Глава 36. (1/1)

POV Луки Я бешеным псом рыскал по всему саду, рваными и грубыми движениями отодвигая заросли кустов и зелени, наплевав на то, что кто-то из поместья следил за их аккуратной формой. Моё восприятие было полностью погружено в поиски и иногда реагировало на голос Цукумы, который отчитывался мне о состоянии Юки. Сейчас из стражей в доме остались оба Мурасамэ и Сэнширо, в руки которых я и передал бессознательного мальчика. Всё было настолько откровенно плохо, что даже безумный доктор, стоявший неподалёку от входного проёма, меня уже не бесил. Он ничего не сказал мне, лишь с серьёзностью посмотрел в глаза и молча принял пациента, пообещав, что теперь с ним всё будет в порядке. Я скрипнул зубами, в порыве ярости схватив ветки какого-то кустарника и с корнями вырвав растение из земли. Чёрт, где этот ублюдок? Где этот урод?! Как он смог так просто взять и скрыть следы своего присутствия? Так быстро скрыть, но при этом оставив на шее моего мальчика с трудом смываемые следы почти подступившей вплотную к нему смерти?.. Со злобой и силой стукнувшись спиной о ствол дерева и попав под густую тень кроны, я снова сконцентрировался на внутренних ощущениях, полностью отходя от влияния внешних воздействий и стараясь уловить хоть какие-нибудь изменения в иной грани мира. Тщетно. Ничего. Абсолютно. Даже энергия Юки оставила свой отпечаток недавнего всплеска в плоскости восприятия, а вот Рейги... Как так?! —?Лука. Я открыл глаза, встречаясь с пристальным взглядом Шусея, и сковал свои черты лица непроницаемой маской. По крайней мере, попытался. —?Ну? —?Ничего,?— страж покачал головой, и в его голосе на секунду проскользнула извиняющаяся, не менее растерянная нотка. —?Совсем ничего. Мы нашли место, откуда примерно убежал Юки-кун. Судя по следам, он стоял на коленях. —?Видимо, что-то в моих глазах отразилось, потому что Шусей посмотрел на меня со странным выражением лица, но потом деликатно продолжил:?— Но на этом всё. Это были точно его следы. —?Только его? —?Только его. Я сердито вскинул глаза к небу, будто стараясь таким образом затолкнуть бушующие и выходящие из-под контроля эмоции назад, внутрь себя, и снова опустил голову, с сожалением и тоскливой яростью осознавая лишь одно: в саду никого не было, кроме Юки. Он не лгал, нет, но и видимого врага с физической оболочкой не появлялось. И именно это злило, раздирало на части от невозможности придушить кого-нибудь настоящего, разрубить его на мелкие кусочки и оставить тухнуть на жадном солнце, чьи лучи сейчас не доступны для глаз моего несчастного мальчика. —?Он... он же не мог самого себя придушить, верно? —?тихо уточнил Шусей и тут же получил мой рассерженный взгляд. —?Естественно,?— выплюнул я. —?На шее был отпечаток большой руки, не такой, как у Юки. Тем более, с такой силой давить себе на горло у него бы не вышло. Я снова дёрнулся и закрыл глаза, злясь на себя ещё больше. —?Чёрт бы побрал эти эмоции,?— неосознанное и искреннее вырвалось у меня из груди, и я, проглотив очередные ругательства и оттолкнувшись от дерева, двинулся к выходу из сада. —?Я ничего не чувствую, никаких изменений в оболочке тонкого мира не обнаружено, защитный купол поместья невредим, значит, никакого проникновения не было. Сзади послышался неопределённый, но утвердительный звук от стража, и затем он последовал за мной. —?Остаётся только один вариант,?— проговорил он, и я кивнул, зная, что моё согласие сейчас было не особо заметно. —?Заклятие. Его удалённое физическое влияние от заклинателя. Да. Да. Да, чёрт возьми, это было именно оно! Именно это извращённое желание знать о боли того, на кого направлено заклятие, на расстоянии! Рейга сволочь. —?