17. Хиро (1/1)

Предчувствие меня не обмануло. Я поставил громкость на максимум, потому что голос Карен был сиплый из-за болезни, и многие слова удавалось разобрать с трудом. Наверное, она записывала всё это ещё тогда, когда могла говорить. То есть до операции. Почему же так долго молчала? Почему отдала всё только тогда, когда всё окончательно развалилось на части?.. Боялась посмотреть мне в глаза?.."Привет, сынок. Я уже почти не могу говорить, сиплю... Очень тяжело разобрать хоть что-то. Но я постараюсь. Я запишу. А когда не смогу даже хрипеть, напишу тебе. ... Хиро... Прости меня. Я пыталась быть тебе хорошей матерью, хоть и понимала, что навсегда останусь мачехой и бледной заменой родной мамы. Но я пыталась полюбить тебя всем сердцем, пыталась заботиться как о родном сыне, чтобы ты не чувствовал себя обделённым вниманием и не взращивал в себе ненависть к пришлой новой жене твоего отца. Скорее всего, у меня это вышло плохо. Потому что, зная правду, я промолчала. Я видела, насколько тебя это ранило. Но продолжала молчать. Потому что верила, что так будет лучше. Наверное, ты уже догадался, о чём я расскажу тебе. Речь пойдёт о той девушке, которую ты привёл в семью несколько лет назад. О Джозефин. Её сразу приняли в штыки все домочадцы, начиная от отца, заканчивая Титаном. Она была нам не ровня. О таких говорят, что их интересуют только деньги. Они пытаются всеми правдами и неправдами подобраться ближе к солнцу. Джордж, твой отец, был недоволен. Из-за твоего увлечения Джозефин сорвались его планы, он хотел женить тебя на Дженнифер Лоуренс, укрепив браком слияние капиталов. Но ты заупрямился, встретив Джозефин. Ты даже предложил ей стать твоей женой на глазах у всей семьи. Твои встречи с Дженнифер прекратились, сразу же, как ты познакомился с Джозефин. И уже ни о каком браке не могло быть и речи. Ты не хотел слушать доводов отца, упорно стоя на своём. Отец даже пригрозил тебе, что оставит тебя без наследства. В этот момент я испытала какое-то удовлетворение. Что мой Титан окажется в приоритете для Джорджа, что он обратит на него внимание, полюбит его так же, как тебя. Я была рада и даже перестала задирать твою невесту, меня согревала мысль о том, что Титан окажется наследником всего. Да, корысть, желание во что бы то ни стало устроить родного сына. Я прекрасно понимаю, что Титан – не такой, как ты..."На этом месте аудиозаписи обрывались. Я открыл текстовый документ. И с каждой прочтённой строкой я падал всё ниже и ниже прямиком в ад. Буквы клеймили кожу..."Титан, может быть, объективно, не стоит доверия. И по правде, чаша весов склоняется в твою пользу очень сильно. Но Титан – мой сын... Мой родной сын. И я, даже понимая, что его пагубные увлечения не доведут до добра, люблю его. Не могу не любить. Когда-нибудь у тебя появятся свои дети, и ты поймёшь это всепоглощающее чувство любви вопреки всему: шалостям, проказам, проблемам... Вопреки внутреннему наполнению. Ты будешь любить и будешь готов прощать каждый раз после того, как твои дети тебя разочаруют, казалось бы, окончательно...Прости за долгое молчание. Я надеюсь, что будет ещё не поздно, и ты найдёшь ту девушку, Джозефин. Потому что она ни в чём не виновата. Фотографии... Всё было подстроено твоим отцом. Как я уже говорила, Джордж хотел объединить капиталы, боялся, что Лоуренс из-за отказа прижмёт его по долговым обязательствам. Джордж был готов на всё, даже раздавить одну жизнь. В тот раз перед отъездом твой отец сказал, чтобы мы пригласили Джозефин в ресторан. Якобы посидеть, поговорить, наладить отношения... Я понимала, что тут что-то нечисто. Но промолчала и сделала так, как он попросил. Я видела, что девушке подсыпали что-то в бокал