Часть 4. Борьба. (1/1)

Солнечные лучи настойчиво лезли в глаза и волк, недовольно прянув ушами, все же открыл их. Пещера, ставшая за такое продолжительное время для него домом, не намного изменилась, с тех пор как он появился здесь впервые. Разве, что на одной из каменных стен теперь красовались белые, явно высеченные неумелой рукой царапины. Волк широко зевнул и потянулся, с хрустом разминая немного затёкшие передние лапы. Первое время, когда он всё же старался быть человеком, Дрю отмечал этими царапинами дни, но волчья ипостась всё-таки захватила своё место и теперь, вервольф даже не собирался уступать место мальчишке. А Дрю смирился, с каждым днем всё меньше и меньше пытаясь перехватить контроль над телом. Тем более Дайрвуд, проклятый лес, ясно намекал, что его он терпеть, не намерен, а вот волка вполне себе.Под лапами мягко прошуршали мелкие камушки, щедро покрывающие весь пол пещеры, и в янтарные глаза волка ударило ослепительное солнце. Зверь ещё раз широко зевнул и довольным взглядом осмотрел окрестности. Ночью ему удалось славно поохотится: он отбил у лесных жителей дикого кабана, которого они так тщательно загоняли и теперь перед входом в пещеру красовались белые кости с кровавыми разводами, потроха и куски изодранной бурой шкуры. Волк глухо зарычал и поднял голову к небу, замечая, что невдалеке и чуть-чуть в стороне от, видимого от сюда, пресловутого холма поднимается тонкая нить дымка.С тех пор как он заметил, что у него появились неприятные соседи, волк не спускал с них глаз. Впрочем, людоеды тоже вскоре обнаружили его присутствие, и им он не понравился так же само, как и они ему. Вервольф фыркнул и медленно потрусил в сторону леса. Людоеды напрягали его, вызывали отвращение, волку хватило ума понять, что в первый же день их встречи они полакомились сородичем и это претило его животной натуре. Так же от дикарей за версту разило угрозой, они не боялись леса, а Дайрвуд отчего-то разрешал им здесь жить. Впрочем, это не волновало зверя, волка волновала лишь его жизнь и теперь он медленно, на полусогнутых лапах крался вдоль густого кустарника огораживающего поляну, на которой разместились людоеды от леса. Твари ещё не почувствовали его присутствия и это было хорошо. Дикари спокойно расхаживали по импровизированной деревеньке, кто чинил адские, травмирующие каждый вечер волчьи уши, барабаны, кто-то же занимался починкой грубых копий. Туда-сюда по единственной улице носились двое мальчишек. Волку было всё равно на возраст дикарей, и он внимательно наблюдал именно за мелюзгой, как самой лёгкой добычей. Из глотки невольно вырвался низкий дребезжащий рык и вервольф тут же пригнулся ещё ниже боясь быть замеченным. Именно сегодня он решил нанести первый удар, соседство уже становилось нестерпимым, и волк довольно долго следил за ними, чтобы понять, что взрослым на детей в большей степени плевать, и они позволяют им выбегать за пределы деревеньки. И именно когда это произойдет, вервольф сначала загрызёт одного, потом другого и наверняка спустя несколько дней дикари снимутся с места и покинут неблагополучную поляну, уйдут с его охотничьей территории. Вервольф не намеревался терпеть таких опасных конкурентов.Янтарные глаза опасно сверкнули в тени кустарника, когда волк заметил, что один из мальчишек направился прямо в его сторону с ясным намерением побить стволы деревьев, имитируя охоту. Мышцы под густой шерстью и грубой кожей напряглись и волк стиснув челюсти и прищурив глаза аккуратно стараясь не нашуметь скрылся среди толстых стволов исполинских деревьев. Дикарь явно ни о чём не подозревая довольно шумно топал, то и дело наступая на трещавшие от натуги сухие ветки и листья. Волк напрягся темной тенью перебегая от одного дерева к другому все ближе подбираясь к ничего не подозревающей