Глава 58. Что слова? Все лишь слова. (1/2)

Таня не успела изумиться, как уже лежала в своей кровати. Глеб едва не раздавил Талеба, настолько быстро на нее накинулся. Котенок успел выскочить, а девушка не успела, взвизгнув от страсти. В конце концов, она сама этого хотела.

- Мой…? – Несколько удивленно и вопросительно воскликнула Гроттер, и не собираясь отодвигаться от Бейбарсова, пуская в ход губы, зубы, руки и ногти, крича в полный голос. Он сводил ее с ума, а его отсутствие заставляло умирать.Тяжело дыша, Глеб рухнул на кровать. Крепко обняв Таню, нежно целуя ее поверх собственных укусов, некромаг впился в губы девушки, снова убеждаясь, что она рядом, в безопасности, под его защитой.- Я больше не оставлю тебя… - покачал головой Бейбарсов. – Разве что только под присмотром Барсова и Терновой, или своих сестер. Во всех остальных случаях это опасно… В этот раз я шел за тобой всего лишь двое суток с небольшим, а что может случиться в следующий…

Качнув головой, юноша прильнул к любимой, поглаживая все ее тело, до куда доставали руки.

- Отдыхай, кроха, ты устала. Я рядом и никуда не уйду.- Ты шел за мной? В смысле, буквально шел? По лесам, через сугробы? О. Глеб… - Таня крепко его обняла, пытаясь так передать, насколько ей было это важно. – У меня, оказывается, клаустрофобия. Я не могу переносить замкнутое пространство при условии, что я знаю, что не могу выйти. В гробу бы я точно не смогла лежать, как это делаешь ты. – Девушка захихикала.- А еще если бы не Талеб, я бы там реально с ума сошла и поверила бредням Валялкина. Все, хватит о грустном.Гроттер перегнулась через Глеба, который снова запер ее у стенки (она была почти уверена, что он делает это намеренно, чтобы она перелезала через него), и достала с пола герберы. За что она еще любила эти цветы, они были яркими, не имели запаха, и долго стояли без воды или с водой, не засыхая и не теряя лепестки.- Ты все же принес мне аленький цветочек. Ну что, придется тебя поцеловать, не так ли? Время до ужина у нас еще есть…

Рыжая хитро улыбнулась, откидывая одеяло в сторону, чтобы не мешалось, и вытаскивая из связки один цветок, проводя им по обнаженной груди Бейбарсова, чтобы тот на своей шкуре попробовал, как лепестки могут ласкать кожу.

- А тебе идет…

Улыбнувшись с непередаваемой нежностью, Таня опустилась ниже, теперь гербером лаская самую чувствительную на всем теле кожу Бейбарсова. И только насладившись непроизвольными судорогами Глеба, сменила алые лепестки на не менее алые губы.Глеб с наслаждением простонал имя Тани, зарываясь пальцами в ее длинные волосы, после чего, перетянув по себе выше, сладко в то же время благодарно поцеловал, чувствуя на ее губах собственный вкус.

- Конечно же, я шел за тобой, любимая, - прошептал Бейбарсов. – Ты единственно ценное, что есть в моей жизни.Черные глаза нежно смотрели на девушку, впрочем, к нежности примешивалась усталость. Неудивительно, учитывая около шестидесяти часов без сна, все волнения и бурное воссоединение в несколько этапов.

- Малышка, ты не против, если я немного отдохну? – спросил Глеб, чувствуя некое физическое истощение. Несильное, но все же отдых бы некромагу не помешал.- Я не буду против, если ты и много отдохнешь. Ты сильно устал, темный… Поспи… - Таня улыбнулась и слезла с него, устраиваясь под его боком так, чтобы он ее обнял, но положил голову на грудь, чтобы у нее была чудесная возможность перебирать волосы Бейбарсова, поглаживая его по голове.- Спи мой темный… Я никуда не уйду… Я тебя люблю… - Гроттер поцеловала его в висок, прижимая к себе, и сама начиная засыпать, так как переживания, да и их примирения потребовали сил, которые еще не восстановились. Поэтому, закинув ногу на пояс Глеба, Таня закрыла глаза, снова видя последнее свое видение во сне и улыбаясь.

