Глава 26 — Незваные гости на пороге спутают все планы (1/1)

Это была какая-то бесконечная ночь, когда по ощущениям рассвет уже должен остаться далеко позади, а он всё не наступает. Цзинъи пытался примириться с мыслью, что он везде и всё провалил, опозорился просто по полной программе, подвёл даочжана, подвёл друга, подвёл Облачные Глубины и каждого небожителя персонально. Чувство вины его сжирало просто с сумасшедшей скоростью, ведь теперь Сычжуй не играл. И в результате Цзинъи снова винил себя за то, что появилась мысль разбудить друга, чтобы он снова играл, или нарушить распоряжение и начать играть самому, но даже слабый нажим пальцами на струны давал понять, что ничего не получится. Просто не выйдет, зато нестройным звуком он разбудит Сычжуя, рассердит Сун Ланя, и даже призраки по ту сторону двери услышат его слабую игру и окончательно осмелеют. Цзинъи едва услышал, когда даочжан его позвал, зато почувствовал руку на плече и бездумно накрыл её ладонью. Ему сейчас очень нужна поддержка, очень… но разве может он рассчитывать на поддержку от даочжана, если ему самому не на кого опереться? Это всё равно что отнимать последний кусок хлеба у голодного. — Конечно, — прошептал он и поднял голову. Смотрел на него снизу вверх, как будто собирался схватить и не пустить никуда. Очень медленно соображал, что действительно уже утро, и на этот раз, к счастью, на Сун Ланя никто не нападал. Ну разве что кроме скуки и досады на бестолочь, которая устроила среди ночи вот это всё. — Я приведу себя в порядок и принесу на кухню вот это всё, — он мотнул головой на чайник, чашки, с признательностью улыбнулся. — Спасибо, даочжан… вы не сердитесь на меня за это опоздание? ***— Конечно, — Сун Лань сообразил, что так и стоит с рукой на плече, а сверху ладонь Цзинъи, и как-то неловко, что пауза явно затянулась вот так... И почему неловко? — Нет, что ты, не сержусь. Приноси.Он чуть сжал плечо, осторожно высвободил руку, почувствовал, как шершавые от ранок пальцы скользнули по коже и поспешил посмотреть куда-нибудь еще. — Я возьму хоть что-то... вот, чайник и... — Сун Лань забрал какую-то посуду, ну не идти же впустую? Да и зачем Цзинъи с такими руками все тащить?Он сердился, очень, но на себя, за эту безответственность, которая чуть не привела к трагедии. Изломанный инструмент отлично напоминал о том, что все могло быть куда хуже, непоправимо. Сун Лань вышел в абсолютно тихий двор, огляделся, хотя прекрасно знал, что никого нет, но все равно как-то выдохнул. По двору шуршали опавшие листья. Даочжан зашел сначала в кухню, оставил все, сходил за водой, потому что Цзинъи же точно сам потащит ведра, а это не дело. Потом он сходил в алтарный зал, собрал с пола подпорченные фрукты и выбросил. Умывался даочжан прямо на кухне, ополоснул лицо и шею, снова поплотнее запахнул ханьфу, разобрал и заново стянул на затылке пряди. Потом собой займется, оставлять кухню на мальчишку он не хотел, начнет тут шуршать, снова разбередит свои ранки. Он поймал себя на том, что слушает, не идет ли Цзинъи, не слишком ли долго его нет, но тут же мысленно отругал себя, потому что вовсе не долго. И вообще скоро не придется уже волноваться, когда Лани будут в безопасности.— Оставь пока, — сказал он, когда юноша пришел, — Пойдем покормим твоих подопечных? Покажешь мне, чем их кормишь? — он улыбнулся. Вот как действительно без Цзинъи он поймет, чем их кормить? Так и пичкал бы карпов хлебом... надо понять, как их кормить. — А потом уже сами поедим.Сун Лань вдруг понял, что дело не в кроликах и не в карпах, он просто не хотел оставаться сейчас один. Вот так просто, так... неправильно, потому что это — слабость. Но это пройдет, когда Лани уйдут, потому что нельзя за три дня привыкнуть. Если Сычжуй проснется к обеду, до заката можно будет понять, как они, и проводить до ближайшего города. Переночуют там и смогут утром отправиться домой... А, еще же гуцинь...— Здесь есть комната... Знаешь, я подумал, там наверняка должны быть инструменты. Хочешь, посмотрим?***Неловко. Неловко потому, что не собирался навьючивать на даочжана необходимость себя успокаивать, надеялся, что справится сам, а при этом всё равно успокоился именно из-за него. Потому что Сун Лань сразу не убрал руку, потому что сжал плечо, потому что не сердится. На него не сердится, и кажется не обвиняет в том, что случилось. Во всяком случае Цзинъи очень надеялся, что Сун Лань не винит его. Он с неохотой отпустил его руку, долго смотрел в закрывнуюся за даочжаном дверь, тяжело выдохнул. В груди расползалось что-то тёплое и безжалостно требовательное. Он отчаянно не хотел уходить из Байсюэ, но не видел способа остаться. Если Сун Лань укажет им за ворота, нет ни единого способа не подчиниться. Нет, теоретически можно упрямо втать на месте, как барану, и… и что? Кому от этого станет легко? Толкьо добавлять проблем. Но как его тут бросить одного? Когда некому даже воды подать, если вдруг что? Цзинъи с горем пополам привёл себя в приличный вид, умылся, причесался, нормально оделся, всё ещё игнорируя белые одежды клана Гусу Лань. Он принёс на кухню ту переносную жаровню, на которой Сычжуй грел чай, собрал всю оставшуюся посуду… не смог вспомнить, ели они что-то или нет. Он задумчиво улыбнулся, и повёл Сун Ланя мимо пруда сразу к кроликам, по дороге поясняя:— Если кои нормально кормить, то обычно недлинная голодовка им ничего не сделает, даочжан. Иногда даже полезно. Но сначала нужно убедиться, что они хорошо питались достаточное время. А вот кроликам будет плохо даже от пропущенного завтрака. А едят они постоянно и круглосуточно, и ночью тоже. Цзинъи по пути показал, где растёт подходящая для кролей трава и добавил:— Конечно хочу, особенно с вами. Нужно только покормить ушастых и карпов, и пойдём, да? — он по пути объяснял, что мокрую от утренней росы траву нельзя, тогда лучше подвялить, а то заболеют. И то нельзя, и это нельзя, и вот так нельзя, и всегда ?а то заболеют?, и перегревать нельзя, и без воды нельзя.— Знаете, что самое смешное? — Цзинъи фыркнул. — Самое смешное, что у них и чистить совсем дочиста нельзя, и рано утром нельзя. Потому что кролики немножко особенные, им для здоровья одну и ту же еду нужно два раза съесть. А если увидите, что кроли чешут носы — там растёт роза, можно выдавать каждый день по паре лепестков, это полезно… что самое страшное в кроликах, даочжан… — он вытащил одного ушастого из клетки, гладил и практически вручил его Сун Ланю, нечаянно снова прихватив его за пальцы поверх мягкого меха. — Они умирают молча. Не могут позвать на помощь, как другие животные. Это меня всегда до смерти пугает. Он рассказал всё, что знал про кормёжку карпов, показал питомник для червей и жуков, показал где можно накопать дождевых червей, если в питомнике мало, как чистить дождевых червей, как варить кашу, какую зелень можно, какую нельзя… а что карпы тоже умирают молча, предпочёл не говорить. Всё-таки карпы более живучие, чем кролики. — Даочжан Сун Лань, — он кормил карпа с рук, подсовывая ему комочки каши. — В Байсюэ очень красиво. Я… наверное, я счастливый, — Цзинъи сполоснул руку с раненой ладонью, рассматривал вспоротую ладонь, вскинул голову, снова глядя на Сун Ланя. — Просто мог никогда не узнать и не увидеть… а вот сейчас смотрю… и вижу. Смотрел в упор, в глаза, как будто старался насмотреться впрок. Он не хотел уходить. Всё внутри сопротивлялось. ***Сун Лань честно пытался все запомнить и вроде бы даже запомнил, но совершенно очевидно становилось, что если с призраками найдется выход, то потом в одиночку ему точно не справиться и с ремонтом, и с садами-огородами, и вот с кроликами и карпами. Розы и никакой росы...— Я вдруг понял, что когда здесь жил, совсем не имел дела с кроликами.Ну да, он же в основном проводил время за боевыми тренировками, медитациями и книгами, даочжан только сейчас задумался, что мало с кем общался, только если того требовало обучение. За редким исключением, но друзьями его соучеников назвать было нельзя.— Какой мягкий...И кролик мягкий, и прикосновение мягкое и все вокруг стало каким-то мягким. Сун Лань смотрел на кролика в руках и не сразу решился пошевелить пальцем, погладить за ухом. И умирают молча... Все как-то слишком непривычно — даже слова. Даочжан осторожно отдал зверька в надежные руки, оглянулся на них, когда уходил, его и живые-то кролики немного пугали, тем что о них оказывается не так просто заботиться. Черви, жуки, каша и зелень только добавили сомнений. Карпы сдохнут. Или кролики. Или карпы и кролики... Лань Цзинъи расстроится, когда узнает. Даочжан удивился собственным мыслям, но еще больше — словам юноши. Ему казалось, что суровую красоту Байсюэ способен понять только тот, кто здесь вырос, а люди из Облачных Глубин, которые выглядели как самый настоящий рай, разве найдут здесь красоту? А Цзинъи сказал про счастье, и даочжан уже совсем не знал, что думать. Он смотрел в ответ и одновременно хотел и взгляд отвести, и не не делать этого, и молчать, и сказать что-нибудь, а еще — дотронуться до налобной ленты, как будто ее нужно поправить.— Цзиньи... — Сун Лань посмотрел на карпов, потом на собственные ноги, потом на облачный узор на простом ханьфу юноши и только потом — в его глаза, — Я буду очень рад, если ты вернешься, как только будет можно.Три дня назад даочжан думал, что Цзинъи тут не нравится, сейчас он даже не помнил, что так думал. Он снова отвел взгляд, кивнул в сторону алтарного зала:— Пойдем, посмотрим, что там есть.Комната, где держали важные, но не очень нужные подарки, находилась в основании башни. Все, что годами приносили почетные гости, но что не находило применения, с одной стороны, хранили с почетом и близко к алтарному залу, с другой — там оно никому не мешало. Мудро и практично. Сун Лань отпер дверь, осветил талисманом комнату, которая в полумраке казалась таинственной и почти волшебной. Музыкальные инструменты лежали отдельно. Наверное, да нет, даже точно, брать что-то отсюда — неправильно, но даочжан рассудил, что, во-первых, в Байсюэ не осталось никого, кроме него, а во-вторых, зачем чему-то здесь лежать, если оно может быть важным Цзинъи? И вообще, он очень хотел, чтобы здесь нашелся гуцинь для Лань Цзинъи, очень.***— Я не хочу уходить.