Глава 19 "Первое Убийство" (1/1)

Крик. Детский крик. Он эхом радовался в голове Антона. Дазай, Эн… Первый звал его, просил не уходить, плакал и пытался подбежать к отцу. Вторая… Этот крик боли и отчаяния, как она кричала падая, а как тот крик когда попала под колёса? Как они страдали. Для родителя нет нечего страшнее чем мучения ребенка, лучше сам это переживёшь, лишь бы ребёнок не страдал. Понимая сейчас мучения своих детей, Антон просто готов был рвать свои вены, за то что позволил этому случится. И в это же хотел рыдать, как его отец мог оставить его мать с двумя детьми на руках? Но сейчас важно не это. Важно беспокойствия внутри сердца. Мчась по лестнице пятиэтажки, Тони чувствовал боль в сердце. Будто что-то очень важное, будто что-то его мучают.Зайдя в знакомую дверь, он застыл когда уши вновь прорезал детский крик. Квартира была аккуратная, но не уютная. Просто провести там время да, можно, но жить так нельзя. Слишком холодная. И не только полы. И пройдя по ним, даже не разуваясь, он вошёл в светлую гостиную и слышит ужасающие слова.—?Да. А что Антон? Пьяница. Ника мне позволила расположить к себе, более успешного мужчину. Он верит, что я… Антон?Брюнетка лет двадцати пяти смотрела на него своими болотными глазами. Она смотрела в его черно-алые. Активированный какуган вогнал страх и ужас. Она пыталась что-то объяснить, кинулась ему на грудь. С квунками. Но мужчина в кимоно отбил её и двумя движениями откинул, та ударилась об шкаф и сплюнула кровь. Раут зашёл в спальню, где надрывал голос ребёнок. Синий от холода, голодный и заплаканный, ей всего месяца шесть, не больше. Окна были на распашку. Тони берёт малышку, маленькую девочку, на руки. Та перестаёт плакать и завороженно смотрит на него. Чихает, потом ещё и ещё раз. Тони умиляется, расплываясь в улыбке. Он кладет её, в сердце словно иголку воткнули когда он чуствует что простынь холодная.Ребёнок вновь разошёлся в плаче. Тони поморщился. Подошёл к окну, снимая свою кофту и закрыл окно. Подойдя к ребенку взял её на руки, закутав её в свою кофту. Та спокойно начала перебирать её пальчиками. Незаметно, посмотрев на её спину, на рисунки там, его охватила злоба и непривычная жажда крови. Эта жажда… Он чуствавал её последний раз когда увидел, как его мать избили… Тогда впервые он выпустил кагуне, впервые ощутил вкус людской плоти и крови. И этот вкус, металлически вкус, ему понравился. И он вновь хочет его ощутить.Женщина что-то произносит, что-то мямлит, стоя на коленях перед одноглазым королём. Репер оскалился, но не вменял молитвам человека. Он был зол.—?Тони, она не твоя! —?закричала женщина, видя кагуне, что уже хаотично бились, готовые ворваться в плоть.—?Моя. И не только по рисункам, у неё Мой запах.Женщина сильнее разревелась, она готова ноги ему целовать. Лишь бы не убил. Раут же не хотел её прощать, ему даже было противно смотреть на неё. Как она может быть матерью после того как так поступила с его ребенком? Малышка Ника, маленькая малышка, вся синяя от холода и в черных синяках.—?Ты хотела выйти за меня. —?не ожидано произнёс Тони. —?Знаешь как женятся гули? Мы кусаем, что бы шрам остался на всю жизнь.Глаза девушки расширились и она переключила внимания на мужчину в кимано. Но восьмого сервампа?— уныние, Цубаки. У Цубаки чёрные волосы, красные глаза, а также он носит солнцезащитные очки. Он носит черную юкату с узором в виде цветков камелии и красный оби, опоясывающий его талию. Он также носит белое хаори (японский традиционный жакет) с такими же узорами в виде цветков камелии и гэта (японские традиционные деревянные сандалии). Он держит ребенка, с каменным лицом. Он тоже ненавидит своего Ива, но не даст его и его семью в обиду, тем более унижение.