«Мам, привет, а вот и я! Мы нашли Таню!!! Ванька жив, но серьезно покалечен. Жалости у меня к нему нет, потому что… Потому что это уже не тот Ванька, которого я, все мы, знали. Вбил в себе голову, что Глеб приворожил Таню! Древнир, до чего же наши с Гроттер жизни иногда похожи! Что у нее первые отношения, как оказались, с фанатиком упертым были (я как чуяла, блин, правда не ушами, как говорит мой любимый мужчина), что у меня… Вон, как Коршунов заливался, что я легла под нечисть и т.д. и т.п. Зато вторые наши отношения просто… изумительны. «Барсы» и этим все сказано. Я уверена, что мои вторые отношения – они же и последние. Магически я замужем, и никто кроме моего мужа мне не нужен. А Таня… Что тут… Я уверена, что Глеб тянуть будет недолго. Они чудесно дополняют друг друга.Сейчас вот лежу в Его кровати, смотрю в потолок, ну и ручку грызу. Вредная привычка, от которой никак не могу избавиться. Хорошо быть в Тибидохсе и в то же время плохо. Без Него вообще все плохо.

Наверное, все дело в том, что я люблю Его настолько, что становится физически больно, если нельзя дарить Ему это чувство через касания, взгляды, улыбки… А может, я просто отвратительно романтичная натура. Бееееее….»Барсов очень удивился, когда через вечер снова был в своей комнате. Просто крутился весь день, а теперь рухнул в кровать и понял, что жив. Что выдержал два боя, сразу после завтрака, и после обеда, и теперь, получив ужин, в своей комнате, живой и здоровый. Эта мысль вызвала громкий смех Артура, грозящий перевестись в истерику. После «женского» проклятия парень стал более чувствительным, и что-то из поведения девушки в нем осталось. Как правило, это выплескивалось в напряженный момент, или когда скатил адреналин. Как сейчас, например.

Продолжая хихикать, чувствуя, как автоматически сжимаются мышцы, все еще пытаясь вцепиться в горло врага. Сегодня пришлось приложить некоторые усилия. Так пролететь, как в первый раз, не получилось. Противникам даже удалось пару раз достать Артура, впрочем, их зубы с медвежьими не имели ничего общего. В итоге они погибли бесславнее, чем медведь.

Но потом Барсов сел и подумал. Он убивал. За Дашу. Убил Коршунова, и сейчас уже троих человек. Он убийца. И нельзя оправдываться только Дашей. В глубине души ему это нравилось. Нравилось показывать свою силу безнаказанно, зная, что именно этого от него и ждут. Не сдерживаться. Получать адреналин от схватки. Убивать ради убийства. Вот, почему он был темным. Потому что ему действительно нравилось причинять вред и убивать. Более слабых, более неприспособленных. Ожидая противника по силам.

Сегодня они дрались уже не на ковре и в зале, а в воде, в огромном бассейне, где было воды по пояс. Артур сломал одному шею голыми руками, а потом вызвал кошачьи лапы, что, как выяснилось, тоже не все могли сделать, и оторвал голову, не в силах сдержать кровожадную ухмылку, торжествующе глядя на безголовое тело, истекающее кровью. Через пять минут вода полностью окрасилась красным, а труп ушел на дно. Барсов же стоял с головой в одной руке, по пояс в крови, и рычал, показывая публике голову, как гладиатор в Древнем Риме.

И его это не пугало. Ильин получал наконец-то, чего недоставало в жизни в Тибидохсе – возможности в полную использовать собственные силы. Таскать на себе Дашку не представляло труда, он даже не замечал ее веса, даже если на другом плече нес контрабас, гитару и ковер. Ему постоянно приходилось сдерживаться с Терновой, особенно в постели. И уж тем более, когда он был ягуаром. Каждый раз он уступал желанию укусить и пометить свою пару, но так же сдерживался, чтобы не прокусить плечо Даше, или вырвать кусок. Именно поэтому ему сорвало крышу от запаха ее крови. И он чувствовал, чем сильнее будет загонять зверя, навешивая на него моральные «НЕЛЬЗЯ», тем чаще будет срывать голову.