Цзинъи выговорил это с трудом, как будто выдрал из горла. Такие очевидные слова. Но вдруг Сун Лань этого не видит, вдруг он не понимает, мало ли… Он так смотрит странно, от этого хочется чего-то большего, чего-то такого, что совершенно точно нельзя, и запрещено всеми возможными и невозможными правилами, хоть Байсюэ, хоть Облачных Глубин. — Я вернусь сразу, как только станет можно. Ему и в голову не приходило, что этот момент может не наступить, что его могут не отпустить оттуда и не впустить сюда. Что он будет считать, что уже можно, даже когда ещё нельзя, даже если это нельзя насовсем… Что он пропал окончательно. Ему просто вот в этот момент было прозрачно и хорошо, потому что Сун Лань его слушал, смотрел на него, был рядом, и Байсюэ совсем не был похож на ночную арену ужасов. Цзинъи с готовностью встал, вытер мокрые руки. Он с волнением вошёл в алтарный зал, сердце заколотилось в горле, но Сун Лань провёл его дальше. Когда талисман выхватил из темноты его лицо, Цзинъи невольно сделал шаг назад. На него всё действовало слишком сильно — таинственная комната, полная каких-то вещей, темнота, этот колеблющийся свет, подчёркивающий лицо Сун Ланя аккуратными мазками теней. Посмотрим, что там есть. Он так сказал, что пойдём и посмотрим, что там есть. Цзинъи с трудом удерживался от желания придержать отчаянное сердце ладонью. К чему бы даочжану устраивать экскурсии по сокровищницам какому-то мальчишке, которого к вечеру вообще отошлют с глаз долой? Ему снова стало трудно дышать, но это была не паника, а что-то прекрасное и болезненное, будто в грудь сунули огненный талисман и он уже там полыхнул. Но если Сун Лань хочет, нужно действительно соблюдать правильный ход событий — они пришли посмотреть. Цзинъи взволнованно улыбнулся, облизал пересохшие губы, и с интересом огляделся. Здесь было на что посмотреть. Дорогие сосуды, какие-то шкатулки — в них он не стал заглядывать, хватало искусно украшенной поверхности, если снаружи такая красота, что страшно представить, что же там внутри. Музыкальные инструменты — да, были. поражали таким же изящным оформлением, благородством полировки. Гуцинь был. Один. Прекрасный, как… Цзинъи безотчётно прижал пальцы к губам, почти не глядя взял Сун Ланя за запястье, чтобы поднести источник света ближе. Строгое тёмное дерево, благородная простая форма, никаких украшений или попыток сделать инструмент привлекательнее, чем он вообще может быть. Древесный узор под лакировкой складывался в подобие глаз, будто гуцинь смотрел на людей с прямотой воина. Цзинъи только открыл рот, пытаясь избавиться от наваждения, что смотрит на вот такое внезапное воплощение Сун Ланя. Если бы человека можно было превратить в музыкальный инструмент, то вот оно, исключительное попадание в образ. — Потрясающе, — Цзинъи очень осторожно дотронулся до колков, тронул струны, порывисто повернулся к Сун Ланю и бешено сияющими глазами, и не удержался, схватив его за руки. — Даочжан Сун Лань! Это же просто… это невероятно! Вы должны научиться владеть гуцинем, Цзэу-цзюнь талантливый учитель, он с удовольствием вас научит, я уверен! Посмотрите на него, нет, вы просто посмотрите! Это же… Он не осмелился сказать, что этот гуцинь — просто двойник, его двойник, вдвоём они станут потрясающе сильными, практически непобедимыми. — Смотрите… он похож на Фусюэ… Его даочжан станет ещё сильнее. И ещё более недосягаемым. Ещё прекраснее. Цзинъи неожиданно для себя всхлипнул, отвернулся и потёр глаза рукавом. ***?Сразу, как только станет можно?. А он ведь даже не знает, как сделать так, чтобы стало можно! И вообще разве может он хотеть, чтобы адепт Гусу возвращался? Чтобы жил тут и присматривал за кроликами и карпами, готовил бы еду и помогал во всем? Ему и так выдали невероятную помощь, Лань Сичэнь даже не знает, наверное, насколько огромную. А он не знает, как оставить здесь Цзинъи и Сычжуя. Цзинъи. И Сычжуя, потому что они же не разлей вода...На инструмент Сун Лань смотрел ровно мгновение, потом — только на Цзинъи. Не надо было никаких слов, чтобы понять, насколько юноша впечатлен. Свет отражался на дереве, падал всполохами на пальцы мальчишки на запястье даочжана, и кажется эти пальцы сразу стали горячее. Сун Лань даже задержал дыхание, чтобы не разрушить момент. Как же хорошо, что здесь оказалось то, что нужно! Цзинъи весь светился, искренним и живым светом чувства, наполненностью этим восторгом, даже в прикосновении к струнам читалось благоговение перед красотой. Сун Лань совсем мало понимал в инструментах, хотя музыка всегда была главным искусством, он никогда не чувствовал в себе способности к ней, да и мало кто в Байсюэ ей занимался по-настоящему, только действительно по зову сердца, но Цзинъи без сомнения видел, что перед ним, и это наполняло сердце даочжана радостью, знакомой и незнакомой, даже пугающей. Сун Лань застыл, не сразу понял, что говорит Цзинъи, недоуменно посмотрел на руки в его руках, на восторженное лицо и тут сообразил.— Цзиньи... Погоди, послушай, — он улыбнулся, — Я смотрю, Цзинъи.Сравнить инструмент с мечом, так сильно переживать это — ясно же, что это гуцинь как будто ждал здесь Лань Цзинъи!Даочжан мягко развернул юношу к себе, отнял руку от лица, посмотрел в глаза.— Забери его. Я надеялся, что здесь найдется инструмент взамен того, что разбился, и это же прекрасно, что он тебе так понравился. Понравился ведь? Забери его в Облачные Глубины, он твой. Сун Лань сплел короткое заклинание, оставив свет висеть в воздухе, сам взял с полки гуцинь и подал Цзинъи. — Пожалуйста, возьми, — попросил он серьезно. — Только не играй пока, все-таки твои руки должны зажить.?Возьми его! Забери и пойдем! Не смотри так, просто возьми!?Сун Лань чувствовал этот момент сейчас так, что не понимал, что происходит. Это важно для Цзинъи, ужасно хотелось, чтобы он порадовался, принял этот подарок, для Сун Ланя почему-то это было, может быть, еще важнее.***Это было слишком. Всё было слишком. Слишком прекрасный гуцинь, слишком прекрасный Сун Лань. Цзинъи оторопело обернулся и залип, глядя в глаза напротив, отчаянно помотал головой, пытаясь хоть немного прояснить в ней. Слышал какие-то обрывки — забери, забери, возьми, забери… — Даочжан, — слабо выдохнул Цзинъи. У него колени подгибались, сердце колотилось как бешеное. — Даочжан, как я могу, — он с сожалением снова тронул потрясающе волшебный гуцинь, вдоль спины пробежала длинная дрожь, вынуждая одёрнуть руки. — Я ведь просто не могу… не имею права… кто я, я ведь недостоин. Пожалуйста, Сун Лань, умоляю… Взять на себя такую ответственность, взять в руки такую ценность — это уже практически преступление, если не можешь оправдать оказанное тебе доверие. А уж совсем забрать, просто насовсем взять себе… Цзинъи снова замотал головой, едва не отступил назад, но сзади была полка с не менее ценными вещами. Даочжан смотрел так серьёзно, что невозможно было не перепугаться окончательно.— А если я не смогу? Если он меня не примет? Не полюбит? Или ещё хуже — он полюбит, а я действительно окажусь недостоин? Если сломаю… От желания обладать этим прекрасным гуцинем, у него дрожали пальцы. От нахлынувшего желания обладать этим прекрасным даочжаном он дрожал весь, не зная куда себя деть, и второй соблазн был куда мощнее первого. Цзинъи с трудом поднял руки, прикоснулся одновременно и к первому и ко второму соблазну — поверх пальцев Сун Ланя. Дышал так сорвано, как будто бежал сюда бегом, и внутренне всё ещё бежал, не в силах успокоиться. — Я смогу? — голос сел и вибрировал от напряжения, он с дикой надеждой смотрел Сун Ланю в глаза. — Правда? %%%%%%%%%%%%То есть как?Сун Лань не поверил даже, что слышит это. Он ошибся? Инструмент недостаточно хороший? Но тут Цзинъи стал говорить и вовсе что-то нелепое. Что значит ?не могу? и ?недостоин?? Губы сжались, взгляд стал строгим, даочжан просто не понимал, в чем дело? Цзинъи владеет этим оружием, причем хорошо, он еще молод, научится еще лучше, и играет наверняка не хуже Сычжуя, а даже если нет — есть повод стать лучше. Может ... может быть ему просто не нужно? Он хочет только такой, как надо, правильный, сделанный в Облачных Глубинах?Сун Лань чуть заметно кивнул, задумчиво, словно пытался понять.— Можешь. Что значит — не примет? Цзинъи, я видел тебя, я...?Я просто хотел, чтобы ты порадовался?. Хотел. Он всегда что-то хочет, только никого никогда не спрашивает, а история с Сяо Синчэнем как будто ничему не научила! В груди сдавило, к горлу подкатил ком, Сун Лань почувствовал себя дураком, который сделал что-то неправильное, напугал вот мальчишку, тот теперь не знает, как отказаться. И что теперь? Не уговаривать же его? Глупость какая.Даочжан смотрел уже куда-то мимо, в стену за спиной Цзинъи, не различая даже, что там. Он вздохнул и вздрогнул от прикосновения, опустил взгляд на дрожащие пальцы, мальчик дышал так, будто действительно испугался, все эти их правила, вежливость, наверняка не позволяют ... только поставил его в неловкую ситуацию. Даочжан попробовал улыбнуться, погладил дрожащие пальцы Цзинъи, стараясь успокоить и тихо сказал:— Сможешь, конечно. Если только хочешь. А... если нет...Нет, надо уходить и заниматься более простыми делами, чем все это.— Если нет, то все в порядке, правда, не переживай. Пойдем. А то Лань Сычжуй проснется, не найдет нас и будет волноваться.Он забрал светящийся талисман в ладонь. Смотреть на Цзинъи стало совсем трудно.***Под строгим взглядом Цзинъи окончательно съёжился, в голове метались какие-то огрызки мыслей. Он умудрился оскорбить даочжана в его лучшем порыве. — Простите, — еле слышно прошелестел Цзинъи, но даочжан уже на него не смотрел. Он подумал, что если сейчас снова заплачет, то окажется за воротами даже не успев попрощаться с Сычжуем. От падения в бездну окончательной паники его спасли ласковые прикосновения к пальцам. Цзинъи осторожно положил гуцинь на место, снова потрогал струны, порывисто обернулся и обнял даочжана, уткнувшись лицом в шею. — Спасибо, — он упрямо сжал руки сильнее, не очень понимал, что дышит ему в шею, почти прижимаясь губами. — Спасибо. Я хочу… если бы вы знали, как я хочу, до какой же степени я хочу…Он прикусил язык, чтобы не сказать слишком много, неловко отпустил даочжана и почти так же порывисто обнял гуцинь, прижал к себе, и в изнеможении едва не привалился плечом к Сун Ланю. — А как сделать, чтобы пальцы быстрее зажили? Цзинъи не мог отпустить гуцинь. Держал его крепко, но нежно, двумя руками, прижимал к груди не в состоянии отлипнуть, иногда гладил тёплую полировку, трогал колки, ласкал струны, и даже чувствовал, как сердце бьёт с размаху прямо в еле заметно резонирующую древесину. — Теперь мне нужно заниматься ещё больше, — он счастливо застонал сквозь зубы. Если даочжан Сун Лань считает, что он может, что он достоин, что справится… то может быть удастся дотянуться до него самого. Стать достойным. Равным. Близким. Он сглотнул сухим горлом пока шёл рядом с Сун Ланем, понял, что сейчас просто умрёт от жажды, от голода… от счастья. *** — Ночь моя, — Сяо Синчэнь волновался. Он устал, Сюэ Ян устал, но ждать и не идти просто не было никаких моральных сил. Когда увидели башню Байсюэ, ничего не говорить стало невозможно, Сяо Сичнэнь взял Сюэ Яна за руки и посмотрел в глаза.