22 (1/1)

Всё утро я пыталась понять, как вообще могла согласиться? И не сон ли мне приснился? Когда Даниэль успел задать вопрос? И о чем он говорил всё то время, пока я пыталась разобраться с тем, что делать мне с Сехуном? Что он успел наговорить? И почему позвал на свидание? Для чего это нужно: очередная показуха для прессы? Но вроде бы не актуально, ведь мы уже помолвлены. Быть может, был задействован мой отец, который, вероятно, поставил за мной кого-то следить, раз сообщил Даниэлю мое местонахождение? Но в таком случае, почему никто втык до сих пор не дал Даниэлю за то, что, так сказать, гуляет на стороне со своей Хёной? И еще меня дико интересовало, о чем он беседовал с Сехуном?Поднявшись с кровати, увидела записку от Даниэля на прикроватной тумбочке и три упаковки с мармеладом. ?Хочу, чтобы всё было идеально. Хочу смотреть с тобой на первый снег этой зимой. Даниэль, ??— гласила надпись, которая ввела в меня в ступор. Похоже, Даниэль уехал рано утром в университет.—?Значит, мне не показалось,?— прошептала, держа лист в ладони. —?Что он там хотел начать? И при чем тут вообще снег?Я не выпускала телефон из рук всё утро и день, постоянно поглядывая на экран в ожидании сообщения, периодически ругая себя за такое глупое поведение и порой решаясь плюнуть на всё, но затем снова включая режим ожидания. Госпожа Кан, вероятно, заметила мое помешательство, когда мы занимались обедом.—?Ты сегодня подозрительно тихая,?— улыбнулась женщина. —?Кстати, как прошел праздник? Даниэль был очень доволен, показывал мне фотографии,?— заискивающе начала она, пытаясь вывести меня на разговор. —?Я думаю парочку поставить в рамки. Вы там такие счастливые,?— она взяла телефон в руки и показала мне фотографии, где мы с Даниэлем валялись на снегу, да еще и крупным планом. —?Вот эта красивая,?— она указала на ту, где мы чуть ли не целуемся, отчего мне стало дико не по себе.—?Да всё действительно прошло замечательно,?— поддакнула ей, чтобы она дальше не показывала фотографий. —?Жаль, конечно, что я не умею кататься…—?Что? —?воскликнула она, отчего телефон вылетел у меня из рук. —?Дочка, почему же ты сразу не сказала?!—?Неважно. Главное же, что Даниэль счастлив,?— кратко улыбнулась и услышала заветный звук оповещения о приходе сообщения на телефон с адресом. —?Кстати, мама, нас сегодня вечером не ждите,?— довольная улыбка расползлась по моему лицу, и я побежала в комнату искать подходящий наряд.Тысячу раз передумала, пока собиралась на это свидание: я могла ведь не идти, сославшись на то, что телефон уже у меня и мне нет смысла держать слово; но затем во мне просыпалось нечто, называвшее меня слабачкой и трусихой, которая ищет себе оправдания. И вот так, перебиваясь от одной крайности к другой, я собиралась несколько часов, остановив свой выбор на белом средней длины платье, усмехнувшись про себя, что готовлюсь прямо как к первому свиданию.Когда я спустилась вниз, госпожа Кан ждала меня в гостиной.—?Дочка, так куда же вы едите? —?с беспокойством уточнила.—?Это секрет,?— улыбнулась я. —?У нас свидание,?— и выпорхнула из дома к такси.Конечно, это не было секретом: просто почему-то захотелось так ей ответить. Быть может, я переняла эту манеру общения от нее же, поэтому так сказала. К пункту назначения?— океанариуму?— таксист доставил меня достаточно быстро, так что я не удивилась, не обнаружив Даниэля у главного входа, где он обещал меня ждать. В моей сумке покоились нетронутые упаковки с мармеладом и записка Даниэля, которую я до конца так и не смогла понять: при чем тут снег, если мы идем в океанариум? В голове я прокрутила один и тот же сценарий ?реакция Даниэля на мой внешний вид?, и стукнула себя по лбу за то, что решила так одеться.Спустя полчаса, я начала беспокоиться, но списала опоздание на вероятные пробки в городе. Я прошагала вокруг главного хода и по площади перед зданием, наверное, сотню раз, изучив каждый камешек, каждую идеально уложенную тротуарную плитку, пересчитала количество урн и скамеек рядом со зданием?