с вином, знала, кто это сделал... Но малодушно промолчала. Джозефин долго не просидела. Девочка настороженно разговаривала со мной, но кажется, даже была рада, что период нападок можно было считать завершённым. Потом ей стало дурно. Она сказала, что кружится голова и вызвала такси... Якобы поехала домой. Тот, что подсыпал ей в вино порошок, двинулся следом. Я прекрасно понимала, что произойдёт: её, опоенную, просто поимеют и сфотографируют так, как будто она тебе изменяет. И обязательно должно быть доказательство, что это именно она. Ну и как ты заметил на ней было то шикарное колье с кулоном в виде сердца, что ты ей подарил. У тебя не должно было быть сомнений, что это именно она. Ну а я малодушно промолчала, снова. Потом... Дальнейшее ты и сам знаешь. Фото прислали и мне, и твоему отцу. Джордж попросил меня сообщить тебе. Он знал, что ты сорвёшься, будешь в ярости рвать и метать. Так и получилось.Прости меня за молчание. Наверное, ты меня проклянёшь. Но жизнь уже прокляла нас всех и наказывает. Сначала Джордж, теперь я, умираю от рака горла. Всё возвращается бумерангом. Мы и так уже наказаны. И я хочу верить, что хотя бы это немного обелит мою совесть. Большего я не могу тебе сказать. Я знаю, кто это сделал, но промолчу. Потому что это касается ещё одного дорогого мне человека. Только не думай на Титана, пожалуйста. Титан здесь не при чём... Он не виноват в том, что случилось с Джозефин. Да, он задирал её, считая недостойной, как и все мы. Но не он надругался над девушкой. Нет. Титан, просто не нагулявшийся парень, влезающий в неприятности. Он только пробует жизнь на вкус хоть и старше тебя. И я знаю, что будет большой наглостью просить тебя о том, чтобы ты приглядел за ним. Но я всё же попрошу: не бросай моего старшего сына, Титана, на произвол судьбы. Присмотри за ним. Пожалуйста. Это моё последнее желание..."Я сидел, намертво прибитый к месту гвоздями. Я был не в силах пошевелить и пальцем. Мразь, подонок, мудак, уебан, конченный недоносок, какой же я моральный урод! Джозефин... Девочка моя... Боже!.. В каком аду ты жила все эти годы? Как я клеймил её своей ненавистью, вышвырнул из квартиры, даже не дав возможности объясниться...Я вспомнил, как орал ей в лицо, пихая деньги: ?Держи, тварь. Достаточно? Или заплатить тебе ещё??. Перед глазами стояло, как Джозефин отпихивала от себя эти ?грязные? купюры, как будто они были заразными. Как она цеплялась пальцами за мои брюки, стоя на коленях, мычала, давясь рыданиями, была не способна выдавить из себя даже слова. Умоляла меня своим взглядом, дрожала и икала от рыданий... А я...– Освобождай квартиру немедленно. Ключи оставишь у моего человека. Он приедет в шесть. У тебя два часа на то, чтобы исчезнуть из моей жизни.– Хиииро... Пожалуйстаааа!.. Хирооо...– Два часа. Или я сплавлю тебя в бордель к таким же шалавам. Два часа, Джозефин.Я сжимал телефон Карен в руке и понимал, каким мудаком и куском дерьма оказался... Нет, не отец, приказавший провернуть это. И не мачеха, трусливо промолчавшая, побоявшаяся идти против отца. Самым последним законченным мудаком оказался я сам. Я не дал сказать и слова любимой, но зато забил в крышку гроба последний гвоздь. Я малодушно ушёл. Я отправился бухать по барам и мотаться по городу. Я заливал спиртным боль, у которой оказалась фальшивая основа. И не они все, заговорщики, виноваты в произошедшем, а только я сам.Я обещал изменить жизнь Джозефин к лучшему, рассказывал о своей любви. Но оказался в итоге недостойным даже смотреть в её сторону. И всё это сказанное мной... После встречи... Блять. Как же хуёво! И даже если она пришла в мой дом отомстить, у неё есть на это право. Я уже пожалел, что бутылка с отравленным пойлом разбита. Я бы осушил её до дна сейчас, зная правду... Но сначала... Зефирка моя, постой! Я должен попросить прощения у неё за всё.