Глава 2. Детство и юность (1/1)
В космосе нет смены дня и ночи и поэтому время, проведённое там, кажется бесконечностью, зацикленной на себе. Странная женщина говорила и говорила. Поначалу монотонный и безжизненный, голос её постепенно обретал краски и эмоции. Она была очень артистичной и живой, мимикой и жестами усиливая впечатления от рассказа.Макс фиксировал всё, записывал каждое слово и жест. Некоторые моменты он откладывал в отдельные папки памяти с намерением, потом пересмотреть. Ему пришлось дважды прервать повествование, чтобы напомнить забывшим обо всем людям, об отдыхе. И все равно он не мог не удивляться, желанию женщины выговориться. Казалось, раз начав говорить, она уже не могла остановиться.Два дня занял рассказ о детстве и взрослении. И здесь было чему ужасаться. Их гостья рассказывала все спокойно, но по ее глазам были видны отголоски пережитой боли.Пока люди спали, Макс воспроизвёл запись в своём процессоре.В этом виде она и дошла до меня, теперь все части головоломки встали на свои места.Вот эта запись.?Я говорила, что надеялась найти в доме Вэйланда семью? Я ошибалась. Все было гораздо проще и страшнее. По странному, дикому стечению обстоятельств, а может всему виной была какая-то мутация, моя днк была полностью идентична днк Питера Вэйланда. Мало того, группа крови и все прочее были тоже идентичны. Мой приемный отец был помешан на вопросе вечной жизни, и я была идеальным донором. Все просто. Раз в неделю ему делали переливания моей крови. Брали костный мозг для трансплантации. В моем теле нет ни одного места, куда не влезла бы рука хирурга и не забрала бы что-нибудь. Да половина органов у меня синтетические – почка, пищеварительный тракт полностью заменен, железы и лимфатическая система. Черт! У меня даже сердце ненастоящее! Законно все эти операции проводить было бы затруднительно, поэтому меня удочерили.Я не помнила ничего из своей прошлой жизни, даже имени. Словно бы в насмешку Вэйланд дал мне имя Ева – в переводе жизнь. Какая потрясающая ирония! Для него, конечно, я была жизнью. Да вот только у меня ее не было. На меня никто не обращал внимания, никакого общения, ничего. Только хорошее питание, прогулки под присмотром охраны и бесконечные часы в операционной. И боль. Боли было столько, что со временем она перестала вызывать даже слезы. Тем более, что Вэйланд требовал от меня сдержанности. Проще говоря, за слезы и жалобы меня наказывали. Как? Лишали наркоза. Все просто. Операции на живую. На ребёнке.Так прошли два года. Я оказалась довольно живучей, по словам моего ?папочки?.Все это время я общалась только с Дэвидом. Он отводил меня на операции, он же с них и приносил меня в мою комнату. Да, это его руки причиняли мне боль, именно он занимался всеми процедурами, но они же и утешали. Он читал мне книги, когда я не могла читать сама. И мне казалось, что он один сочувствует мне, хотя он сочувствовать не мог по определению.Дэвид и человеком то не был. Андроид – идеальное творение Питера Вэйланда, безупречные манеры, огромный потенциал развития знаний и идеальная внешность. Да, таким он и был. Но он единственный никогда не был груб со мной и никогда ничем не обидел. Понятно, что такова была его программа, но много ли надо ребёнку?Не много. Я ненавидела данное Отцом имя и Дэвид придумал мне другое – тайное, только для нас с ним. Эстель – звезда в переводе с одного из мёртвых языков земли. А ещё ?надежда? на выдуманном языке одного древнего писателя. Мы читали его книгу вместе. Там было про зло и кольцо, которое нужно было уничтожить. Интересная была книга.Так он и звал меня Звездой-Надеждой, когда бы были вдвоём. А я надо сказать почти и не отходила от него.