Тони присуждает на корточки. девушка с ужасом смотрит как он берёт её руку и… отрывает. Девушка ели успевает издать истошный крик, как Раут прокусывает ей глотку. Когда Белькия приходит по звонку Цубаки, то от девушки остались лишь обрубки. Зал в крови, на люстре висят кишки. Куски тела хаотично разбросаны и там, в середине на окне сидит Тони, тоже в крови. Он спокойно обнимает Нику. Вот он, любящий отец?— гуль Тони Раут.***—?Значит у меня есть сестра. -шокировано произношу я.Белькия слегка кивает, качая ребенок. И хвастается, что именно ему поручили за ней. Следить. Я подхожу и смотрю на малышку и улыбаюсь. Она такая миленькая. Такая хорошая и маленькая. Я подношу свою ладонь к ней, а она вцепилась в неё. Мы умиляемся. Я вообще пацифистка и насилия не люблю, но сейчас я считаю, что папа действовал правильно. Неизвестно что эта мошенница могла сделать.Белькия кладёт её в коляску и уходит. Чем-то он смахивает на отца-одиночку, но ведь это мой папа. Три ребёнка и все от разный женщин. Я захожу в зал и вижу шляпу белькии, как-то не заметила, что он ушёл без неё. Я слышу как хлопает дверь и я уже уверена слышу шаги.—?Белькия, ты шляпу забыл…Я смотрю на высокого человека, но это не Белькия и не папа. Когда он бросает в меня мертвое тело, я уже не думаю, что это возможно подкласс. Я ловко оборачиваюсь и пытаюсь призвать кагуне. Почему не выходит, получалось же?! Он меня отбрасывает и я приземляюсь на стену ногами, выпускаю клыки и, оттолкнувшись, несу на него с кулаками. Небольшое тепло в районе браслета. Он рвет мне щеку. Я падаю и делаю кувырок назад, смотрюсь в папино любимое, большое зеркало. Нет, не порвал, не большая царапина из которой струится кровь. Я поднимаюсь на ноги, а он разрывает мне бок кагунами. Кто такой смелый, что напал на семью Канеки?Я падаю на колени. Нет. Нет, я не сдамся! Буду сильнее всех и твердо стоять на ногах! Я не слабачка, как он утверждает! Да. Смерть ждёт нас всех. Мы боимся её, желаем что бы она была как можно больше героической и менее болезненной. Кому-то суждено умереть на поле боя, а кому-то суждено умереть от передо-за, но в любом случае мы попадём туда, в ад. Но моя жизнь напоминает ад. Моя семья и мои проблемы, это мой личный ад и личные муки, терзания. И раз так…—?Я буду жить. И познавать свои глубины ада!Я, еле стою на ногах и пытаюсь нанести удар, вижу как кровь обращается во что-то, наподобие расемона. И чувствую как тело окутывает что-то холодное, но не пробиваемой и в него врезаются мои кагуне.***Я открываю воду и дрожащими пальцами умываюсь, потом сажусь на бортик ванны. Стараясь дышать через рот, закрываю глаза и считаю до десяти. Будь я чуть наивнее, надеялась бы, что это дурной сон, но все происходит на самом деле. Он убит. И убил его не человек. Его убила я, а он убил человека. Как такое вообще могло случиться? О случайности даже речи не идет, не бывает таких случайностей! Я вскакиваю и тут же хватаюсь за шкафчик, потому что перед глазами все плывет. Опять зажмуриваюсь и сажусь обратно. Я вызвала всех, кого нужно было, сейчас остается только ждать. Мне очень хочется выбежать из дома, но по телу разливается ужас, стоит только представить, что пройти придется мимо двери в гостиную, мимо лестницы, где лежат два трупа. Конечно, оттуда ничего не видно. Но я просто не могу. Лили, не в силах чем-то помочь, проклятый солнечный свет ему мешает обратится в вампира, а я просто не могу задернуть шторы. Такое чувство что с месяц, без перерыва таскала бетонные блоки, тело ужасно ноет.Проходит, наверно, минут двадцать, когда тишину разрушает звук распахнувшейся входной двери, и из коридора доносятся голоса моей команды. Мне хочется позвать их, но я будто цепенею и не могу выдавить из себя ни единого слова. Сжав зубы, встаю и собираюсь выйти, но останавливаюсь.—?Я в ванной,?— громко говорю, прислонившись плечом к шкафчику.Чуя отдает несколько коротких распоряжений, а затем идет в моем направлении. Накахара умеет двигаться бесшумно, но сейчас его шаги прекрасно слышно. Мне почему-то кажется, что он делает это намеренно. А еще я понимаю, что не хочу, чтобы он меня видел, чтобы меня хоть кто-то здесь видел. В голове остается только одно желание?