Глава 25. Оборотень - не только ценный мех, но и 150 кг упрямства и гордости. (1/2)

Уже редактируя главу, кое-что вспомнила...ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ДЕВУШКАМИ!!! Ну вы поняли, что делать...- Мам, письма не было? – Повернул голову Артур, почти не вставая с кровати уже вторую неделю. Просто не двигаясь с места, отправляясь исключительно в туалет. Еду, которую, как сейчас, ему на подносе приносила мама, Барсов ел только для того, чтобы желудок не сводило болевыми спазмами.- Нет… - Тихо ответила Мария, разговаривая с Андреем по поводу детей. От Даши тоже не было никаких вестей, а Павел Егорович не пускал сына на порог. Точнее, Андрей не мог пройти за ограждение. При всем умении и кровной связи.

- И не будет. – Ухмыльнулась Арина, снова отворачиваясь к стене.

«Не будет, потому что ей все рассказал дед. Потому что думает, что я ей не доверяю. А может, это действительно так. Никому никогда не доверял, и не буду.»Ильина-старшая только поставила поднос на тумбочку, как обычно, и вышла за дверь, крепко обнимая сидящего в гостиной небритого и уставшего Тернова-старшего. Он последние дни жил тоже тут, так родителям было проще переживать трагедию детей.- Андрей, может, мы что-то упустили? Может, есть какой-то другой способ? – В сотый раз Мария полезла в книгу, в которой любознательный Барсов месяц назад прочитал злополучное проклятие. И только сейчас поняла значение фразы «Семь седмиц ищи любовь свою».

- Три недели… Артуру осталось три недели. Это же проклятие, а не заклинание! – Блондинка вскочила, нервно закуривая тонкую сигарету, выпуская белесый дым вверх.- Где живет Павел Егорович? – Внезапно решительно спросила женщина у Андрея. – Если уж ты не можешь поговорить с дочерью, с ней поговорю я. И плевать, что Артур этого не хочет! Я не для того нашла его два месяца назад, чтобы через три недели потерять! Ну! Где он живет?!Видя безумный ведьминский огонь в глазах подруги, Тернов тяжко выдохнул и сообщил, в каких болотах и дебрях обитает его отец. Мария без лишних вопросов перенеслась в указанное место, несколько неуместно выглядя в красном брючном костюме на шпильках посреди леса.

- Павел Егорович, это Мария Ильина, нам надо поговорить! – Громко представилась женщина, твердо зная, что если хозяин дома не захочет, она может хоть весь лес обойти и не найти жилище. Однако дорожка открылась, и Мария заторопилась вперед, подпитывая себя видением сына в виде девушки, отощавшей, безжизненно лежащей на кровати и с кругами под глазами.

- Спасибо, что открылись. – Женщина поклонилась в пояс вышедшему колдуну. У нее не было таких семейных терзаний, как у Павла с сыном, поэтому Мария просто уважала старшего Тернова как мага. Да и в детстве она с ним хорошо общалась, тем более, что именно Павел Егорович научил ее многим штучкам. Та же руна ненахождения – его работа. А вот после смерти бабушки Даши как-то так получилось, что некромант скрылся в лесах, и сейчас Мария впервые за долгое время появилась перед глазами бывшего учителя.- Машка, изменилась, ничего не скажешь. Дашка сейчас у озера, проходи. Заодно расскажешь, как сынок твой любопытный себе беду нашел.Ильина зашла в дом, на кухне, держа несколько трясущимися руками кружку, чувствуя себя маленькой девочкой рядом с Павлом, рассказала, что происходит, сколько они искали с Андреем снятие проклятия, что Артуру осталось три недели, что она ужасно не хочет терять едва найденного сына.

Неожиданно Мария расплакалась, как в детстве, прячась в руках Павла, так как своих родителей Ильина плохо знала, да и умерли они рано, так что Андрей стал ей старшим братом, другом, даже любимым, а Павел Егорович – отцом и дедушкой, потом еще и учителем.Прошедшие две недели очень изменили Дашку. Собственно говоря, теперь ее и Дашкой-то нельзя было назвать. При взгляде на девушку напрашивалось только полновесное Дарья Андреевна, потому как из брошенной девушки (раз не доверяет, значит не любит, раз не любит, значит, бросил, а бросил, значит, не доверяет и так до бесконечности по кругу)она превратилась в истинно темную колдунью, начавшую постигать основы некромагии. Без частицы сил некромага многого она не могла, но и тем малым, что было ей подвластно, страху нагнать могла, мерси дедушке.