Когда мне было двенадцать, Вэйланд внезапно озаботился моим образованием. В школу он меня отдать не мог по понятным причинам, я должна была быть под рукой всегда. Поэтому ко мне приставили учителей.И тогда случилось то, чего никто от меня не ожидал. Я взбунтовалась. Это была самая настоящая революция - с взятием заложников. Заложником была я сама.Я и сама не ожидала от себя такого, но тот бой я выиграла. Всех приходящих ко мне учителей я игнорировала. Как? Да очень просто – пустое выражение лица, ничего не выражающие глаза и вежливая полуулыбка. Так я сидела у окна и ни на что не реагировала. Никуда не выходила и не меняла позу. У меня был хороший пример для подражания. Именно такое выражение лица было у Дэвида, когда ему что-то приказывали. Он, конечно, выполнял приказания, но всем видом давал понять, что ему неприятно получать приказы. Я пошла даже дальше – не принимала пищу и воду. Любая попытка вызвать реакцию с моей стороны, была бесполезной. Крик? Я его не слышала. Боль? Не смешите меня – разве сравнятся пощечины с режущим плоть скальпелем! Перед своим внутренним взором был лишь Дэвид, его голос я слышала. Я сопротивлялась две недели. Лишь когда я теряла сознание от голода и жажды, меня удавалось накормить внутривенно. И однажды Дэвиду, кому бы еще, удалось вытащить меня на прогулку. С ним я поговорила. Объяснила, что мне не нравится никто из учителей и заставить меня у отца не получится.В тот же вечер Вэйланд вызвал меня к себе. Дэвид принес меня, сил ходить у меня уже не было.Это был очень странный и страшный разговор. Я до одури боялась своего приемного отца. Но своих позиций не уступала.- Поставь ее, - отец взглянул на Дэвида. Меня поставили на ноги. Сама стоять я уже не могла, колени подогнулись, и я упала на пол. Дэвид аккуратно поднял меня и бережно прислонил спиной к себе. - Сэр, вы позволите? Она слишком ослабла физически.Вэйланд кивнул.- Однако, только физически, - мужчина ухмыльнулся, - дух все еще не сломлен. Верно? – это уже мне.-Верно, - твердо, но тихо говорю я. Уж не знаю, что выражал мой взгляд, но внезапно тон отца изменился.- Ева, ты же понимаешь, как важно образование? – он встал с кресла и подойдя ко мне, опустился на одно колено. Теперь наши глаза были на одном уровне. Дожидается моего кивка и продолжает:- Тогда я не понимаю, почему ты так себя ведешь, - он печально пожал плечами.- Объясни, чего ты хочешь.Я судорожно вздохнула. Вот он миг истины: или все или смерть.- Эти люди, я произнесла слово люди со всем презрением, словно выплюнула, - меня обучать не будут. Они абсолютно некомпетентны в своих областях и никак не помогут мне получить нужные навыки. Я согласна учиться и даже жажду этого, но не с этими. Я чувствовала спиной, как вздрогнул Дэвид на моих словах о людях.- И кто же будет тебя учить? – спросил сидящий напротив мужчина. По его интонации было ясно, что он знает ответ. Однако ждет его от меня.- Это же очевидно, я снова глубоко вздохнула и, нащупав у себя за спиной руку андроида, вытянула ее перед собой.- Дэвид, конечно же, - я полуобернулась назад, задрав голову, - ты же не против?- Почему? – этот вопрос вырывается у обоих мужчин.- У кого самая большая база данных и умений на планете? Кто никогда не превысит допустимый порог эмоциональности? И, в конце-концов, я так хочу.Закончив эту короткую и страстную речь, я отлипла от Дэвида, и нетвердым шагом, покачиваясь пошла к выходу из комнаты. На пороге я обернулась:- Ты понял, отец? Я так хочу.Вэйланд прислушался к моей просьбе и с той поры Дэвид занимался со мной ежедневно.Он учил меня всему – этикет, танцы, точные науки, искусство – мы затрагивали все области знаний.Это было прекрасное время. Оказалось, что я люблю учиться, да и учитель был превосходный – терпеливый, спокойный. Он объяснял мне что-то до тех пор, пока я не начинала разбираться в предмете.