— заползти под ванну и тихо скулить там в темноте.—?Я в норме,?— быстро говорю, когда Туя замирает на пороге. Он осматривает меня с ног до головы, видимо, ищет возможные повреждения. —?Гуля около лестницы. Это точно гуль. Тело человека в зале. Я ничего не трогала.—?Акутагава и остальные ими займутся,?— произносит Чуя, заходя, и запирает за собой дверь. Он протягивает ко мне руку, но я отступаю, стукнувшись ногами о ванну.—?Тебе лучше осмотреть тела,?— бормочу, отводя взгляд. Голос у меня дрожит и срывается, будто я задыхаюсь.—?Осмотрю позже.—?Лучше сейчас. Я в порядке, правда.—?Эн.Да почему же он такой упертый, а? Нервным движением поправляю рубашку, которую до сих пор не сняла, и делаю шаг вперед, собираясь пройти мимо. Мне не нужно, чтобы меня утешали. Люди умирают каждый день, гули убивают людей каждый день, гули убивают гулей каждый день. Все как обычно. Исключение лишь в том, что сегодня погиб гуль от моих рук. Я убила его. Я не хотела. Не понимаю как так получилось. Дазай был прав, я монстр из ада, который начнёт убивать, если сорвётся с петли.Чуя загораживает проход и внимательно смотрит в глаза. От его взгляда снова хочется спрятаться под ванну. Пытаюсь обойти его, но он не дает, в итоге я просто врезаюсь в него и остаюсь так стоять. Накахара кладет ладонь мне на спину, и я буквально чувствую, как вся моя напускная решимость катится в тартарары. Добился-таки. Я прячу лицо у него на плече и тихо реву, впившись пальцами в его рубашку, под которой, вот уж чудо, нет ни одного ножа. Ну почему вся эта дрянь происходит с нами и вокруг нас?Все МОИ идеалы рассыпались. Я не знаю как с эти жить. Ужасно трусит, отвращение к самой себе. Просто я хочу тоже умереть. Тихо и спокойно. Надо взять у Дазая книжку про суицид. Почитаю, повешусь с ним, станет легче. Первое убийство. Все в черной козе так гордо об этом рассказывают, хвастаются какой был человек расы, группы крови и т.д. Но почему тогда меня так трусит? Наверное потому-что я убила своего.—?Ты найдешь его? —?тихо спрашиваю, успокоившись. —?Босса гуля. он сказал что ему приказал босс.—?Найду,?— твердо говорит Чуя, кивая. —?Обещаю.—?Можно я не буду осматривать место преступления? В этот раз.—?Можно. —?Накахара немного колеблется, и после следующей фразы становится понятно, почему. —?Но нам придется тебя опросить. Ты пока единственный свидетель.Мелко киваю и собираюсь отстраниться, но Туя не позволяет.—?Я в порядке,?— снова говорю и, чуть повернувшись, целую его в щеку.Этот порыв нежности… Я не знаю зачем, просто хотелось. У него такая мягка кожа.—?Нет, ты не в порядке,?— возражает Чуя, но все-таки отпускает меня.—?Хорошо, я буду в порядке. —?Делаю шаг назад и наклоняюсь, что бы взять Лили, который все еще сидит на ванне виде бабочки. —?Пойдем.Накахара внимательно смотрит мне в глаза, не торопясь открывать дверь. В коридоре слышны новые голоса, значит, остальные эксперты тоже подтянулись. Сейчас здесь начнется дикая суета, и это даже хорошо. При условии, что я больше никогда в жизни не войду в ту проклятую комнату и посмотрю в глаза человека, который теперь умер и убили его из-за меня. Зажмуриваюсь, чтобы отогнать возникший образ, и сжимаю кулаки. Затем бросаю взгляд в зеркало и морщусь от увиденного. Нет, а чего я ожидала? Чуя терпеливо и молча ждет.Он мертв и тот человек мёртв. Может, если я не буду произносить этого вслух, то все окажется не по-настоящему?—?Теперь точно пойдем,?— решительно заявляю и протискиваюсь мимо Чуи к двери.На сей раз мешать он не пытается, но в коридоре тут же хватает меня за руку и ведет в другую сторону. Насколько помню, там находится кухня.—?Останешься здесь,?— говорит Чуя, указывая на стул. —?Я пришлю Акутогаву, он тебя допросит.—?Ладно.