Дрожь в его руках. (1/1)

Он воет, он болен, а я боль его под самым сердцем.Безумен, рисует картину мира красно-серым.И ищет он пищу для глаз в холодных берегах.Он заперт, он снайпер, а я дрожь в его руках.(с) Если сказать, что все началось потом, с утра, то это было бы неправдой. Утром они проспали, собирались в жуткой спешке, едва-едва перебросившись парой слов. И было это так привычно, как будто не в первый раз, как будто это уже стало традицией. Она, расчесывающая волосы в ванной перед зеркалом, облаченная в его футболку. Она, брызгающая в него водой из умывальника и смеющаяся над его выражением лица. Он хотел что-то сказать, спросить, но она как будто знала это и уворачивалась, ускользала от слов, которые он хотел произнести.Вместе ехали на его машине, он надеялся, что так у них будет несколько свободных минут для важного, очень важного разговора, но ее мобильный телефон не замолкал, ей звонил то Романо, то Питер, то еще кто-то из отделения, что-то спрашивая, узнавая, выясняя, сообщая. Марк понимал, что это не то время, что надо подождать, что сумбур и поспешность тут не к месту. И все же, несмотря ни на что, его несколько задел тот факт, что, как только приехали к приемному, Лиз выпорхнула из машины, прижимая одной рукой телефон к уху, а второй сгребая сумку. И ничего не сказала, даже не оглянулась.В сущности, ведь ничего не было... между ними ничего не было. А то, что она провела ночь, прижимаясь к его спине - смешной аргумент. Они взрослые люди, а не тринадцатилетние подростки. Хотя, он и правда чувствовал себя тринадцатилетним подростком в пору первой влюбленности. Сомнения, метания, какая-то дурацкая уверенность неизвестно в чем - все в комплекте. И дыхание, что сбивается, как только видит ее, мотыльки в животе и самое дурацкое и прекрасное чувство эйфории от любого, даже незначительного слова, взгляда, жеста. Марк пытался подойти к Лиз через час, когда увидел ее, разглядывающую карту поступившего больного, но не успел он даже обратить на себя ее внимание, как неизвестно откуда нарисовался Роберт, приплыл своей "королевской" походкой и без особых церемоний уцепил доктора Кордей под локоток, увел куда-то в сторону, увлеченно что-то вещая ей на ушко. От этой картины в груди у Марка зашевелилось что-то темное, когтистое и зубастое, что явно желало крови Романо в жертву. Что-то новенькое, вернее хорошо забытое старое, но черт возьми, вся больница давно знает о чувствах, которые хирург питает к Лиз. Не скрывает особо ведь.Марк пытался поговорить с Лиз через два часа, но подойти к ней, очаровательно хохочущей в компании Питера Бентона, попросту не нашел в себе сил. Они уже давно не вместе, они просто коллеги, что им мешает просто дружески обсуждать какой-то забавный случай? Но почему-то от вида Элизабет, сверкающей белозубой улыбкой, чуть запрокидывающей голову, такой искренне веселой, слева в груди что-то предательски сжималось. Это глупо, она общается за день со множеством людей и ни с кем из них не спит ночью в обнимку. "Уговариваешь себя, Марк, уговариваешь".Он пытался отвлечь ее через три часа, но развернулся в другую сторону, как только увидел, что она с несколько раздраженным видом объясняет что-то Картеру, который, упрямо поджимая губы, явно гнул свою линию. Она так забавно морщилась, когда злилась, но пыталась сдерживаться. Лиз ведь почти никогда не ошибается, к не стоит прислушиваться. И именно сейчас, от вида недовольного Картера - Грину стало легче, как будто что-то отпустило изнутри. По крайней мере этого "освобождения" хватило до конца дня.И снова он пытается поговорить с ней, когда его смена закончена, когда может не опасаться, что в любую секунду его дернут на середине слова очередным неотложным случаем. И когда он видит ее, беседующей с Керри, его терпение подходит к концу и он достаточно бесцеремонно прерывает их разговор, прося Уивер простить его за "похищение" собеседницы.И вот, наконец-то они вдвоем, он смотрит в ее лицо, на чуть лукавый прищур и разом из головы вылетают все придуманные, логически выстроенные слова. Мнется беспомощно под ее пытливым взглядом и совершенно не может придумать, как начать.- Лиз... ты уже освободилась? - выдавливает из себя и тут же мысленно прикусывает язык. - Не хочешь сходить куда-нибудь, выпить кофе? - улыбается как можно более уверено, пусть это будет свиданием, или чем-то еще, но они смогут поговорить, по крайней мере.- О, Марк, прости. Романо как с цепи сорвался, на мне сегодня ночное дежурство. - Элизабет выглядит чуточку смущенной, мягко улыбается, поправляет волосы, смотрит куда-то в сторону, прежде чем поднимает свои зеленые глаза на него. - Я бы с удовольствием, правда. Извини.