Глава 13. Темное, так темное. (1/2)
Отступив на пару шагов, Дашка затрясла головой, сжав руки в кулаки.- Доволен? – прошипела она Поклепу. – Счастлив?
Окно за спиной завуча пошло трещинами и просто обвалилось.- Откуда вам всем знать, какая я больше: темная или светлая? Кто вам вообще дал право решать за меня? Да идите вы…Открыв дверь с ноги, не обращая внимания на крики преподавателей и яростные вопли Поклепа, Дашка пулей вылетела в коридор и побежала куда-то вниз, ничего и никого вокруг не замечая. Слезы застилали девушке глаза, от падения спасало только то, что она хорошо знала все особо опасные места на лестницах и рефлекторно избегала их. Барсов только встал на ноги, чтобы спросить Дашку, как дела, так как дверь начала открываться, но девушка в слезах усвистела вперед, не заметив его. Не раздумывая, Артур бросился за ней, разозленный на преподов за такую реакцию девушки. Он начал думать самое плохое, что Тернову выгоняют из школы. Но, поразмыслив об этом на бегу, понял, что выгнать ее никак не могут, отец не позволит. А из-за отработки точно Дашка плакать не станет. Следовательно, она остается в школе, вот только что-то ей все же сделали. Осталось выяснить – что, и принять меры.Каким-то чудом оказавшись в парке, на аллее у фонтанчика, романтичном месте для сладких парочек, Тернова позволила себе остановиться.Хрупкую фигуру девушки сотрясали рыдания, обхватив себя руками, она опустилась на корточки, чувствуя ураган эмоций. Злость, смятение, обида… Все это накатывало волна за волной, и, в конце концов, сформировалось в бурю, требовавшую выплеснуться наружу.Блестящие от слез глаза затянулись красным, ногти впились в ладони до крови, и эта маленькая боль подстегнула дистанционный сглаз.
Фонтанчик перестал существовать как данность. Четыре дерева справа вывернуло с корнями, листва на них задымилась. Скамейка на другой стороне треснула, а вода в том, что некогда было фонтаном, забурлила и закипела, поднимая от себя пар.Глухо рыдая, выбросив в пространство всю накопившуюся энергию сглаза, Дашка повалилась на желтую пожухшую траву, свернувшись комочком.Не хочу… Не хочу я на темное… Они что… Они не понимают, что я хочу быть светлой, что я стараюсь… Ничего не хочу, пусть катятся… Пусть теперь захлебнутся от радости…На инстинкте оставшись неподалеку, пока Тернова не выплеснула свою магию, Барсов подбежал к свернувшейся калачиком Дашке, забирая ее с холодной земли к себе на колени, закутывая в руки, как в самый теплый плед.
- Тише, Дашенька… Тише, моя маленькая… Я с тобой. Я помогу тебе справиться со всем. Тише, не плачь… - Бормотал Артур, вытирая слезы с лица Терновой, пряча ее лицо на своей груди. Да, он бормотал довольно нежно, что вообще не в его стиле, успокаивал девушку, но в груди тлела ярость на всех. Ему требовалось отомстить преподам за слезы Даши. Они просто не имели права доводить ее до такого состояния, и плевать, что это сама Тернова могла быть чрезвычайно впечатлительной, и все дело закончилось выговором или чем-то вроде этого.Уткнувшись в Артура, Тернова глухо разрыдалась, зарываясь носом ему в майку. Сжав руки в кулаки, усугубляя порезы от ногтей на ладонях, Дашка зажмурилась, сотрясаясь от собственных эмоций.
- Н… Н… Не хочу я… Я не хочу… Какое у них есть право… Никакого нет… Они… На темное… Навсегда на т-т-темное….
Сглотнув, девушка обессиленно вжалась в Барсова. По мнению Барсова, все оказалось не так уж плохо. Темное отделение навсегда. Не выговор, не какие-то отработки, из школы не выгнали. Всего лишь «факультет». И что? Ему вообще выбора не дали, сразу определив на темное. Ну, допустим, правильно. И что?
- Зачем ты приш-шел… я же в таком виде… В таком состоянии… Аааартур…Тернова затрясла головой, не зная, куда бежать, за что хвататься, что говорить. Хотелось зарыться куда-нибудь под землю, куда-нибудь в темноту, где никто ее не разглядит… Как она посмотрит в глаза Гроттер, а Ягуну, а Валялкину… Древнир, да теперь весь курс светлых волками смотреть будет, как на предателя! Да она и сама не хочет на темное… За последние курсы Андреевна уже привыкла, что ее футболят туда и обратно, научилась отшучиваться от темных, терпеть нотации отца, вот уж кто был против светлого… Но мама-то была на светлом!
