13 декабря, 1825 год (1/1)

13 декабря, 1825 годНетопленные стены старой квартиры встретили едва уловимым ароматом любимой воды и пыли. Сколько он здесь отсутствовал? Пять лет, шесть? Да нет, все восемь наберутся. Тяжело и гулко стучат по паркетным в растрескавшемся лаке ?ёлочкам? каблуки щегольских сапог и кончик трости. Кажется, из-под него мелкой грязно-коричневой крошкой выстреливают кусочки древесного лака.Всё осталось неизменным: бледно-голубые стены, желтоватые скатерти и святые лики в углу. Правда, уж слишком запылённые. Свечной огарок, так, лужица застывшего воска и почерневший фитилёк на дне лампадки. Новую свечу поставить бы. Да будет ли кто молиться? Оставив это дело, уже не жилец, а только гость, мужчина тяжело опустился в потёртое кресло.Как ему хватило сил дойти до этой квартиры, Яков не мог сказать. Будто в полудрёме запрыгнул в коляску, назвал возничему адрес и очнулся только на давно знакомом пороге. В одной руке?— трость, в другой?— корзина со снедью.Громко застонав, он пару лад ударился затылком о твёрдую спинку. Пара тонких листов за пазухой жгла грудь не хуже шрапнели в 1812-м. Может, даже, сильнее. Крепко сжав набалдашник, чтобы выступающие детали впивались в кожу до крови, он отшвырнул трость, понимая, что боль перестала отрезвлять. Им нужно поговорить, посмотреть друг другу в глаза.Яков не знал, хватит ли у него сил задать главный вопрос…Мужчина поёжился от холода?— зря снял шубу. Благо, поленница полная. Что ж, огниво на камине, а думается хорошо, когда руки заняты монотонной работой. Но получалось только проигрывать в голове сцену, произошедшую всего пару часов назад. И вновь конверт жжёт грудную клетку.—?Держите, Яков Петрович, можете даже порвать, это всего лишь копия,?— преувеличенно сочувственно улыбается начальство, протягивая пару листов.—?Новое расследование? —?Деловито поинтересовался дознаватель, не спеша вчитываться в строки.—?Отнюдь, отнюдь, голубчик,?— сидящий за столом мужчина в военном мундире отрицательно качает русой головой. —?Я бы желал, чтобы Вы прочли всё, что написано на этих листах в моём присутствии.Яков послушно вчитался в строки. Едва одолев первую половину листа, он оущил противное чувство слабости в ногах.—?Ну-ну, тише, голубчик! —?Будто ожидавший этой реакции, Александр Христофорович вышел из-за стола и усадил подчинённого в кресло. ?А ведь раньше в кабинете для посетителей и стула не было…?,?— отрешённо подумал дознаватель, стукаясь зубами о край бокала. Поданное вино оказалось безвкусным. Или это он потерял вкус к жизни.—?Честно, Вы не должны об этом знать, но мне не хочется ставить под удар своего лучшего сотрудника. Но мне придётся,?— граф Бенкендорф почти по-дружески похлопал Якова Петровича по дрожащему плечу. —?По крайней мере, в моих возможностях смягчить последствия для Вас……Звонкое похрустывание снега радовало мчащегося по выбеленным столичным улицам молодого мужчину. Нисколько не опасаясь подхватить коварную простуду, он мчался вперёд, едва не поскальзываясь и пугая прохожих широкими взмахами рук. Того гляди, попадёт кому-нибудь по лицу и грядёт дуэль!Однако, жертвами коварной декабрьской гололедицы и широкого юношеского шага стали мелко семенящие женщины. Присыпанные у лиц не то инеем, не то сединой, тугие кудри обрамляли безвозвратно увядающие лица. Им-то под ноги и рухнул поскользнувшийся молодчик.—?Mignon de mademoiselle, je vous prie de pardonner! *?— Белозубая улыбка, адресованная дамам, сгладила неудачное падение и испуг, который они, несомненно, испытали. А лесть, пусть и грубоватая, заставила их улыбнуться в ответ, и, обсуждая, какой красивый юноша упал им под ноги, удалиться на воскресную службу.Весело фыркнув и нахлобучив на макушку головной убор, слетевший при падении, поручик Московского лейб-гвардейского полка зашипел. Кивер* успел набрать снега, который теперь попал за шкирку и неохотно таял, стекая по спине холодными ручейками.Вздрогнув и переждав неприятное ощущение, мужчина вновь вскочил на ноги и энергично зашагал по мёрзлой брусчатке.Нарядные особняки знати и административные здания сменялись архитектурным ансамблем попроще?— уже нет лепнины и воздушных колонн, стёкла не так сияют чистотой на морозном декабрьском солнце. Нет и брусчатки, лишь деревяно поскрипывающие под сапогами сугробы, скрывающие мостки. Доходные дома, лавчонки ремесленников, трактиры?— жалование поручика позволило бы арендовать квартиру в месте получше, но Андрей этого не желал. Его всё устраивало?— была необъяснимая прелесть жить в комнатах с низкими потолками и шумными соседями.Зато, в его комнате было аж два окна?— одно выходило на восточную сторону, а второе на север. Дневной свет непрестанно лился, уступая вечером неверному свету от свечей. Мужчине нравилось в редкие минуты лени нежиться в постели и любоваться танцем пылинок. Они так замечательно сверкали на солнце…Приземистая дверь в подъезд встретила Андрея перегаром в лицо. Сосед снизу?— Апполон Георгиевич Феоктистов?— наёмный юрист, отмечающий каждое проигранное дело бутылочкой вина, очевидно, и сейчас пребывал в печальных думах. Адвокат звучно икнул, от чего шапка, едва держащаяся на сальной макушке, презабавшейше подпрыгнула. Андрей, поприветствовав соседа, проскользнул в коридор, и, перешагивая через каждую пару ступеней, быстро поднялся на третий этаж.—?Яша, я дома! —?Распахнув дверь, поручик ворвался в узкий коридор.Скинув сапоги, Андрей, в растоптанных домашних туфлях, устремился в гостиную. Оттуда тянуло теплом и ароматами свежей пищи. Никак, принёс всё меню своей любимой ресторации?— готовой еды у поручика дома не водилось?— Людмила, кухарка и горничная в одном лице, уж вторую декаду как отбыла к родственникам в деревню. Мужчина в эти дни приходил в квартиру только чтобы отоспаться и спрятаться от бешеных забав друзей.Обедать его звали к себе то Иван*, то Вилли*. Но всё чаще, Андрей перебивался щами и расстегаями из трактира через дорогу от квартиры. Это Яша?— гурман, всё над гусиной печёнкой трясётся.—?Какой ты неприветливый сегодня! —?Затянутая в белый батист рубашки и тёмно-синий бархат жилета спина старшего брата напряглась.Андрей заметил, что пальцы, сжимающие набалдашник трости?— дрожат.—?Яша, что случилось? —?Как в детстве, младший брат обнял старшего со спины и уткнулся носом в местечко между лопатками.Уютно трещали поленья, вкусно пахло едой. Поручик сцепив пальцы в замо?к на животе брата, прикрыл глаза. Совсем как в детстве: скоро все сядут за праздничный стол, будут трапезничать и радоваться приходу первого десятилетия XIX столетия.—?Андрюш, ты с ними? —?От безжизненного голоса Якова мужчина вздрогнул и, разомкнув объятия, заглянул в чёрные глаза старшего брата. —?Ты с заговорщиками?—?Яш… Я… —?Растерялся он. Андрею в лицо были брошены листы.Подобрав их, поручик вчитался в строки и побледнел.Их раскрыли.