— восемь и тринадцать соответственно; количество машин, проехавших мимо,?— сорок три.Прошел уже час. Я начинала мерзнуть, но упрямо продолжала ждать. Неужели он решил в очередной раз поиграть со мной? Для чего ему это нужно было делать? Что он таким образом хотел доказать? Я постаралась отогнать от себя эти мысли, на смену которым пришли еще более ужасные: а что если с ним что-то случилось в дороге? Что если случилась авария, и он пострадал?! В ужасе от своих мыслей я дрожащими от холода руками достала телефон и набрала номер Даниэля. Он не отвечал. Я повторила звонок еще раз и еще, отчего напряжение нарастало во мне больше, а страх за него усиливался. Нет, если бы он хотел поиграться, то сразу бы ответил и сказал, что всё это просто розыгрыш. После пятого звонка я уже мечтала, чтобы он ответил и действительно это сказал, лишь бы просто взял трубку.Когда паника охватила меня целиком и полностью, он наконец-то ответил.—?Даниэль! Где тебя носит?! Ты в порядке? —?с истерикой в голосе закричала я, почувствовав небывалое облегчение.—?Что еще за ?малышка?? —?пробормотал женский голос на другом конце. —?Простите, с кем я говорю? —?этот звонкий голос слишком отчетливо врезался в мою память, чтобы я не умела не определить его обладателя.—?Ким МинСу,?— попыталась твердо ответить, но почва стала уходить из-под ног. —?Почему его телефон у тебя?—?Потому что мы вместе,?— как данность сообщила птичка. —?Тебе бы уже пора сдаться. Что мне передать, когда Даниэль выйдет из ванной?—?Нахрен оба идите,?— закончила разговор и швырнула телефон об асфальт. —?Ненавижу тебя, Кан Даниэль! Ты?— последний мерзавец! —?прокричала во все горло. —?Как ты вообще мог так поступить? Зачем?Почему я поверила ему? Он ведь только недавно проводил время со своей девушкой, а потом позвал меня на свидание! Где были мои мозги? Да даже если всё так, почему я ожидала, что он придет? Разве он давал обещание прийти? Он ведь только с меня взял согласие, не давая никаких обещаний или клятв. Внутри меня что-то беспощадно ломалось и разбивалось бесконечное множество раз, осколками впиваясь в мои внутренности. Я не представляла, что может быть так больно.Захотелось позвонить Сехуну и нажаловаться ему, чтобы он прибил этого гаденыша, но мой телефон был вдребезги разбит. Присев на корточки, я любовно собрала кусочки телефона и закинула в сумку, хотя понимала, что утром смогу купить новый. Мне не хватало воздуха, а голос словно пропал. Ехать домой не хотелось?— пришлось бы объяснять всё госпоже Кан, ехать к Сехуну в отель?— было опасно, ведь я так и не узнала, откуда отец знал о моем нахождении. Единственным местом, пришедшим на ум, был детский дом?— последнее мое прибежище.Госпожа Лим с удивлением встретила меня на пороге здания, ведь я ни разу не приезжала к ним в столь позднее время.—?Дорогая, что-то случилось? —?задумчиво спросила она, увидев меня, легко одетую и дрожавшую от холода?— в такси я не успела согреться.—?Можно мне тут переночевать? У меня разбит телефон и нет денег, я завтра утром уеду,?— попросила, обнимая себя руками.—?МинСу, ты можешь и не спрашивать о таком. Оставайся, сколько тебе будет нужно,?— улыбнулась женщина, пропуская меня внутрь. —?Надеюсь, дети не проснутся, иначе ни ты, ни они спать не будут,?— прошептала она с усмешкой, проводив меня в небольшую комнату, где стоял маленький диванчик, заваленный пледами и подушками. —?Это единственная свободная комната…—?Вы невероятно добры, госпожа Лим. Спасибо вам за заботу,?— протянула в ответ, присев на край диванчика.—?Располагайся. Я принесу тебе кружку горячего молока.Меня затрясло с новой силой, но уже, скорее, от того, что промерзла до самых костей. Как же хотелось остановить время и остаться навсегда в этом месте, наполненном покоем, тишиной и умиротворением.Посреди ночи меня разбудила госпожа Лим, а я сонная не смогла сразу разобрать, что от меня требовалось. Она вышла из комнаты, только, когда я открыла глаза и уселась на диване, спустив теплый плед на колени.