Глава 8 (1/1)

Даня пытается осознать, сказанное Антоном, но мысли все равно не задерживаются на одном месте, как будто пребывают в каком-то водовороте. Эмоции. Чувства. Сомнения. Страхи. Желание. Безумный коктейль просто сбивает с ног обоих. И ему больше не хочется думать о чем-то конкретном, только поддаваться движениям тела, жадному изучению парня напротив. Сходить с ума от частого пульса, который вместе с дыханием сбивался от близости с друг другом. Думал ли он когда-нибудь об этом , представлял ли фрагменты, ярко происходящие сейчас, показывающие насколько навязчивыми может быть общая страсть, желание и немного алкоголя, как движущий механизм для всего этого. Нет. Это произошло случайно, столкнуло двух совершенно разных людей вместе, вызывая беспокойство внутри вместе с разрастающимися как большой, но красивый цветок, желанием.- Все еще думаешь о том, чтобы выгнать меня? - Шепчет парень, явно раздражая этими словами Савлепова, который ровно в этот же момент целовал ненавистного им Мацейчука. Он и сейчас пылал этими эмоциями, только сейчас они двигали, разжигали огонь между парнями с такой силой, что подкашивались ноги, а губы не останавливаясь блуждали по коже, жадно изучая каждый миллиметр. К счастью, для самого Дани никогда не было проблемой соблазнить человека, который ему нравился. Возможно это талант, дар, но он еще ни разу не уходил ни с чем. И секс, секс как познание другого брюнет просто обожал, когда позволяли обстоятельства не делать это по-быстрому, зная, что вот-вот окажется застуканным или нужно будет срочно бежать. Он был полностью уверен, что не сумев достучаться до человека словом, всегда можно было вспомнить о языке тела. Самом естественном, самом приятном и понятном из всех существующих. Наверное, еще никогда он не подводил в таком негласном диалоге, соитии душевном, тактильном, эмоциональном. - Мариам ушла, чтобы оставить нас двоих. Если бы она только знала.. - Извиваясь вокруг Антона, Даня проскальзывает кончиком языка к уху парня, нежно, неспешно, но жарко/желанно. И он находит ту самую точку, которую совершенно случайно пустился искать, от которой по телу парня напротив исходили невидимые вибрации в ответ, невидимые, но такие ощутимые.Поцелуй от Савлепова. Полный энтузиазма и исключительной страсти. Поцелуй, от которого Мацейчуку захотелось умереть на месте и уже больше не сомневаться почему какая-то сила помешала ему уйти. А ведь не зря, не зря тело мгновенно отвечало на любые воздействия то дрожью, то легким покалыванием кончиков пальцев. Заводя руку назад, Даня протискивает свой язык все глубже в поцелуе, лаская небо парня кончиком языка, играясь с ним, он приподнимает футболку Антона, в следующий момент срывая с него, поворачивая в сторону дивана. В первые в жизни ему хотелось всего и сейчас, не ждать, не разговаривать, а узнавать, обладать, чувствовать и сходить с ума. Спускаясь пальцами к выступающим бедренным косточкам Савлепова, Мацейчуку мало просто ощутить их рельеф под пальцами и он опускается витиеватыми движениями практически к полу, вставая на колени перед ним, восхищенно целует кожу около пупка, шевеля своим дыханием волоски вокруг и надломленно улыбаясь, размашисто облизывает языком сначала правую косточку, сладко прикусывая у верха, а после переходит к левой, тем временем поглаживая и надавливая на область паха по ткани. Чувствуя, как тело парня тут же начинает отзываться на медленные ласки, Мацейчук поднимает глаза и смотрит на иступленного от желания Антона, который тяжело и возбужденно дышит, уже не сопротивляясь.