- Именно потому, что ты в таком состоянии, я и пришел. Или ты думала, ты моя девушка только когда ты счастлива и довольна? Нет. Когда тебе плохо, я все равно с тобой. – Спокойно ответил Артур, доставая из сумки свою куртку, накидывая ее сверху на Тернову, обволакивая теплотой и заботой.- Я хотела быть, как мама… А они…Дашка спрятала голову на теплом плече Артура, полностью затерявшись в собственной истерике, переживаниях и мыслях.- Не мы решаем, что в нас заложено. Желания иногда слишком мало для того, чтобы что-то изменить. Даш, темное отделение – еще не конец света. Эти разграничения для слабаков. Ты и только ты можешь решать, как себя вести. Хочешь быть, как мама, значит, будь, как она, и не слушай никого, кто бы говорил тебе обратное. Ты плачешь не потому, что тебя перевели на темное, а потому, что лишили выбора. Лишили права выбрать другую сторону. Ведь ты столько раз была на темном, и тебя это никогда не останавливало. Ты шла своим путем и всегда делала то, что считала нужным. Так что же изменилось, Дашутка? Это все та же ты, моя маленькая Дашенька, и я рядом с тобой. И мне по барабану, на каком ты отделении. А твой отец будет наверняка только рад этому. Тише, тише…
Барсов поцеловал ее в макушку, поправляя ноги Дашки, чтобы они не сползали на холодную землю, и получше укутал в куртку, так как Тернова вылетела в легкой кофте на уже далеко не летний воздух.- Ой. Я тебя заляпала, - тупо сказала Тернова где-то полчаса спустя, когда слезы несколько поутихли. Девушка смотрела на майку Артура, на которую она в порыве истерики положила ладони, окропленную ее кровью. – Извини.Жалобно посмотрев на Барсова, она тяжело вздохнула, начиная чувствовать стыд.- Вообще извини. Я… Я на самом деле так… Эм… Веду себя редко. Честно. Нет, могу, конечно, всплакнуть, я девушка же, в конце концов, но чтобы вот так хрипеть и выть… Э… Извини, со стороны, наверное, это совсем ужасно.Дашка покачала головой, вытирая слезы, медленно ползущие по щекам. Глаза болели, нос заложило соплями, мокрые ресницы склеились бревнами, нос покраснел… Барсов закатил глаза, придержав свое мнение при себе. Толку-то было говорить сейчас с Дашкой?
Древнир, я отвратительна, - отстранено констатировала Тернова.Застыв в странном вакуумном состоянии ничего нехотенья, девушка уставилась куда-то вперед, видя только расплывчатые очертания. Слова Артура не принесли ей ни спокойствия, ни облегчения, да и не должны были.
Они являлись знаком утешения, доказательством, что хоть в один кризис личности она вошла, оставив на берегу кого-то, кто ее ждет. До этого из всех штормов ей приходилось выплывать в одиночку, потому что обычно никто не видел ее переживаний. Взращенная бабушкой и отцом, темными до последнего волоска, девушка привыкла не просить помощи и не показывать слабости. Однако так уж все время получалось, что свидетелем становился Артур. Тогда с Коршуновым, еще с травмой ноги, сейчас с чертовым решением Сарданапала…- Видно на роду у Ильиных забота о Терновых, - выдавила Дашка, хихикнув. Потом еще раз. И еще. И понеслась.- Ууу, Тернова, да у тебя истерика. Тихо. – Он применил самый действенный способ заткнуть рот и переключить эмоции в другое русло, известный с давних времен, как поцелуй. Медленный, темный, как обещание чего-то большего и объяснение того, что не выразить словами. И при этом легкий, нежный, утешающий, показывающий, что Даша действительно нужна Артуру, в любом состоянии, как физическом, так и моральном. Распахнув глаза, ощущая горячий, странный, многое в себе сочетающий поцелуй, Дашка ответила на автомате, даже не успев понять, чего это взбрело в голову Барсову. Рефлекторно обняв парня за шею, зарывшись озябшими пальцами в светлые волосы оборотня, она отдалась его губам, чувствуя, что так правильно.
Отстранившись, сдавленно дыша, Барсов уткнулся лбом в лоб Терновой, сам от себя такого не ожидая. Лбом ко лбу, глаза в глаза, мысли замедлились, опадая вокруг измученного сознания Терновой. Усмехнувшись, оборотень достал платок из кармана куртки (как-то кто-то подарил, так он так чистым в кармане и валялся, аккуратно сложенный), и принялся вытирать слезы с лица Дашки, контролируя взглядом этот процесс.- К твоему сведению, мне плевать на майку, отстирается. – Наклонившись к ушку Терновой, Артур мягко поцеловал ее в маленькую впадинку за ухом. – А ягуару нравится аромат крови. Он возбуждает.
Выпрямившись, чтобы спокойно посмотреть в глаза, парень улыбнулся, погладив ее по голове.- Тебе надо поспать. Ты вымоталась и истощена. Засыпай, и ни о чем не думай. – Барсов снова прижал голову Дашки к своей груди, подтыкая под ноги куртку и вызывая температуру оборотня, чтобы девушка наверняка не замерзла. Сам он положил голову на макушку Терновой, тихо-тихо урча.Чуть улыбнувшись на совет Барсова, Андреевна кивнула, соглашаясь. Надо, значит, надо. Так всегда было. Ей говорили «надо», и она делала. Надо на темное отделение, значит, так тому и быть…Положив голову на грудь Артуру, мелко подрагивая от все еще долбящей изнутри истерики, девушка прикрыла глаза. В голове у нее, под урчание Артура, играло «Так и оставим» Земфиры. Что-что, а рок лопухоидов Тернова ценила и знала. Тем более в депрессивном состоянии. Тем более на черте истерики.