С Павлом Егорычем Даша на удивление жила дружно, душа в душу. Дед почему-то оказался самым понимающим из всех, кого она встречала. Может, потому что был умудрен годами, а может, потому что родная кровь. Он рассказывал ей многие вещи, каких в Тибидохсе точно не услышишь, открывал тайны темной магии, да и просто развлекал историями из собственной юности, еще до войны с нежитью и Чумихой.

Но, вернемся к изменившейся внешности Дарьи. Раз начала учиться некромагии, цвет одежды девушки стал черным. Кеды, узкие джинсы, водолазка, куртка, резинки на волосах - все было черным, как ночь. Напитавшиеся родовой темной магии защитные пряди в волосах поалели, словно кровь, а сами волосы, казалось, стали гуще и длиннее, словно магическая мощь впиталась и в них. Всегда смуглая кожа драконболистки Терновой побледнела, фигура стала более женственной, округлившейся и утянувшейся в нужных местах. Но больше всего изменились глаза. Они больше не багровели при выбросе магической силой. Теперь они словно были с двойным дном, так, что багрец всегда угадывался за привычной синевой. Изменился и сам взгляд, став жестче, насмешливее, суровее и холоднее. Гнев и огонь предательства все это время подпитывал Дарью, помогая принять саму себя в качестве темной и отречься от всего светлого, что когда-то помогало ей выпускать зеленые искры из кольца.

Стоя возле озера, наблюдая за водной гладью, девушка набиралась сил на возвращение в Тибидохс. Уезжать от деда ей совсем не хотелось, но и бросать друзей тоже было не дело, тем более что на носу (дату не объявляли, но Соловей что-то чуял) драконобольный матч с гандхарвами, а темные, раз уж в чем-то себе поклялись, слово держат всегда. Самой себе Дашка обещала, что выиграет чемпионат, чего бы это ни стоило, а, значит, пора было возвращаться к учебе и привычному Тибидохсу.Непривычная Дарья в привычном Тибидохсе. Как бы Склепова в обморок не грохнулась, увидев меня, - отстранено усмехнулась собственным мыслям Дарья, направляясь к дому.Об Артуре она старалась не думать вообще. Это было больно, стыдно и глупо. Своим недоверием парень уничтожил и способность доверять самой Даши. Из всех она могла доверять только деду, потому как даже отец ее предал. Оказалась, и он был в курсе того, что с Артуром. Еще в ее лимит доверия входила Гроттер и Валялкин с Ягуном, с которыми она раз в два дня перезванивалась по зудильнику. Трое ее друзей были светленькими до мозга костей и на что-то жестокое попросту неспособны. Если действовали хитро, то только во благо, потому Дашка от них и не отстранилась.Задумавшись, девушка не сразу почуяла посторонних, но очень скоро в носу ее засвербило от духов Марии Ильиной. Нахмурившись, Тернова прошла на кухню, где застала картину маслом: Павел Егорыч чаевничал с матерью Артура, к слову, выглядевшей скверно и как бельмо на глазу в своем красном костюмчике.- Дед? Что это тут происходит? - посмотрела на старшего Тернова Даша.

- Да вот Машка пришла сказать, что оболтус ее себя не заклял, а проклял.Даша посмотрела на плачущую женщину, даже не поменявшись в лице. Знала она, какая это «Машка». Девушка сама не понимала, что именно ее так бесит в старшей Ильиной? Разве что… Разве что, так получалась, что к каждому мужчине в жизни Терновой Ильина приложила руку? Отец, Артур, а теперь еще и дед.Надо ж, она его бывшая ученица. Ой, как мило. Держите меня семеро, а то расплачусь сахарными слезами.- И? - спокойно спросила Дарья. - Его проблема.

- Так оно так, да вот только помочь ему можешь одна ты, - хмыкнул дед.- Ох ты, - фыркнула Дашка.- Прекрати так себя вести! - вскинула голову Ильина. - Мой сын умирает! Расколдовать его может только поцелуй того, кто любил прежнее обличье!