- Ты... такой красивый. - странно, что Дане захотелось сказать именно эту фразу, возможно и простую, но в данном контексте невероятно возбуждающую. Медленно опуская голову, парень аккуратно расстегивает ширинку на штанах Савлепова, продолжая отвлекать поцелуями внизу живота, морально и эстетически наслаждаясь от каждого прикосновения. Чувствуя под тканью все еще мягкий, но пульсирующий бугорок между ног Антона, Мацейчук не может долго задерживаться на одном месте, словно им кто-то может помешать. Но дверь закрыта, а все друзья давно разошлись по своим номерам. Просовывая руку еще под не полностью спущенные штаны парня, брюнет накрывает горячей ладонью член, чуть сжимая у основания, скользит вверх, создавая мучительное трение для самого Савлепова. "Кто сказал, что только тебе разрешено надо мной издеваться, Тоша?"***Антону казалось, что он сошел с ума, что все это не правда и не может ею быть, какая бы ситуация не произошла. Однако, чужие руки под футболкой, который с такой страстью и желанием оглаживают тело, мокрые поцелуи, блеск в глазах человека напротив, разве все это происходит с ними? Сейчас? Здесь? Савлепов привык действовать по принципу ?живи здесь и сейчас?, ему нравится брать от жизни все, что хочется, нравится жить практически без правил и ограничений. И нет, он не аморальный урод, у него есть свой, хоть и немного специфический кодекс чести, которому он придерживается, а самое главное, у него все равно есть голова на плечах. Однако, то, что происходило сейчас, выходило за всякие рамки понимания и дело даже не в том, что перед Антоном парень, который оказался таким искусителем, а дело в том, что перед ним Даниил, Даниил Мацейчук, первый в списке самых ненавистных людей в мире. Все происходило как будто не в реальности, словно по мановению волшебной палочки, но они сорвались, подались не просто друг другу на встречу, кажется, они решили полностью друг друга подчинить, поглотить страстью, похотью.— Фуууух, — шумно выдыхает Антон и откидывает голову назад, подставляя шею выбивающим почву из под ног поцелуям, — заткнись, — коротко, но емко… У парня нет желания разговаривать с Даней и уж тем более нет желания его слушать, сейчас он хочет только его, хочет чувствовать его рядом, чувствовать его поцелуи, касания. Они переходят все рамки дозволенного, начинают избавлять друг друга от одежды, не разрывая страстных поцелуев и никто даже не пытается задуматься о том, что же будет дальше. Хотя… ?Живи здесь и сейчас?? Главное, чтобы и Даня придерживался такой политики. Однако, не плевать ли? Футболка парня летит вслед за футболкой Антона, а когда он опускается на колени, целуя каждый сантиметр тела, он вновь не сдерживает шумный вздох, глядя на парня сверху вниз из под длинных волос, который сейчас падали на лицо Савлепова. Он ничего не отвечает на комментарий Дани по поводу его внешности, лишь тихо хмыкает, немного скривившись и закусывая губу, когда он начинает блуждать руками по самым интимным местам. Когда Антона освобождают от одежды, он не сопротивляется и стоит прямо, прищурив взгляд и с ухмылкой наблюдая за Даниилом. В нем не было смущения или чего-то подобного, он, практически гордился своим телом, будучи вегетарианцем, занимаясь йогой и танцами, да и гордился татуировками, которые значили для него очень многое и… Он ждал… Пристально смотрел на Мацейчука, искусывая губы, которая все еще хранили память поцелуев. Мало… Всего мало! Антон поднимает Даню, проводит ладонью по его волосам, резко сжимает их на затылке и притягивает парня к себе, впиваясь в его губы немного грубо, жестко, но от того не менее страстно. Ему нужно чувствовать это, чувствовать такие яркие и мощные ощущения, даже просто всего лишь от поцелуев, отчего-то невероятно возбуждающих. Одной рукой Савлепов расстегивает ремень и ширинку на брюках парня и не без его помощи, избавляет его от них, стягивая и с себя штаны. Не разрывая поцелуя, крепко прижимаясь к Даниилу, Антон толкает их в сторону спальни и уже через тридцать секунд, в таком же сумасшедшем сплетении тел, они падают на постель. Не смотря ни на что Савлепов слишком сильно любит удобства и комфорт и, понимая к чему все это ведет, он не хотел задерживаться у узкого и явно не совсем удобного дивана.