***(3) (1/1)

В данный момент, если бы кто-нибудь заглянул в мое сознание, перед ним бы предстало хаотичное, метавшееся из стороны в сторону, смешение мыслей и планов, как же мне устроить встречу с хрупкой, страдающей Элизабет, не взирая на то, что для всех вокруг Сиэль Фантомхайв уже несколько месяцев погребен и предстать перед публикой, да еще и с изменившимися, налитыми алой краской, глазами, было в высшей степени безрассудством и крайней нелепостью. Я отчаянно хватал Решение, цеплялся за него всем нутром, но все мои попытки были тщетны: одни идеи казались слишком глупы, что вызвали бы у меня смех, выскажи их вслух кто-либо другой, другие никак не связывались нитями смысла с реальностью. Мое сердце начало пожирать изнутри чувство, доселе мне неведомое, - безнадежность. Мучительная, подливавшая масла в огонь моего неутешного волнения. Не прикуй меня крепко-накрепко к стулу потрясение, я бы лихорадочно расхаживал по комнате из одного угла в другой. Я успел миллиарды раз проклясть тот день, когда в мою голову, как молнией, ударило оповестить всех о своей воображаемой смерти. В сию минуту я яро ненавидел самого себя.После обдумывания всевозможных, абсолютно абсурднейших вариантов, я остановился на не менее абсурдном: выдумать убедительную историю, в которую поверил бы даже я. Подвернись мне иной случай, я бы не прибегнул к такому решению, но у меня абсолютно не оставалось выбора, ибо остальная половина планов неожиданного возникновения перед и без того изнемогающей от болезни Лиззи породило бы в ней самое явное сумасшествие, ибо эти предполагаемые визиты были напоены самой, что ни на есть, действительнейшей фантастикой и мистификацией.

Я напрягал все свое воображение, чтобы изобрести в разуме такое объяснение моего поступка три месяца назад, чтобы не утерять и капли реальности. В скором времени общий "эскиз" все же складно звучал в моем рассудке, ибо я несколько раз твердил его в нем, не упуская ни одной мельчайшей детали. Я доработал и обрисовал его более подробно, теперь мой аргумент своего, так скажем, "отсутствия", был безупречен и лился в моем сознании, как музыка оркестра, без единой фальшивой ноты.- Себастьян, готовь карету, мы едем в поместье Миддлфорд, - совладав с собой, твердо произнес я. Михаэлис слабо улыбнулся, ибо он уже догадывался о том, что через какое-то время я поведаю своей невесте, прикованной к постели до выздоровления. Он лишь поклонился и поспешил удалиться из кабинета, чтобы все подготовить к отъезду, да еще и устроить все так, чтобы все осталось за плотной печатью секретности.