— Я пойду один. Подожди меня рядом, хоть у ворот, но не... пусть он тебя не видит, ладно? Твое появление в храме... — даочжан вздохнул. Ну что тут объяснять? Сюэ Ян же все прекрасно понимает. Явиться на порог дома, где всех убил, не просто убил, а совершил такое зверство — от Сун Ланя ждать можно всего, чего угодно, и Сяо Синчэнь понял бы, да и Сюэ Ян наверняка тоже. — Я нашел книгу там, дома, очень старую. В ней рассказывается о таком явлении, как расколотая душа. Я и раньше слышал о подобном, на Баошань, но это было похоже на страшную легенду. Душа может расколоться, если на нее воздействует страшная сила, а сам человек настолько потрясен, испытывает такую невыносимую боль и муки, что душа просто не выдерживает. И он может даже ничего не заметить, но станет меняться, и чем сильнее рана, тем страшнее могут быть его поступки, понимаешь? Когда ты был там, ты использовал Печать, и хотел оставить Сун Ланя в живых. Но такая сила — слишком сложна, да и ты сам говорил... и я думаю, что его задело. Знаешь, как ранило, только душу. Когда я увидел Сун Ланя, все никак не мог понять, что не так. У него взгляд... Сюэ Ян, он как будто дымкой подернут. Сяо Синчэнь рассказывал, будто переживал все сам. Весь ужас случившегося становился ему все более понятным с каждым произнесенным словом. — И ведь верно, глаза — зеркало души. А у него в душе рана от черной силы. Мы не знаем, что сейчас с ним, как он, поэтому я прошу тебя остаться, — Синчэнь сжал его пальцы. Меж бровей пролегла складка, он напряженно прикусил губу, не зная, чего ожидать там, за воротами, — Пожалуйста, Сюэ Ян... пожалуйста.***— Нет.Он выслушал. Сюэ Ян честно выслушал, и даже проникся, но сейчас перехватил руки Сяо Синчэня, обе прижал к своей груди, накрыв ладонью. Левой рукой взял за подбородок и очень внимательно смотрел в глаза. — Минутку, гэгэ… минутку. Ты хочешь сказать, что Сун Лань выставил тебя за порог тогда из-за раненой или расколотой души? Допускаю, что я не почувствовал, я не знаток человеческих душ, и уж конечно не специалист по их починке. Но ты хочешь, чтобы я пустил тебя туда одного, не зная, в состоянии ли Сун-лаоши держать себя в руках? Ага… Ты меня пустил бы на таких условиях? Допустим, поболтать дружески с Верховным. Они уже дошли. Просто дошли, стояли под стеной Байсюэ, и Сюэ Ян не без удовольствия обнажил нож, неторопливо вёл лезвием по плечу Сяо Синчэня. Это само по себе выглядело, как мечта. Сбывшаяся мечта. Вот Байсюэ, вот его драгоценный даочжан — в идеально белом, всё как он любит… Сюэ Ян с наслаждением вдохнул его запах, коротко чиркнул ножом, срезая у себя тонкую прядь волос, короткий порез по собственной руке добыл пару капель крови, и он убрал нож. Сноровисто заплетал идеально тонкую косу буквально в несколько волосков, вплетая в неё свою прядь, покрытую кровью, плюс такое же тонкое заклинение. Спрятал эту невидимую косичку в шевелюру Сяо Синчэня. — Я должен знать, если с тобой начнёт происходить что-то, что требует моего присутствия рядом. Не обессудь, даочжан, я верю тебе безгранично, я уверен в твоих силах, я восхищаюсь тобой безмерно, а о том, как я тебя люблю, могу твердить сутки напролёт, но Сун-лаоши я не доверяю… особенно если у него куска души не хватает. Я буду…Он оглянулся, выбрал толстое дерево, стоящее ближе всего к воротам. — Вот за этим деревом. Поэтому он меня не увидит. Но стоит тебе только свистнуть, и… эти ворота не остановили меня тогда, не остановят и сейчас. Или я пойму, что ты в опасности, тогда тебе и свистеть не придётся.Сюэ Ян недоверчиво покосился на ворота, жадно поцеловал Сяо Синчэня и отпустил. Отпустил и сам отступил за дерево, предоставив ему выполнять ритуал вежливости — стучать в ворота, звонить в колокол. Идущего к воротам Сун Ланя он срисовал сразу, даже погордился собой — надо же, как хорошо работает следящее, и соседство с треснутой душой не повлияло. Приятно осознавать себя хоть в чём-то профессионалом. ***То одна крайность, то другая! Сун Лань опешил, но, помедлив, все-таки обнял Цзинъи, слегка к себе прижал. Шее от его дыхания стало горячо, по коже побежали мурашки.— Ну... вот, — он погладил мальчишку по спине, тот так разволновался, что это волнение передавалось и Сун Ланю и, конечно, им нужно отвлечься. — Я рад.Он выпустил Цзинъи, усмехнулся и покачал головой, глядя на то, как юноша прижимает к груди инструмент.— Нужно поменьше делать, беречь пальцы и мазать их лекарством, которое я тебе дам, — нарочно строго сказал он, но в глазах этой строгости не было, — Скоро заживет.Через двор даочжан спешил, как будто от него сейчас убегут все правила и распорядок. На самом деле хотелось заняться чем-то простым, понятым, бытовым и без лишних эмоций.До середины дня все шло спокойно и неспокойно сразу. Сычжуй выспался и выглядел неплохо, и с каждым часом Сун Лань становился все мрачнее. Надо накормить Ланей, дать им собраться и проводить в ближайшее поселение, но вот как сказать ?Поедим и я провожу вас, собирайтесь? — он просто не знал. Даочжан делал все что угодно и ни о чем не просил адептов, лишь бы они занимались чем хотят, но только бы не начинать этот разговор. Но в конце концов даже обед уже был готов, и Сун Лань ударил в колокол. От этого звука в груди снова заныло холодом, но он сам для себя сделал вид, что не обращает внимания, и расставлял посуду и еду в идеальном порядке. Молча.— Садитесь, — глухо сказал Сун Лань и посмотрел поочередно на обоих. Только не хватало выдохнуть, да уж... как мальчишка. Так что даочжан разлил суп по мискам, сел сам. — Я провожу вас до гостиницы. Переночуете там и утром сможете отправиться домой, — спокойно сказал он, даже не пытаясь прятать взгляд. — У вас будет время собраться, а я пока напишу письмо для Цзэу-цзюня. Вы, пожалуйста, когда доберетесь, пришлите что-нибудь в эту же гостиницу, ладно? Чтобы я знал, что все хорошо. — Он помолчал немного, но все-таки улыбнулся, — Спасибо вам, я очень благодарен и ... прошу прощения.Кошмар. Как можно было за три дня так привыкнуть? Он чуть было не уставился в суп, потому что смотреть дольше на Цзинъи почему-то не получалось, но тут раздался стук. Даочжан напрягся. Стук понятный — тут и думать нечего, а следом прозвенел маленький колокол у ворот. Кому понадобилось прийти в Байсюэ?Сун Лань встал и посмотрел на адептов. Первое, что пришло в голову, это ?ждите здесь?, но вместо этого даочжан сказал:— Я пойду открою, — взял со скамьи Фусюэ, заложил за спину и вышел во двор. Колокол ударил снова, Сун Лань отодвинул тяжелую щеколду, открыл ворота и потрясенно замер.***До обеда Цзинъи попеременно то взлетал на крыльях счастья куда-то к вершинам энтузиазма, то падал в пропасть мрачной меланхолии. Он показал Сычжую гуцинь, сияя от гордости, через минуту едва не рыдал ему в колени, опасаясь, что не сумеет справиться с таким прекрасным инструментом… потом яростно и старательно заготавливал траву для кролей, чтобы хоть несколько дней у даочжана не было забот, натащил кролям веток, чтобы если даочжан замешкается, им было что погрызть. А потом издалека смотрел, как Сун Лань время от времени показывается в оконном проёме кухни. Он никак не мог успокоиться от этого, что осознавал — он обнимал Сун Ланя. Один раз точно обнимал, просто обнимал, а не тащил куда-то и не бредил от жара. И даочжан его за это не убил. Он притихший сидел рядом с Сычжуем и слушал, как Сун Лань даёт им последние распоряжения — Байсюэ заканчивался стремительно быстро, и от этого ему хотелось убежать, спрятаться где-нибудь, вылезти только к ночи, когда его поздно будет выгонять… и это ужасная глупость. Нервы на пределе — Цзинъи помедлил и поднялся, едва Сун Лань пошёл к воротам. — Если я буду сидеть тут… честное слово, я сойду с ума.— Я с тобой пойду, — Сычжуй поднялся. — Кто-то же должен удерживать тебя от опрометчивых поступков, и если я не могу заставить тебя сидеть на месте, то хотя бы смогу заставить тебя вести себя прилично. Они остановились на почтительном расстоянии, чтобы визитёр, кем бы он ни был, не мог упрекнуть Сун Ланя в плохом воспитании адептов. Обоих ждало изумление, а Сычжуй так и вовсе схватился за Цзинъи, как будто не верил своим глазам. ***— Не сравнивай его с Верховным, — тихо сказал Сяо Синчэнь. В Сун Лане и близко не было ничего, сравнимого с Мэн Яо, ничего общего, что бы ни случилось с его душой. Чистое и честное сердце нельзя изменить, нельзя за такое время превратиться в чудовище. — Все будет хорошо, я позову, а если не позову, то приду.Он коснулся запястья Сюэ Яна, улыбнулся ему и кивнул. Поцелуй придал уверенности, а то, что Сюэ Ян обещал — еще больше, но за несколько шагов до ворот даочжану все-таки пришлось остановиться, глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть прежде, чем он постучал. Время тянулось бесконечно. Синчэнь впился взглядом в ворота так, будто собирался их открыть силой воли, позвонил снова, кивнул своим мыслям, что храм большой, надо услышать, надо дойти, заставил себя не думать о том, что там, может быть, дойти некому. Но ведь яркие драконы на крыше башни сияют так, что сразу ясно — в храме не пусто.От скрипа затвора сердце сжалось, и когда створки открылись, он просто чуть не треснуло.Перед Сяо Синчэнем стоял его друг, живой и невредимый на первый взгляд, но только на первый. Он изменился, даже с тех пор, как они виделись в последний раз. По-прежнему строгий, гордый и красивый, достойный, благородный, но... ох... Мутная дымка во взгляде, какое-то совершенно непонятное, неправильное ощущение, будто есть что-то невидимое, но страшное. Этот потухший взгляд, побледневшее лицо... Сяо Синчэнь просто сделал шаг навстречу, неотрывно всматриваясь в глаза друга, и в следующий миг оказался в крепких объятиях.— А-Чэнь... — Сун Лань не поверил сначала, но вот Сяо Синчэнь, стоит на пороге, светлый, спокойный, но он считал во взгляде такую бездну беспокойства, словно целый океан горечи. Очнувшись от первого оцепенения, Сун Лань обнял крепко, замер, вдыхая запах волос, застыв в этом ощущении тепла, тонкого света, мягкой ткани белого ханьфу под ладонями. Он стоял, сжимая в объятиях эту тонкую боль, родного человека, который пришел к нему, пришел, все-таки пришел. — А -Чэнь... это ты...— Я, — тихо отозвался Сяо Синчэнь, и даже в этом ?я? Сун Лань услышал грустную улыбку. Радость стремительно затопило страхом. Он отстранился, смотрел на друга, мягко ухватив за плечи, мысли хлынули одна за другой, наперегонки, смешивая в один поток. Он здесь и он не может быть один, значит с ним этот мерзавец... здесь, где-то прямо у ворот Байсюэ. А тут адепты Гусу, и Сун Лань буквально чувствовал их за спиной. Они видят Сяо Синчэня, а значит, увидят и Сюэ Яна. Это опасно, безумно опасно. Зачем они пришли? Почему же именно сейчас? Почему не завтра? Небо... почему сейчас?! Им же нельзя показываться! Как можно было просто прийти и не подумать об опасности? Ладно, Сяо Синчэнь волновался или просто скучал, но у Сюэ Яна с мозгами-то что?!!— Сун-лаоши, — голос Синчэня прервал кошмарный поток мыслей, Сун Лань отступил на шаг и обернулся. Мальчишки стояли тут же, потрясенно глядя на гостя, а Сяо Синчэнь внимательно смотрел на них. Ох... Сун Лань представил себе весь этот шквал вопросов, которые неизбежно сейчас возникнут у Ланей, что с этим делать?!