Пролог. (1/1)

За полгода до основных событий***Истерично скидывая вещи в небольшой серый чемодан, Александра боялась только того, что в любую секунду в квартиру может вернуться кто-нибудь из домашних и застать её в том состоянии, когда она, растрёпанная и заплаканная, пытается оборвать последнюю нить, связывающую её с любимыми людьми. Она брала с собой то немногое и, ей хотелось верить, нужное на первое время в новой жизни. Сашка несколько раз подвергала сомнениям свои действия, находила им оправдания, а потом подсознание словно твердило, что всё происходящее – непререкаемо правильно, и она продолжала опустошать полки с одеждой и украшениями в шкафу. Когда с вещами было покончено, она вспомнила о карте памяти и рамке, в которую порядка недели назад муж вставил нарисованную ею картинку птицы в ловушке. Женщина отогнула заднюю стенку и вложила туда маленький цифровой носитель. Рамку она решила спрятать в ящик, чтобы та не приковывала к себе слишком много посторонних взглядов, но обязательно была найдена знающим человеком.Ощущение, что ничего в квартире с её уходом не изменится, не покидало Александру до самого порога. Последний раз окинув помещение взглядом, она бросила на тумбочку в коридоре связку жалобно звякнувших ключей и хлопнула дверью с другой стороны. Она уже давно отказалась от привычки плакать каждый раз, когда сердце в груди больно сжимается, но сейчас солёные капли, оставляющие за собой мокрые дорожки на щеках, не поддавались контролю, и певица заглушила в себе стон отчаяния, готовый вырваться наружу вместе с избытком набранного в лёгкие воздуха. Саша, мотнув головой и вытерев рукавом слёзы, отогнала от себя ненужные мысли прежде, чем толкнула подъездную дверь, потому что тот, кто ждал её в припаркованном под окнами автомобиле, не должен был видеть слабость в её глазах.Знакомые окна соседнего дома горели тёплым светом напольного торшера, а рядом едва различался женский силуэт, который уже через секунду исчез. Сашка застыла в растерянности и вспомнила, что нужно бы и к Лене зайти, чтобы та знала о её уходе из семьи и хоть как-то помогла Вадиму с этим справиться. Но ей ужасно не хотелось лишних слёз и презрительных взглядов, и она, бросив чемодан в багажник, села в машину, так и не найдя в себе небольшую долю решительности. Тёмная иномарка проехала вдоль жилого дома и скрылась за поворотом.***Галина Николаевна, устало зевнув, с каким-то понятным только ей наслаждением захлопнула тёмно-синюю папку и отложила её на край стола. Ещё одно дело было с успехом раскрыто, и это не могло не радовать работающую практически без выходных уже целый год начальницу. Бегло взглянув на наручные часы, женщина, как и многие её сотрудники в этот вечер, засобиралась домой. Она накинула на плечи пальто и погасила свет в своём кабинете. Медленно пересекая длинные коридоры офиса, она мысленно отмечала про себя детали, которые стали для неё настолько привычными, что она больше и не удивлялась им. Вечное дитя Тихонов, обложив себя со всех сторон любимыми конфетами и втихаря утащенным из буфета печеньем, снимал пробу с новой компьютерной игры-стратегии. Галина Николаевна улыбнулась – этого парня уже ничего не исправит, он так и будет ночевать в своей родной, непроветриваемой лаборатории. Свет, стелившийся у двери морга, сигнализировал полковнику о том, что Валя опять засиделась за документами. Наверное, и часы до сих пор не отнесла в ремонт, иначе бы давно забыла про бумаги и вспомнила бы про мужа и детей. Галине Николаевне никогда не нравились эти жертвенные ночёвки подруги в морге, но для Антоновой, с головой погружавшейся в работу, рядом не существовало даже Рогозиной и её авторитета. В комнате отдыха над чашкой остывшего кофе засыпал Майский, напротив которого по телефону трещала Белая. Майор и капитан слишком много времени проводили вместе, что, естественно, не могло ускользнуть от начальницы. И каждый раз, видя их, она не уставала отмечать, как эти двое отлично дополняют друг друга. - Ребята, домой пора, – коснувшись горячей ладонью плеча Сергея, проговорила Рогозина и улыбнулась Татьяне, мгновенно убравшей телефон в карман джинсов. Таня с Серёжей переглянулись и одновременно кивнули, когда Галина Николаевна уже направлялась к выходу из комнаты отдыха.