Замечательно.- Пусть поцелует зеркало. Сам себя он любит сильнее, чем кого бы то ни было.- Да как ты смеешь, так говорить об Артуре! - вскочила на свои шпильки Ильина. - Он тебя любит, дура! Две недели с кровати не встает, ест еле-еле, в стенку смотрит!- Ой, как мне его жалко! Прямо сейчас пойду, рыдать начну второе озеро, для симметрии! - огрызнулась Дашка. - Любит! Как же! Кто любит, тот доверяет! Заварил кашу, а расхлебать как не знает!- Мам, кажется, я говорил, что это действительно моя проблема. – Артур сам не знал, каким образом смог добраться до жилища некромага. Мало того, что пару раз чуть с ковра не слетел, так еще и неизвестный Павел Егорыч все же его пустил каким-то чудом на свою территорию. Облокотившись на косяк, ½ от Арины, которую Дашка могла видеть в Тибидохсе, сложила руки на груди, устало смотря на всех присутствующих.

- Здравствуйте, вы Павел Егорович? Я рад с вами познакомиться. – Блондинка едва заметно приподняла уголок губ. Апатия, начавшаяся с возвращения в особняк Ильиных, только усугубилась.

- Даша, можешь не рыдать и не утруждать себя. – Потускневшие зеленые глаза, в которых растворились солнечно-желтые прожилки, столкнулись с изменившимися глазами Терновой. – Да, я заварил кашу. Да, я не знаю, как ее расхлебать. И да, я не считаю, что ты можешь мне помочь. После того, как ты не ответила на письмо, я просто уверен в этом. – Арина слабо улыбнулась и перевела взгляд на мать.- Пойдем отсюда. Я просил тебя не обращаться к ним. Не надо было этого делать. Или хотя бы не орать на весь дом о своих планах. – Ильина подхватила под руку Марию, пытаясь ее вытащить из дома, только ее саму бы кто вытащил. Когда блондинка сделала один шаг, отлепляясь от косяка, то пошатнулась, с трудом оставаясь на ногах, но сцепляя зубы, упорно продолжая идти за матерью, выталкивая ее из домика.

На пороге Барсов оглянулся, силясь улыбнуться, глядя на Дашу.- Спасибо тебе за те недели в Тибидохсе. Это было лучшее время в моей жизни. Три недели жизни, три недели до смерти… Извини, Даш. Я не сдержал слово. Я ничего не придумал. Пока.

Арина не заметила предательской слезинки на щеке, выходя из дома и протягивая коврик матери.- Прихвати его с собой. Я пробегусь.

- Артур, прекрати. Ты стоять не можешь, какой бежать? – Запротивилась Мария, но Барсов продолжил мягко улыбаться.- Ничего. Все будет хорошо. Я смирился, и ты смирись.

Прежде, чем его кто-то успел остановить, Артур через силу перекинулся, нетвердо стоя на лапах, путаясь в четырех конечностях, а потом помчался в лес, махнув на прощание длинным черным хвостом.

Бежала пантера довольно долго, пока без сил не свалилась под каким-то кустом в самой глухомани, не имея понятия, в какую сторону бежать следовало, и как отсюда выбираться. Какая разница? Вытянув лапы, зверь прикрыл глаза, выдавая себя только тяжело ходящими тощими боками.- Дедушка! - обернулась на деда Дашка.- Конечно, - мигом понял тот, чего от него хотят.Выдернув коврик из рук ошарашенной Марии, Дарья налету поймала брошенный ей дедом камень, села на ковер и торопыгнула. Конечно, ее ковер слушался не так, как Барсова, но все же против опытного летчика транспорт не попер, тем более что Дашка излучала такие волны злости, что ковер не посмел артачиться.Спустя два часа поисковый камень деда привел ее в дебри на другом конце леса от дома старшего Тернова.

Найдя тощую пантеру в кустах каких-то колючек, Дашка бесцеремонно треснула той по ушам.- Ты не смеешь оставлять последнее слово за собой, идиота кусок! «Спасибо за три недели»… Сюси-пуси! Придурок! Я не ответила на твое письмо, потому что ты бессовестный лгун, гордец, безалаберный дебил, нашедший себе на задницу приключений там, где их совсем не ждали! Безответственный, пятой точкой думающий имбицил! Дистрофикус физкультурус! - гневно выдохнув, Дашка перенесла пантеру на ковер. - Перевоплощайся! Давай! Я не позволю тебе умереть, не попытавшись помочь. Мне не нужны потом тысячисловные проклятия от твоей мамаши и укоряющее цыканье отца! Баарсов! Скотина хвостатая, перекидывайся, кому говорю!Мявкнув от неожиданного удара по ушам, пантера с недоумением взирала на злющую Тернову. Позволив себя перенести, Арина с трудом перевоплотилась, это делать стало труднее и сложнее.