На мгновение, отстраняясь от парня, Антон переворачивается на живот и немного сползает с постели, рукой открывая свою дорожную сумку, стоящую рядом. С бокового кармана он достает несколько презервативов и какой-то крем. К сожалению, лубриканты он с собой не возит. Бросив извлеченные предметы возле подушки, Савлепов вновь возвращает свое внимание к Дане, осознавая, что сейчас его разум полностью затуманен желанием, похотью, возбуждением, которое вызывает этот несносный парень. И вновь длинные поцелуи, сводящие с ума и заставляющие раз за разом дыхание сбиваться, вновь крепкие объятия и сплетения рук_ног. Не разрывая мучительно потрясающего поцелуя, Антон перекидывает ногу через парня и садится ему на бедра, налегая на него и ладонью обхватывая его член и свой одновременно, делая пару обратно поступательных движений. Сейчас его мысли посещали самые развратные и пошлые образы, картинки… Приходило осознание того, что даже простыми поцелуями Даня умудряется возбуждать его больше, чем некоторые парни в прошлом. Страсть — зверь! Голодный нападает бездумно, безрассудно он берет свое... Как неистовый пожар. И Антон понял, кажется, только сейчас — из всех чувств ненависть больше всего туманит сознание. Больше, чем животная похоть, и даже больше, чем передозировка LSD, сейчас он потерян для всего мира, как наркоман, получивший невероятно желанную дозу.***Даня никогда не представлял, что подобное может случиться у них с Антоном. Что из почти лютой ненависти выйдет... исключительная страсть. А может быть это действительно отличный коктейль, который в любой другой ситуации испить было бы просто невозможно. На самом деле было совершенно неважно, как могло бы быть, если бы между ними были другие обстоятельства, люди. Большую ценность для их обоих нес именно этот момент, когда злость граничила с безумством, страстью и диким желанием. Похоть и желание. Где та неяркая граница между ними? Мацейчук в себе уже не раз пытался разобраться, понять, где он проигрывает сам себе, показывая слабость с благосклонностью вперемешку? В любом случае, одно не исключало другое, ведь одно и тоже чувство можно чувствовать одновременно к одному человеку, как и к разным. Но сейчас речь могла идти только про Антона, который попался под прицел парня и под действием алкоголя не стал ломаться и строить из себя приговоренного к своим принципам. Он просто отдался ситуации, как и Даня, который никогда не мог расслабиться в присутствии остальных ребят. Но наступил другой момент, когда не время сдавать назад. Поднимая полный исступления взгляд на Савлепова, парень не останавливает движений рук, мучая себя и его одновременно, лаская рукой член, то и дело натыкается на преграды в виде одежды. Ощущая, как его довольно резко приподнимают с колен, брюнет кривовато усмехается, но эта улыбка тут же сползает под жгучим_страстным_поглощающим поцелуем. Не успевая сделать лишний вдох, Мацейчук также нетерпеливо , возбуждаясь от малейшего касания, раздевает себя и Антона от одежды, покорно отправляясь в спальню за ним же.Ожидание — не лучший выход, но оказываясь на мягкой кровати, вжатый в нее худощавым Савлеповым, все резко меняется в иную сторону. Даня не успевает проследить за тем моментом, когда в руках у Антона появляются презервативы и какой-то крем, ощущая на себе вес его тела и очередные с ума сводящие поцелуи. Что пошло в этом вечере не так и почему сейчас происходит, то, что происходит..?! Нечто прекрасно, волнующее, будоражащее все внутри и все больше возбуждающее. Мацейчук давно оценил тело Савлепова по праву, но вся его погибель в том, что танцоры - это особый тип парней, которые чаще всего попадались парню и явно не с предложениями о дружбе. А с Антоном ни о том, ни о другом речи вообще не шло. Просто секс. Да и не думал Даня сейчас о такой чепухе, наслаждаясь каждым мгновением, раскинувшись на кровати под худощавым телом парня, своего коллеги (!) на минуточку, который так самозабвенно вновь затягивал в поцелуй, опуская руку прямо на отзывающийся на любые действия член Мацейчука. "О, черт же возьми...!!" Теряя всякую бдительность, брюнет на мгновение опускает взгляд вниз, приподнимается на локтях, утягивая за собой Антона вместе с простынью. Савлепов недовольно комментирует попытки парня под собой, чуть сильнее сжимая головку парня в пальцах, заставляя зашипеть теперь и Дане.