жертве. Каждая мышца напряглась, звенела как задетая струна, под ногами отчётливо ощущался плотный дёрн, такой подходящий, чтобы легко оттолкнуться и не поскользнуться на мокрой опалой листве. Вервольф уже был готов к нападению, уже предвкушал вкус горячей крови на языке, уже почти оттолкнулся задними лапами, когда его как будто что-то ударило по голове. Волк не сдержался и с громким рыком выскочил из укрытия, шерсть вздыбилась, а челюсть оглушительно клацала, рассекая воздух белыми клыками. Волчья грудь стремительно скукоживалась, ноги удлинялись и расширялись. Вервольф завыл, бросаясь боком на ствол векового дерева и оставляя на нем большие клочья шерсти, в ушах громким набатом стоял испуганный визг дикаря и вервольф натужно хрипя, бросился на мальчишку. Дрю сопротивлялся, отчаянным усилием воли стараясь остановить свое волчье тело. Не дать зверю разорвать хоть и людоеда, но всё же маленького мальчика. Он не хотел становиться подобным этим дикарям. Парень кричал, бился, разрывал до сих пор окутывавшие его сознание цепи, прорывался наружу и волк это чувствовал. Зверь отчаянным броском, выплёвывая из бешеной пасти клочья пены, всё же вцепился парализованному от страха дикарю в ногу и повалил его на землю. Дрю забился ещё отчаянней, понимая, что ещё чуть-чуть и всё, его окончательно поглотит волк и лишь громадным усилием воли ему удалось самому отпрыгнуть в сторону. Это сделал не волк, а он и в то же мгновение рядом с ним в землю врезалось деревянное древко стрелы. В уши волка ударил нарастающий гул и среди деревьев показались многочисленные силуэты людоедов. Дрю расслабился и волк, раздражённо зарычав, бросился назад. Понимая, что против толпы вооружённых до зубов дикарей он не выстоит.Вервольф был зол, и Дрю это чувствовал. Под лапами быстро мелькали островки зелёного мха, сменявшегося хрустящими листьями, травами и дёрном. По бокам проносились кусты, прямые и искореженные стволы деревьев, погоня уже давно отстала, и до чутких ушей зверя не доносилось даже отголосков, дикари остались позади, как и пещера. Волк был зол. И именно в этот момент в нос зверю ударил густой запах испуганной лошади, и вервольф замер заинтересованно поднимая уши. Дрю заволновался, понимая, что сейчас что-то произойдёт. Добычу пока скрывали вечные заросли, и волк её не видел, но то, что она взволнованна, и почему-то до сих пор стоит на месте зверь понимал. А Дрю охватили смутные подозрения, и он опять осторожно натянул ставшие уже хрупкими цепи. От злости волк истощился и изрядно потерял контроль над своим волчьим телом, но парень не спешил прорываться. Волк медленно, пригнувшись, как до этого делал, выслеживая дикарей, переступал лапами по земле и приблизился к источнику тревоги.Дрю напрягся, тело волка тоже напряглось. Вервольф с еле слышимым шумом выдыхал горячий воздух.“...именно милосердие отличает людей от животных…”Между деревьев стояла испуганная и нервная лошадь, а на ней уцепившись за поводья, и стараясь успокоить свое животное, восседал человек. Густая слюна медленно скапливалась в пасти у волка предвкушающего хорошую добычу.“...у животных нет разума... человек способен на сострадание... рыцарь Редлеф...”Дрю не стал ждать, рванулся, разрывая цепи, а лошадь уже скинула своего всадника, хорошенько приложив его о землю. А Дрю молча корчился от боли, чувствуя как его кости медленно, но не до конца трансформируются. В памяти отчего-то всплыло лицо Трента, потом отца и Дрю шагнул вперёд не в силах дождаться окончательной трансформации, которая отчего-то застыла на ужасной середине. Мальчишка, свалившийся с лошади, и прекративший кого-то звать с ужасом уставился на него и попытался отползти, но упёрся спиной в дерево. Дрю бы усмехнулся, если бы смог…“...иногда люди бывают хуже зверей, но это редко…”