Я поднялся с пола и меня повело, но я взял себя в руки и набрал её номер. Не отвечает. Не отвечает! Чувствую себя конченым уёбком, опять пошедшим по тому же пути. Вместо того, чтобы выяснить правду, в очередной раз вытолкал Джозефин взашей и принялся крушить всё вокруг.Я торопливо вышел из кабинета, позвонив Смиту.– Джеймс, найди мне Джозефин. Живо.– Да, мистер Файнс-Тиффин. Еду за ней. Она в такси. Я же и звонил сказать вам, что...– Всё потом, Джеймс. Останови такси. Перегороди дорогу, взорви её, захвати машину. По хрен. Останови её. Я выезжаю. Скажи только куда?– Взрывать дорогу не придётся. – остудил мой пыл Джеймс. – Просто прижмём такси к обочине. Будет сделано...Я выслушал, куда нужно ехать, и сорвался с места, проклиная всё на свете. Но прежде всего я проклинал себя. Покаяние Карен было поздним. Очень поздним... Если бы она сказала об этом чуть раньше. Хотя бы немного... И её молчание, относительно того, кто это сделал... Она знала, кто. Знала, но унесла с собой в могилу эту тайну. Кто-то из людей отца. Блять!Я своими руками убью того, кто это сделал.Через сорок минут я был на месте. Такси отправили прочь. Джозефин сидела во внедорожнике Смита на заднем сиденье. С обеих сторон сидели охранники. Джозефин трясло, она то и дело вытирала ладошкой слёзы. Наверное, она вообразила себе худший сценарий из всех возможных.– Смит, спасибо. Дальше я сам. Уезжайте.– Нужно поговорить, мистер Файнс-Тиффин.– Потом, Джеймс. Сначала, Джозефин. Это важнее. Важнее всего.Смит дал знак своим, они послушно вылезли из салона автомобиля. Я потянулся к Джо. Она испуганно отпрянула, вжавшись спиной в кожаное сиденье. Я взвыл от отчаяния, упёршись лбом в её колени.– Прости, Джози... Прости, родная. Я всё знаю о том, что произошло несколько лет назад. Я только что узнал... Прости меня, пожалуйста.Джозефин спрятала лицо в ладонях, громко заплакала, сильно, навзрыд. Её тело разом обмякло. Она сидела на заднем сиденье и рыдала, раскачиваясь. А я понимал, что не имею права даже пачкать её своими прикосновениями, что недостоин дышать с ней одним воздухом.– Джозефин, пожалуйста... Можно? Я хочу всё исправить...– Ничего! Ничего не исправить! Абсолютно...Я знал, что не имею права просить её, но всё же умолял, твердил одно и то же. Потом, плюнув, подтянул её к себе и вытащил из автомобиля. Я сжал её в объятиях, замерев на несколько бесконечно долгих мгновений.– Ты ненавидишь меня, Джози? Я недостоин даже твоей ненависти... Прости.Внедорожник Смита, заурчав мотором, сорвался с места. Мы остались одни. Я прижимал к себе Джозефин изо всех сил, но бережно. Так, словно боялся сломать. Я уже сломал её однажды, слепо пойдя на поводу лживых наговоров. Просто поверил тому, что подсунули мне под нос. Потому что все кругом твердили мне в один голос, что Джозефин – дешёвка, ждущая удобного момента, чтобы наставить мне рога, что она так охотно принимает мои дорогие подарки, потому что мои деньги – это её цель...– Зефирка, чёрт... Я был слеп. Я не дал тебе шанса сказать. Я ошибался всё это время...– Отпусти, Хиро. Пожалуйста, отпусти...Джозефин толкнула меня ладошками в грудь. Я медленно разжал объятия, поставив её на землю, и тут же опустился на колени, обхватив её ноги.– Не могу... Делай, что хочешь. Но не могу тебя отпустить. Не хочу. Нееет... Только не сейчас... Пожалуйста...Я как одержимый, цеплялся пальцами за подол платья, прижимаясь лбом к её коленям. Я исступлённо целовал ткань платья, чувствуя тепло нежной кожи. Вдыхал сладкий аромат и не мог позволить Джо сделать хотя бы один шаг прочь от меня. Только не так... Узнать всё, чтобы вновь потерять? Ни за что!