Послушно приземляюсь на стул и начинаю рассматривать крылья Лили. Неоспоримый плюс этого, что у него успокаиваемые, красивый рисунок на них. Усмехаюсь и опускаю голову. К тому, что я буду убивать с ним плечом к плечу, меня не готовили. Чуя смотрит в сторону коридора, затем подходит и присаживается передо мной на корточки.—?Я найду того, кто это приказал сделать,?— тихо говорит он и, подавшись вперед, касается лбом моего подбородка. —?И ты мне поможешь. Мы с ним расправимся, и тебе станет лучше.Нет, не станет. Но вслух ничего такого не произношу, только касаюсь ладонью его щеки. На самом деле, мне совсем не хочется, чтобы он сейчас уходил, и я знаю, что если попрошу его, то есть малая вероятность, что он останется. Искушение велико, я почти готова поддаться эгоистичным порывам, но все-таки говорю:—?Идите, Туя-сан Я подожду Рюноске.Накахара поднимается и выходит обратно в коридор. Мне кажется я об этом ещё пожалею. Коротко выдохнув, медленно осматриваюсь, отмечая, что здесь почти ничего не изменилось. В квартирах людей такого типа нечасто встретишь полноценную кухню, хоть и очень маленькую. Стены будто сдвигаются с каждой секундой все ближе ко мне. Трясу головой и перевожу взгляд на Лили. Если ни о чем не думать, то можно притвориться, что все происходит с кем-то другим.Долго сидеть вдвоём нам не приходится, Рюноске появляется на пороге спустя несколько минут. Я чертовски рада его видеть, о чем ему и сообщаю. Акутогава становится возле стены и достает из кармана плаща записную книжку. Помещение кажется еще меньше.Он тихо расспрашивает меня, почему-то ему нужно именно то, что мне создаёт боль. Вопрос за вопросом. Он решил погубить мою психику и вызвать шизофрению? Я смотрю на чашку чая, что сделала себе отвечая на вопросы. Светло-розовая жидкость, вкуса малины с кусочками сахара из людской плоти… Не могу. Напоминает труп. Я отодвинула его подальше. Лишь бы не видеть.—?Как ты его убила? —?прокашливаясь произнёс Акутагава.Как убила? Взяла и убила. Он что не знает как это делается?Я смотрю на его каменное лицо, с таким же холодным ворожением. Он вздыхает и делает физиономию проще. Сжалившись произносит ?Скажи?, а после подумав добавил ?пожалуйста?. Я тоже делаю лицо попроще, все же я на опросе, а не на смертной казне. Хотя… С моим ?учителем?, это смертная казнь. Я отрицательно качаю головой и смотрю куда-то в пол. Нет. На свои кисти рук, что были в бинтах. Точно сестра Дазая…Рюноске подходит со спины и кладёт руки на мои плечи. Я напрягаюсь. Он тихо произносит, что мне нужно сказать, что так будет проще и лучше. Не держать это в себе. Я качаю головой и стряхиваю его руки со своих. Не могу. Это слишком страшно понимать…—?Я… Я не помню… Не знаю… Я отключилась… Мозг будто перестал запоминать.Акутагава уходит. Проходит минута, две, пять, десять, пол часа… На кухню входит Чуя. Он устало упирается локтями об стол, кладя руки на него. Я сверлю его руки взглядом и сглатываю. Он просит посмотреть на него. Я так и делаю, заправляя упавшие на глаз волосы за ухо. Чуя что-то говорит, нежным тоном. Я не слушаю, в моем мозгу пространство. Пространство и вакуум, в котором прокручиваются события. Я смотрю в глаза Накахары. Они такие же как у того гуля. Почти такие же. У того гуля они были пустые, не живые, словно мёртвые или как у куклы, которую будет боятся любой ребёнок. У Чуи же они живые, с блеском и тошнотворной гордостью. Глаза наполнились слезами и Чуя замолк. Я плачу на взрыв вспоминая как убила.Чуя подходит со спины и при обнимает за плечи, я плачу, плача рассказываю всё. Как набросилась на гуля с клыками и кагуне. Как из крови появился дар, как разорвала его живот этим даром, как руками вырвала позвоночник и как прокусила клыками его шею. Я прижалась к нему. Неожиданно для самой себя я так разоткровенничалась. Потом рассказываю как в порыве голода, обескровила выпив всю кровь у мертвого человека. Потом под успокоившись, сидя в объятьях наставника, я тихо произнесла то, что заставило его нахмуриться.—?Мне… Мне понравился, вкус человеческой крови…