Восстановив душевное равновесие, снова собравшись, Артур достал из сундука дневник и зудильник, как газету и телевизор. Прочитав новости в мгновенно погасшем дневнике, Барсов улыбнулся таким мыслям Терновой, и позвонил ей, еще раз мысленно гладя себя по голове, за то, что придумал такую вещь, как скопировать дневник.- Дашенька, привет, моя маленькая. Как ты поживаешь? – Промурлыкал Артур, и приподнял бровь. – Это моя подушка, или мне кажется? – Он усмехнулся, настолько у Терновой был вид таракана на кухне, когда внезапно включился свет.

Дашка цапнула зудильник, удивляясь, как это Артур так подгадывает момент, звоня именно тогда, когда она о нем думает и скучает больше всего, потому что заканчиваются все дела и не на что отвлечься.- Артур! Привет! – радостно улыбнулась девушка, садясь в кровати оборотня. - Твоя-твоя… Твоя, закиданная шерстью, подушка… - хихикнула Тернова.- Ладно, я понял. Какие новости, любимая? У меня прекрасные. Если все получится, завтра в ночь я вылетаю домой. Или, что будет еще прекраснее, после обеда… - Барсов сплюнул и постучал три раза, поставив защиту от сглаза, добивая свою защиту просто до состояния каменной стены.

– Все хорошо, Таню нашли, Ванька жив, и мы все уже в Тибидохсе! - От следующей новости глаза девушки засветились таким счастьем, что, казалось, в комнате светлее стало. – Это же… Это же здорово! Мы вместе встретим Новый Год!

Внезапно он насторожился, поворачивая голову к входной двери.- Минуту, Даш. – Выключив звук, но оставив изображение, Артур посмотрел на входящую Санеру, еще раз удивляясь их похожести с Терновой.Услышав просьбу подождать, Дашка нахмурилась, когда пропал звук. Должно быть, Артур его отключил. Далее Тернова увидела какую-то девушку, подозрительно похожую на нее, только красивее раз в пятнадцать. Судя по тому, как та хмурилась, Артур сказал ей что-то неприятное.- Что ты тут забыла? Ты русский понимаешь? – Весьма грубо спросил Барсов. Девушка усмехнулась и встряхнула волосами, подходя ближе.- Понимаю. – Мелодичным голосом отозвалась она и облизнула губы.

- Отлично. Тогда скажу раздельно, чтобы сразу и дошло. Пошла вон. – Бесцеремонно сказал Артур, и не собираясь соблазняться на Санеру. Вот еще. Он выиграет чего бы то ни стало, и уедет домой, к Дашке. Так обещала Кармен. Ему надо просто выиграть, чтобы уехать.

- Что? – Прошипела оскорбленная Сери и прищурилась. – Ты об этом еще пожалеешь!

Развернувшись, она выбежала за дверь, громко ею хлопнув, и Ильин закатил глаза.- Даш, будешь в Иране, никогда, слышишь, никогда не смотри в глаза местному народу. Они сразу это воспринимают за комплимент, намек и тучу всего. Идиотка… - Артур покачал головой. – Я как только приехал, сразу сказал, что у меня есть любимая жена, я занят, все. Но нет. Дашенька…- Кто это? Она очень красивая… - отметила Дашка. – Твоя поклонница? Мне уже можно волноваться?Тернова легко засмеялась, уверенная, что Артур любит только ее, и от этого становясь еще счастливее, чем когда он сказал, что скоро уже прилетит.

- Это дочь Кармен. Санера, что в переводе с арабского, «котенок». – Спокойно ответил Артур. – Я не вижу смысла тебе волноваться, так как она не имеет никаких шансов по сравнению с тобой. Впрочем, любая не имеет никаких шансов по сравнению с тобой. Ты была, остаешься и будешь моей самой желанной девушкой.

Дашка чуть смутилась на ответ Артура о том, что она самая желанная для него. Несмотря ни на что Терновой все еще трудно было принять, что кто-то действительно считал ее красивой и желанной. До Барсова никто особо комплиментами ее не баловал. Разве что отец, но он не считался, потому что о единственной любимой дочери судил предвзято.Его голос внезапно поменялся, а глаза загорелись.- Ты же сейчас никуда не спешишь, верно? То есть ты можешь уделить своему мужу некоторое время? – Он уже замурлыкал, разглядывая доступную ему часть тела.