Мне показалось, что у меня начались галлюцинации или просто я продолжала спать: в комнату вошел Даниэль, плотно закрывший за собой дверь.—?Что ты тут,?— начала было возмущаться, но он приложил ладонь к моему рту, затыкая меня, присев на корточки передо мной.—?Ты всех разбудишь,?— тихо проговорил в ответ, заглядывая в мои глаза, которые я отвела в сторону, не желая смотреть на него.—?Я не буду шуметь, руку убери,?— схватила его за запястье, резко убрав руку с лица.Он молча смотрел на меня, а я не знала, что сказать, хотя хотела сказать многое: точнее, накричать на него, обругать, побить в конце концов. Но я итак сдала себя с потрохами сотню раз, поэтому пыталась хотя бы в этот раз сдержаться.—?Я замерзла из-за тебя,?— скрестив руки на груди, проговорила, глядя все также в сторону.—?Прости. Давай согрею…—?Это было как минимум некрасиво с твоей стороны…—?Прости.—?Ты бы мог просто сказать, что не приедешь…—?Прости, знаю, я идиот.—?А мог бы не звать, если не собирался приезжать,?— опять этот ком подступал к горлу, сжимая поступавший воздух.—?Прости, я не думал, что так получится.—?И вообще, когда тебе звонят, нужно трубку брать, тем более, что ты сам назначил время встречи…—?Прости, я не слышал звонков.—?Ты знаешь, что я только не успела себе надумать?! —?выплеснула переполнявшую тревогу, кинув на Даниэля короткий взгляд, полный боли.—?Прости меня.—?Да что ты все просишь прощения?! Ты волен делать всё, что захочешь! Если так хочется трахаться с Хёной, так и иди к ней! Меня только в ваши игры не впутывай! —?я еле сдержала подступавшие слезы, неистово душившие меня: боль от обиды, от ощущения, что меня предали, поглощала меня с новой силой.—?Малышка, знаю, мне нет оправдания, и тебе сейчас трудно поверить мне: я был в больнице. Дедушке стало плохо. Да, признаю свою вину, что сразу не позвонил тебе. Мне правда жаль,?— он взял мои руки, расцепив замок, и приложил ладонь правой руки к своей щеке. —?Не накручивай себе ничего. Хёна случайно там оказалась.—?Как и на твоем дне рождения,?— не забыла припомнить, тут же обругав себя за несдержанность, которую пообещала себе несколько минут назад: да заткнешься ты когда-нибудь вовремя, МинСу! Сдаешь себя с потрохами в который раз!—?Просто поверь,?— он коснулся губами тыльной стороны моих ладоней и, приподнявшись, сел рядом со мной, осторожно обнимая меня за плечи, притягивая к себе, утыкаясь носом в копну взъерошенных волос на макушке. —?Люблю твои волосы.Я растаяла, а сердце забилось в бешеном ритме, разогнав кровь по организму, оросившую всю высохшую местность, придавая бодрости и жизненную силу. Мне он был нужен: нужен рядом, вот так в обнимку или просто, чтобы присутствовал в зоне досягаемости. Сколько бы я ни старалась отогнать мысли о нем, сколько бы ни заставляла забыть, наплевать, бесконечно ненавидеть, у меня уже не получалось. И, если честно признаться, то не было дела до Хёны, если ее не было рядом.—?Расскажи мне, что за отношения у тебя с твоим отцом? —?вдруг нарушил тишину Даниэль. —?Я заметил, что ты странно реагируешь на слова о нем,?— он озабоченно смотрел, ожидая ответа, а я лишь хлопала глазками, не зная, что ответить, пребывая в легком ступоре. —?Ты уехала вчера со мной из-за него? —?я превратилась в рыбку. —?Значит, я прав.Что я могла ответить ему? Ничего. Разве было право рассказывать, что меня терроризирует собственный отец? Да и маловероятно, что он поверил бы в это. Какой родитель будет угрозами применения насилия заставлять делать своего ребенка то, что ему угодно?—?Тебя что-то тревожит,?— продолжал говорить Даниэль, а мне всё сильнее становилось жаль себя, и эта жалость порождала чувства отвратительности и ненависти к себе. —?Даже во сне ты постоянно что-то бормочешь и порой кричишь,?— он коснулся ладонью моей щеки. —?Или это всё из-за твоей матери? —?меня словно пронзило тысячами холодных игл. —?