- Аартур, а если я захочу сбежать… - пробормотала она, все глубже окунаясь в сон, - ты со мной…Не выдержав вопросительной интонации, Дашка окончательно обмякла в горячем объятии Артура, полностью вымотанная всем произошедшим и наверняка еще долгоиграющим в будущем.- С тобой. Куда бы ты не отправилась. – Тихо и твердо пообещал-подтвердил Барсов, давая время Дашке крепко заснуть и расслабиться. Для верности, парень произнес Пундус Храпундус, дабы Тернову не побеспокоил тот факт, что он с ней идет. Да и всякие сочувствующие взгляды, вопросы, и прочие ненужные сейчас мелочи. Девушке требовался сон, значит, она будет спать.
Подскочив на ноги, с Дашкой на руках, чуть поморщившись от затекших ног, Артур забрал сумку с земли и отправился на Жилой этаж. Поклеп давно закончился, Медузию они пропустили, как и обед, что отозвалось в глубине желудка Барсова. Хмурясь, оборотень прошел вперед, не обращая ни на кого внимание, крепко прижимая к себе Дашку и не давая никому ничего спросить. Сразу было видно, что она не в обмороке, а сладко спит, подложив под щеку ладошку, уютно устроившись на груди Артура. Ну, а легкие красные пятна давали понять, что не все так гладко.Уложив Тернову на кровать, плотно закрывая дверь, Барсов вышел и нашел Таню, хмуро глядя ей в глаза.- Навсегда на темное. – Гроттер не сдержала раскрытого рта, и оборотень сложил руки на груди, прищурившись. – Что? Все настолько ужасно, а? – Он советовал не забывать, что он сам на темном постоянно из всей компании, и что это не влияло на его отношение к друзьям.
- Нет… Главное, чтобы Даша оправилась… Она так хотела быть на светлом… - Таня вздохнула, проходя в комнату. Артур сбегал к Ваньке, глотая с десяток котлет, и только тогда вернулся в комнату девушек.Сон Даши из путаницы образов снова превратился во что-то осознанное.Она маленькая, лет пяти, стояла на кладбище, обнимая ногу папы одной рукой, а вторую протягивая к надгробному камню своей матери.- Мурлыка... - беззвучно заплакала во сне Даша. - Где мой Мурлыка...Девушка неосознанно обняла Барсова-Ильина, закинув на него ногу, вжимаясь в Артура под одеялом. Шел уже второй час ночи, и они лежали в разобранной постели.- Мой Мурлыка...Барсов огрызался на всех – на Склепшу, которая была недовольна тем, что Барсов мешал ей переодеться, на Гроттер, которая бубнила про пропущенную тренировку, на Соловья, который заявился с той же целью, на Сарданапала, который пожаловал выразить свое мнение о том, что юноше не положено находится в комнате девушек после отбоя. Однако Артур высказал, что его отсюда унесут только вместе с Дашей, и вообще сами виноваты. Причем высказал, не стесняясь в выражениях. Побледневший директор, который в жизни такого не слышал, пробормотал, что Барсов может оставаться, и поспешно сбежал.
Артур скинул только кроссовки, и вместо собственной куртки укрыл Дашу одеялом, так же не раздевая ее, и улегся на кровати, прижимая Тернову к себе, изредка засыпая.- Тише… Тут я… Спи, Тернова…
Он сам заснул, обратившись в ягуара и положив тяжелую морду на плечо Дарьи, дыша ей в шею, лежа поверх одеяла, чтобы точно никто не мог прикопаться к этому.Дашка во сне зарылась носом в теплый мех ягуара, успокаиваясь, найдя «своего Мурлыку». Девушку как-то не напрягло, что этот Мурлыка намного больше, горячей и пушистей.Тернова, не слышавшая ни одной из разборок Артура за право остаться с ней, проснулась в пять утра от жуткого голода. Открыв глаза, ощутив вдоль себя, пусть и на одеяле ягуара, устало улыбнулась, погладив его между ушами и проведя пальцами вдоль носа.
Откатившись, Дарья тихо поднялась с кровати и пошла в ванную. Сделав все свои дела, сполоснув лицо, Тернова вернулась в комнату, светя себе кольцом, тихо достала из верхнего ящика тульский пряник и термос с крепким чаем. Сев на кровать по-турецки, она надкусила пряник и принялась медленно его жевать, осознавая, что ее до такой жизни довело.Темное отделение навсегда.Соловей, наверное, орал, что нас не было на тренировке... Черт, черт, черт… Артур видел мою истерику и как я раздолбала половину парка…
Дашка уговорила треть пряника, смотря в окно, не зная, что ей вообще делать. Спать не хотелось, глаза болели и опухли, волосы, она чувствовала, предстоит расчесывать долго и упорно.Но, самое главное, она не знала, как теперь вообще себя вести со всеми.