- Эй-ей-ей! - протягивает он, обхватывая рукой Савлепова за подбородок, крепко сжимая в пальцах, целует ярко, горячо, страстно, извиваясь языком внутри рта второго парня. Отпуская его лицо, рукой Мацейчук изучает плечи Антона, спускается по груди, обходит соски стороной, резко опускаясь к его паху, полностью выравниваясь и усаживаясь на кровати, не смотря на сидящего на бедрах Антона. Улыбка прорезает его губы и он слегка отталкивает назад парня , заставляя прогнуться и дать ему свободу действий. Скрипя зубами, парень сверху все таки прогибается, а губы Дани уже скользят вниз живота, оставляя кончиком языка влажную дорожку. Двигая бедрами ему навстречу, он будто призывает продолжать то , что Антон начал, пока сам Мацейчук старательно ласкал губами головку его члена, посасывая и заставляя себя сдерживать самообладание, буквально сходя с ума от происходящего. "Ох, Савлепов, никогда даже не представлял такого даже в самых извращенных своих фантазиях." Озвучить эти мысли - означало смерть, к счастью, его рот был занят чем-то более полезным.***Что есть помешательство? Это порок? Это наваждение? Или же как простыми словами можно описать тягу к другому человеку, которого всеми мыслями, всем сердцем и казалось бы всем разумом ненавидишь? Говорят от любви до ненависти один шаг, но бывает ли наоборот? Вопрос, на который, наверное, не найти ответ. Сложно разобраться, даже глядя на Даниила и Антона, сложно понять, что толкнуло их в объятия друг друга и что заставляет с таким сумасшедшим остервенением целовать ненавистные губы из которых в сторону друг друга не редко лилось огромное количество оскорблений. И разве можно все спихнуть на алкоголь? Пожалуй нет, ведь, как минимум Антон из тех людей, кто редко жалует алкогольные напитки и всегда контролирует себя на все сто процентов. Давно прошли те времена бессознательной молодости и пьянок, уже давно он понял, что ничего хорошего от этого не бывает. Лишь помешательство, которое своими нитями обволокло все естество, заставило посмотреть на все с другой стороны. ?Красивый…? - такова была первая странная мысль Савлепова, ведь он неожиданно осознал, что парень, которого он считал смазливым, даже в какой-то степени отвратительным, на самом деле очень красивый и ведь так приятно было сейчас отвечать на его поцелуи, выгибаться и тяжело дышать от каждого прикосновения. Оставалось лишь забыться и поддаться, выгибаться в спине и сдерживать стоны от прикосновений, которые сносили крышу и сводили с ума. И все так резко отошло на второй план, что захотелось абстрагироваться от всего мира, жадно хватаясь за плечи Дани, оставляя на них синяки, искусывая до боли и крови губы. Антон отдавался во власть возбуждению и ощущениям, невольно сквозь наслаждение понимая — он давно не испытывал ничего подобного, ни с кем. Возможно все дело, как раз в человеке, с которым он делился объятиями и которого ненасытно целовал, переходя все границы пошлости и разврата, отдаваясь, покоряясь и казалось, что даже простые прикосновения могли стереть последние капли здравого рассудка, которого уже, кажется, не осталось и вовсе. Когда прогибаясь в спине Савлепов не сдерживает тихий стон, он понимает, что ему хочется большего. Даниил сводил с ума, умело принося удовольствие и блаженство, простыми действиями, которые давно выбили всю почву из под ног. Именно поэтому, отталкивая парня немного от себя, Антон пристально смотрит ему в глаза и обхватив его за шею, тянет вновь ближе, впиваясь в губы Мацейчука требовательным и жарким поцелуем, при этом второй рукой оглаживая бока, спину, поясницу, опускаясь ладонью ниже.