Гуро, Эраст, намеки на инцест, херт/комфорт, флафф, PG (1/1)

Эраст приезжает чуть позже намеченного срока, Яков уже извелся — волноваться не начал, но каждое мгновение без брата тянется вечностью. Скучал, так скучал. Глаза закроет — и представляется сразу, как еще у двери прижмет его к себе... а лучше — к стене. Скучал, будет шептать...Звякают ключи, скрипит дверь, Яков из кресла не встает — выпрыгивает почти, ко входу кидается, как истосковавшаяся псина.— Эраст! Так скучал...Гаснут его слова, не успев перейти в плотоядное мурчание.Бледен Эраст, как бывает бледен человек, который не спал и не ел пару дней. Идеален как всегда, но круги под глазами синевой отливают нездоровой, усталой. Брата видит — изображает слабую улыбку, а на приветствие — сил уже не хватает.Маленький, одними губами шепчет Яков, что с тобой, маленький...Не спрашивает. Не мурлычет и не танцует, подбираясь ближе.Уверенным приближается шагом, из рук слабых принимает трость и цилиндр, сам разворачивает — ну-ка дай я сниму с тебя пальто, вот так, теперь шарф. Опускается на колени, быстро снимает туфли, ласково оглаживает лодыжки, колени, бедра — красив его маленький, ноги длинные, изящные.— Проходи к камину, — целует в щеку и подталкивает в спину, напоминая, где гостиная в этом доме.Сам на кухню идет, благо, руки не кривые и такую малость сделать способны. Не вино ищет Яков пьянящее и не кофе крепкий варит, этому вечеру другое требуется. Маленький, что же ты так?Эраст сидит прямо, будто шпалу проглотил — вколоченная во всех смыслах с детства осанка не дает ему согнуться, каким бы тяжелым не был груз. Яков не готовит ничего, ставит перед ним маленький поднос. Эраст улыбается еще раз, увидев содержимое. За конфетой тянется.В чашке — чай, разбавленный молоком так, что почти белый, Эраст кидает в него кусочки сахара по одному, смотрит, как они тают.— Эрастушка, хватит, — зовет Яков с ласковым укором. — Тебе же плохо станет.— Еще один, п-последний...Потом берет чашку в белые руки, обеими ладонями.Обмякает немного, Яков наблюдает поверх газеты — прижимается к спинке дивана, втягивает длинные свои ноги. Сворачивается удивительно маленьким клубочком, прихлебывает с тихим звуком чай. Смотрит в камин, а взгляд пустой — будто видит в языках пламени что-то свое.Ох, маленький...Яков непреклонно отправляет его спать — нет, маленький, еще успеем наговориться, ты с дороги и устал. Ненавязчиво остается в спальне Эраста, пока тот переодевается, и не зря — вот хмурится, бросает взгляд:— Яш...Яков выпутывает брата из рубашек, корсетов и подтяжек для носков. Надевает через голову ночную рубашку, встрепывает идеальную укладку — Эраст смеется почти беззвучно.— Останешься?— Конечно, ангел мой.Эраст долго не засыпает, хотя лежит неподвижно и дышит ровно. Обнимает Якова за руку, прижимаясь доверчиво, Яков в ответ зарывается носом в седину на его висках, мягко целует, нашептывает: спи, родной, спи, у нас будет новый день.***Эраста приходится заставлять поесть подкупом и шантажом. Яков выменивает полноценный завтрак на обещание принести пирожных к вечеру. Наливает еще чая с молоком для утешения.Завтракает Эраст в ночной сорочке — поленился переодеваться. Греет друг об друга босые ступни.— Надень тапки, по полу дует, — в очередной раз просит Яков. Не дождавшись ответа, вздыхает, приносит тапки сам. — Дай ногу... вторую... что за наказание...Щекочет пятку, вызывая смех.