— Это Лань Сычжуй и Лань Цзинъи, — произнес он по возможности спокойно, но пальцы скользнули по белому рукаву и нашли запястье друга. Ради всех небожителей, Сяо Синчэнь, поступи сейчас правильно! Как правильно, Сун Лань и сам не знал. Синчэнь посмотрел на него, взгляды встретились, и по чуть заметному движению стало совершенно ясно, да — он пришел не один, за воротами Сюэ Ян. Сун Лань не знал, что сказать, скулы дернулись, взгляд стал напряженным.— Сяо Синчэнь, — тем временем назвался даочжан адептам таким тоном, будто его визит был совершенно запланированным и обычным явлением, прошел вперед и вежливо поклонился юношам. Улыбка озарила лицо, спокойная и светлая, когда Синчэнь посмотрел на Сычжуя. — Рад видеть вас, молодой господин Лань.Ни словом, ни движением Сяо Синчэнь не выдал своих чувств, он словно свернул все эмоции в мягкий кокон внутри себя, оставив только искреннюю вежливость. А что ему было делать? Если Сюэ Ян хоть на мгновение почувствует неладное, а панику своего гэгэ, дай он ей волю хоть на миг, он почувствует точно, то не станет ждать.***— Я не сравниваю их, гэгэ. Я сравниваю степень риска. Сюэ Ян остался терпеливо ждать. Прекрасно осознавал, что вообще-то Сун Лань не оценит его деликатности, и не потому что у него душа надкусана, а просто потому что идиот. Выглядел Сун Лань хреново, но опасным безумцем не смотрелся, и Сюэ Ян временно успокоился, передоверив всё Сяо Синчэню. Пусть там…Он перекосился, наблюдая эти объятия, вцепился ногтями в кору дерева и зло закусил губу. Вообще-то знал, что будет так или почти так, или как-нибудь ещё, но взбесит примерно так же. Когда ворота закрылись, Сюэ Ян позволил себе закрыть глаза, даже зажмуриться.— Нет. Конечно, Сун Лань кретин, но даже с надбитой душой не потащит своего друга в койку… да и Сяо Синчэнь не даст себя никуда потащить, и потом, я сразу пойму, что что-то не так, — он зло зализал ранку на руке, хищно смерил взглядом ворота и стену. Хорошо, что он и сейчас ?видел? обоих даочжанов, накормленных следящим. — Вот мне интересно, Сун-лаоши, что тебя пугает больше… знать, что я внутри Байсюэ и у тебя на глазах трогаю и не только трогаю твоего святого друга… или знать, что я где-то снаружи, но понятия не иметь, чем я занят, что задумал, и какой по счёту труп разделываю? Без присмотра, без контроля… Он тихо засмеялся и устроился у дерева поосновательнее. А именно — достал для себя одеяло, потому что медитировать на голой земле могут только чокнутые даосы, выжившие из ума. Лань Сычжуй спохватился, и склонился в безукоризненном поклоне. Цзинъи, поколебавшись, повторил за ним, ещё не до конца соображая, что же конкретно сейчас увидел. Сычжуй светился от радости, даже дышал по-другому, не как всегда, и Цзинъи это понимал — ведь он был непосредственным свидетелем и участником всех событий в Облачных Глубинах, искренне переживал за даочжана Сяо Синчэня. Даочжан Сун Лань… счастлив. Испуган и счастлив. Счастлив и испуган. Неизвестно, что больше. Цзинъи попытался честно признаться себе, что он тоже рад. И он действительно был рад — теперь даочжан Сун Лань не будет в одиночку противостоять этому ночному ужасу, рядом с ним будет его друг, такой сильный, опытный… красивый… желанный для него, и это видно.— Небеса, — задушено простонал Цзинъи, понимая, до какой степени это вдруг стало видно. Он скрутил себя буквально в бараний рог. — Даочжан Сяо Синчэнь. Вы наверняка устали с дороги… позвольте предложить вам чай и обед. Он ведь правильно всё делает? Он же… не облажался снова? Сычжуй вот просто сияет от счастья. Даочжан Сун Лань сейчас не знает куда деть руки от желания ещё раз обнять… А Сяо Синчэнь неведомым образом вернул себе зрение — это же радость, вот Сычжуй радуется и явно видит чудо… Цзинъи снова прислушался к себе — да, он чисто по-человечески радовался, и тоже видел чудо… А ещё он видел совершенно прекрасного и волшебного Сяо Синчэня. На что он рассчитывал, собственно? Что Сун Лань выберет его? Будто кто-то способен выбрать лопух, если у него есть роза. — Сычжуй, — Цзинъи улыбнулся так лучезарно, как только мог. — Проводи… приношу свои извинения, мне нужно ненадолго отлучиться. Он не бежал. Он приличным шагом удалился. Ушёл подальше, к кроликам, и только там сел, спрятав лицо в ладони. Ничего, он справится. Он должен радоваться за даочжана… за даочжанов. Он справится. Сейчас он умоется, вернётся и вместе со всеми порадуется тому, как всё удачно сложилось. — Не трусь… не будь тряпкой. Ты справишься.Цзинъи храбро себе кивнул, вытирая слёзы. ***Сун Лань благодарно посмотрел на Цзинъи, юноша даже не представляет, до какой степени вовремя была его вежливость и деликатность! Необходимо хотя бы ненадолго остаться наедине с Сяо Синчэнем.— А-Чэнь...Тот проводил Ланей внимательными взглядом и взволнованно повернулся.— Послушай, — Сун Лань торопился. Фактически, придется указать другу на дверь, толком ничего не объясняя. Но в этой ситуации безопасность важнее чувства такта, а Синчэнь обязательно поймет. — Я собирался проводить адептов в ближайшее поселение, оставить там, чтобы утром они могли отправиться домой. Давай встретимся там же? Или где-то по дороге, недалеко есть озеро, там рыбацкий домик... или лучше даже завтра утром. Нужно, чтобы Лани ушли, ты ведь понимаешь, как это опасно.— Я подожду тебя здесь, — предложил Сяо Синчэнь совершенно очевидное. — До утра. Мы подождем. Как только вы уйдете, я ведь... не один.Выражение лица Сун Ланя моментально изменилось. Он про безопасность, а Синчэнь серьезно предлагает привести сюда Сюэ Яна?!— Нет.— Сун-лаоши...— Нет, я сказал. Его не будет в Байсюэ.Жестко. Прямо. Честно. Но как можно было даже просить об этом?!Синчэнь покачал головой и упрямо продолжил:— Он почувствовал, что иллюзия разрушена, сказал, что тебя при этом звали. Я перепугался, Сюэ Ян летел со мной два дня почти без остановок...— А-Чэнь! — Сун Лань не понимал, зачем об этом говорить, — Не для меня же он летел в самом деле, мы же оба понимаем! Пусть остается где угодно, но не здесь. Иллюзию убил Лань Цзинъи, ты можешь себе представить, как мальчишки увидели здесь Сюэ Яна, тебя и меня без сознания?! Они испугались! Я прошу, А-Чэнь! Дня не проходило, чтобы я не думал о тебе, не вспоминал. Ты не представляешь, сколько раз я жалел, что не знаю где вы, и сколько решал, что все правильно — и не надо знать! Потому что это — твоя безопасность, потому что я и так слишком много тебе принес вреда...— Это не ты!Сяо Синчэнь хотел остановить, то, как его друг менялся буквально с каждым словом, пугало. Но Сун Лань резким жестом прервал, продолжая говорить:— Останьтесь где-то и подождите, я обещаю, что приду, но не здесь и не пока тут адепты Гусу! Как вообще вы прилетели, не проверив?!— Мы хотели помочь...— Ты хотел!— Сун Лань...Но он завелся, когда можно быть сдержаннее, когда можно попросить, объяснить, но сама мысль о том, что Сяо Синчэнь пришел сюда с Сюэ Яном, который даже не проверил... Просит его сюда пустить... И из-за чего? Из-за иллюзии?!— Но теперь ты видишь, что все в порядке, не нужно волноваться, просто подожди до завтра!— Да не в порядке! — Синчэнь шагнул к нему и взял за плечи. Сун Лань смотрел, будто в стену ударился, он не помнил, когда Сяо Синчэнь в последний раз повышал голос, пусть даже так, мимолетно, тут же возвращаясь к спокойствию. — Не в порядке, Сун-лаоши... ты не видишь себя... Послушай, ты прав, адепты Гусу должны уйти, мы подождем, но я прошу тебя... Я знаю, как сложно, я все знаю, но поверь, он не сделает ничего плохого, пожалуйста, позволь нам помочь тебе.— Что я не вижу? — Сун Лань с отчаянием посмотрел в небо. Снова накрыло этим ощущением, как тогда, когда Цзинъи пошел кормить карпов и хотелось сделать что-то плохое, и сдержаться так тяжело, а ужас давит сердце. Только теперь не убежишь к себе, не спрячешься, и все, что мог Сун Лань — отойти на шаг, чтобы друг его хотя бы не касался. Так страшно, что еще немного, и он опять скажет непоправимое. Сун Лань сжал кулаки, до крови прикусил губу, лишь бы дать себе возможность выдохнуть. — Мне не нужна помощь.— Нужна. И я не уйду. Сяо Синчэнь как будто знал, что так мучительно пытается не сказать его друг, и не отступал. В конце концов, не скажешь — не узнает. Правда бывает дикой, страшной, но если отгородиться от нее стеной Байсюэ, выхода не будет. — Твоя душа расколота, Сун Лань. Это случилось здесь, ты не заметил, я не заметил, мы не поняли этого, когда ты велел мне уйти, не поняли и потом. Понимаешь? Черная сила, ужас и страшная боль, это — как случайная рана...Холод ударил в грудь тяжелым кулаком. Сун Лань покачнулся, отступил назад. В голове проносились картины страшной резни, пронизанные ужасом стремительных темных всполохов, память вытаскивала все до единого моменты ярости и отчаяния, и не щадила. Он схватился за грудь, сминая ткань ханьфу, не слушая, не разбирая слов.— Нет... так не бывает.Это же не тело, не рука или нога, не кровь или дыхание, это душа, она неопределима, она просто есть!— Бывает, — в голосе Сяо Синчэня плескался океан боли, но он все равно говорил, — И мы не уйдем, пока не придумаем, что делать.— Никаких мы, — глухо ответил Сун Лань, — Я провожаю адептов в Гусу. Вы уходите.Ничего не изменилось. Утром казалось, надежды почти нет, теперь она словно растворилась окончательно, но надо было подумать о безопасности мальчиков и Сяо Синчэня — только это имело смысл.***— А-Юань, — Цзинъи заглянул в окно комнаты, где они провели настолько немного времени. Друг методично собирал вещи. Тут вещей-то было всего ничего. Цзинъи подумал и решил, что висеть над душой у Сун Ланя по меньшей мере жестоко. Пришлось признать, что вот прямо сейчас для них обоих Байсюэ закончился. А для него… для него закончилась жизнь. Он тоже собирал вещи, и не нашёл в себе окаянства, чтобы оставить гуцинь здесь. Перебрал обломки, оставил на кровати, сказал Сычжую, что сейчас вернётся, и вышел, озабоченно пробормотав, что нельзя оставлять здесь части разбитого гуциня, это неуважение и вообще свинство по отношению к верному боевому гуциню. Даочжан Сун Лань что-то делал в кухне, в дверях стоял даочжан Сяо Синчэнь, и то ли говорил ему-то что-то, то ли слушал. Цзинъи не стал разбираться и влезать не в своё дело. Он и так тут наворотил дел, для трёхдневного визита слишком много. Он немного повозился с задвижкой на воротах, выскользнул наружу, нашёл то место, где упал гуцинь, исползал всё вокруг, но нашёл недостающий колок и струну. Это ведь недолго, это быстро, прошло всего ничего времени, он быстро справился и всё сделал правильно… — О, парламентарий? — насмешливый голос заставил его остановиться и оглянуться. Под деревом сидел… Цзинъи уже смирился. То призраки, то иллюзии, то молоток по пальцу — эти три дня на него валилось всё, и валилось с завидным постоянством. Одна иллюзия стоит другой, вот снова Сюэ Ян. Но он справился с иллюзией один раз, справится и второй раз, и вряд ли уже снова будет закатывать истерику. Вот чего Сюэ Ян никак не ждал, что присланный парламентарий от Байсюэ вздохнёт, скажет ?