— Если ты меня сейчас не трахнешь, я это сделаю с тобой… — Едва ли не приказным тоном говорит Антон, хрипло и с трудом выцеживая слова из себя. Если быть откровенным, то говорить сейчас хотелось меньше всего. И было плевать на то, что будет завтра, что будет дальше, именно сейчас, именно в данный момент, Савлепов хотел его, всего, безоговорочно. Да и слова не нужны, ведь в их случае они могут все испортить. То, что происходит между ними сейчас — все испортит. Но отказаться сейчас, кажется чем-то нереальным, они оба во власти эмоций и ощущений, страсти и желания, которым по невероятной случайности поддались. Сегодня и сейчас все звезды сошлись над ними и пусть им никогда не суждено больше пересечься, их звездам (в чем Антон был уверен на все сто процентов на тот момент), этот акт, кажется чем-то невероятно волшебным, словно кусочки паззла сошлись вместе… Но уже утром сам Антон будет все отрицать, будет делать вид, что ничего не произошло и будет продолжать себя вести, как и прежде, кидая пропитанные злостью и ненавистью фразочки в сторону Даниилу и возможно лишь изредка, оставаясь наедине с самим с собой, будет вспоминать эту ночь, которая отчего-то уже даже сейчас перевернула все его сознание с ног на голову. ?Чертов мудак, ты сводишь с ума!? Но думать о том, что будет после, казалось глупым, особенно когда Мацейчук, не растерявшись, быстро все взял в свои руки, плавно входя в Антона и тут же склоняясь, увлекая его в тягучий, как засахарившийся мед поцелуй… И не будь сейчас Савлепов в столь щекотливом положении, он бы обязательно спросил откуда столько нежности, поперчив это язвительным тоном и пренебрежительным взглядом, но не сейчас. Он отвечает на поцелуй, практически с силой кусает за губу Даниила, и тихо шипит, привыкая к новым ощущениям, которые немного сбивали чувство возбуждения, возвращая парня в реальность. Но, Мацейчук оказался достаточно страстным и умелым любовником, чему Антон, не сказать, что был сильно удивлен, он скорее был рад такому повороту событий. Однако ни одной мысли не осталось, когда Даня начал двигаться, а сам Савлепов практически не контролируя свои желания и потребности сейчас, неустанно притягивал к себе того, кого так сильно ненавидит, ему отчего-то стало невероятно важно, чтобы он был не только в нем, чтобы он был рядом, как можно ближе. Ему хотелось чувствовать на себе тяжесть его тела, чувствовать этот жар исходящий от него, ему хотелось целовать его губы и шею, кусать за мочку и оставлять словно тайные поцелуи за ушком. Странно, неожиданная потребность ужасала, но в тоже время и возбуждала еще больше. Он подумает об этом. А сейчас, почему бы не сделать все то, что хочется?***Жаром по телу. Каплями пота по коже. Так просто лететь, забывая имена и даты, как будто ничего кроме. Как будто нет никого дороже. Ненависть иногда становится самой сильной искрой, которая не дает еще очень долго угаснуть, иногда не подозревая о ее существовании. Для Дани происходящее не то, чтобы было заветной мечтой, но он точно не ожидал, что ночь закончится настолько пикантно в объятиях Савлепова. Хотя углубляться сейчас в такие дебри не было желания и возможности, он четко понимал, что ни один из них не забудет того, что запомнит каждый фрагмент, но в силу собственного самолюбия и отрицая в тот же момент, никогда этого не озвучит, тем более не попытается повторить. Слишком просто в этом плане было предугадать действия Антона, Мацейчук же не настолько искренне любит приносить себе вред, тем более в отрицании того, что было очевидно. Когда он в последний раз вспоминал о том, кто был у него первым, предложив исследовать новые грани себя. И ведь Даниилу понравилось, хотя он пришел к этому далеко не сразу. Потребовалось