Эраст не говорит, что случилось за месяцы, пока они не виделись, а Яков не спрашивает. Яков играет для Эраста на рояле, Яков читает Эрасту газеты, пока тот лежит головой на его плече или коленях — обходят новости политики и сыска. Только светские сплетни и смешные истории.Эраст проснулся к полудню — неслыханное дело, — но уже к сумеркам начинает клевать носом. Яков ласково треплет его за плечо.— Давай-ка ванную и спать, м?В горячей воде Эраст собирается снова в маленький комок, почти весь уходит под воду. Яков закатывает рукава, поливает темноволосую голову и широкие белые плечи, намыливает и смывает, намыливает и смывает. Особое внимание уделяет волосам, всегда любил волосы Эраста, всегда любил ухаживать за ними, одним из немногих позволительных способов затапливая маленького в своей нежности.Присев на край ванной, зарывается в мокрые пряди пальцами, долго перебирает, массирует, взбивает пену. Эраст дышит все медленнее, расслабляется, по коже разливается приятный розовый — вот он прижимается к яшиному бедру щекой, оставляя мокрые пятна на ткани. Яков, не дыша, гладит.В спальне он снова тянет Якова за руку, просит бессловесно остаться. Яков знает — у себя дома Эраст спит на тонком матрасе на полу, расслабляя тело по японской технике. У Якова мягкие перины, подушки, одеяла, невозможно остаться прямым и твердым. Эраст порой выбирает для сна пол.Сейчас снова приникает комочком, горошиной в стручке. Сопит тихо.— Расскажи что-нибудь?— Что?— Что-нибудь.Засыпает под яшин рассказ о новинках петербургской моды — мы справим тебе новый фрак, будешь самый красивый, Эрастушка. Не про работу же.Ох, маленький, что с тобой, что?Яков спит в постели Эраста три дня, на четвертый Яков просыпается от того, что остался один, да от шорохов по квартире.В гостиной Эраст, расставив по сторонам мебель, делает что-то странное — наклоны, прыжки, резкие выдохи. Полуголый, белеющий в рассветных сумерках. Сколько сейчас? Четыре часа утра, пять? Яков встает в дверях, прислонившись к косяку, запахивает халат, наблюдает сонно.— Г-гимнастика, Яш, — отзывается Эраст, не обернувшись. — Совсем себя запустил. Иди, я к завтраку разбужу.Яков улыбается тихо, беззвучно кивает. Отправляется досыпать к себе.Завтрак в восемь — Эраст милостиво дал брату поспать лишнего. Эраст сосредоточенно допивает свой кофе, черный, как ночь, и крепкий, как несгибаемый стержень его характера. Шуршит газетой, Яков видит мельком — что-то про убийства, погромы.— Столица, а работают как в д-деревне...— Давай я к тебе в Москву приеду и буду ругать местный сыск? — предлагает Яков. Он в халате поверх ночнушки, Эраст — при костюме, расчесан, выбрит, похож на аккуратного черно-белого котика, что переступает лапками по столу, пытаясь не оказаться в варенье. Трудно прятать улыбку.— Д-давай, — соглашается сухо Эраст. — Я охотно п-поругаю его с тобой. Никакой ц-централизации, кому это на п-пользу?Яков присаживается рядом, ставит себе чашку с кофе, вазочку с конфетами. Выжидает, блестя насмешливо глазами, и улыбается шире, когда Эраст тянется за сладким. Ловит его руку, прижимает к губам, сладких пальцев касается языком.— Яша, — ахает Эраст, забыв про газету.Яков улыбается широко, тоже как котик — поймавший в коготки птичку, с которой собирается долго играть.— Я скучал по тебе, — говорит и снова мягко лижет подушечки.— П-прости, что я так поздно приехал, — Эраст розовеет. — Такое дело было, Яш, как ты говоришь — п-полная срань.— Расскажешь? — Яков пальцы облизывает, мурлычет.— Расска... Яш, ах, ну что ты!— Ты мне вместо сахара, — усмехнувшись, кофе глотает, приникает обжигающе жарким ртом.