Под цветом яблони (Эрха, Жаньвани) (1/2)

Яблоня шелестела тихим цветом и сыпала лепестками – белые пятна в темных волосах, бережный росчерк росы. Мо Жань лежал на коленях Чу Ваньнина под деревом и боялся спугнуть трепетную ласку – рука Ваньнина на его щеке, аккуратное поглаживание большим пальцем. Одни глупости вертелись на языке, но Мо Жань сдерживал их, этих суетливых птиц. Так ценно было мгновение, когда учитель сам проявлял инициативу. В убаюкивающем жесте – все слова, которые давно были сказаны, которые стоило сказать еще целую вечность назад.Интересно, собаки могут мурчать?

Время стиралось, сливаясь в блаженное марево. Как тогда, под залп десятков фейерверков, оно мерцало бесконечными звездами, и Мо Жань думал, что его чертовски мало для исправления всей паршивой жизни. Но на коленях учителя эти мысли рассыпались как иссохшие, не имеющие значения, листья.Мир просвечивал светлым пятном через веки, и Мо Жань постепенно засыпал, ощущая, что его утягивает в привычную темноту подсознания.

- Мо Жань? – негромко позвал Чу Ваньнин и, н получив ответа, вздохнул. – Спи крепко.Чу Ваньнин размял затекшие плечи и поудобнее прислонился к стволу дерева. Листву разрезал солнечный свет, и тишина укутывала как легкое одеяло. Неужели наконец-то спокойствие и тепло, выстраданные за две жизни? Почти что не верилось, что им это позволено. Ваньнин отодвинул пряди с дорогого лица. Каким бы Мо Жань ни был, он все равно испытывал лишь необъятную любовь. Как больно держать столько чувств в себе, равно как и знать, что это взаимно.

История началась с миски риса и белого плаща. И даже смерть не смогла закончить ее.

Полчаса Чу Ваньнин перебирал волосы. Он не успел убрать ладонь, как ее ловко перехватили, переплетая пальцы.

- Мо Жань, - тихое приветствие и взгляд – прямо в темные глаза, притворно покорные с растворенным желанием и обожанием в глубине зрачков.

- Мой прекрасный Ваньнин, - от дремы голос Тасянь-цзюня сделался хриплым, вызвав мурашки по телу шицзуня и стремительное покраснение ушей. – Ты не устал сидеть?- Нет, все в порядке, - легкая улыбка осветила красивые черты. Тасянь-цзюнь не выдержал, прикрыл глаза и уткнулся в бедра, втягивая носом родной морозный аромат яблони. Бедра под ним напряглись и сквозь одежды чувствовались упругие мышцы. Мо Жань усмехнулся и прикоснулся в невесомом поцелуе к ноге.

- Я не сделаю ничего такого, пока супруг об этом не попросит, - он повернулся к шицзуню, наслаждаясь раздраженным смущением мужчиной.

- Ты научился хорошим манерам? – Ваньнин скептически вскинул бровь. – Мне в это с трудом верится.

- Не доверяешь мне? – усмехнулся Мо Жань и потерся щекой о ногу. Чу Ваньнин сощурился и наклонился к нему. Поза была неудобной, но им было все равно. Учитель провел языком по губам Мо Жаня и втянул в глубокий поцелуй. Тасянь-цзюнь приподнялся на локтях и разорвал касание, чтобы схватить мужчину за затылок, притягивая к себе еще ближе.

- Кто тут из нас сдержанный? Кто первый полез за поцелуем, м? – он выдохнул в приоткрытый рот, постепенно поднимаясь и становясь на колени. – Ты часто проявляешь инициативу с этим щенком?- Мо Жань… - Чу Ваньнин нахмурился и провел ладонью по его щеке. – Мо Жань, это и есть ты. Зачем ты делишь себя?Зачем… в памяти этого щенка боль от бесчисленных потерь Тасянь-цзюня постепенно затихала, и мерзкий шепот прошлого истаивал как дым. А он умер и вернулся с этой горечью снова! Тьма поглощала его, забиваясь в нос и рот, сжевывая хоть каплю света. Во тьме он боялся остаться совершенно один. Все, что он любил, задушил цветок ненависти. Когда Тасянь-цзюнь опять обрел Чу Ваньнина, то оказалось, что дней рядом с ним ему досталось до смешного мало. Бесконечно мало, тогда как у щенка было так много!

- Ты это говоришь снова и снова, - Тасянь-цзюнь посмотрел в родные темные глаза. – Но он видит тебя три дня, а я один день… Это несправедливо!- Мо Жань видит меня постоянно, - нежно сказал Чу Ваньнин. – И я вижу его всегда. Нет отдельно Тасянь-цзюня и Мо-цзунши. Есть лишь Мо Жань, Мо Вэйюй, мой возлюбленный.

От этой фразы ледяное сжатие на сердце ослабло, но взгляд расплылся, краски смешались вместе разноцветной мозаикой. Неужели он… Тасянь-цзюнь плачет?