Глава 4 (1/1)

Не всё то лживо, что невероятно... *** ЗимаВдали от сумрачного города, глубоко в лесной чаще, среди громких елей и тихих осин, у самого подножья Белой горы расположилась крохотная хибара. Одиноко стояла она здесь вот уже 35 лет, а то и больше. Стены её хоть и были выполнены из красного кирпича, покрытого известняком, а изнутри уделаны корой дуба, однако не создавали даже и малейшей уверенности в том, что здание сможет спокойно пережить буйный ветер или же проливной дождь. Нет - ничего до сих пор не стало помехой для существования этого "чуда архитектуры". Видимо, сам Бог сильно любил это уютное местечко, а потому с трепетом относился к нему и изо всех сил спасал от любых штормов. Вокруг домика расположился скромный, неухоженный огород, в котором не росло более ничего кроме зарослей бурьяна и папоротника, цветение которого никак не удавалось застать. Посреди сада из под земли вырывался обрубок худого оливкового дерева. Раньше оно было украшением сада. Сейчас же, пройдя сквозь года, от него осталась лишь хрупкая, гнилая ножка, еле держащаяся корнями за бездну. Несмотря на всю ущербность и уродливость дерева от него исходило приятное, влечащее умиротворение. Оно вызывало странные чувства, схожие с тоской и одиночеством, объяснение которым сложно было найти. Настал день. Снежные тучи повисли над тем местом, где стояла хибара. В торжественном ритме закружились снежинки на колючем от мороза небе. Засыпало тот огород и домик так, что разглядеть мочи не было: лишь верхушка обрубленного дерева да глиняная крыша едва просачивались сквозь беспощадный белый пух, облепивший каждый клочок земли. По снежному матрацу степенно и уверенно шагал безызвестный путник в своёй лисичьей шубе. Ветер то и дело сбивал его шаг с тропы, но раз за разом человек возвращался к своему ориентиру. Как от дымящей папиросы, изо рта его выходил густой пар. Снег засыпал его с ног до пят, оставив только мягко-рыжий оттенок волос слегка заметным. На левой руке, всей сморщившейся от мороза, не было мизинца. Вместо него пестрел слегка розовый, неаккуратный рубец. С огромным трудом он взобрался на подножье горы к той самой хибаре и свалился, чтобы перевести дух. На лицо его падали ледяные крупицы, сперва таявшие от теплоты кожи, а вскоре образовавшие тонкую корочку льда из пота и талой воды. Спать человек не мог, потому что прекрасно знал, что бывает со спящими на убийственном холоде. Тогда путник отыскал входную дверь хибары, очистил её от плотно скрепившегося во едино снега и с особой осторожностью распахнул её настежь. Снег тут же повалил внутрь домика. Ветер мгновенно толкнул человека в комнату и захлопнул скрипучую дверь...Дыхание путника успокоилось. На щеках появился жгучий румянец. По грубой щетине побежали ручейки воды. Интерьер комнаты был скуден и беден: на полу - красный пыльный ковёр, у окна с левой стороны - деревянный стол с подкосившимися ножками и хаотичными царапинами на спринте, у окна с правой стороны - кровать, какие обычно встречаются в больницах(узкая и на пружинах). Возле неё стояла деревянная тумбочка с замком, закрытым на ключ. Ну и в самой середине виднелся книжный шкаф, в котором можно было насчитать всего 4 книги в толстом переплёте и с потускневшими от времени, жёлтыми страницами. Всё это, естественно, было ещё покрыто толстым слоем пыли. Путник остался на ночь в этой холодной, маленькой лачужке, до основания провонявшей сыростью. Он лёг спать...Стук капели по окнам разбудил странника. Будто после жуткой попойки очнулся он и тут же принялся за тумбочку у кровати. Руки его дрожали. Вены надулись и превратились в толстенные синие трубки. Яростно издавая звериные стоны и скрипя зубами, он ожесточённо дёргал замок взад-вперёд. Тот - не поддавался. Много времени прошло в пустую. Замок без ключа ни за что на свете не откроется. Только где взять ключ было не ясно.Мужчина измождённо поднялся на ноги. Кровь хлынула в голову. Всё на мгновение закружилось. Путник пошатнулся после чего с грохотом обвалился рукой на шкаф. Две книги, раннее лежавшие на полке, свалились на пол и подняли к верху столб пыли. В тонком световом луче стали кружиться они, словно светлячки в ночи. "Мойры" и "Как выросло оливковое дерево" - так выглядели названия этих двух книг. С минуту путник приходил в себя, после чего решил поднять их и вернуть на надлежащее им место. Стоило лишь мужчине ухватится рукой за шершавые обложки книжек, как тут же почувствовал некую новую форму. К задней стороне обложки был прикреплён маленький металлический, холодный на ощуп предмет. То был ключ. Путник заликовал: улыбка вдруг растянулась до самых ушей, а уголки глаз приподнялись кверху, как занавес в театре. В лихорадочном торжестве он стал вытаскивать находку из объятий мягкой глины. Затем последовали несколько секунд напряжённого молчания. Путник ринулся к тумбе и в миг просунул ключ в замочную скважину. Но замок вновь не поддавался. Его глухой скрежет мучительно действовал на нервы человека. Лишь провозившись с ключом около пяти минут в упорной и сосредоточенной работе замок всё же был снят, дверца тумбы отворилась...