- Ммм… С завтрашнего дня уже начинаются каникулы, так что я могу с тобой хоть всю ночь разговаривать и уделять время… А что? – Дашка закусила губу, глянув на любимого из-под ресниц, являя собой наиневиннейшую девочку.Барсов облизнулся, видя такую игру Дашки, и устраиваясь поудобнее на покрывале, подкладывая под спину подушки.- Мне кажется, что в твоей комнате слишком жарко… Ты покраснела, Дашенька… - Начал завораживающе говорить Ильин, прищуриваясь. – Может, ты снимешь кофту? Я беспокоюсь о том, что ты можешь перегреться… Пожалуйста, не заставляй меня беспокоиться… Отставь зудильник на стол и сними кофточку…

- М? – приподняла бровь Дашка, облизнув нижнюю губу. – Жарко… Тут за окном минус двадцать… - девушка медленно расстегнула верхнюю пуговицу на своей блузе. – Но… с другой стороны… - еще одна пуговица была преодолена, - это за окном… - голос Дашки приобрел характерную хрипотцу, рука расправилась с пуговичками, и Тернова сдвинула ее сначала с плеч, а потом и ниже, пока медленно и дразняще не оказалась в черном кружевном лифе, сдерживающем ее пышную грудь. – Ну как? – она провела пальчиком по бретельке, спуская вниз, к ложбинке, лукаво и в то же время томно смотря на Артура. – Так ты уже не беспокоишься, Мурлыка?Артур жадно следил за всеми движениями Дашки, на автомате характерным жестом разминая себя через бриджи.

- Я по прежнему беспокоюсь, еще больше… - Промурчал Барсов, и так же облизнулся. – По-моему, эти кружева слишком сильно сдавливают твою кожу… Пожалуйста, сними его, и дай мне убедиться в том, что на тебе нет красных следов… Это очень важно, маленькая… Ты можешь сама оценить степень важности…Парень устроил свой зудильник на одном из столбиков кровати, так что теперь и Тернова могла видеть все, что он делает и как делает. Заодно и оценить, что вместо парного напульсника на нем был ее.

- Видишь, насколько меня это волнует? – Выразительно спросил Барсов, на некоторое время убирая руку и предоставляя девушке оценить степень его взволнованности.Утром тридцатого декабря Дашка проснулась полная восторга и предвкушения чуда в виде возвращения Артура. Вчера они проболтали до двух часов ночи, ну и не только проболтали… Девушка покраснела при этой мысли, отправляясь в душ.

Кто бы мог подумать, что делать это… на расстоянии… это так заводит.

Напевая себе под нос «Ромашки» Земфиры, Дашка как следует вымылась, релаксируя под теплыми струями воды, почистили зубы, проверила себя на необходимость делать какие-либо процедуры и, довольствуясь тем, что было сейчас, вернулась в комнату.Тепло одевшись, немного печалясь по поводу того, что накануне такого светлого праздника она вынуждена ходить в черном, аки вдова, Дашка чуть покрутилась перед зеркалом, корча самой себе рожи. Настроение было на удивление превосходным, где-то на отметке восемь из десяти. Показав самой себе в зеркало колечко на безымянном, Дашка, весело засмеявшись, поцеловала его, после чего подтянула два высоких хвоста и выскользнула из комнаты, отправляясь на завтрак.Все вокруг казалось приподнятым и радостным. Учащиеся уже наслаждались каникулами, преподаватели предвкушали тринадцать дней отдыха, весь замок наряди в гирлянды, летающие снежинки, разноцветные огоньки…. Никто не ссорился, не ругался и не ходил с хмурыми лицами. Идеальное утро первого дня каникул накануне Нового Года.Плюхнувшись за свой стол, Дашка улыбнулась Глебу и Тане, сидевшим рядом, подмигнула Ягуну и Жанне, и с ходу подала Лене блинчики, за которыми та тянулась.- Все доброе утро! Чудесно утро, да? Давайте пойдем сегодня гулять? – предложила Дашка.Идею поддержали единогласно, так что уже через час вся компания была на свежем воздухе, лепя снеговиков, играя в снежки… Ягун надыбал где-то санки и катал Жанку. Дашка смеялась над Таней, когда ту прокатил Глеб. Выражение лица подруги было просто бесценно. Жаль, ни у кого не было колдоапарата сделать колдографии.