Опять ты? и с размаху ударит его по лицу чем-то хлёстким, острым, да ещё и заряженным духовной силой. Прямо наискосок, рассекло бровь, один глаз моментально ослеп, затопленный потоком крови, задело по носу и зацепило уголок губ. Невзвидев белого света от резкой неожиданной боли, Сюэ Ян подбил ноги этого засранца подсечкой, навалился сверху, схватил за горло и прошипел, едва не прижимаясь лицом к его испуганной физиономии:— Вы тут что, у себя в монастыре совсем одичали?!Кровь лилась на слишком молодое лицо, почти такое же белое с перепугу, как белая лента на лбу. — Час от часу не легче! Ты из Гусу?! — Сюэ Ян зло тряхнул мальчишку, как ветошь. — И надо же было мне в своё время пообещать неприкосновенность всем адептам Облачных Глубин. Так ведь я могу и передумать прямо сейчас, а? Цзян Цзай кровожадно вспорол воздух, но злость уже немного улеглась, и меч снова исчез.— ?Опять ты?. Ну-ка, ну-ка, — Сюэ Ян с комфортом устроился на юном теле, упёрся локтем в солнечное сплетение, от чего мальчишка тут же забыл как дышать. — Сейчас я дам тебе дышать, и ты расскажешь мне, сколько людей в Байсюэ, чем занимается Сун-лаоши… можешь позвать его, кстати. С отчаянием. ?Даочжан Сун Лань!? — так ты кричал, когда видел меня в прошлый раз? Однако с сопляком нужно что-то делать. И вот что же с ним делать? Сюэ Ян с неохотой поднялся. В руке снова вызмеился хищным блеском Цзян Цзай. — Вставай и иди умойся. И не выходи из Байсюэ, пока Сун-лаоши не разрешит. И держи язык за зубами, сопляк… иначе я вырежу Облачные Глубины. Брысь отсюда. %%%%%%%%%%%Что-то случилось... Сяо Синчэнь замолчал на полуслове, замер и резко развернулся в дверях. Боль. Она исказила спокойное усталое лицо, и даочжан бросился к воротам. Сун Лань тут же оставил все, пошел следом.— Цзинъи! — едва увидев его, Сун Лань обогнал друга, ухватил юношу за плечи, заглянул в глаза, торопливо ощупал залитое кровью лицо. Ярость поднималась в груди бешеной волной, вытесняя беспокойство. — Ты цел?Только один человек мог торчать сейчас за стеной, только там, где он, вечно — кровь. Сун Лань быстро прошелся пальцами по всему лицу юноши, понимая, что кровь не его, окинул взглядом, кивнул. Алый пропитывал лобную ленту, в руке Цзинъи сжимал струну, на которой застыла темная капля. Что ж, Сюэ Яну, похоже, влетело? Во взгляде Сун Ланя мелькнула гордость — во второй раз Цзинъи не напугать. Он усмехнулся и устремился к воротам, в которых уже скрылся Сяо Синчэнь, на ходу вынимая из-за спины Фусюэ.Синчэнь уже бежал. Он схватил Сюэ Яна, мигом оценил рану.— Сейчас. — В его руках появился талисман, засветился алым тонкий поток на кончиках пальцев. — Сейчас. И пойдем внутрь.Лицо даочжана побледнело, хоть он и пытался быть собранным и сосредоточенным. Рана не ужасна, но кровь на веке, вид окровавленного глаза показался кошмаром.Удар заклятия прилетел в дерево прямо над ними, на головы посыпалась кора. Синчэнь отшатнулся лишь на шаг, но Сун Ланю этого было достаточно, лишь бы отошел. В правой руке Фусюэ, левая сплетала очередное заклятие, которое тут же, не медля, отправилось в грудь Сюэ Яну, чтобы вписать его в дерево.— Перестань! — Сяо Синчэнь крикнул и в тот же момент Шуанхуа оказался в его руке.Сун Ланю еще хватало самообладания думать о том, чтобы не задеть друга, но темная пелена ярости застилала мир. В груди полыхал холод, перед глазами — единственная цель, в которую летит заклятие.***И какой смысл допрашивать это чудо в перьях? Вон как глазищами зыркает. Хорошо быть таким юным и свежим — можно мечтать о ерунде. Например, геройски сдохнуть под стенами Байсюэ, но не выдать своих. Потом будут под грустное бренчание гуциня рассказывать, что был такой Лань Как-Там-Его, который не дрогнул. Ага. Нет, оно-то верно, ты можешь дрожать, хоть обделаться от ужаса, но тут главное задачу выполнить, а трясся ты от ужаса или нет, это дело десятое. Всё это едва успело промелькнуть в голову, как перед ним появился Сяо Синчэнь, испуганный… Сюэ Ян тут же с досадой поморщился. Ну вот, ещё и дополнительно примчались на выручку. Выручальщики. Чего ж выпустили за стены птенчика?— Кровью обляпаешься, — он попытался улыбнуться, получилось криво. Этот маленький мерзавец испортил ему улыбку! От шарахнувшего в дерево заклятья Сюэ Ян опешил. Он тут что, совсем рехнулся? И вот в этот момент Сюэ Ян почему-то горячо уверовал вот в эту надкушенность, надколотость и вообще потраченность души. Потому что только покалеченный человек может вот с таким лицом идти против… против своего друга? — Не дерись с ним, — бросил Сюэ Ян, расчётливо отодвинул в сторону Сяо Синчэня. Причём отодвигал гардой Цзян Цзая, заговорщецки коснувшись Шуанхуа. Заклятье он поймал на запястье, так и схваченное той самой повязкой. Сюэ Ян её не снимал, и не потому что ему так нужна была защита. Нет, пожалуй. Просто он не мог снять эту полоску ткани, сразу чувствовал себя обворованным. Воспоминание о той ночи, когда он завязал себе глаза, чтобы Сяо Синчэнь не боялся быть с обнажённым лицом — это драгоценность, которую он постоянно помнил. Так что заклятье Сюэ Ян поймал и отбил так, чтобы никого не задеть, и спокойно шёл навстречу неожиданно грозному и страшному Сун Ланю, готовый поймать следующее или встретить удар мечом. — Даочжан Сун Лань. Рад видеть тебя живым, — подчёркнуто спокойно проговорил Сюэ Ян. — Прости, что напугал твоего… эээ… воспитанника. Пальцем не трогал, Сяо Синчэнем клянусь, он первый на меня напал. Мальчишка маячил за спиной у Сун Ланя, явно порываясь вставить какие-то свои слова, и лучше бы ему помолчать. — Даочжан, — Сюэ Ян аккуратно поднял руки плавным жестом, сложил перед собой, удерживая Цзян Цзай лезвием вниз, и замер в очень церемонном безукоризненном поклоне. В своём умении отбить удар даже из такой позы он не сомневался. Другое дело, что он не мог найти другого способа остудить внезапный припадок ярости этого мил дружочка. Гляди-ка, как его разобрало. Интересно, это из-за мальчишки, или просто сам факт, что он посмел заявиться? Ах да, это трещина. — Сун-лаоши, будь человеком, — попросил Сюэ Ян, капая кровью на землю. — Я тут пострадавшая сторона, помилосердствуй. Как старший наставник Байсюэ ты должен быть мудрым. ***Так и носит повязку!Для Сун Ланя этот простой факт почему-то стал еще большим раздражителем, словно Сюэ Ян прикрывался чистотой А-Чэня, которой не заслуживает.Значит, будет третье, четвертое, десятое заклинание, Сун Лань Чувствовал в себе бездну сил и не видел причин не воспользоваться, единственная — Сяо Синчэнь, но Сюэ Ян отодвинул его.— Сун-лаоши... — позвал даочжан, медленно шагнув следом за Сюэ Яном, как будто боялся потревожить вулкан. Он хмурился, удивляясь тому, как спокоен Сюэ Ян, это означало и невероятное терпение, но и то, что в любой момент может случиться что угодно.Сун Лань не слышал, не слушал. В глазах не отразилось даже обычного омерзения, которое сопровождало любую мысль о Сюэ Яне. Он шел, как шел, не остановился, ничего не сказал, просто ударил с размаху мечом, целясь в плечо, расчетливо дальше от повязки, которой мерзавец прикроется.***Удар мечом достиг цели. Если, конечно, целью было наконец-то скрестить Фусюэ и Цзян Цзай. Столько держались, столько рычали друг на друга, а вот до такого не доходило. Сюэ Ян аккуратно парировал выпад, сделал шаг назад и снова замер в том же поклоне, только теперь всё тело предельно напряглось.— Сун Лань, — настойчиво позвал он, теперь уже поднимая голову и глядя ему в лицо. — Я не буду с тобой драться. Я ж не драться пришёл. Убить себя не дам, уж прости, я не чуткий. Могу дать себя ранить, если тебе от этого станет легче. Он держал дистанцию, но не пятился, пытаясь сообразить, как привести этого идиота в себя. Сяо Синчэнь вот сейчас встрянет, и всё покатится куда-то нахрен. Цзинъи видел, что сейчас даочжан Сяо Синчэнь действительно поднимет меч, и что же тогда? Что тогда?! Он быстро утёр лицо рукавом, в надежде что хотя бы более-менее прилично станет выглядеть, и кинулся под руку Сун Ланя, когда он снова поднял меч в замахе. А что он мог ещё сделать? Ну получит оплеуху… — Даочжан, очнитесь, — крикнул Цзинъи, не очень понимая, что делает. ***Цзян Цзай запел чистой, кристальной тьмой, и Сун Лань рухнул в ощущение, которое помнил с той ночи в Байсюэ.О эта вечная говорильня! Почему никто никогда не догадался вырезать Сюэ Яну язык? Надо было так и сделать, когда они в первый раз его поймали!Сун Лань ударил снова, точнее, он бы ударил, но откуда-то взялась помеха. Заклинание сорвалось с левой руки мимо, полетело в ноги Сюэ Яну.— Не лезь! — рявкнул Сун Лань, зло саданув рукой даже не очень понимая, куда, но сила оказалась такой, что запястье и предплечье ощутили удар, а помеха исчезла. Даочжан снова поднял меч.— Хватит!!!Сун Лань увидел только, падая, что над ними Сяо Синчэнь, грозный и решительный, во взгляде — слезы, но сила льется из ладоней, сплетаясь в причудливый и опасный узор. Удар о землю вышиб из легких воздух, но меч Сун Лань так и не выпустил. Надо подняться.***Оплеуха оказалась оглушающей. Цзинъи думал, что искры из глаз — это только в книгах так пишут. Но удар пришёлся по лицу, Цзинъи понял, что это будет не просто синяк — глаз заплывёт, хорошо если зубы не выпадут… Он только увидел, как Сюэ Ян технично подпрыгнул, чтобы не угодить под заклинание, выбившее в земле заметную яму. — Не надо! — Цзинъи от страха не помнил, как дышать. Ужом проскользнул между даочжанами, хватался за лезвие Фусюэ, раня руки. — Пожалуйста, не надо! Умолял он не Сун Ланя — нет, не его. Сяо Синчэня. К нему лицом упал, упал спиной куда-то на Сун Ланя, закрывая своим телом. — Сяо Синчэнь, — Сюэ Ян осторожно взял своего даочжана за плечи. — Не надо. Не надо, ты себе не простишь. Цзинъи не мог заткнуться. Он звал Сун Ланя, стараясь не разреветься, и видел, как примчался белый с перепугу Сычжуй, рухнул в стороне и начал играть какую-то агрессивную версию ?Очищения сердца? — музыка как будто пыталась подхватить слишком быстрый ритм колотящего в спину Цзинъи сердца Сун Ланя, чтобы заставить его успокоиться, притормозить. ***Сяо Синчэнь мягко опустился на землю, спокойно коснулся рук Сюэ Яна.— Надо поднять его. У мальчика кровь.Сила успокаивалась быстро, ежедневные тренировки не прошли даром, он научился находить баланс в новом себе. Сяо Синчэнь обернулся к Цзинъи.— Не бойся, я помогу. Лань Цзинъи, мы не причиним ему вреда, мы хотим помочь, — он мягко уговаривал, взял юношу за руки, чтобы помочь подняться. Это непросто, особенно когда у самого сердце едва не останавливается, но если не сохранять видимость спокойствия, как помочь? — Послушай меня, Лань Цзинъи, вставай, нужно отвести даочжана в храм.