На одной лишь единственной полке лежала фотография с подписью её владельца. На лицевой стороне была изображена семья, уютно расположившаяся рядом с ещё молодым оливковым деревом. Три милые девочки с золотистыми волосами, скорее всего близняшки, которым было не больше 5-6 лет; женщина в белом платье без какого-либо узора с крючковатым носом с веснушками и очень большими, круглыми глазами, похожими на горлышко бутылки; мужчина лет 35 с короткой бородкой, как у муфлона, в строгом костюме и со странным цилиндром, на стенке которого были нарисованы или вышиты кружки, имеющие сходство с глазами человека, а вместо полей - длинные, лакированные усы, приподнятые кверху. Все лица выгляли будто бы неестественно, словно их вылепили из глины. На обратной же стороне были написаны следующие слова: "Семейтсво празднует семилетие оливкового дерева". Рядом с фотографией лежала маленькая и сморщившаяся, заострённая по противоположным концам косточка. Она осталась тут от последнего урожая оливок. Столько лет прошло с той самой поры, что даже страшно подумать, сколько она здесь лежит взаперти. Вероятно, не заметив на своём пути препятствия вроде двери, путник ринулся в огород, где уже от снега остались лишь небольшие островки среди чёрной земли. По всей округе вновь всё зацвело, зашумело, заблагоухало. Солнце, не стесняясь и не прячась ни за что, навязчиво согревало своими лучами землю. Пробежав ещё несколько метров, мужчина остановился возле обрубка старого дерева. Взгляд его был решителен. Он ухватился обеими руками за ствол и изо всех сил начал вытягивать гнилое растение из влажной почвы. Вновь сразу вытащить с корнями дерево не получилось. По ощущением это действо напоминало процедуру вырывания зуба. Когда уже расшатанный и наполовину отсоединённый, он до сих пор изо всех сил держится за десну и никак не собирается с ней прощаться. В ту пору осознаешь, что нужно либо сдаться и ходить с подвешенным на тонкой ниточке зубом, либо сделать резкое движение, после которого наконец произойдёт разъединение. Проведя час борьбы с деревом, путник одержал победу. В ту же ямку, в которой ровно пару минут назад ещё умирало дерево, он опустил найденное в тумбе семечко. С трепетом уложил его и прикрыл горстью земли, будто одеялом спящего ребёнка. Оставалось только ждать... *** ВеснаХибара выросла в размерах. Теперь она состояла из двух комнат и имела уже 4 окна и две кровати. Огрод был очищен: на месте сорняков и папоротников были высажены фиалки и герани. -Стремянка у тебя?- послышался женский голос из дома.-Нет, посмотри в моей комнате, дорогая. - ответил ей мужской голос.-Вижу...Путник остался здесь жить и помимо всего привёл девушку, с которой собирался провести всю свою вечность. Она была хороша собой: её кофейного цвета волосы падали на узкие плечи, еле прикрывая их, глаза блистели детской наивностью, лишь в голосе слышалась хроническая усталость. Девушка также являлась замечательной хозяйкой, а потому постоянно проводила уборки и организовывала ремонт хибары. В одну из весенних ночей влюблённые решили, что готовы к более серьёзному шагу в семейной жизни - появлению детей. И вот на следующий же день оливковое дерево дало ростки. *** ЗимаВ январе родились у них три девочки, одна другой прекраснее. Самую первую назвали Клото, вторую - Лахесис, а третью же - Атропос. Пришлось и хибару расширять снова.Тем временем оливковое дерево подросло на пару футов и теперь доставало до пояса хозяина. *** Прошло 7 лет ( осень )Всё семейство собралось возле разрозшегося до огромных размеров оливкового дерева. Путник отпустил небольшую бородку, свисающую с его подбородка, как пещерный сталактит. Девочки же не на шутку повзрослели. Вечерами они принимались за шитьё: старшая - пряла нити, средняя - отмеряла длинну, а третья - резала её там, где это было необходимо. Жена путника была полна материнского счастья. Она наконец оказалась в полном умиротворении и спокойствии. Все члены семьи собрались у дерева, чтобы запечатлеть свой момент радости. -Все готовы... так молодцы... на раз два три... все покажите зубы... два три! *** Прошло 3 года (Зима )Вновь снега замели ту местность да так, что и шагу нельзя было сделать из дому - сразу же в снегу погрязнешь. Сёстры не хватало общения, а потому они очень сильно упрашивали родителей отпустить их в город, где они могли бы найти себе друзей. Родители были категоричны, так как утверждали, что где оливковое дерево не растёт, там жизни нет, а где есть оно, там и мир, и благополучие, и нет горестей. Тогда Клото, Лахесис и Атропос задумали сбежать из дому. Решили, что лучше всего будет это сделать в метель, тогда больше шансов будет, что их не догонят и не найдут отец с матерью. Оказавшись за пределами хибары, беспощадный мороз унёс души трёх девочек.Всю ночь искали их родители: звали, просматривали каждый уголок, рыли снег. Не было нигде дочек. Во время оттепели тела их были найдены в 5 милях от дома. Три мёртвых ангелочка лежали на талой земле. У Атропос в ручке находился клубок ниток. Мать слегла и со временем умерла от несчастья. *** Последняя ВеснаТот год принёс самый первый урожай оливок. Их было очень много, около 10- 20 килограммов на всём дереве. Поздно дало плоды желаемое.Путник не мог выдержать печали и одиночества. Он положил фотографию и одну косточку в тумбу, но не стал также закрывать дверцу на замок, затем положил на книжную полку клубок нитей, который тогда нашёл у Атропос в руке и отправился из этих мест искать успокоения. Напоследок взглянул путник на оливковое дерево. Не было теперь в нём больше ничего близкого сердцу, вызывало оно только боль и ненависть, а воспоминания путешественник прихватил с собой и не оставил дереву боле ничего.Через мгновение путник вновь начал свой путь...