Я просто хочу знать…—?Даниэль, прекрати, пожалуйста,?— еле выдавила из себя, жалобно посмотрев на него, почувствовав, как меня режет на кусочки.—?Тебе станет легче, если поделишься,?— он продолжал настаивать, сжав мою ладонь в своей руке, стараясь подбодрить таким образом, но мне всё больше хотелось разреветься и, повиснув у него на шее, излить всю боль, что сжигала меня столько лет. —?Во всех семьях бывают разлады. Нужно лишь найти причину, поговорить и решить проблему…—?Какая может быть причина для того, чтобы избивать дочь по любому пустяку? За то, что она посмотрела не так или съела что-то не то? —?не выдержала, выпустив наружу свою истерию. —?Что ты мне говоришь? Разлады? Решение проблем? Моя мать просто ненавидит меня! А отцу совершенно наплевать на мое существование, лишь бы не мешалась у него под ногами и была послушной! —?парень исступленно смотрел на меня несколько секунд, а затем крепко прижал к себе, словно закрывая от всех бед в этом мире, а мои слезы наконец вырвались наружу.—?Нет, им не плевать на тебя. Они любят тебя, просто не умеют правильно показывать свою любовь,?— шептал Даниэль успокаивающим голосом. —?Все родители любят своих детей, это непреложный закон.—?Это не любовь. А если и любовь, я не хочу такую,?— захлебываясь слезами, бормотала в ответ. —?Твоя мама умеет любить, мама Сехуна умеет любить, но точно не моя! —?он стирал ладонями мокрые дорожки на моих щеках, касался губами то лба, то щек, то виска, и вновь прижал к себе, накрыв пледом.—?МинСу, что мне сделать, чтобы тебе стало легче? —?он заглянул в мои мутные от слез глаза.—?Даниэль,?— прошептала и уткнулась лбом об его плечо, ведь в действительности он ничего не мог сделать, но мне не хотелось сейчас слушать хоть какие-то речи от него.—?Я могу отвезти тебя к нему,?— вдруг предложил каким-то неестественно твердым голосом, и сразу же после пары секунд моего оцепенения мне захотелось его ударить, но разочарование стало потихоньку охватывать больше: он не был в состоянии меня понять и никогда не сможет.Мне стало еще хуже, еще тоскливей, еще больней: человек, к которому я, кажется, начинала питать какие-то возвышенные чувства (а, может, не возвышенные, а самые обычные плотские желания), не был способен меня понять. В его жизни всё слишком идеально, слишком хорошо: он был вечно окружен заботой, лаской, вниманием; у него не было конкурентов за материнскую или отцовскую любовь; ему не нужно было стараться стать лучшим ребенком, ведь он был единственным, а, значит, априори лучшим. Но ведь Сехун был мне всегда близок, несмотря на нашу непохожесть?—?Нет, поедем домой,?— наконец ответила стальным голосом, окончательно успокоившись и заставив себя вернуться на землю.—?МинСу, ты…—?Едем.Дома царил беспорядок и хаос: кругом носились какие-то люди, которых я раньше не видела. Уже с порога Даниэля также унесло в этот круговорот, отчего я почувствовала себя одинокой и покинутой. Среди обрывков фраз, слетавших с уст снующих туда-сюда людей, я более-менее разобралась в ситуации: дедушка Даниэля в плохом состоянии, но заставил его привезти в дом старшего сына, потому что не хотел оставаться в больнице. Причину такого нежелания так и не узнала: госпожу Кан я не увидела, ведь только она была единственным источником достоверной информации.При попытке подойти к лестнице, ведущей на второй этаж, меня вдруг остановил неизвестный мне охранник, высокий мускулистый мужчина:—?Вы кто?—?Э, я?— Ким МинСу,?— даже в ступор впала от такой неожиданности.—?И?—?Ну я?— невестка в этом доме,?— всё еще не понимая причин таких вопросов, ответила в некотором замешательстве, а охранник посмотрел в свой планшет.—?Вас нет в списке,?— огласил он свой вердикт.—?В каком еще списке? —?закатила глаза наверх.—?Покиньте дом по-хорошему,?— пробасил он в ответ, заставляя меня напрягаться.—?Да что за ерунда? Давайте я поговорю с хозяином дома, и вы сами увидите, что я не посторонний человек,?