Жгло. Вся злость, которая концентрировалась в нем только что, теперь расползалась по венам пустым и горьким ощущением. Пахло кровью, все вокруг вибрировало отголосками силы, снова музыка вокруг и сердце стучало в спину... в спину Цзинъи. Сун Лань наконец очнулся, разбитая картина стремительно собралась в целое.— Цзинъи... — выдохнул он, боясь даже представить, что натворил. Спокойный голос Синчэня и музыка возвращали мир на место, но надо увидеть. Сун Лань приподнялся, посмотрел, выпустил наконец из руки Фусюэ и коснулся плеча Цзинъи. В голове колотило металлом, во рту звенел медный вкус, он в отчаянии посмотрел на Сяо Синчэня и в ответном взгляде не увидел ни осуждения, ни жалости, только спокойную уверенность пополам с болью.— Лань Сычжуй, — позвал Сяо Синчэнь, — все в порядке, помоги нам дойти.***Сяо Синчэню он сразу поверил. Очень хотелось поверить. Очень страшно было не поверить. Цзинъи только осторожно кивал, но подниматься не спешил. Отлип только когда услышал голос Сун Ланя куда-то в затылок, испуганно спрятал порезанную руку, больше всего не желая, чтобы даочжан обвинил себя… или что-то похуже. Сюэ Ян технично убрался с линии взгляда Сун Ланя, осторожно привлёк к себе внимание Лань Сычжуя, жестами изобразил что-то вроде ?иди и играй на ходу, сможешь??. Тот кивнул, легко поднялся на ноги. Гуцинь удерживался в воздухе под напряжёнными пальцами, которые не прекращали сплетать силу в гармонические музыкальные звуки, Сычжуй сделал шаг вперёд. Цзинъи встал, понимая, что голова сейчас просто лопнет и развалится на части, как спелый арбуз. Сказать об этом — ни за что. Никогда. К горлу подступала тяжёлая тошнота, перед глазами всё плыло, голова кружилась. Такое бывает от сильного удара, уж об этом он точно знал. Именно поэтому он не собирался признаваться. И вставать не собирался. В одиночку. Нужно просто подставить плечо, чтобы Сун Лань на него опирался. Если под одну руку он, а под другую даочжан Сяо Синчэнь, то можно довести куда угодно. Что он умел, так это подставить плечо. Цзинъи технично подлез под руку Сун Ланя и начал его поднимать. Как получалось, так и начал — как учили, не принимая на согнутую спину, чтобы не сорвать поясницу. И так всё плохо. Очень плохо. Хорошо, что лицо в крови Сюэ Яна… собственной не видно. Он подхватил с земли Фусюэ, потому что это важно. Цзинъи сосредоточенно занимался только важным и главным, потому что если смотреть на кого-то ещё и думать о чём-то ещё — он упадёт. ***Цзинъи его поднимал, и Сун Лань попробовал хотя бы не быть слишком тяжелым, шел, опираясь, но сосредоточился на каждом шаге. Присутствие Сяо Синчэня помогало, и музыка. Он сконцентрировался на восстановлении, используя все это для собственного равновесия, но не получалось. Совсем. Ничего. Силы как вышибло, так их и не было — духовных, зато разум подбрасывал мысли одну за другой, и Сун Лань понял, что если с этим ничего не делать, то просто можно сойти с ума от всего пережитого.Значит нужно делать то, что можно сейчас, остальное или подождет — как Сюэ Ян, которого Сун Лань не видел, но чувствовал его присутствие, или никуда не денется, как увечье души или призраки. Или ... как Сюэ Ян, от которого, кажется, не избавиться.Он шел, но дышать было трудно, голова болела и опять тошнило. Сун Лань почувствовал, что легче стало, когда они буквально переступили порог храма и оказались на земле Байсюэ. Эта привязанность к месту еще неделю назад чувствовалась бы правильной, теперь она казалась болезненной и не приносила радости. Байсюэ словно держал его, даочжан понимал, что вне стен становится слабее. Но сейчас он по крайней мере с каждым шагом чувствовал себя немного лучше, выпрямился и нормально вздохнул, смог успокоить сердце.Сун Лань не отпустил Цзинъи, только в кухне развернул к себе, усадил на скамью.— Лань Сычжуй, спасибо. Нам всем нужны силы, можешь заварить чай и согреть еды для гостей? — попросил он тихо, но спокойно.Ящичек с лекарствами такими темпами придется уже и на полку не убирать.Сун Лань первым делом достал снадобье, которое поможет от боли и тошноты — трястись над тазом сейчас не было времени, как и надежды на то, что его оставят одного со своими мыслями и проблемами. Кошмарно горькую пилюлю он запил водой, вторую вложил в рот Цзинъи и выдал полную чашку холодной воды.— Это не для сна, — коротко пояснил Сун Лань на всякий случай, чтобы мальчишка не думал, что его собираются усыпить на сутки, дабы не лез больше куда не следует.Смотреть на Цзинъи и понимать, что своими же руками это сделал, невыносимо. Но именно поэтому Сун Лань только головой мотнул и коротким жестом показал Сяо Синчэню, что сам в состоянии помочь адепту. Он опустился перед ним на колени, поставил теплую воду, аккуратно и уверенно взял за подбородок, приподнял одно веко, второе, внимательно проследил за движением зрачков.— Голова кружится? Тошнит, — Сун Лань даже не спрашивал, и так все ясно. Пришлось признать, что сегодня Лани, как минимум один из них, никуда не идут. — Потерпи.Даочжан осторожно взял Цзинъи за затылок, наклонил над тазиком и стал умывать, тщательно убирая всю кровь, и его, и чужую.— Сычжуй, принеси, пожалуйста, то лекарство. Цзинъи... — он аккуратно промокнул воду полотенцем, взял юношу за руку, которую тот все прятал зачем-то, — Такое ощущение, что тебя хлебом не корми, дай меня поспасать, Лань-гунцзы. Мы же договорились, что ты будешь беречь руки.Зачем полез?! Зачем?! Глупый мальчишка. Впрочем, чему удивляться, если он его через стену вытащил? Сун Лань сердился, понимал, что виноват только сам, но все равно сердился, понимания хватало лишь на то, чтобы не укорять Цзинъи.Сяо Синчэнь молча помогал менять воду, подал полотенце и старался не думать о том, что сейчас творится в душе друга, который изо всех сил пытался сохранять спокойствие. Но внутренняя готовность выдержать очередной срыв выматывала и его, и простые рутинные действия должны были помочь им всем.— А-Чэнь, в Байсюэ опасно после заката, — Сун Лань взялся обрабатывать руки Цзинъи. — Времени мало. Сегодня я не смогу проводить адептов Гусу Лань, Цзинъи нельзя идти.— Опасно? — Сяо Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна, на строгого Сычжуя.— Опасно. Призраки. Есть одна защищенная комната, в ней смогут отдыхать Сычжуй и Цзинъи, там безопасно. Если ты собираешься остаться, то нам лучше прямо сейчас позаботиться о барьерах, вдвоем мы справимся быстрее. Он подул на ладонь Цзинъи и аккуратно и сосредоточенно обмотал ее мягким бинтом. — Посиди, теперь лицо, — пришлось посмотреть в глаза, и Сун Лань задержал руку, коснувшись скулы юноши, которая наливалась отеком. Стыдно, ужасно стыдно... и страшно, что все вот так. — Прости, — тихо сказал Сун Лань.***Цзинъи дошёл до кухни. Вообще он не верил, что дойдёт, но дошёл, хотя под конец не очень понимал, кто кому помогает идти. И на скамью сел осторожно, опасаясь поднимать взгляд на Сун Ланя. Стоило представить, что он сейчас сердито нахмурится, сердце замирало и пыталось отползти куда-то, спрятаться. Сычжуй убрал гуцинь, начал возиться с чаем, что-то грел. Сюэ Ян держался в тени, и из этой тени время от времени показывались руки, которые укладывали на стол какую-то готовую еду из прихваченных с собой припасов. Просто потому что даже идиоту понятно — на гостей не рассчитывали, еды всего три порции, и было бы свинством сейчас устраивать спектакль ?ублажи гостей?. Он помогал, не помогая. Просто действовал как-то параллельно, и как всю дорогу от ворот до кухни молчал, так и тут не лез в разговор. Что уж тут — осматривался не без любопытства. Байсюэ удручал пустынностью и умилял попытками восстановления. Сюэ Ян запомнил его другим, и даже отстал на пару шагов, чтобы позволить себе кровожадно улыбнуться. Раскаяние даже мимо не пробегало, хотя и какого-то дикого торжества не было. Так, приятные моменты, память об опьянении чужой кровью, страхом и болью, не более того. Для Цзинъи сейчас всё было слишком сложно. С одной стороны, хотелось просто тихо лечь куда-нибудь, с другой — страшно, пока он там валяется, снова случится что-то, и на этот раз неисправимое. Он послушно поднял голову, скользнул взглядом по груди Сун Ланя, по шее вверх, посмотрел в глаза и не смог больше перестать смотреть. Неважно, что он делал, неважно, что болело и как кружится голова. Цзинъи просто смотрел, не замечая ничего вокруг — ни Сюэ Яна, который за спиной Сун Ланя так же внимательно смотрит на него, ни Сяо Синчэня… Сычжуя он вообще едва заметил. Сюэ Ян только удивлённо поднял брови от дивного пассажа ?хлебом не корми, дай меня поспасать?. Значит не в первый раз. Как интересно! И небезопасный ночной Байсюэ с призраками, что аж приходится запирать на ночь молодняк, как овец прячут от волков, только с барьерами и заклинаниями. Ещё интереснее! Сяо Синчэнь был выше ростом. За его спиной удобно стоять, притворяясь его собственной тенью. Разве что тень иногда трогала даочжана, чтобы приободрить и молча рекомендовала идти и действительно поставить все нужные барьеры. Как ни крути, а нужно иметь безопасное место, чтобы выспаться, а он пока без слишком нервного даочжана Сун Ланя поговорит с Ланями. Цзинъи не мешал себя лечить, умывать, покорно открыл рот. Если бы сейчас Сун Лань снова захотел дать ему снадобье для долгого сна, он без колебаний проглотил бы. Даже яд. На сопротивление у него не только сил не осталось — мыслей даже. Только на извинения даочжана не хватило душевной стойкости. — Вы не виноваты, — тихо выдохнул Цзинъи, стараясь не двигаться и даже губами не шевелить. — Всё будет хорошо, даочжан. Мы справимся. Он хотел сказать другое. Он хотел сказать так много… Сюэ Ян давно не видел таких кричащих глаз. Только покачал головой. Нет, Сун-лаоши действительно редкостный дебил. Ладно, этому хотя бы есть какое-то объяснение, и оно даже немного веселило. В попытке избавиться от слишком явной улыбки Сюэ Ян потрогал языком кончик острого клыка, осторожно облизал рассечённые губы. Сейчас даочжаны пойдут ставить защитные барьеры, и можно будет заняться своим лицом, не так уж сильно он пострадал, а побеседовать по душам с Сяо Синчэнем можно чуть позже. Он успешно привлёк к себе внимание своей драгоценной святой сволочи, указал на Сун Ланя и сделал рукой жест, как будто рука пытается что-то сказать, двигая пальцами как челюстями. ?Разговори его, если получится?. ***?Мы справимся?. Сун Лань посмотрел строго. Он не виноват, виновато его увечье, от чего еще хуже, а Цзинъи, кажется, все равно, по какому поводу поспорить.— Справимся, — даочжан кивнул и легко сжал плечо юноши, — Побудьте здесь, мы с Сяо Синчэнем посмотрим, как лучше поставить защиту. И будет правильно, если ты поешь, Сычжуй тебе поможет, руки должны отдыхать.Он не хотел обсуждать, любой вопрос пугал, но раз уж так случилось, то наступать на те же грабли будет вдвойне глупо. Лучше все максимально знать, и ему, и Синчэню. Поэтому Сун Лань рассказывал про призраков, скупо, но все, что мог сообщить об их силе. Но лучше всяких слов были заклинания. Когда Сяо Синчэнь увидел качество и силу охранных барьеров, все вопросы, почему Сун Лань говорит ?