Отзывай других, искать в саду нечего. —?Я остановился, развернувшись к Усуи лицом. —?Расскажи всем про заклятие, потому что это было именно оно. Пусть знают об ещё одном проявлении нечеловеческого садизма. Страж, нахмурившись и внимательно глядя прямо мне в глаза, сдержанно кивнул. —?А ты? —?Юки,?— коротко сказал я, зная, что Шусей точно меня поймёт. И я не ошибся. Он слабо и ободряюще улыбнулся, но тут же снова принял сосредоточенное выражение, осторожно хватая меня за рукав, когда я уже собрался идти в сторону поместья Тосагара. —?Лука, ты же понимаешь, что не виноват, верно? Еле-еле получилось сдержать нервный смешок, зато наружу смогла прорваться едкая, пропитанная до основания всеми негативными чувствами ухмылка, что заставило стража заметно напрячься и нехотя отпустить мой рукав. Не виноват? Что ж, это будет ещё один человек, кроме Цукумы, который во время поисков в саду изредка пытался до меня достучаться, говоривший мне о том, что не было в действительности. Нет-нет, надо признать и признаться всем остальным, что ты снова оставил любимого человека без поддержки и позволил ему оказаться в опасности. И таким образом чуть не убил его. Ничего не сказав в ответ, я с небывалой скоростью направился в сторону поместья. Единственное, что сейчас могло привести меня в себя?— это Юки, в каком бы тот ни был состоянии, лишь бы в живом. Лишь бы видеть его и чувствовать его присутствие. Пожалуй, это могло бы хоть немного успокоить ноющую боль в груди, от которой так трудно избавиться, если Сакураи не в порядке, и отпустить небольшую часть тяжести с умершей души. —??Лука,?— Цукумо снова прорвался в моё сознание. Я вопросительно хмыкнул, отчего страж облегчённо выдохнул. —?Юки-кун очнулся?. Моё сердце с силой врезалось в рёбра, заставляя забыть о дыхании. Слава тому, кто придумал этот чёртов мир! Наконец-то он делает что-то по-настоящему стоящее и нужное! —?Хорошо, я почти внутри,?— еле сдерживая тёплую волну какого-то непонятного для меня чувства, проговорил я, как на крыльях пролетая всё расстояние от сада до поместья, и нараспашку открыл двери, сталкиваясь с самим стражем, чей голос только что звучал у меня в голове. Я бы пробежал мимо него, но его скованное напряжением лицо заставило меня остановиться. —?В чём дело? Парень на секунду опустил взгляд в пол, тяжело выдохнув накопившийся воздух. —?Юки-кун у себя в комнате,?— начал Цукумо, поднимая на меня серьёзные глаза. Чёрт, да что за день сегодня? —?Он в порядке, даже поднялся по лестнице самостоятельно. Единственное, что ему сейчас нужно?— это отдых и, если получится, спокойный сон. Шея его не беспокоит, он даже не сразу понял, что у него синяк на всё горло. —?Мурасамэ позволил себе слабо улыбнуться. —?В остальном?— всё в порядке. Есть, конечно, упадок сил из-за использования Божественного света, но это и так понятно. Так что... нет, он не в палате. Какая-то часть меня мягко отпустила своё бремя вины, позволяя окунуться в иллюзорное начало спокойствия и внутренней приятной опустошённости. Я держал себя из последних сил, но волнение за дорогого мне человека, видимо, опустила мою планку терпения и равнодушия, пуская по венам, словно мучительную смерть, свободу в эмоциях и себе самом. Чуть выдохнул, с удивлением слыша гулкий стук своего сердца о барабанные перепонки и одновременно ощущая усталость, тягучую, но не противную. Нужную, что ли... —?Спасибо,?— глухо ответил я и развернулся в сторону лестницы, когда Цукумо снова позвал меня. —?