Глава 9. (1/1)

***Перед глазами стояла та же серая дымка, а обзор загораживала кислородная маска на лице, но даже это не помешало Оле понять, что проснулась она в палате реанимации. Действие наркоза постепенно заканчивалось, и всё ещё в полубредовом состоянии девушка слышала гулкие голоса с далёким приглушённым эхом, плавные звуки музыки, которые, казалось, лились откуда-то совсем рядом, и точные удары сердца. Её нового сердца. В ней боролись тысячи разных эмоций, и каждая заставляла по-иному прочувствовать ситуацию и осознать последствия. Операция, ещё вчера казавшаяся сродни фантастики, уже закончилась, а в напоминание оставила на груди девушки шрам. В коридоре за стеклом виднелось снование фигур в белых халатах, оттуда же ощущалось ядовитое облако хлорки, впивающееся в стены помещения и ровной плёнкой ложащееся на тонкие запястья Чернышовой, но сейчас даже этот запах, который раньше вызывал спазм в носу, был чем-то новым и неповторимым. Чужие для простых обывателей аппараты оказались хорошо знакомыми для Ольги, и она, медленно повернув голову к одному, к тому, что следил за биением сердца, восторженно взглянула на показатели – теперь она почти здорова. На лавочке против отделения незадолго до окончания операции задремал Анатолий Сергеевич. Ожидание так утомило мужчину, что он, уже позабыв о наличии персонала в больнице, устроил голову на правом плече и прикрыл глаза, чтобы, он изначально именно так и подумал, снять лёгкую усталость. Из царства Морфея его выдернул голос врача и неожиданное касание к горячей ладони. Спросонья он толком не мог понять, сколько времени прошло с момента его отключения, и всё ли хорошо с его дочерью. Слова об удачном исходе операции бальзамом легли на душу Чернышова, и он почувствовал в себе невероятный прилив сил и нагло тянущееся вверх настроение. Мужчина не помнил, какой видел сон, пока его любимая Мышка находилась под скальпелем хирурга, но почему-то был уверен, что он стал первым самым светлым за последнее время.Дежурные медсёстры в течение операции просидели в сестринской перед телевизором, который уже вовсю твердил о пересадке сердца певицы Сашки и неизвестной девочке, ставшей этим реципиентом. СМИ ссылались на интернет-издание ?Жёлтая линия?, любезно предоставившее информацию из первых рук для почитателей творчества Гринёвой и в одно мгновение сорвавшее тысячи просмотров страницы, чему позавидовали бы самые заядлые любители скандалов, интриг и расследований. Девушки с удивлением отмечали, насколько быстро слухи о завещании просочились сквозь двери больницы, и искренне надеялись, что толпы журналистов обойдут их больницу стороной. Одно было волнительно – ожидание реакции Ольги, когда та услышит сама или узнает от кого-нибудь про сердце певицы, что теперь стучит в её груди. Да, у медсестёр появилась очередная мысль, которая требовала коллективного обсуждения и вынесения вердикта. Хоть им и было строго запрещено болтать о доноре не то что при пациентке, а даже тихо где-нибудь за фикусом в коридоре, но удержать женские сплетни ещё никому не удавалось. Так что девушки вполне довольствовались свободными часами в сестринской за чашечкой чая.Женщина, стоявшая за углом нужного ей коридора, нервно перебирала в руках шёлковую ткань шарфика и тяжело дышала, меняя состояние испуга на радостную улыбку. Она ничего не ожидала, ей ничего не было нужно, только быть уверенной в том, что всё прошло хорошо. ?Хорошо? – это тот нелепый набор букв, которые она на протяжении долгих лет не решалась произнести даже мысленно для самой себя. А сейчас с плеч пал тяжёлый груз, и появилось странное ощущение выполненного долга перед Богом и одной маленькой девочкой, чей смех непрерывно звучал в её душе и заставлял не останавливаться на том, что уже достигнуто. Женщина дотронулась сухими губами до нательного креста, пролепетала что-то несвязное и спешно оставила место, где стояла секунды назад. В этот день в коридорах больницы было необычайно многолюдно: магазинными пакетами шуршали пришедшие навестить кого-нибудь родственники и друзья; шаркали тапочками по полу больные, поселившиеся здесь ещё вчера и те, кто сегодня-завтра выписывался; медицинский персонал чуть разрежал серую толпу своими светлыми одеждами и перекидывался между собой короткими фразами. И вряд ли кто-то смог бы обратить внимание на фигуру в чёрном, которая свободно сновала по коридорам в поисках известных только ей вещей и ни разу не замедляла шаг в тесных помещениях. Она была настолько странна, что никому и в голову не пришло глянуть ей вслед или окликнуть для оказания помощи в навигации. Она просто брела, стараясь сливаться с толпой.