runaway (бора; шиён) (1/1)

они решают сбежать, сидя в каком-то паршивом ресторанчике в спальном районе. в ресторанчике душно, пыльно и много кричат подозрительного вида клиенты. они решают сбежать и от этого всего тоже. решают, пока пьют дешёвое ягодное шампанское из пахнущих бытовой химией бокалов и под столом переплетают тонкие пальцы, не знавшие никогда дорогих маникюров.сбежать, сбежать, сбежать.—?сможем? —?улыбается бора, выпивая шампанское залпом.—?если только захотим,?— растягивает слова и алкоголь шиён.—?я хочу,?— в глазах под облаками зрачков прячутся звёзды.—?значит и я,?— шиён отставляет бокал. —?значит и я хочу.\вся жизнь?— в двух рюкзаках и одной пакетного типа сумке: спутанные провода зарядок, ноутбук, сборник стихов, читаемый перед сном, гель для душа с запахом вишни и яблок, общие свитера и разные совсем расчёски, куча цветастых пачек салфеток и даже батончики мюсли. таскаются с ними по автобусам разных маршрутов и не отвечают на номера?— даже знакомые. и так от этого почему-то хорошо. и так от этого почему-то спокойно. и так от этого почему-то правильно.останавливаются в забитом прибрежном городке.и сидят на скамейке, и разговаривают про свои сбитые-перебитые-разбитые коленки, и всё сбегают, сбегают, сбегают. непонятно куда и от кого, непонятно как и зачем. понятно только, что друг за другом. понятно только, что друг к другу.у шиён от морской соли вьются волосы, а от полуденного солнца и без этого яркая улыбка становится только свободнее и шире. глядя на неё, бора не может сдержаться и хватает за руку, и тянет за собой, и прячет в переулке собственной?— совершенно сумасшедшей?— влюблённости. целует вечно влажные губы до какого-то исступления и не может оторваться, будто несколько дней с маленькой бутылкой из пластика бродила по пустыне и наконец вышла к оазису.хрипло и пьяно бора напевает в пахнущую летом и абрикосами макушку.шиён тоже смеётся, а на её смуглых щеках появляется тонким пудровым слоем румянец. бора всё целует и целует, целует и целует. и шиён становится в какой-то момент страшно, что та может нацеловаться.этого не происходит.—?я бы с тобой сбежала… —?бора задумчиво хмурит лоб и сводит красивые брови. —?да куда угодно я бы с тобой сбежала. на край земли.—?даже в подземное царство? —?улыбается шиён.—?даже в царство небесное.на море закат очень красивый, а ягодное шампанское по скидке?— намного лучше того, в ресторане некогда родного, ныне?— чужого (им теперь всё, кроме друг друга, чужое), города. и намного лучше оно то ли из-за земляничного привкуса, застывшего поцелуем на языке, то ли из-за того, что пьют они его не из паршивых бокалов, пахнущих бытовой химией, а как есть. из горла.вот бы захлебнуться. шампанским. морем. друг другом.—?как же я тебя люблю,?— на выдохе говорит шиён.—?я тебя?— больше,?— на вдохе отвечает бора.валятся на колючее серое покрывало, тайком взятое из номера в отеле, где остановились, и смотрят в небесный потолок, разглядывая уходящие во тьму облака. горизонт весь такой жёлтый-жёлтый, а чуть выше глянешь?— оранжевый. а ещё чуть выше?— красноватый. а ещё чуть выше?— синеватый.и где-то на границе высот, красной и синей, виднеется пурпурная, лиловая, фиолетовая полоска, бросающая блик боре на лицо.—?люблю,?— повторяет шиён.—?больше,?— повторяет бора.небо укрывается тёмно-синим лоскутным одеялом, усыпанным блёстками, чьими-то горькими слезами и осколками хрустальных флаконов духов. небо засыпает, закрывает глаз-солнце, а веко светится лунным блеском. сонным, вялым.—?что если вселенная,?— бора поворачивается набок, чтобы лучше видеть лицо шиён,?— действительно бесконечна?—?как что?отбившиеся от своего распорядка дня чайки кричат, пролетая над холмами, не различая того, что вдали. зато различает всё бора, ведь шиён для неё?— всегда близка. пусть и близость иногда кажется расстоянием.—?мы,?— а шиён продолжает, гладит бору по волосам, в которых песок, и будто рассказывает сказку,?— просто будем бессмертными созвездиями, чтобы эту бесконечную вселенную обежать.—?и ты бы что? провела целую вечность со мной? —?и смешно, и горько, и тошно, и радостно, и свободно, и трепетно вдруг становится. и волнительно. страшно.шиён набирает побольше воздуха, вытирает большим пальцем у себя под левым глазом слезу и шепчет:—?и целую вечность после вечности тоже.\пахнет сиренью, кричат во дворах голодные коты, ручка чирикает по жёлтой кремовой бумаге в линейку, а в голове нежными переливами звучит колыбельная. шиён целует бору в висок.они сытые, довольные, в своих одинаковых шёлковых пижамах, купленных в этом прибрежном городке, таком дурацком, что хочется сбежать. бора пишет стихи. шиён из алых салфеток крутит тюльпаны.—?ты знаешь, что тюльпаны это всегда о любви?—?тогда мне нужен букет.потомони лежат и слушают треск лампы, горящей в коридоре пропахшего деревом и кондиционером для белья отеля.они лежат и пальцы их одинаковых рук переплетены, будто они?— одно целое.они лежат и кажется, что никогда и ничего в мире не будет важнее этого момента, который хрупкий, как фарфор, и ценный, как сама жизнь.—?ты сбежала со мной,?— тихо-тихо говорит из-под подушки бора,?— но побежала ли бы следом?—?куда угодно.—?и я бы побежала,?— шиён продолжает, только когда чувствует, что бора на её плече уснула,?— и в другую страну, и на другой континент, и на другую планету. хоть в целое новое измерение. да, я бы побежала за тобой.утро приходит новым желанием сбежать, запёкшимся пирогом рассвета и пением незнакомой — может, вовсе воображаемой — птицы, поющей свои сказки, которых не найти ни в одном сборнике, ни в одной библиотеке.—?если бы ты не побежала за мной, то,?— бора целует раскрытое плечо шиён и спрятанную за шёлковой пижамной рубашкой ключицу,?— я бы сама убегать не стала. лучше бы создала целое новое измерение, в котором и другая планета, и другой континент, и другая страна. лишь бы рядом была ты, лишь бы можно было сбежать. к тебе.