— хотя какие-то отголоски сознания пытались намекнуть, что наступил идеальный момент для того, чтобы сбежать и не быть не правой, гордость не позволяла мне так запросто уйти, не поставив этого выскочку на место.—?Мисс, покиньте дом,?— повторил мужчина, но я быстро протиснулась в сторону, направившись к кабинету господина Кан, так как была уверена, что там должен кто-то быть, и услышав, как мужчина подозвал к себе кого-то, чтобы меня поймали и выпроводили из дома, ускорила шаг.Дверь в кабинет была не заперта: когда коснулась ручки, она легко подалась. Но громкий голос старшего Кан заставил меня остановиться.—?Меня не интересуют эти детские выходки! —?воскликнул мужчина, а по моей спине аж мурашки пробежались от звука.—?Отец, ты меня не слышишь,?— отвечал Даниэль расстроенно, но не менее твердо, чем его отец.—?Нам срочно нужна информация по этому делу. Он загнал нас в тупик. Если не будет никаких документов, мы с ним не сможем бороться,?— продолжал господин Кан менее импульсивно. —?Используй любой предлог, чтобы оказаться в его доме…—?С чего ты взял, отец?—?Он слишком самоуверен и горд собой, так что может сам себя подставить.Меня дико заинтересовал их разговор, а, точнее, человек, о котором они говорили, поэтому продолжила стоять у двери, приложив ухо к ней и оглядываясь по сторонам, чтобы никто меня не заметил.—?А что потом будет?—?Когда потом?—?Когда ты сделаешь то, что задумал.—?Будешь свободен от своих обязательств.—?А как же МинСу? —?вопрос Даниэля с моим именем заставил меня насторожиться и напрячься пуще прежнего: разговор коснулся не какого-то эфемерного существа, а вполне живого и знакомого.Но услышать ответ мне было не суждено: несколько охранников стремительным шагом направлялись в мою сторону, создавая шум и грохот. Они в одно мгновение схватили меня за руки и быстро вытащили из дома к выходу: где всё это время была госпожа Кан, осталось для меня загадкой. На мои брыкания и вопросы, что вообще происходит, они молчали и продолжали вести меня к припаркованному затонированному автомобилю у ворот двора.Стало страшно до гула в ушах, и сердце билось в бешеном ритме, словно предчувствуя, что ничем хорошим всё это не кончится. Почему никто не останавливал этих странных людей? Почему они насильно пытались усадить меня в автомобиль?Я вцепилась зубами в запястье одного из мужчин, требуя отпустить меня: началась паника. Сквозь шум и гул я вдруг отчетливо услышала крик Даниэля с требованием меня отпустить, отчего боевой дух во мне окончательно окреп, и я стала пинаться и толкаться. Но через пару секунд я упала в кромешную тьму, смутно ощутив перед падением острую боль в районе виска.Очнулась я, лежа на кожаном диванчике, еле открыв глаза от гудящей боли в голове. Попытавшись подняться, оперлась на правую руку и огляделась вокруг: это был кабинет моего отца. Я не могла сообразить, почему меня сюда привезли, ведь вроде бы меня уже списали со счетов и распрощались на веки вечные? Еле поднялась с дивана, медленно осознав, что, похоже, один из охранников хорошо ударил меня по голове, раз она так болела. Черепашьим шагом я подошла к столу отца, принявшись разглядывать бумаги, в хаотичном порядке раскиданные по столу, как будто тут кто-то что-то долго искал.Какие-то непонятные выписки с разных счетов различных банков с целым ассортиментом наименований компаний. Почему все эти бумаги находились тут? Видимо, что-то в голове моей осталось от курсов по финансам и бухгалтерскому учету, которые мы изучали довольно поверхностно, чтобы понять, что передо мной выписки по движению счетов нескольких компаний. Еще несколько секунд понадобилось, чтобы понять, что компании совершенно мне незнакомые, среди них также были и иностранные. Мой мозг, казалось, готов взорваться от того, что я пыталась разобраться, что всё это значит, но хоть что-то дельное он всё-таки родил: сфотографировала все эти бумажки на телефон и отправила на свою почту, чтобы на досуге изучить более детально.