опасно?, отпали сами собой. И почему он так хочет отослать мальчишек — тоже. Правда настолько же очевидно для Синчэня было и то, что здесь любые навыки пригодятся, а если Цзинъи помог ночью такому сильному заклинателю, как Сун Лань, то глупо пренебрегать и отсылать адептов. Но об этом Синчэнь пока промолчал.Решили, что поставят барьер на три комнаты рядом: покои Ланей, свободную комнату через стенку и баню. Сун Лань предпочел не представлять, как уставшие с дороги гости будут там отмываться и будет ли у него самого возможность уединиться хоть ненадолго. О чертовом Сюэ Яне не думать не получалось.Вдвоем они подготовили комнаты, принесли воды, едва ли не час ушел на защиту жилых покоев. Ставили тщательно, продумывая каждую мелочь, проверив надежность трижды, и Сяо Синчэнь улыбался, а лицо друга тоже посветлело, и взгляд ответил теплом, когда они синхронно плели сложнейшие заклинания, вместе создавая что-то, как раньше, очень давно. Теперь можно будет провести ночь в безопасности, Сюэ Ян и Сун Лань будут отдельно, адепты да и сам Сун Лань — под присмотром, а еще можно будет своими глазами увидеть призраков. Идеальная расстановка для осады.— Расскажи, что знаешь, — Сун Лань прервал молчание, остановив Сяо Синчэня уже на лестнице во двор, когда они уже возвращались назад.Даочжан протянул другу старинный свиток в плотном черном футляре:— Эта книга, я только прочитав текст понял, что случилось. Я не понимаю только, насколько же велика была сила Печати, чтобы сотворить такое. Должно было многое совпасть, и мне кажется, надо понять все до мелочей, что случилось той ночью. — Он помолчал, вглядываясь в лицо Сун Ланя. — Это больно, но надо. Чтобы восстановить душу.— Я бы не рассчитывал на то, что это возможно, — Сун Лань произнёс это спокойно, рядом с Синчэнем сохранять равновесие было проще, разум становился яснее, принимать неизбежное было легче.— Посмотри на меня, Сун-лаоши, — Сяо Синчэнь взял его лицо в ладони, взгляды встретились: ясный — Синчэня и подернутый странной дымкой взгляд Сун Ланя, — Видишь? Это тоже казалось невозможным. Но я смотрю на тебя, я вижу тебя. Было страшно, когда мы сюда летели, а сейчас — нет, потому что пугает только неизвестность. И ты не бойся.Он обнял, постоял немного. Лгать — неправильно, но разве он солгал? На самом деле боится, да, но Сяо Синчэнь знал, что не будет страшно, потому что он не один, с Сюэ Яном они вместе обязательно справятся.Сун Лань кивнул, отстраняясь. Его друг и правда — живое доказательство того, что чудеса случаются, но это ничего не значит.— Иди, я скоро.— Я с тобой.— Иди, — Сун Лань улыбнулся, — Надо покормить кроликов, я быстро.— Кроликов?— Кроликов.Он действительно не стал задерживаться. Отнес книгу в комнату к Ланям, чтобы почитать ночью, дал травы ушастым, передал им вслух привет от Цзинъи, удивился этому, и вернулся в кухню.***От строгого взгляда Сун Ланя у Цзинъи в горле запекло горечью. Он и так еле держался, чтобы не выворачивало, но после лекарства тошнота начала медленно отступать, да и жалко будет пилюлю, если её так бездарно потратить. — Хорошо, даочжан, — прошептал он, не представляя, как он впихнёт в себя хотя бы ложку, если тошнит. Он тоскливо посмотрел вслед Сун Ланю, безотчётно прижал руки к груди, не зная какая из них болит сильнее. И как он дойдёт до этой чёртовой гостиницы? И почему, во имя всего разумного, их оставляют тут… с Сюэ Яном?! Сам же Сюэ Ян только успокаивающе кивнул Сяо Синчэню, что всё будет в порядке, и иди себе, мой драгоценный, занимайся своим приятелем, что б ему пусто было, только не расстраивайся из-за него больше. Сун Лань его даже взглядом не удостоил и демонстративно забыл о нём. Сюэ Ян лирично посмотрел ему вслед, прикидывая — вот интересно, что это сейчас было? Если он вот до такой степени бесится, как сейчас за воротами, то с какого перепуга оставил молодняк наедине с ним, даже не попытавшись сказать грозно что-то типа: ?Смотри у меня, урод, если не дай небеса что случится, я тебя закопаю?? Или это очаровательное противоречие в стиле ?ты говнюк, но я тебе доверяю?? Это ещё забавнее. Сюэ Ян широко улыбнулся — рассечённые губы тут же выплеснули новую порцию крови на подбородок. — Лань Сычжуй, — вкрадчиво проговорил он. — Давно не виделись. Сычжуй только отмахнулся, развёл руками, поставил перед Цзинъи остывать чай, решительно хлопнул ладонями об стол и выдохнул:— Потрясающе! Даочжан Сяо Синчэнь видит! Цзинъи округлил глаза, очень эмоционально кивнул и тут же скривился, пытаясь удержаться вертикально.— Сядь лицом к столу, опирайся на стол локтями, так легче будет, — Сюэ Ян спокойно помог Цзинъи сесть именно в такую позу, набрал себе чистой воды и начал умываться, пытаясь наощупь определить, насколько велик ущерб. — Да, даочжан Сяо Синчэнь видит. — Вы… ты… — Сычжуй снова хлопнул ладонью по столу. Сюэ Ян разнежено прищурился, придвинул к нему ящичек с лекарствами и обвил рукой гибкую талию юноши. — Лань Сычжуй, — в голосе появились очень пошлые нотки. — После всего, что между нами было, неужели ты не поможешь мне обработать раны, которые так яростно оставил на моём лице твой приятель? Цзинъи как раз донёс до рта чашку с чаем, удерживая её непонятным чудом, округлил глаза и осторожно поставил чашку на место. Сюэ Ян выдержал паузу и засмеялся, прижимая к губам мокрую тряпку. — Я правильно понимаю, ты меня принял за иллюзию? — спросил он у Цзинъи. Сюэ Ян отпустил Сычжуя и занялся своим лицом сам. Толку с пунцово-красного мальчишки, который онемел, пытаясь сказать, что ничего такого между ними не было. Цзинъи угукнул, опасаясь снова кивать, чтобы голова опять не пустилась вразнос. — Давно это с тобой? — он наконец остановил кровь, текущую с губ, бровь пострадала сильнее, зато глаз не потерял. — Что? — Цзинъи мучительно пытался понять, как себя вести. — Мания спасать даочжана Сун Ланя, — Сюэ Ян с удовольствием оценил, с какой скоростью краснеет уже этот юноша. Быть волком в компании двух ягнят — очень сладкий момент, так и хочется пугать их до потери пульса. Но получать потом нагоняй очень не хочется. — Я не... просто это… — Цзинъи схватился за чашку и едва не опрокинул её. Сюэ Ян спокойно отнял у него чай, перелил в другую чашку, немного подождал и перелил в третью чашку. Теперь, когда чай был чуть тёплым, его можно было спокойно пить.— Мелкими глотками. Ты, — он снова обнял Сычжуя за талию и усадил рядом с Цзинъи. — его корми и пои маленькими глотками с перерывами. Очень маленькими. Я тут сам разберусь.— Нет, — Цзинъи попытался встать. — Мне тут ещё кашу… карпам. — Сиди, — Сюэ Ян полазил по припасам. — Это? Сам поставлю. Рассыпчатую? Сколько, столько? Не кивай, ртом отвечай. — Даочжан Сяо Синчэнь видит, — нервно и восторженно прошептал Сычжуй, поднёс к губам Цзинъи ложку с супом. Тот молча проглотил и прислушался к себе, пытаясь понять, вывернет его сейчас, или он ещё немного поживёт. С горем пополам он вытащил из молодых адептов краткий пересказ событий, упомянули призраков и попытки мёртвого наставника что-то вытянуть из груди Сун Ланя, сказали про оставшуюся на груди метку. Под конец допроса юноши сидели шокированные тем, как ему вообще удалось их разговорить. Сюэ Ян быстро что-то жевал, торопливо выпил чая, ещё быстрее накрывал на стол, поглядывая в ту сторону, где находились оба даочжана, а потом расслабленно перестал торопиться, потому что Сяо Синчэнь вернулся один. — Куда он пошёл? — бесцеремонно и в лоб уточнил Сюэ Ян, едва его святая сволочь переступила порог. — Садись. Сразу садись. Он поставил перед ним миску супа, налил чай, придвинул ближе лепёшки, маринованные овощи, перехватил обалдевшие взгляды юношей, которые явно не могли уложить в своих головах то, что видели. — Боюсь, что их обоих придётся убить, гэгэ, они слишком много знают, — Сюэ Ян сел за стол и подпёр щёку ладонью, нежно глядя на своего даочжана. ***— Кормить кроликов.Сяо Синчэнь с порога окинул взглядом кухню и послушно ?сразу сел?. Он улыбнулся Цзинъи, Сычжую и с нежным укором посмотрел на Сюэ Яна:— Не пугай юных адептов, ночь моя. Если я ничего не путаю, ты обязался не убивать членов клана Гусу Лань, и я еще не помню, чтобы ты нарушил обещание.Сяо Синчэнь оценил богатство трапезы, соотнес его со своими возможностями и взял немного овощей и крошечный кусочек лепешки.— Мне бы не хотелось, чтобы Лань Сычжуй и Лань Цзинъи оставили Байсюэ, — он пристально посмотрел на Сюэ Яна и улыбнулся. — Я правда Сун Ланю еще об этом не говорил, но думаю, что все слишком серьезно, чтобы мы могли пренебрегать их помощью. Поэтому, — даочжан посмотрел на миску Лань Цзинъи, — вам нужно быть в порядке как можно скорее.На этом он закончил разговоры и дальше ел молча, пока суп не закончился.— Мы поставили барьеры так, чтобы можно было оставаться в безопасности и увидеть призраков Байсюэ своими глазами. Нельзя решать проблему, пока мы не понимаем ее нюансов. Лань Сычжуй, сегодня ночью я бы хотел послушать, как действует на призраков ?Покой?, даочжан сказал, что твоя музыка помогла выиграть время в нужный момент. Какие еще у нас есть преимущества?— Они не ходят за стену. Во всяком случае пока не ходили, — Сун Лань возник в дверях, прошел прямо к Цзинъи, заглянул в его миску, пытливо посмотрел в глаза, оценивая, насколько фокусируется взгляд, и занялся приготовлением травяного чая. — Призраки как будто привязаны к этому месту.Сяо Синчэнь кивнул:— Это ведь неплохо?— Ну пока они тут, можно не переживать, что за стенами начнется ад. Но призраки связаны с храмом, они черпают энергию буквально из воздуха, из этого места, и из-за этого непобедимы. По крайней мере, у меня мало что получилось.— Сун Лань, они говорили с тобой?Даочжан покачал головой.— Я понимаю, о чем ты. Духи, связанные с местом, часто сообщают, чего они хотят, но тут другое. Либо я не понимаю иносказаний Чэнь Бо, что тоже вполне может быть. Он был... немногословным.Сяо Синчэнь терпеливо молчал, пока Сун Лань наливал травяной настой себе, Цзинъи и Сычжую, ждал продолжения, хотя даже ему очень хотелось поторопить.— В первый раз, когда я их увидел, то естественно, спросил. И Чэнь Бо не дал ответа, только когда Фусюэ перерубил поток его черной силы, он сказал ?Теперь я вижу, что это ты. Сын Байсюэ вернулся?. И еще ?Байсюэ ждал?. В общем, мало толку. Я честно говоря подумал, что теперь будет проще и он мне что-то расскажет, но они приходили каждую ночь, проводили ее в главном дворе в полном молчании и уходили. Потом я нашел на площади надпись ?порядку и труду нужны переполох и отдых?. Очень в духе Чэнь Бо, знаешь, — Сун Лань усмехнулся, — Оба раза это были надписи, а голос я услышал только в ту ночь, когда был Цзинъи... Лань Цзинъи. Не знаю, вряд ли это было слышно, может только в моей голове, но он просто назвал меня по имени-мин. Как будто позвал, ?