого плана. Да, он опасен для остальных, я этого не отрицаю, поэтому он живет здесь, где есть люди, которые способны помочь ему справится с его деструктивными желаниями. И во-вторых, таких, как он, меньшинство. Эти в корне неверные, глупые стереотипы о том, что все психически больные люди поголовно безжалостные монстры, только стигматизируют ментальные заболевания. Люди боятся обратиться за помощью, люди боятся осуждения и непринятия. Так что прошу вас даже не поднимать такие темы в разговоре со мной, капитан. Я подобные умозаключения по десять раз на дню выслушиваю. - Разумеется, - кивнул Хатакевич, - я прошу прощения. Он понял, за что все подчиненные уважают Яманаковского. Этот человек действительно горел своим делом, и все, что он делал, он делал только исходя из желания помочь своим пациентам. В семьдесят седьмом году, когда капитан впервые встретил Яманаковского, это не было так очевидно, но сейчас сыщик и сам чувствовал, что начинает испытывать к этому человеку почтение. Остаток пути они молчали. Каждый был в своих мыслях. Наконец, они подошли к белой двери с табличкой "ПАЛАТА №6". - Вот мы и на месте, - сказал Яманаковский. Он вздохнул, - пожалуйста, будьте с ним... вежливы. Его никто не навещает, так что, я даже не знаю, как он отреагирует на подобный визит. - Хорошо. Они вошли. Плата представляла собой маленькую комнату с зарешеченным окошком. Из мебели здесь были только койка и тумбочка. Орочимаров сидел на койке лицом к стене и не шевелился. Длинные темные волосы свободно рассыпались по плечам и доходили до середины спины. Почему его не постригли, как всех? Яманаковский как будто прочитал мысли капитана и прошептал: - Больной очень трепетно относится к своей внешности. Мы хотели остричь волосы для удобства, но он очень тяжело реагировал: кричал, что свою красу никому не отдаст и угрожал спрыгнуть из окна. В такие моменты он был так плох, что даже не осознавал, что находится на первом этаже. "Может в этом и была фишка? - подумал про себя Хатакевич". - Олег Иванович, - позвал Яманаковский, - к вам гость. Он хотел бы задать вам несколько вопросов. Орочимаров никак не реагировал. - Это связано... С Учихяном, - начал капитан, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. По-прежнему тишина в ответ. - Может быть, у вас есть друзья, которые... э-э-э, тоже загорелись вашими идеями? Орочимаров не проронил ни слова. Яманаковский покачал головой: - Боюсь, ничего не выйдет. Такое иногда с ним случается. Продолжать расспросы нет смысла, капитан. Хатакевич нахмурился. Эту версию все же стоило проверить, хотя даже такой профессионал, как Юхиева, считала ее неправдоподобной. А сейчас надежда выудить хоть что-нибудь таяла на глазах. Но ничего поделать с этим он не мог. Они вместе с санитаром и Яманаковским вышли из палаты. Хатакевич уже собрался уходить, как вдруг главврач окликнул его: - Постойте! Я действительно хочу помочь расследованию. Моя дочь учится в одном классе с этим пропавшим мальчиком. Я, как отец и как ответственный гражданин, не могу отпустить вас без ничего. Я могу дать вам на время больничную карту Орочимарова, может быть, там вы что-нибудь найдете. Вот, возьмите, - он протянул милиционеру довольно увесистую папку, - Я взял ее на случай, если пациент откажется говорить. - Большое спасибо, товарищ Яманаковский, - поблагодарил капитан, - Вы внесли неоценимый вклад в наше дело. Через несколько минут, сидя в оперативной машине, Хатакевич уже листал карту Орочимарова. За три года там накопилось немало всего, но ничего полезного пока не удавалось найти. В основном, записи были такого плана: "Остр. мегаломонич. берд, маниакальное сост. - навязчивые идеи - бессмертие", Или такие, более понятные для Хатакевича: "Считает себя змеей, пытается глотать пищу, не пережевывая, постоянно повторяет, что у него скоро линька". Капитан уже почти пролистал всю карту, но так и не нашел ничего, что хоть как-то могло быть связано с пропажей Абурамченко. Он уже начал было думать, что Юхиева была права, и он сейчас занимается ерундой вместо того, чтобы действительно помогать расследованию, как вдруг его внимание привлекла одна запись: "Персеверация - повторяет "Видишь, Кондратий, как мы их обманули?". Хатакевич захлопнул карту и завел мотор автомобиля. Необходимо было немедленно выяснить, кто такой этот Кондратий.