- Не надо меня спасать только потому, что ты потом слушать не хочешь чего-то. – Блондинка снова улыбнулась, не делая попытки уйти куда-то с ковра, глядя снизу вверх в такое любимое лицо. – Никогда не думал, что у девушек так легко льются слезы по поводу и без повода, и апатия сильнее и сильнее захватывает сущность. Я читал про это. Что если девушка обратилась, то становилась сильнее и умирала в расцвете сил, так как мужчина борется до последнего. А парни под воздействием проклятия сохли и умирали в депрессии и грусти. Потрясающе. – Арина тихо рассмеялась, не сводя взгляда с глаз Терновой. – А ты изменилась, моя черепашка… - Подняв руку, тонкую, изящную, с длинными ногтями и аккуратным маникюром, женскую, девушка погладила по щеке Дашку, мягко улыбаясь. А потом снова засмеялась.- И кто бы говорил, это называется. Дашка, ну прости. Так все запуталось… Да, можно было прийти сразу к тебе, объяснить все… Знаешь, чего я боюсь? – Артур закрыл глаза, но тут посмотрел на Дашу без малейшей улыбки. – Что поцелуй не сработает. Что одно дело слова, и совершенно другое – разум и чувства. Что ты сама могла мне не поверить. Что отвернешься от меня, который даже не способен разобрать, где проклятие, где заклятие, и что можно читать, а что нет. – Она снова закрыла глаза, чувствуя слезы. – Я сам себя прекрасно наказал. Месяц без тебя, без друзей, без полетов, скитаясь по миру в поисках решения. Слыша обсуждения родителей, тихий плач Марии… Читая твои письма… Видя в глазах Андрея Павловича пожелание тихо сдохнуть, так как принес всем достаточно хлопот. А потом ты просто не ответила на письмо. – Ильина сглотнула, не раскрывая глаз. – И все. Случилось то, чего я ожидал – ты отвернулась от меня. И сейчас пришла не потому, что захотела. А потому что не захотела слушать потом упреки.

Арина села на ковре, вытирая слезы и обнимая колени.

- Не надо. Уходи. Ты не сможешь помочь.

- Заткнись, Древнира ради. Нечего здесь теперь оправдываться, - прошипела Тернова, выслушав весь поток сознания Барсова. - Вот именно, что можно было прийти и сказать все сразу. Но нет же! Артур Барсов у нас гордец! Не верь, не бойся, не проси, да? Факт остается фактом. Ты мне не доверился. Слезы? Добро пожаловать в мой мир.

Порывисто обняв Арину-Артура, Дарья накрыла девичьи губы поцелуем. Яростно, зло сначала, потом, с каждой секундой угасая и становясь все нежнее и медленнее, как внутри самой Терновой из-под корки льда пробирался росток любви к Барсову, пока не уничтоженный холодом обиды. Нравилось ей это или нет, она все еще любила его. Или любила то, что помнила. То, что между ними было до его отлета в гости к Марии.

Чувствуя под руками меняющееся тело, Дарья отстранилась, приложив все усилия, чтобы посмотреть на него, самого любимого, самого родного, холодно. Спрыгнув с ковра, подальше от Артура, все еще прибывающего в некой растерянности и женской одежде, Даша тихо сказала:- Не я отвернулась от тебя. Ты сам отвернул меня своим недоверием. Я все еще люблю тебя, но это ничего не значит. Жизнь положу, чтобы перестать испытывать эту боль. До встречи в школе.Не говоря больше ни слова, Тернова развернулась и, пользуясь недавно разученными дедовыми штучками, растворилась в лесу, ориентируясь на кладбище, неподалеку от дома Павла Егоровича.Я люблю тебя, Артур. Это больно и глупо, потому что ты, кажется, только думаешь, что любишь меня. Я растоптана. Ничего. Справлюсь. Всегда справлялась.Артур нахмурившись, смотрел туда, куда исчезла Дашка, чувствуя другое тело, неудобную одежду, играющие мышцы там, где раньше было мягкое мясо. Он ответил на поцелуй, думая, что это последний, даже зная это. Слабость и хрупкость, как и апатия, ушли вместе со снятым проклятием, так что оборотень был полон сил.