Сун Цзычэнь?, и все, — даочжан пожал плечами коснулся кончиками пальцев чашки. — Он так звал меня... раньше. — Голос резко сел, Сун Лань как будто только сейчас понял, или ужасно захотелось поверить, что понял, почему именно этим именем называл его наставник.***— Кормить кроликов? — Сюэ Ян отметил, что Цзинъи потупился куда-то в середину супа и снова покраснел. Нет, это стало ещё интереснее. А когда Сяо Синчэнь назвал его ?ночь моя?, на обоих молодых адептов стало жалко смотреть. Сюэ Ян с интересом наблюдал за эффектом. В самом деле, а чью реакцию он раньше видел? Сун Ланя? Ну так он лицо заинтересованное, и перекашивало его знатно каждый раз. — Вот потому что обязался, только поэтому не прибил этого юного воина. Представляешь, гэгэ, сижу я под деревом, медитирую. Жду тебя. Примерный, как небожитель, образец для подражания и гордость всей Поднебесной. Смотрю — идёт вот этот юноша. Я решил, что даочжан Сун Лань послал его, чтобы любезно пригласить меня войти… ну или сообщить, что мне здесь не рады — как будто я сам не знаю этот прискорбный факт. И не успел я толком поздороваться, как этот молодец скучающе говорит что-то типа ?а, это опять ты? и как врежет мне… кстати, а что это было?.. в общем, сразу по морде. Поверь, гэгэ, только лента на его башке удержала меня от логичного продолжения событий. Цзинъи отвёл глаза и тяжело вздохнул. С одной стороны, стоило извиниться, с другой стороны — перед кем? Вот перед ним? Да он же… он же взял в заложники Сычжуя! Взял в заложники даочжана Сяо Синчэня! Вот на этом месте логика начинала ходить по кругу, как слепой ослик у колодца.— Это струна… струна от гуциня, — неловко пояснил Цзинъи. — Когда я падал со стены я разбил гуцинь, и вышел чтобы поискать недостающую струну.А струна осталась валяться там. Всё как-то быстро случилось, и он снова её потерял. Цзинъи растерянно посмотрел куда-то в сторону ворот.— Надо будет сходить и забрать её… — и тут же с горячей надеждой уставился на Сяо Синчэня, который не собирался отправлять их отсюда. Ведь не собирался же? — Как можно скорее… как залечить руки? Как? Что можно сделать ещё, кроме как не двигаться и ничего не делать?! Он взволнованно попытался встать, едва только в кухню вошёл Сун Лань — Сычжуй решительно усадил его на место и сунул в рот ещё одну ложку супа. Сюэ Ян не встревал, просто стараясь не драконить Сун Ланя. По крайней мере тот говорил, рассказывал что произошло, а ему жутко хотелось бесцеремонно подойти, распахнуть ханьфу на его груди и тщательно изучить тот след, о котором случайно проговорился Сычжуй. Кстати, тот же Сычжуй по-своему оценил эти заглядывания в миски, и поставил перед Сун Ланем суп. Гости может и не были в курсе, а уж он точно помнил, что даочжан не ел. Если всем нужно беречь силы, то это всем, без исключения. В остальном можно было пока довериться собственному умению слушать, наблюдать и делать выводы, а взбесить Сун Ланя своими вопросами — это ещё успеется. Сюэ Ян с любопытством уцепился за упомянутую ?чёрную силу? и многозначительно уставился на Сяо Синчэня. Чёрная сила в призраке старого даоса — это свежо. Свежо и интересно. Совершенно неожиданно. И если учесть, что тут хорошо порезвилась Печать, это вполне могло быть. Он неторопливо отщипывал от лепёшки маленькие кусочки, засовывал себе в рот, жевал и пытался припомнить, что конкретно происходило тогда с Печатью и её силой. Как назло, вот так просто оно не вспоминалось — по Байсюэ он тогда носился в совершеннейшем восторге, опьянённый хаосом, который творился. Да, с чёрной силой тогда был просто избыток. Даже переизбыток. Переизбыток? Сюэ Ян озадачено улыбался, мучительно выскребая из памяти все случаи, когда он использовал Печать. Никогда у него не было такого мощного опьянения, как в Байсюэ. Разве что в постели с Сяо Синчэнем, но это одержимость другого рода. ***— Поменьше делать, беречь пальцы и мазать их лекарством, — ответил Сяо Синчэнь, не подозревая даже, что в точности повторил совет Сун Ланя.— Переполох и отдых?— Синчэнь едва сдержал улыбку, покосился на Сюэ Яна и, пользуясь паузой, пока Сун Лань разглядывал суп точно так же, как он сам его обычно разглядывал, если не был голоден, показал Сюэ Яну, что не надо пока спрашивать дальше. Черная сила у призрака монаха... Это надо было постараться! Его Сюэ Яну в усердии не откажешь, когда речь идет о потоках крови и океане смертей.— Переполох и отдых, — подтвердил Сун Лань и кивком велел обоим Ланям выпить выданный отвар. Суп он съел, не чувствуя вкуса.За всеми этими событиями распорядок дня был бесповоротно нарушен. Сун Лань велел адептам отдыхать, желательно спать или хотя бы не делать ничего физически затратного. Разрешил сходить к кроликам, но чтоб Цзинъи даже не вздумал шевелить руками. Разрешил покормить карпов, но чтобы Цзинъи только руководил. Сяо Синчэня и его личного мерзавца он предоставил самим себе. С мыслью о том, что этот ублюдок будет шляться по Байсюэ, Сун Лань смириться не мог, но еще меньше хотелось снова испытывать себя на прочность и вынуждать Сяо Синчэня успокаивать его жесткими методами. Настроение уныло ползало где-то по каменному полу, тоска заливала сердце, и Сун Лань нес кухонную вахту совершенно машинально. Легкую еду он принес прямо в комнаты — до заката нормально проголодаться никто из них не успел, согрел воды для бани просто на всякий случай, проверил, все ли нужные лекарства на месте и есть ли чистые бинты, размотал ладонь Цзинъи, промыл порез и велел не шевелить пальцами, пока рана не высохнет.Закат даочжан встречал на галерее, прислонившись спиной к стене. Он смотрел куда-то в пустоту перед собой, в груди тихо ныл холод, как будто солнечные лучи затухали на этой самой метке под ханьфу. Постепенно активировались заклятия, от этого воздух слегка подрагивал, а Сун Лань стоял неподвижно и дышал совершенно ровно и неслышно.***Сюэ Ян решил подать хороший личный пример, дождался момента наедине с Сяо Синчэнем, и непреклонно потребовал ответственного отношения к ситуации. А именно — утащил даочжана спать, и сам лёг. Напоследок он ещё и порычал специально, слишком шокировано смотрели молодые адепты на этот явный союз светлого даочжана и жуткого преступника.Для тех, кто гнал на мече весь день и всю ночь на предельной скорости, потом сразу вступил в радостное веселье по поводу торжественной встречи путешественников, и планировал бессонную ночь на благо Байсюэ… в общем, в этой ситуации сон оказался самым главным и правильным. Проснулся он только перед самым закатом, и даочжана разбудил серией жадных поцелуев — слишком соблазнительно выглядел спящий Сяо Синчэнь, чтобы не вообразить себя злым духом, вся жизнь которого состоит из совращения светлых даочжанов. Цзинъи замучил Сычжуя, потому что всё-таки руководить ему было больше некем. Но не злоупотреблял. Дойди до крольчатника и обратно для него оказалось задачей достаточно сложной и он устал. Зато обеспечил ушастых едой и свежей водой, долго за ними наблюдал, пытаясь понять, что именно не так. Карпы тоже хоть и поели, но вели себя странно. Он честно выполнял все распоряжения обоих даочжанов, старался вообще не шевелить руками, и кто бы знал, как это было тяжело, хоть зубами хватайся за всё. Но и с зубами было не очень — они же в голову вставлены, а голова кружилась, хотя и слабее. Цзинъи добросовестно поспал, даже не стал спорить с Сычжуем, но согласился только когда он тоже лёг. Ближе к закату он вышел и встал рядом с Сун Ланем так, чтобы опухшая сторона лица была ему не видна. Оперся спиной на стену, и долго стоял, практически не дышал, чтобы не мешать ему. Только когда солнце село, Цзинъи тихо проговорил:— Даочжан Сун Лань… будет что-то в природе. Карпы пытаются залечь на дно. Кролики беспокоятся. Будет землетрясение, ураган или солнечное затмение. Скоро. Буквально на днях. Я подумал, что вам нужно это знать… простите, что мешаю. Он действительно сожалел. Просто понятия не имел, как ему что-то сказать, чтобы не причинять беспокойства. Больше некому было сказать, и промолчать — тоже неправильно. Разве что послать Сычжуя, вроде он ничего не успел натворить, и даочжан Сун Лань на него не сердился. Но он сегодня друга и так загонял, и потом, он же не руками это говорит, а ртом. ***Сяо Синчэнь вымотался ужасно и понял это только когда Сюэ Ян призвал к ответственности. Он замер в его объятиях, успев подумать, что это крепче и надежнее любых заклинаний и что Сун-лаоши заслуживает такой крепости больше чем кто-либо, особенно сейчас. Он вздохнул и уснул, а проснулся только когда почувствовал горячие поцелуи.— Сюэ Ян... ох, — не целовать в ответ просто невозможно, и Синчэнь так и не очнулся бы, если б не ощутил, как выстраиваются один за другим магические барьеры.— Закат, ночь моя, — язык проник в горячий рот, размыкая губы, ладони крепко сжали спину Сюэ Яна, — закат... надо... — оно все как-то само, шея вот точно сама подставлялась под поцелуи, а тело выгибалось навстречу, — Сюэ Ян, я сам не смогу... вставай... пойдем...***Сун Лань знал, что Цзинъи рядом, но стоял, не шелохнувшись. Надо прогнать спать, но язык не поворачивался. Что ж такое с этим мальчишкой, что все время хочется выставить и не получается? Даочжан повернул голову и внимательно посмотрел на юношу, словно вспоминая. Затмение?— Ты не мешаешь, — тихо сказал Сун Лань, вглядываясь в его лицо, — Нет, не ураган... затмение. Ты как? Лучше? Тебе лежать надо.Он уже совсем собрался отправить его в кровать, но в груди кольнуло, даочжан чуть поморщился, дыхание перехватило и он сделал совсем наоборот: притянул к себе мальчишку и осторожно обнял за плечо.— В Байсюэ затмение — важный день.Он сказал это не для чего-то, скорее как будто пытался ухватить убегавшую мысль, важную непонятно почему. В ?Истории Байсюэ?, которая лежала здесь в комнате, изученная вдоль и поперек и отвергнутая за ненадобностью, затмения перечислялись все до одного равно как и остальные важные события, например, смена патриарха, памятные даты побед или особенные визиты. В эти дни всегда проводились ритуалы, наставник уходил за алтарь и открывал запретную комнату, потом возвращался к затмению. Принято было встречать этот короткий поворот мира во всеоружии, а потом после устраивали пиршество. А еще Сун Лань помнил, что в день затмения в храме никогда не было гостей. Кроме одного дня.— Цзинъи...Порыв ветра принес золотые листья гинкго, которые мягко и неслышно ударились о невидимый барьер, Сун Лань не заметил, как сильнее сжал плечо юноши и задержал дыхание. Ничего больше не происходило, просто тишина. И едва слышные голоса из соседней комнаты. И стук сердца. Двух, синхронно.Почему никто никогда не рассказывал, с чем связаны эти ритуалы? Все просто знали, что придет время, и уходящий наставник скажет новому, что нужно делать. Забытый смысл? Древняя традиция, которую единственный адепт Байсюэ понятия не имеет, как соблюсти. Не знает.— Я не знаю, что делать, — одними губами произнес Сун Лань и закрыл глаза, прислонившись затылком к прохладной стене.