Дежурный на проходной встрепенулся и спешно отдал честь начальнице, только уловив её силуэт во мраке офиса. Женщина легко качнула головой и усмехнулась - молодой сержант дежурил здесь, по её личным подсчётам, уже четвёртую ночь подряд и всегда, как по расписанию, после второго обхода заглядывал к Ивану в лабораторию, откуда они уже вдвоём выходили только под утро. Один – на свой пост, другой – в буфет. Холодная стена лифта чуть остудила голову и позволила Рогозиной переключиться с работы на что-то более приятное. Женщина мгновенно вспомнила, что домой нужно купить молока и чего-нибудь к чаю, чтобы порадовать отца. С такими мыслями в тот вечер она покинула офис службы и не обратила ни малейшего внимания на иномарку, пронёсшуюся по свободной дороге на высокой скорости.***На фоне динамики проигрывали премьерную песню Сашки, лаская слух лёгкой, ненавязчивой аранжировкой и трогательным текстом. Ольга нехотя листала веб-страницу, цепляясь взглядом за мелькающие на экране картинки и ярко окаймлённые ссылки. Прокрутив колёсиком мышки страницу до конца, она щёлкнула на всплывающую рекламу и попала на статью о Федеральной Экспертной службе, раскрывшей громкое дело о череде убийств видных чиновников. Зачитавшись, девушка не заметила, как со спины к ней подошёл отец и одним нажатием кнопки отключил питание ноутбука. Девушка обречённо вздохнула и захлопнула крышку техники. - Мышонок, пора спать, – Анатолий Сергеевич поцеловал дочь в макушку и, уложив её в кровать, погасил в комнате свет. Ещё минуту он стоял, не решаясь выйти, и думал о том, что готов на всё, лишь бы его девочка была здорова и улыбалась так же часто, как раньше.- Спокойной ночи, пап, – голос Оли, донёсшийся до Чернышова сквозь поток бессвязных мыслей, отрезвил сознание и вернул в реальность. Улыбнувшись, мужчина осторожно прикрыл за собой дверь.Девушка ещё долго не могла уснуть. Грудь словно сдавливало тисками, отчего в какие-то моменты становилось трудно дышать, и ей казалось, что она умирает. Всё чаще она задумывалась о своей болезни, которая разрушила целую жизнь маленькой Мышки. В свои годы Ольга довольствовалась компанией любящего отца и друга детства Ромы, с душой относилась к своим обязанностям в библиотеке и всю необходимую информацию получала из книг и всемирной паутины. Она всегда хотела, но, к её великому сожалению, не могла ходить в школу с другими детьми, научиться кататься на роликах или коньках, оставаться у подруг ночевать и делиться с ними девичьими секретами. А теперь она выросла, мечты об этом стали казаться глупостью, и девушка всерьёз задумывалась о первой любви и профессии всей жизни. Хотелось вырваться из бесконечного круга однообразия и скуки, но не было возможности.Несколько лет подряд, дожидаясь, пока Ольга уснёт, и сон сморит и его самого, Анатолий Сергеевич по привычке начинал вести разговор с фотографией женщины, которая когда-то бросила его маленькую Мышку и должна была вызывать глубокую ненависть, но почему-то продолжала оставаться единственной в его жизни и самой любимой после дочери. С потёртого, выцветшего изображения на него смотрели те же глаза, что пару дней назад он встретил в галдящей толпе в городе. Тогда он растерялся и попытался поскорее скрыться из её виду, а сейчас, вновь склонившись над фотографией, бесконечно жалел об этом. Наверное, этому мужчине тоже очень не хватало немного решительности.