Лука, он... Всё моё существо замерло от ещё не до конца ушедшего напряжения. —?Что? —?Он... он просил... —?страж чуть слышно и с сожалением цокнул языком,?— просил, чтобы никто сегодня к нему не заходил. Даже ты. На какое-то длительное мгновение, настолько длительное, что закололо в глазах, внутри меня что-то, недавно ожившее, снова умерло, растворившись в кислотной составляющей мысли ?Заслужил?. А затем я, будто отряхнувшись от правдивого наваждения, едва кивнул, теряясь в себе самом и не до конца понимая, как вести себя в данный момент. —?Это вполне логично,?— кратко заметил я хриплым голосом и, отвернувшись, двинулся к лестнице. Если Цукумо и хотел мне что-то на это сказать, то понял, что я вряд ли его сейчас услышу. Он также знал, что я не зайду в комнату Юки, как бы мне ни хотелось увидеть его, прикоснуться к руке и, может, позволить себе чуть больше?— на совсем короткое мгновенье войти в область отчаянного эгоизма, преодолев границы интимного, очень искреннего, и опустить пальцы на внутреннюю сторону запястья, чтобы почувствовать биение пульса под кожей. Чтобы ощутить жизнь, близкую, родную, одну единственную такую во всём мире... Но Мурасамэ был прав. Я не зашёл в комнату Юки. Мне там сейчас не место. Оказавшись рядом со слишком знакомой дверью, прислонился к стене спиной и опустился на пол, расслабленно вытягивая ноги. Ощущение родного присутствия крохотными бабочками кружило в моей груди, и я немного отпустил свой внутренний контроль над состоянием тонкого мира, позволяя векам тяжело сомкнуться. Уставшее солнце прощалось с таким же измождённым днём, бросая из окна в коридоре свои заканчивающиеся лучи, как бы извиняясь за спешку, и наклоняясь всё ближе к линии горизонта. Скоро должен наступить вечер, время ужина. В последний момент в моей голове возникла глупая мысль, что люди слишком соблюдают правила приёмы пищи и что жители Тосагара пропустили обед. Интересно, они очень сильно расстроены этим?.. А затем мир погрузился во тьму.* * * Я очнулся от того, что чья-то тонкая ладошка легонько трепала меня по плечу, и мгновенно собрался, ощущая буквально боевую готовность, но тут же расслабился, встречаясь глазами с ярким белёсым блеском в темноте взгляда Юки. Тот чуть обеспокоено смотрел вниз, в мою сторону, а его перебинтованная рука с ссадинами под тканью всё ещё находилась на моём плече. Я свободно выдохнул, отчего мальчик почему-то заволновался ещё больше. —?Лука, что случилось? Ты в порядке? —?Он опустился на колени рядом со мной. —?Ты не отвечал. Ты... ты спал? Я мягко взял ладошку Сакураи в свою, успокаивающе погладив по костяшкам пальцев, и осмотрелся. Да, видимо, так оно и было: я заснул на полу рядом с комнатой Юки и пробыл в царстве Морфея до позднего вечера. Звуков внизу уже не было слышно, лишь осторожные скрипы стрелок настенных часов в гостиной убаюкивали тишину своей мирной старинной жизнью. На полу, подальше от двери, стояла нетронутая тарелка с ужином?— видимо, кто-то из особо обеспокоенных стражей принёс Юки поесть. Чуть учащённое дыхание мальчика щекотало мою щеку, и я позволил себе осторожную усмешку. —?Да, я заснул,?— односложно ответил я, хотя и не хотел, чтобы получилось так холодно. Юки слегка нахмурился. —?Но опасты же спят довольно редко. Ты точно в порядке? Я хоть и не чувствую, что у тебя что-то болит, но всё-таки... —?Со мной всё хорошо, Юки, не волнуйся. —?Мой милый мальчик всё ещё не выглядел удовлетворённым. —?Просто я тот опаст, что слишком долго пробыл в человеческом окружении и начал проецировать на себе привычки людей. Смех Сакураи стал для меня лучшим подарком после всего того, что сегодня произошло. —?