- Ничего. Я не знал. Как-нибудь в другой раз. Если захочешь. - Марк совершенно искренне старался не выказывать своего разочарования, пытался чтобы голос звучал ровно, не обрывисто. Это так... неприятно, мягко говоря, когда так сильно надеешься на что-то, а в итоге получается все с точностью наоборот. - Тогда ... увидимся завтра утром. - Он уже почти развернулся, чтобы уйти.- Марк, прекрати сомневаться.- В чем?- В этом. - Он не успел ни переспросить, ни удивиться, как она стремительно шагнула к нему, поймала в ладони его лицо и мягко поцеловала, чуть-чуть привставая на цыпочки. От неожиданности, он даже не сразу сообразил обнять ее, наклониться, сделать хоть что-то. Первые несколько секунд стоял столбом, чувствуя только теплое прикосновение ее губ, но еще две секунды и его словно отрезвило, тут же обхватил ее руками, прижимая себе, ответил на поцелуй совершенно не целомудренно, даже как-то жадно, почти отчаянно. Очнулся только тогда, когда где-то за спиной послышался утрированный свист и какие-то восклицания. Оторвался от ее губ, тяжело дыша, немного ошалело посмотрел на Элизабет, улыбающуюся так счастливо и только для него.- Увидимся завтра. - Отступила на шаг, сжав его ладонь напоследок. С этого момента Марк начал чувствовать себя самыми счастливым человеком на свете.***Элизабет долго не могла привыкнуть окончательно к полнейшему изменению ее жизни. Это все было так стремительно, так неконтролируемо, что даже пугало. Нет, они не съехались сразу же, не стали проводить вместе каждую секунду своей жизни, но она скучала по нему. Она злилась, когда их дежурства не совпадали и они почти не виделись сутками, она не могла сдержать солнечную улыбку, когда видела его случайно в коридорах приемного, или когда им доводилось работать с одним пациентом. Она любила получать от него смс по утрам, она любила кофе, который он ей приносил каждое утро, ей безудержно нравилось то, как он смотрит на нее, будто она для него весь мир, будто никто и никогда не был прекраснее и роднее для него, чем она. Никто раньше не смотрел на нее так... И это пугало, так чертовски пугало.Элизабет Кордей всегда была независимой. Если она хотела человека - она его получала, если человек ей надоедал, она от него избавлялась. Простая, оправданная схема. Ее собственный мир всегда был нерушим и спокоен, его границы никто не преступал, она не зависела ни от кого и никогда, начиная с самого раннего детского возраста. И сейчас эти привычные устои рушатся с легкостью карточного домика, потому что наткнулись на нечто гораздо более сильное.Марк целовал ее руки, Марк мог сидеть рядом с ней и молчать часами, если у нее не было настроения разговаривать, Марк выслушивал все ее упреки с мягкой улыбкой и как по волшебству делал так, что упрекать его было не за что. Доктор Грин медленно, но упорно становился для нее всем: новым миром, воздухом, мыслями... И это не делало из нее сопливую романтичную девочку, наоборот, она не чувствовала себя настолько сильной, как никогда раньше. Это не мешало в работе говорить ему, что он не прав, когда он ошибался, это не мешало мыслить трезво и рассуждать здраво, и оставаться беспристрастной.И это было так прекрасно, то, что они работают вместе, занимаются одним делом... быть может, именно из-за этого их совместная жизнь была близкой к их собственному идеалу. Он всегда понимает все эти задержки на работе, внезапные дежурства, тяжелых пациентов, идиотские поручения и колкие шуточки Роберта и все то остальное, без чего просто не обойтись.Марк Грин - идеальный мужчина, и это пугает. За свою жизнь она привыкла осознавать, что ничто не бывает просто так, что любое счастье чем-то да и окупается, что жизнь не дает счастливых авансов, без того, чтобы забрать что-то взамен. А здесь - дни шли, она была все счастливей и счастливей. Он целовал ее руки, устраивал безумные свидания, которые могли включать все, что угодно, вплоть до катания на роликах на роллердроме. Он самым волшебным образом развеивал все ее страхи и опасения, стоило ему только заметить выражение озабоченности на ее лице.И никто из них больше не замечал ничего из того, что творится вокруг. Ни неодобрительных взглядов некоторых медсестер, которые совершенно искренне считали, что эта жесткая англичанка не пара их дорогому доктору Грину, ни странных взглядов Романо, которыми он провожал их, как только видел вместе - в его глазах словно сочувствие мелькало. Они не были ослеплены, они просто не хотели ничего видеть. Ничего из того, что не было их личным миром.***- Элизабет, ты станешь моей женой?И в этот момент она была полностью уверена в том, что уже ничего, никогда не сможет изменить того факта, что она счастлива. Действительно, бесповоротно и невероятно.