несколько лет, чтобы не стыдясь, признать этот факт и окунуться уже совсем в другую, полную ярких красок жизнь. Наверное, главным залогом счастья для этого парня было и останется то, что он не разделяет людей по таким критериям, углубляясь в личность, определяя для себя привлекательность/не привлекательность. Если говорить о Антоне, он любил разглядывать своего коллегу, но лишь украдкой, в деталях, запоминая каждую, словно записывая на пленку. Этот темноволосый парень с непростым характером, нес в себе не только постоянный бунт, китч, но обладал невероятно глубокой и красивой душой. Такое просто так не спрячешь, невозможно.Сейчас же Даня наслаждался каждой секундой, медлил, ощущая, как его тело противостоит желаниям, мыслям и сознанию. Выводит из этого транса и непрекращающихся поцелуев, голос Антона, который эхом проносится в голове Мацейчука. Нетерпеливость парня под ним просто кричала, а он сам ерзал под парнем, притягивая к себе все ближе, оставляя заметные синяки на теле того, кто был над ним. Заставлять Савлепова терпеть? Действо, которое сводит с ума, но стоило переключиться и не только на свои желания, а насладиться тем, что принесет двоим небывалое удовольствие. Придвигаясь ближе, парень исступленно смотрит на сжатые от нетерпения прикрытые веки и вместе с ними, губы, шепчущие и молящее о чем-то. Двинувшись вперед, Даня почувствовал, как колечко из мышц поддается все больше с каждым наростающим движением. Обхватив бедро Антона, парень следил за эмоциями на лице парня, который, вскоре , совершенно расслабившись, в такт с Мацейчуком часто дышал, начиная еле слышно постанывать. Сохранив равновесие, Даня продолжил двигаться в нем, добавляя темпа, изредка касаясь губами пульсирующей на шее вены парня, оставляя засосы, навалившись почти всем телом, обхватывая рукой напряженный член Антона. Повторяя движения тела, он чувствовал как вот-вот их накроет желанной волной экстаза. Доводя парня под собой рукой, Мацейчук резко уперся в Савлепова, ощущая пронзающие от пальцев ног, сладкие волны наслаждения. Громко и почти одновременно застонав, словив губами стон Антона, парень ощутил как следом за ним кончил и он, изливаясь прямо в его руку. Застыв на несколько минут, позволив себе немного остыть, Даня размазал смазку вдоль члена и медленно покинул чужое тело. Решив , что Антон не захочет объятии после, спустил ноги с кровати и сняв с себя презерватив, связал его и закинув в карман, стал одеваться, сидя к нему спиной. Все, что произошло сейчас ними, затронуло его мироощущение, но убеждение в том , что Савлепов не из тех, кто захочет задержаться в его жизни в такой роли, было сильнее. Бегло натягивая футболку, Даня ощутил на себе заинтересованный взгляд.- Я просто пойду, чтобы ты не думал, что я посягаю на твою свободу. Не думаю, что ты из таких людей. - Зачем-то произносит Мацейчук и хмыкнув про себя, выходит из спальни. Наверное, неправильным было, что при всем, он чувствовал себя использованным, хотя и был ведущим. "Тебе просто нужно перестать париться по таким вещам и жить станет проще".***Антон никогда и представить не мог, что сейчас будет так жадно и так страстно целовать Даниила, никогда и подумать не мог, что будет подаваться навстречу его движениям, обнимать его, прижиматься к нему ближе, стараясь насладиться этим моментом сполна. Ему нравились и девушки и парни, он любил красивые тела, любил исследовать их руками… Губами… Языком… Но Даниил, он словно в раз перевернул все с ног на голову, он заставил восхищаться собой. Антон не скажет этого никогда, не покажет это, но да, он невольно ловит себя на мысли, что этот парень словно совершенство, будто он так идеально подходит ему, ведь его так приятно обнимать, прижиматься к его упругому телу, руками блуждая по спине, животу, ощущать с приятным блаженством, как он двигается внутри, принося невероятное удовольствие. Все казалось слишком