Услышав шум за дверью, я мигом вернулась на свое положенное место и села, откинув голову на спинку. Отец вошел в кабинет в сопровождении какого-то постороннего мужчины, явно не похожего на его помощника.—?Я думаю, мы уже всё обсудили. Отправляйтесь на его поиски,?— деловито и строго указывал мой отец, явно забывая об уважительном тоне к собеседнику.—?Вы забываетесь,?— попытался возразить мужчина.—?Мне нужно применить дополнительную силу, чтобы вы ушли? —?противным ядовитым голосом сказал отец, что меня даже передернуло, а его оппонент ретировался из кабинета, что-то пробормотав напоследок.—?И чем я обязана такому душевному приему? —?тут же подала признаки жизни, чтобы отец не расслаблялся, и указала на болевшую голову. —?Надеюсь, урод, который меня ударил, уже собирает бутылки на улице.—?Ему медаль за отвагу нужно вручить,?— ответил отец, присаживаясь в кресло напротив меня. —?Долго будешь играть мученицу?—?Пока не надоест.—?Зачем О Сехун вернулся? —?вдруг спросил отец, сложив руки домиком перед собой.—?Ой, тебе вот какое дело вообще? —?внешне не подала никакие признаки, но внутри меня знатно начало лихорадить. —?Я же не с ним рядом…—?Но ты была с ним целую ночь. Думаешь, я оставлю это безнаказанным? —?отец откинулся на спинку кресла, кинув презрительный взгляд.—?Не знаю я, почему он вернулся,?— пробормотала в ответ, автоматически внутренне сжавшись в комочек. —?А чего это ты им заинтересовался? —?недоверчиво посмотрела на него.—?Не твое дело. Значит, по-хорошему не хочешь,?— заключил, поднявшись с кресла и позвонив кому-то по телефону. —?Действуйте по первому плану,?— отключив телефон, он снова вернулся взглядом ко мне. —?Пошли. У нас дела,?— я даже чуть не поперхнулась воздухом.—?Какие еще ?у нас?? Отец, ты ничего не попутал? —?усмехнулась, сжав зубы.—?Мне прибегнуть к помощи Джина? —?он прищурил взгляд, которого мне хватило понять, что говорил он о том уроде, который ударил меня, поэтому я послушно поплелась за ним к выходу из дома.—?Может, объяснишь, что вообще происходит? Или мне и этого не нужно знать? —?попыталась выяснить, когда мы оказались в автомобиле. —?Но если мне не нужно знать, логично, что меня и тащить никуда не нужно?Но мой ответ так и остался висеть в воздухе, потому что отец принялся рассматривать какие-то бумаги в папке, переданной ему одним из охранников перед тем, как мы выехали с территории дома.—?Отец, куда мы едем?! —?я не могла понять, что происходит, но то, что что-то произошло, было понятно и без лишних слов, и как назло осталась без телефона, который приносил мне хоть какую-то пользу в такие моменты.—?В дом О, осталась парочка неразрешенных вопросов,?— наконец-то хоть что-то ответил он мне, и я облегченно выдохнула, но тут же насторожилась: я-то тут при чем?—?А я зачем нужна? Сомневаюсь, что могу быть генератором идей, или гениальным оратором, или хладнокровным убийцей,?— с нервным смешком сказала, прикусив губу, заметив наконец-то, что мы проезжаем давно знакомые мне места района Каннама, отчего стало как-то резко нехорошо.Я прильнула к окну автомобиля, но мне не нужно было даже напрягаться: мы двигались определенно точно в направлении детского дома. Меня тут же охватила паника: отец всё знал! Он знал, чем я занималась; знал, куда я сбегала!Когда мы приехали к месту назначения, то я увидела ужаснейшую картину: дом разбирали на части, его рушили краном, который невесть когда пригнали! Я пулей метнулась во двор, в который высыпали перепуганные дети, воспитатели и директор Лим. Все кричали, плакали, госпожа Лим ругалась с каким-то мужчиной в каске. Всё в глазах закружилось, и мне казалось, что почва уходит из-под ног. Этого не могло произойти! Никак не могло! Это дурной сон, самый худший из всех моих кошмаров! Я пыталась отбирать вещи у рабочих, выносивших из дома мебель, белье, игрушки, но тщетно: меня отпихивали в сторону и требовали не мешать работе.—?Директор Лим, что происходит? —?