Часть 54 (актеры) (1/1)

— Чего такой хмурый? Опять вымотался на своих репетициях?— Вообще-то в Осло глубокая ночь. Зато ты, я смотрю, огурец. И довольный, щас рожа треснет просто. Развалится на две половинки.— Тай...— Блять, прости. Этот твой Лос-Анджелес и проект, и не просто часовые пояса разные, а континенты. Не Европа даже, а ебаные Штаты. Чем я думал, когда отпустил тебя, а? Не отвечай... это... черт, это нечестно. Твоя судьба и карьера, а я как мелкая истеричка. Бесит. — Расскажешь, что сделал со своими волосами? М-м-м... это как раз часть протеста или той самой истерики?— Ой, Холм, иди нахуй. Придумай еще, что я с тоски тут обреюсь под ноль или уйду в мужской монастырь.— Слишком много соблазнов, детка...— Пошляк...— Серьезно, Тай? Я слишком люблю твои волосы, чтобы так просто оставить сейчас эту тему. Люблю пропускать их, как упругие пружинки, сквозь пальцы, оттягивать, люблю сгребать в кулаке, заставляя тебя запрокинуть голову и открыть мне шею, чтобы я мог вести языком и посасывать твой кадык... а ты будешь шипеть на меня, глаза закрывать и подаваться вперед, прижимаясь...— Ох... продолжай.— Уже завелся, малыш? — Ты же знаешь, что я сейчас буду делать? Можешь даже посмотреть, ты же любишь видеть, как я трогаю себя здесь... и вот здесь...— Ти...— Может быть, я и состриг эти столь любимые тобой кудри, но все остальное на месте. И не пизди, что ты не хочешь продолжения, я даже сквозь этот недоэкран вижу, что у тебя зрачки, как у наркомана. И дышишь...— Детка, я в Starbucks сейчас...— Разве это тебя не заводит? Помнится, ты звонил мне в Ниссен прямо посреди урока, просил вставить в ухо наушник и говорил, говорил... И стонал, трогал себя, кончал, слушая, как я завожусь и дурею. На глазах, блять, у всего класса, Холм. — Решил отомстить?— Почему? Это правда заводит. И я тут без тебя один совсем, как дурак. Чуть больше недели, как ты уехал. Какая-то пытка.— Малыш, я тоже скучаю. Я бы сказал, еще пара месяцев, они пролетят, как один день. Но ведь это неправда. Без тебя каждая минута как бесконечность. ... и ты не ответил про волосы.— Блин, вот же пристал. Да это для роли. Я же рассказывал... хотя нет, кажется, это был Румен.— Снова Румен?— Хенке, что за лицо? Расслабься, ты же знаешь, что он с ума сходит по Хеде. Спит и видит, как заберется к ней в трусики. Не ревнуй. Он у нас исключительно по девочкам. А у меня ведь есть ты. Хоть и ухуярил на другой край мира. Подожди... я сейчас, не отключайся. — Ты тоже когда-то был не по мальчикам... Ти, что ты делаешь?— Ложусь поудобнее, чтобы тебе было лучше видно. Так ничего не остается за кадром? Смотри и представляй, что эти ладони, эти пальцы — твои. Вот что я хотел бы, чтобы ты сделал прямо сейчас... и вот так... А здесь... ох...— Детка...— Помнишь, ты учил меня быть тихим, когда мы ночевали у Сив, и в соседней комнате мирно дрых Матиас? Тебе сейчас придется вспомнить свои же уроки. — Ты — мелкий засранец.— Ага, я в курсе. Но ты же это любишь во мне.— Я вообще тебя люблю. И привяжу к кровати, когда вернусь. И выпорю, и...— Оставьте ваши грязные фантазии на потом, мистер Холм. Присаживайтесь поудобнее, мы начинаем...