Ну, главное, чтобы это тебе шло на пользу. —?Оно идёт на пользу,?— уверил я его и встал на ноги, поднимая за собой и самого Юки. —?Тебе лучше не сидеть на холодном полу. Как ты себя чувствуешь? Тот мягко улыбнулся в свете огромной серебристой луны, и это зрелище было абсолютно идеальным и загадочно совершенным. —?На самом деле, очень хорошо. Я всё это время то спал, то просто лежал на кровати, так что... —?Он чуть запнулся на слове, но продолжил, когда я открыл дверь и мы оба зашли в его комнату. —?Лука, я... Я не совсем помню, что говорил там, в саду, но... —?Тебе не обязательно об этом вспоминать сейчас,?— мягко перебил я, нежно, но твёрдо, надёжно сжимая плечи мальчика. —?Тебе нужен отдых, всё остальное можно сделать уже утром. —?Но я не могу, Лука! —?чуть громче возразил Юки, подняв голову. —?Я не могу оставить это на завтра, когда можно и нужно сказать об этом сейчас, иначе... иначе во всём этом нет смысла. Я... я просто хочу сказать, что я не... я не врал, в саду, всё, что касалось Рейги. Я говорил чистую правду: ощущения его дыхания на моём лице, неестественного холода, руки на моей шее... —?Мальчик осторожно прикоснулся к горлу, медленно проводя кончиками пальцев по длине затемнённых синяков, и снова посмотрел в мою сторону блестящими глазами. —?Да, Рейги не было на самом деле, но я точно помню, что он говорил мне, как смеялся, я всё это помню, я... я не мог выдумать всё это! —?Тише-тише, Юки, я тебе верю,?— с разрывающимся сердцем остановил я мальчика, сжимая его бледное лицо в своих ладонях и заставляя смотреть на себя невидящими глазами. —?Всегда верил и буду верить. Ты это знаешь. И то, что произошло в саду?— всему есть объяснение. И этому тоже. Но это неважно, слышишь? Главное, что ты здесь, живой. Для меня важно, ясно? Важнее и ценнее всего, что можно придумать. Остальное пусть катится к чёрту. Оно такое... бессмысленное. —?Я с волнением выдохнул, ощущая тяжёлый комок в горле, горько усмехнулся. —?Иногда мне так жаль, что я не могу выразить то, что чувствую на самом деле, лучше. Ты... ты не представляешь, насколько сильно заставляешь меня хотеть жить дальше. Длинные ресницы с внутренним трепетом распахнулись шире, открывая вид на застывшее мёртвое озеро, кипящее жизнью лишь на самой глубине вместе с линией непослушных утвердительных слёз. Щёки быстро начали алеть, но в этот раз мальчик не пытался их скрыть, позволяя увидеть свою некую тайну, которую я обязательно унесу с собой в могилу. Тонкие пальцы нежно опустились поверх моих, крепко переплетаясь и будто обещая, что вряд ли отпустят в ближайшее время. Я и не был против. Губы Юки сжались в жёсткую полоску перед тем, как раскрыться и произнести то, что давно было на языке и так болезненно отдавалось во всём теле нестерпимой правдой: —?А меня?— ты. Моё сознание на мгновение потухло, чтобы потом превратиться в искристое звёздное небо, поглотившее моё существо и душу. Лицо мальчика чуть приблизилось к моему, нежное, любимое, неповторимое, пахнущее лечебной мазью и карамелью с ванилью, пахнущее жизнью, от чего меня повело. И в следующую секунду я прижался к губам Юки своими, впитывая, закрепляя наши правды между нами, вкушая такой священный плод незаслуженной чужой боли и своего справедливого молчания, наконец, освобождая себя от воображаемой защиты перед неизведанным будущим. Оставляя себя одного, с изрезанными прошлым и покалеченными несносными тяжкими мыслями чувствами, предлагая себя вот такого, беспомощного, ни на что негодного, пустого. Юки тут же принял меня и наполнил смыслом, прижимаясь ещё сильнее ко мне.