***Пономарёв сопротивлялся и даже предпринимал попытки бежать, но Майский был изворотливее и имел опыт общения с такими кадрами, поэтому забаловать у него было сложно. Когда Коля оказался у стойки референта и Аллочка, доложившая о приезде оперативника с небезызвестным взломщиком, принялась недоверчиво его рассматривать, он, не теряя времени даром, взглядом журналиста контролировал жизнь офиса. Он ни разу не бывал в стенах ФЭС, хоть и много слышал о них, и даже писал заметки для интернет-изданий об удачно раскрытых делах службы. Вот только его смущал тот факт, что притащили его сюда силой, ни слова не сказали, так и ещё и произошло всё это после взлома им их базы данных. По коридору в это время проходили Тихонов с Антоновой. Заметив журналиста, Ваня чуть притормозил и дёрнул за руку Валю, принуждая ту остановиться рядом с ним. Хакер прижимал к себе папку и уже взглядом эксперта оценил внешний вид взломщика, зло прыснув от переизбытка эмоций в кулак. Антонова странно на него посмотрела, а он, взяв её за руку и наклонившись к её уху, направился в сторону лаборатории и стал рассказывать интересную историю сегодняшнего утра. Почему-то патологоанатом даже не была удивлена, ведь с этим делом погибшей певицы в конторе у них всё перевернулось с ног на голову и грозилось не вернуться в исходное положение.А Пономарёва тем временем потащили по коридору в сторону допросной, где его уже ждала Рогозина. И, как бы ни была она многословна в последние дни, сегодня у неё к нему был всего один вопрос – ?Какого хрена ты творишь??, но его пришлось перефразировать. Потому что интеллигенция. Потому что статус уважаемой службы.- Николай Пономарёв. Журналист интернет-издания ?Жёлтая линия?, – Галина Николаевна оторвала взгляд от листка, словно убеждаясь, что перед ней сидит именно вышеназванная персона. Коля продемонстрировал свою фирменную улыбку и закатил глаза. – Что же вы, Николай, так беспардонно и, я бы сказала, нагло воруете секретные материалы из нашей базы данных? На свободе надоело, или решили с нами поближе познакомиться? – Рогозина сложила руки замком перед собой, тем самым показав, что готова слушать любой бред.- Интересные у вас, однако, методы задержания, – журналист ещё раз осмотрел стены и, последовав примеру Рогозиной, сложил руки на столе, подаваясь телом вперёд, чтобы она то ли лучше его слышала, то ли видела. – Только вот немножко жестокие. Ворвались ваши амбалы в квартиру, всё разнесли и за шиворот вывели, так ещё и слова не сказали. - Как умеют, – Рогозина раздосадовано развела руками. – И всё же, для каких целей вам понадобились материалы нашего дела? – брови полковника сдвинулись на переносице, и ей показалось, что этот мимический фокус уже стал какой-то привычкой, условным рефлексом.- Вашего? – Коля удивлённо поджал губы. – Погибла популярная певица, и поклонники должны знать правду о смерти кумира, а не ждать, пока вы наиграетесь в следователей, – Пономарёв только успел договорить, как осёкся, потому что дверь в допросную открылась, и на пороге возник дежурный с проходной с донесением для Рогозиной:- Товарищ полковник, там муж певицы вас требует. Говорит, что хочет дать показания, – после кивка Галины Николаевны он привычно отдал честь и закрыл дверь с другой стороны помещения.- О, а вы и мужа подозреваете? – Пономарёв на радостях еле сдержался, чтобы не хлопнуть в ладоши, и отделался лишь злой усмешкой. – Это правильно. Она-то ему изменяла, детей бросила, вот он и мог её взорвать. Только ещё про продюсера не забудьте – тоже тот ещё тип, – журналист притворно вздрогнул и с вызовом взглянул на приподнимающуюся со своего места Рогозину.- Это мы и без вас решим, товарищ журналист, – Галина Николаевна выдохнула и щёлкнула на кнопку. – А вы пока посидите у нас в камере, – конвойный прошёл мимо полковника и, подняв со стула Колю, потащил того в коридор.***- Тёть Лен, а папа правда убил маму? – Ванечка забрался с ногами на диван, присел на колени Лены и положил голову ей на плечо, прикрывая глаза. Она потрепала его по волосам и чмокнула в лоб, прижав к себе как можно крепче, словно могла так защитить детей от жестокости реальности.- Нет, Ванечка, ваш папа хороший, он очень любил маму, – ответила тихо, но верила, искренне верила в свои слова, потому что слишком долго знала эту семью, слишком часто находилась рядом. И не было сомнений – ФЭС добьётся правды, и Вадима отпустят. Маша слушала и смотрела на подругу мамы со скепсисом – в невиновность отца она верила, вот только слова Елены её никак не успокаивали, и казалось, словно они попали в какой-то дешёвый сериал. Девочка немного знала об уголовных делах и ещё меньше об отношениях родителей в последние полгода. Она взрослее Вани, поэтому из-за ухода мамы и постоянных ударов отца в мир алкоголя делала разные выводы, которые были один хуже другого, строила свои догадки и боялась своих мыслей. Нет, верить, что на их глазах папа превратился в убийцу, не хотелось, но все эти скандалы, крики, слёзы и попытки выглядеть сильными будто твердили о другом. Маша ещё раз взглянула на брата, подругу матери и без слов, отбросив в сторону планшет, ушла в комнату. О многом нужно было подумать, а для этого требовалась тишина.