Стокгольмский синдром (1/1)

Язык ударяется о нёбо, когда Эраст выговаривает это слово. Вообще эти слова, но он выпаливает их на едином дыхании, в то же время делая это медленно, на вдохе. Протеворечиво. И то, что он говорит?— тоже противоречие. Прежде всего логике.Стокгольмский Синдром.Юноша лежит на спине и раз за разом выговаривает эту фразу. Слова распадаются на буквы, осыпаясь чёрным ковром вокруг него, покрывая весь пол, собираясь маленькими горками. Он, наверное, уже целую тысячу раз повторил эти слова, а ему всё мало. Надо больше, больше! Чтобы самому себе доказать, что это не просто слова. Это он сам.Ставить себе диагнозы?— глупое дело, всё равно не попадёшь. Но с этим не ошибаются. Когда ты любишь то, что сломало тебя?— это Стокгольм. Эраст понимает это. А потом улыбается вошедшему, поднимаясь с пола, обнимает, утыкается в шею, ведёт по ней носом, заполняя себя запахом чужого парфюма.Он не помнит. Вот совсем. Не помнит, что он сделал. Наверное, никогда и не вспомнит, а если рассказать?— не поверит. Ну не мог он?— Яков Петрович Гуро, образец выдержки, долга и чести?— пьяный вдрызг изнасиловать своего младшего брата. Эраст знает, что мог.То была боль. Огромная, размером с самого Эраста, точь-в-точь к его коже, идеальный слепок. Ни больше и не меньше?— сам Фандорин. Она шла сразу и из сердца с душой и из тела, что покрывалось красными отметинами. Их было так много, что не осталось больше кожи. Только чужие прикосновения, поцелуи, которые граничили с укусами. И переступали грань. Яша весь сегодня переступил грань. Когда после очередной вечеринки завалился в комнату к брату. Когда поцеловал, когда прижал своим телом к кровати. Когда вошёл, не заботясь о смазке и растяжке. Когда порвал, но продолжал сношать. Даже не трахать, это хоть какой-то акт удовольствия. А Эраста сношали. Зажав рот рукой, вцепившись короткими ногтями в кожу бедра. Смешивая свою смазку и его кровь. Тяжело дыша ему в лицо алкоголем и смрадом. Так гнило его сердце. Этот запах ощущал только Эраст, никто больше не знал, что может сделать их Яков! Такой прилежный, такой правильный, такой умный! Такая мразь, что в один миг уничтожила в своём младшем брате разом и любовь слепую, и веру в старшего брата, и что-то большее. Наверное, это был сам Эраст.На месте уничтоженного появилось новое. На пепле проросли репьи и чёрные цветы, от которых ощутимо несло спиртом и костром. Они, эти цветы, шептали его шелестом своим, что это?— любовь. Что брат его так любит, что именно так его и надо любить. Взяв на заправленной кровати, вколачивая в матрас, разрывая горло хрипами и задницу сухим сношением. Ведь ты отдался, маленький! Значит только так к тебе и можно. Ты —грязная шлюха, милый. И ты только его шлюха. А он об этом даже не вспомнил.Наведался на утро, с участием присел на кровать, погладил по плечу. Спросил, почему Эраст не вышел к завтраку. Не понял, что сквозь светлые глаза прорастают тёмные шипы, прокалывая их. Они со временем полностью заменили ему зрение. Шипы передавали мозгу, что улыбнулся Яков плотоядно. Значит хочет, значит?— готовься тело к новой порции боли. Но теперь тебе понравится?— шептали цветы. и Эраст убеждался, что если так случится?— это будет правильно. Никак иначе нельзя. Такая же истина как то?, что солнце?— звезда, как то?, что Эраст мог рассчитывать только на боль, хриплые и пошлые слова, шлепки по взмокшей коже о его, похолодевшую за мгновения. Разве не так? Все, кто говорят иначе?— лгуны! Они хотят забрать шанс на счастье! Да, счастье может быть таким. Не им судить. Лишь ему принять решение. И он давно его принял. Если Яше милому так нравится?— значит так и будет.Эраст с силой повторяет эти два слова. Стокгольмский Синдром. Красиво звучит, да и только. Не прав он всё-таки был. Стокгольмский синдром?— это безудержная любовь к убийцам и своим насильникам. А Яков ведь не такой. Яков хороший. Ему просто надо было тогда, а кто такой Эраст, чтобы противиться ему? Он ещё готов, лишь бы снова услышать ?хороший мальчик? и звук шлепка по ягодице. Не болезнь это, неправда. Это же любовь. Пусть Яша и не вспоминает пока. Эраст готов ждать, пока снова освободится. Пока снова полюбит. На несколько минут, смешанных со спермой и болью.