нереальным и слишком ярким, красочным, но, не смотря на это ощущения были вполне реальны и в какой-то момент Савлепов не сдерживается, издавая тихий стон прямо в губы парня и тут же целуя его, шепотом, хрипло, почти беззвучно моля двигаться быстрее, доводя обоих до точки кипения и не проходит много времени, как обоих накрывает волна оргазма и сладкая нега расползается по телу. И почему секс давно перестал быть чем-то волшебным, перестал быть вершиной любви? Теперь, в наше время он утратил то значение, каким обладал раньше, но не стал от этого менее приятным занятием. И именно поэтому Антон откидывается назад, шумно дыша и не открывая глаза, отчего-то ему хотелось запомнить каждую секунду проведенную рядом_вместе с Даней. А когда спустя несколько минут парень начинает одеваться, Савлепов лишь переворачивается на живот, подпирая подбородок локтем и цокая языком.— То есть это все? – спрашивает разочарованно Антон, тут же начиная смеяться, видя удивленный взгляд Мацейчука. — А я то рассчитывал на длинную страстную ночь, а оно вон как,- парень переворачивается и ложится на спину, руки закидывая за голову и абсолютно не стесняясь полной наготы. — Все, вали отсюда уже! — Савлепов дожидается пока дверь захлопнется, закрывает глаза и шумно выдыхает, начиная осознавать, что только что произошло и нет, его не волнует то, как они будут дальше общаться… Все просто. Не будут. Или будут, как и раньше, сквозь зубы и с безразличием в голосе. А получится ли? Антона пугало в данном случае, как раз то, что его волновало произошедшее и когда он словил себя на мысли — мне понравилось, он готов был, кажется, сам себя ударить, все в миг стало слишком странным и непонятно важным. Долго не думая, Савлепов поднимается и идет в душ, заходя в кабинку и сразу же подставляя лицо под струи воды, ему срочно нужно было освежиться, в основном мыслями, ему срочно нужно было выбросить все эти глупости из головы, ведь неподвластно объяснениям или элементарной логике это жуткое влечение, как и не подвластно то, что только что произошло. Вновь комната, тихая музыка на ?play? и падение на постель. ?А она помнит изгибы наших тел… Как хорошо, что вещи не умеют разговаривать!? Долго Антон не выдерживает и он вновь поднимается на ноги, надевая шорты. У него не получалось заснуть, то ли бессонница, то ли глупые отвлекающие мысли, но факт остается фактом и именно поэтому парень достает из чемодана небольшой коврик, выходит на балкон и стелет его на полу, садясь в позе лотоса. Начинало светать и небо окрашивало розово-оранжевыми полосами, красивыми градиентами переходя в еще иссиня-черную ночь, прогоняя ее с улиц и Антону начинало казаться, что солнце вместе с синевой стирает и воспоминания об той ночи, стирает Даниила… Такого, каким его на мгновение стал воспринимать Савлепов, такого невероятно близкого… Он шумно выдыхает, когда мысли начинают путаться в голове, старается расслабиться, но получается плохо. ?Да что б тебя…? — мысленно ругается Антон и открывает глаза, глядя прямо перед собой на рассвет.— Что же ты нам принесешь, новый день, а? — поджимая губы, спрашивает Савлепов. Очередные концерты, автобус, сцена, все как и прежде. Все. Будет. Как. И. Всегда. Он старательно себя в этом убеждает, ведь так и должно быть. Верно? Ему должно быть плевать на то, что произошло, однако сердце бьется от неясного волнения и эта мысль, которая даже болью отдается в висках… Мысль о том, что все это было не просто так, словно to be continued уместная фраза в данной ситуации, но, время покажет, а пока пора заварить зеленый чай и избавиться от ненужных вопросов, которых в последнее время стало слишком много. И ему становилось не по себе, будто этот вечер, эта ночь, будто все было ради того, чтобы заставить его волноваться чужими волнениями это заставляло Антона злиться на самого себя... "Я не жалею о том, что было, почему-то я жалею о том, что будет".