Лена же следила за часами, потому что с минуты на минуту должна была вернуться няня, а ей самой стоило бы бежать в офис, где от радости Пименов чёрт знает что натворил бы. А контроль, он никогда не помешает. Елена хорошо знала продюсера, даже слишком хорошо, чтобы сомневаться, что он не приложил ко взрыву руку, ногу или деньги. Стыдно было думать так о человеке, который когда-то помог им с Сашей, но тот, кто готов был ради капитала перегрызть глотку кому угодно, не заслуживал доверия. Лена поняла, что об этом нужно сообщить оперативникам. Может, они бросят все силы на сбор информации о Пименове, что-нибудь да обнаружат, и Вадим будет на свободе. В замочной скважине несколько раз повернулся ключ, и дверь распахнулась, пропуская Аллу Петровну с небольшим пакетом продуктов в руках. Ещё утром по телефону она сообщила Вадиму, что появится в квартире чуть позже, чем обычно, но объясняться не стала. Да и сам Обухов понимал – личные дела есть у каждого, а отчитываться она перед ним не должна, пусть даже если и хочет этого. Няня прошла на кухню и поставила на стол пакет с минимальным набором нужных продуктов.- Здравствуйте, Алла Петровна, – воскликнул Ваня, отрывая голову от плеча Лены и смотря на няню из-за спинки дивана. Елена тоже обернулась, прошлась взглядом по фигуре вошедшей женщины и кивком поздоровалась.- Здравствуйте, – она отложила в сторону покупки и быстро пересекла расстояние от стола до дивана, замерев в метре от него. – А где Вадим Олегович? – она воровато огляделась, складывая руки на груди.- Ванечка, иди наверх, – Лена ласково улыбнулась мальчику и, как только тот скрылся из виду, взглянула на няню, сглотнула и облизала губы. – Его задержали по подозрению в убийстве Сашки.Алла Петровна в ужасе схватилась за сердце, хоть то у неё и не болело, и тяжело опустилась на диван. Они долго обменивались с Еленой напуганными взглядами, пока не зазвонил телефон Лены. Он звонил настойчиво, несколько раз подряд, но на него, казалось, никто не обращал внимания. А Шейнин на том конце провода лишь зло чертыхнулся и швырнул телефон в угол кабинета, что тот разлетелся на составляющие части.***Ира появилась в квартире Коли довольная и смело подбрасывала вверх связку ключей, найденную в электрическом щите, тихо напевая себе под нос что-то из репертуара Сашки. Она заглянула в комнату, где обычно обитал журналист, но его там не застала. Прошлась до кухни, ванной, комнаты пономарёвского хлама, но везде её ожидала неудача. Вернувшись в большую комнату, она упала на не застеленный диван и, раскинув руки в стороны, мечтательно прикрыла глаза. В её голове было столько информации, которой необходимо было поделиться хоть с кем-нибудь. Но единственный слушатель неизвестно где шлялся в настоящую секунду. Девушка достала из кармана телефон и набрала знакомую комбинацию цифр. Гудки шли недолго, дольше в трубке стояло какое-то шуршание, а потом раздался совсем тихий голос Николая.- Чего тебе? – вопросил тот так, чтобы его не услышали. Камера была очень маленькой, а конвойный находился слишком близко. Парень прикрыл рукой небольшой мобильник и отвернулся к стенке, чтобы ещё больше заглушить посторонние звуки.- Пономарь, у меня для тебя такая новость! – воскликнула девушка, рывком садясь на диване, и растянула губы в широкой улыбке.- У меня тоже, – ехидно передразнил он её. – Меня задержали за взлом базы данных ФЭС. Я сейчас у них в камере обитаю, и, если честно, мне уже надоело, – он опасливо оглянулся и ещё тише добавил: – А у тебя что?- У меня... – как в бреду повторила Ира, которую передёрнуло от услышанного. Но она быстро взяла себя в руки и в следующую секунду выпалила: – Сердце Сашки пересадили какой-то девице по её же завещанию. Я была в больнице, сегодня состоялась операция. Узнала и имя девушки, и фамилию, и ещё много интересных подробностей.- Да я и без тебя это знаю! – фыркнул Коля в трубку, закладывая свободную руку за голову.- Откуда? – восхитилась Ира. Она думала, что узнала обо всём самая первая, поэтому немного гордилась собой и поэтому побежала сообщать всем и вся. Но Пономарёв уже второй раз за последние пять минут смог её огорошить и ввести в недолговременный ступор.- Говорю же: взломал базу данных ФЭС, – медленно, с паузами отозвался журналист. – Ладно, всё, не могу разговаривать, – Ирина только собиралась что-то возразить на его реплику, как послышались короткие гудки. Девушка откинула в сторону телефон, обиженно надула губы и принялась думать над планом освобождения друга из заточения.