танец (1/1)

Джону с трудом верится, что худющий как веточка Ричи приволок Гиллана в номер. И все-таки он здесь, лежит на полу у окна, накрытый наспех шерстяным одеялом и почти наверняка простуженный вездесущим сквозняком. У него неестественно выгнуты руки — как был брошен, так и уснул. От зрелища спутанных волос и залитой пивом рубашки становится за него немного грустно — за какие грехи он им такой достался?Джон переворачивает его осторожно на спину, осматривая на предмет несовместимых с жизнью травм, но не находит ничего серьезнее синяков. Его холодные после улицы ладони, скользнув плавным движением вниз по ребрам, прилежно и торопливо поправляют одежду, запутавшуюся на груди тугими складками, укутывают потеплее в одеяло, убирают со лба выбившиеся из хвостика пряди, и Гиллан вздыхает рвано во сне от этой ласки, вздрогнув всем телом.Ричи курит, держась одной рукой за подоконник, как будто ему тяжело без опоры стоять ровно. Он упрямо отводит взгляд и отмалчивается.Джон тоже старается не обсуждать с ним очевидных вещей, уж точно не этим мрачным утром — совсем не подходящее время. Он отвечает на его стыд сконфуженной улыбкой. Он не говорит о том, что не стоило вчера напиваться до чертиков и просаживать деньги в игровых автоматах, что Гиллан всю дорогу рассказывал странные вещи, из которых спустя годик-другой можно будет сложить песни, и вел себя особенно вызывающе, что Ричи танцевал с ним медляк и едва не врезал ему за честность, но все равно не отходил ни на шаг весь вечер.— Увидимся во вторник? Мы с Роджером возвращаемся в Лондон своим ходом. — пробует он самый безопасный из всех вариантов реплик, потянув на себя ручку двери. — Пейс договорился насчет той студии на Риджент-стрит. Начнем вторую сторону пластинки, как и планировали. С десяти. И будь добр, проследи, чтобы Иэн не опоздал на самолет.Он моментально выскакивает в коридор. Попытка дождаться ответа была бы равносильна самоубийству.Блэкмор кусает губы, посматривая исподлобья на пелену туч, сдавившую рыдающее дождем небо. В ногах у него возится Гиллан.— Ричи... — зовет он спросонья с характерной для раннего утра хрипотцой, приподнявшись на локтях и жмурясь в свете настольной лампы. — Ты чего здесь?Он не сразу понимает, где находится сам, но все равно предъявляет претензии. Ричард, мать его, Блэкмор не должен быть с ним, ни при каких обстоятельствах. Правило простое, выполнять его с каждым разом все труднее.— Я здесь живу. — Ричи пинает его в бок носком ботинка. — Мы обыскали вчера ночью твои вещи, когда ты вырубился, но не нашли ключ от твоей комнаты.Упав обратно и оставшись в открытой беспомощной позе, Гиллан вцепляется пальцами в его брюки чуть выше колена. Он непривычно тих и спокоен, пыльное покрывало лежит на нем непосильно тяжелым грузом, не давая пошевелиться. Он нарочно выглядит слабым, болезненным, безоружным, ему хочется вызвать у своего бессердечного гитариста хоть немного сочувствия.— Тогда мне лучше слинять отсюда поскорее, не так ли? — в его глазах сменяют друг друга чувства от нахлынувших воспоминаний. Он теряется на секунду, словно упустил посреди размышлений что-то важное и теперь очень из-за этого страдает. — Мне нужно в душ.Он все-таки отрывает половину себя от пола, приняв с горем пополам сидячее положение.— Оставайся. Здесь есть чистые полотенца... — Блэкмор замечает, что один из синяков красуется у Гиллана на шее, и даже думать не хочет, как он там появился. Память подкидывает ему услужливо беспорядочные образы поднятых в тосте бутылок Гиннеса, тихой музыки, громкого смеха, признаний, недоумения, шуток, неоновых огней, случайных прикосновений и глупого, неуместного, слишком уж затянувшегося танца, но он не углубляется в подробности.Его предложение остаться звучит от чего-то не рассчитывающей на успех просьбой. В глубине души он надеется на отрицательный ответ, наверное.И он места себе не находит от ярости, когда по отчетливым звукам льющейся воды становится ясно, что Гиллан дверь ванной прикрыть не удосужился.