– Я сделаю всё, что угодно. Зефирка, любимая моя... Только дай мне шанс... Я постараюсь исправить всё, что сделал. Я всю землю переверну ради тебя...Мне казалось, я оглох. Я что-то говорил, но не понимал, что именно говорю. Умолял, стоя на коленях. Я молился ей о прощении, как не молился никогда в своей жизни. Хватал её тонкие пальцы, прижимая их к своему лицу. Они почему-то были мокрые и солёные от слёз. Не сразу до меня дошло, что это плачу я сам. Меня раздирает на части от того, как я был несправедлив к Джо.И всё равно я хочу быть с ней... Хочу этого больше жизни.Джозефин попыталась сделать шаг назад, вырвавшись из моих рук. Правильно. Я, худший подарок судьбы из всех возможных, но как же сильно я её люблю!.. До боли, до острой рези и ломоты во всём теле... Мне нужно так мало, прикоснуться к ней хотя бы так. Я успел поймать её за щиколотку и прижался губами к ноге, целуя кожу чуть выше ремешка туфли.Я валялся в грязи у её ног.Но ни одна грязная лужа не остановила бы меня. Бесконечное ?прости? на повторе, которое отпечаталось в моей голове. Я как заевшая пластинка, не могу заставить себя сойти дальше этого места...– Джозиии, я мудак... Хочешь бей меня? Кричи, оскорбляй... Я заслужил. Я заслужил все казни мира... Я заслужил всё дерьмо... Заслужил проклятия. Я заслужил всё, кроме тебя. Ты, единственная для меня... Ты хотела меня убить? Мне кажется, что я не достоин даже этого. Я никто без тебя... Прошу...– Я не хотела тебя убивать, попыталась даже записочку тебе оставить, ведь они могут следить и в окно... – услышал я её голос, прерываемый рыданиями. – Я бы ни за что не пошла на это. Но меня заставили! У них моя сестра!Меня словно током прошибло от её слов. Я резко вскочил и, плюя на то, что был весь покрыт дорожной пылью, прижал Джозефин к себе.– Расскажи мне всё, Джози. Прошу. Расскажешь? Умоляю...Джозефин кивает, робко дотрагиваясь пальцами до моей шеи. Я усаживаю её в автомобиль и еду. Впервые, не зная куда. Мне хочется вырваться из привычного круга. И уже сейчас понимаю, что я переступлю порог дома Файнс-Тиффинов только для того, чтобы забрать из сейфа документы.Я сожгу этот дом.Спалю дотла это напоминание о моральном уродстве собственной семьи. Уничтожу этот памятник тем, у кого в руках сосредоточены огромные деньги. Они уже давятся неисчислимым количеством нулей, но продолжают усердно пихать их в глотку. Ещё, ещё, ещё... Они не могут остановиться, потому что уже продали душу дьяволу. Они будут продавать её раз за разом, подкладывая эту потаскуху под кого угодно, лишь бы получить больше выгоды.Им плевать на всё, кроме денег. Они готовы унизить, сломать, втоптать в грязь и пройтись по душе сапогами, подошвы которых измазаны в дерьме. Я рад, что они оба мертвы, отец и мачеха. Потому что сейчас убил бы собственными руками обоих. Успокаиваюсь постепенно... Мысленно закрываю за собой дверь, понимая, что не ступлю и ногой на кладбище Джорджа Тиффина и Карен Файнс. Потому что единственное, чего заслуживают их могилы – это презрительный плевок. А я сам... заслуживаю и того меньше.– Куда мы едем? – спрашивает Джозефин.Тихо и робко. Первые слова, что она мне сказала за всё время поездки.– Я просто не знаю, Джози... Я хотел бы отправиться прямиком отсюда так далеко, как только возможно. Чтобы никого во всём мире. Только ты и я.Джозефин отворачивается в окно, глухо говоря:– А я хотела бы, чтобы там не было ничего. Даже памяти.– Хочешь? Хочешь, уедем? Давай? Где ты хочешь жить? Я могу всё... Могу даже купить тебе райский островок где-нибудь посреди океана. Он будет только твоим.– Не надо, Хиро. Не надо пытаться меня купить...