Незаметно как и когда, к их компании прибился малютка Клоппик. В порыве своего великолепного настроения, Дашка подхватила его под мышки и закружила по двору. Это юному гению понравилось и он отблагодарил Тернову, подарив той конфету, меняющую семь вкусов. Что было особо ценно, сам Клоппик ее еще не пробовал и не облизывал, так что Дашка приняла благодарность, заодно поправив на юном чаде шапку.К обеду, усталые, нахохотавшиеся, а некоторые и нацеловавшиеся (Дашка не смогла сдержать улыбки каждый раз, когда Глеб привлекал к себе Таню, настолько их пара смотрелась красиво и правильно, лишь повышая ей настроение, заставляя верить в истинную любовь еще больше), старшекурсники вернулись в столовую, накидываясь на винегретно-вафельную скатерть, попутно махнув несколько тарелок с вафлями на кастрюлю борща и две пиалки салата. После обеда доцент Горгонова лично попросила их украсить один из коридоров Тибидохса, и на это занятие компания потратила два часа в основном из-за смеха и нескончаемых шуточек, выдаваемых то Ягуном, то Жанной. Ни у кого не оставалось сомнений, что эта парочка абсолютно нашла друг друга.

К пяти вечера Глеб проводил Таню и Дашу до их комнаты, чтобы девушки отдохнули, а сам некромаг сказал, что у него есть одно очень важное и безотлагательное дело и, страстно поцеловав Таню, удалился. Нападающие Тибидохса чуток поломали голову, что же за дело такое у Бейбарсова, но вскоре задремали, предварительно как следует поболтав и обсудив своих «барсов».Он ходил по кругу, приглядываясь к американцу. Казалось бы, что ягуар-американец вполне нормальное явление, учитывая ареол обитания этих зверей. Но этот был… Неправильный, с подвохом. В чем конкретно заключался подвох, Барсов затруднялся ответить, но он был и чувствовался ушами.

- Бейтесь! – Приказала с ажиотажем Кармен, наблюдая последнюю битву последних кандидатов. Санера сидела рядом, сложив руки на груди и не сводя взгляда с Ильина.

Сопротивляться прямому приказу альфы было невозможно, и два кота сцепились передними лапами, пытаясь добраться до горла соперника. Ничего. Когти скользили по шелковой шкуре, не оставляя следов, а шею ни один не подставлял.

Артур отпрыгнул, рыча на американца. Что один, что другой, уже устали, так как предыдущий бой еще отдавался где-то в печенке, которую уже труп захотел вырвать.

Ильин внезапно отошел в угол ринга, и преспокойно уселся на задницу, закрывая глаза. Самое подходящее место и время для концентрации. Американец принял поблажку, отходя подальше и так же садясь, переводя дыхание и собирая силы.

Дашка засмеялась, подныривая под его руку в столовой. Вот ударила по рукам, запрещая бить пумпоны. А вот бледная лежит в магпункте, сдерживаясь, чтобы не рыдать. Вот ее лицо, когда она увидела кольцо. А вот, когда он свалил ее после возвращения мужского тела. Слезы, ее удары кулачков… Но требовалось вспомнить не это. А смех. Смех Дашки при ее щекотке. Надутые губы, когда она всерьез пряталась от него под одеялом. Робкая улыбка при каждом комплименте.

Каждое воспоминание било током, заставляя кровь бежать быстрее, а шерсть вставать дыбом, вырывая из груди набирающее силу рычание. Он убьет этого американца, но вернется к своей черепашке.

Рыкнув во весь голос, Барсов черной молнией кинулся к неожидающему такого противнику, сметая его с пути и сцепляясь в клубке оскаленных пастей, размахивающих лап и смертельных укусов. Столбики с веревками были сметены двумя дерущимися огромными котами, при этом, черный был больше и матерей. Мявк, то есть мат на ягуарском, не прекращая звучал в зале, отдаваясь эхом. Прайдам приходилось быстро покидать места, так как лапы задевали неосторожных.

Кажется, Артур истекал кровью, но не замечал этого, продолжая целенаправленно бить американца, раздирая его на кусочки, и отстраненно думая, что эту шкурку пустить на подушку уже будет нельзя. Кровь на черном мехе была не видна, а вот на пятнистой отлично выделялась.