наконец нашла в себе силы спросить женщину, поймав ее, когда она металась между детьми и мужчинами в касках, раскидывавшими вещи из дома.—?МинСу, прости, не до тебя сейчас,?— отозвалась она и продолжила разбираться с мужчинами.Тут из автомобиля почему-то вышел мой отец и подошел к ней. Я ничего не успела услышать, как она начала кричать на него со слезами на глазах, которые я впервые увидела.—?Вы?— монстр! Как вы можете так поступать?! Какой же вы после этого мэр?! Я напишу жалобу! Обращусь в полицию! Кто-нибудь точно не оставит это так! —?доносился до меня ее крик, а у самой слезы уже давно переполнили глаза.—?Благодарите ту юную особу,?— вдруг указал на меня пальцем отец, а мое сердце точно остановилось, когда непонимающие взгляды госпожи Лим, ее помощников и детей сосредоточились на мне. —?Это моя дочь?— Ким МинСу. Очередной ее каприз. Что же поделать, если я ее так сильно люблю? —?кажется, я перестала что-либо чувствовать?— этого не может быть! Не может! Никак! Нет!—?Отец, что ты несешь? —?пыталась возразить, когда малышка Ин Чха Рим подошла ко мне и потянула за рукав пальто вниз, которое я тут же сняла с себя и накинула на плечи ребенка.—?Я ей говорил, что так нехорошо поступать, но она всё заладила?— отец, но тут такое место хорошее пропадает! —?продолжал свою лепту.—?Замолчи! —?закричала во все горло.—?Дочка, не нужно себя так вести. Для всех все равно хорошей не будешь,?— пожал мужчина плечами, и в этот момент я жалела, что не родилась мужчиной, чтобы тут же прикончить его. —?Ты ведь ради меня старалась, так что я это ценю…—?Онни, почему этот дядя такой? Почему нас выгнали из дома? —?протянула малышка, а я в бессилии упала на колени перед ней, задыхаясь от глухой боли в легких, сковывавшей всё мое тело. —?Онни, мы переезжаем?Понимание, что я в безвыходной ситуации, пришло довольно быстро: что бы я сейчас ни сказала, это никак никому не поможет. Я даже объяснить ничего не могла, хотя мои объяснения явно никому не были нужны. Я не могла им ничем помочь! Ужас и паника от безысходности охватили меня снова, слезы затуманили глаза, а в голове набатом звучали слова ?это не останется безнаказанным?. Это я была виновата во всем, что произошло.—?Здесь будет офисный центр,?— голос отца казался невероятно далеким. —?Вот компенсация, найдете себе другое место,?— как будто он ведет обычную беседу, а на его слова снова посыпался град обвинений и ругательств со стороны директора Лим. —?Так, дочь, хватит тут драму устраивать. Всем наплевать на твои актерские навыки,?— обратился ко мне на несколько секунд, и меня подхватили под руки двое охранников и быстро увели в машину, хотя я и пыталась отчаянно брыкаться из последних сил.В автомобиле этот противный Джин скрутил мне за спиной руки, заставив нагнуться и послушно сесть на сиденье.—?Отпусти меня, бестолочь! Ненавижу тебя! Ненавижу вас всех! —?кричала во все горло, пытаясь оглушить мужчину, который продолжал смиренно сидеть рядом и удерживать меня от попыток покинуть автомобиль. —?Отец рано или поздно слетит со своего трона, и тебе тоже несдобровать! Слышишь ты, урод?!Через минуту моего крика отец вернулся и тоже сел в автомобиль, после чего мы поехали дальше.—?Ненавижу тебя! Да чтоб ты сдох самой мучительной смертью! —?воскликнула, стоило нам проехать некоторое расстояние.—?Язык прикуси, неблагодарное отродье,?— голос отца стал чересчур жестким, что мне стало страшно.—?Если ты хочешь таким образом добиться моего послушания, не будет такого никогда! Понял?! Я задушу тебя! Убью своими руками при первой возможности! —?слезы лились градом из глаз, я задыхалась, путалась в словах: боль проникала во все щели тела и еще глубже, я была словно пропитана ею, она стала заменой моей плоти. —?Ненавижу тебя! И все вокруг тебя ненавидят! Вот увидишь, скоро тебя спихнут с твоего места, и ты останешься ни с чем!—?Джин, заткни ее,?— махнул рукой отец, и через секунду всё потемнело.Непроглядная, бесконечная, высасывающая всю жизнь. Тьма.