Ностальгия. (1/1)

Боль как подтверждение настоящей любви... (Rea)Я очнулся в половине десятого. Голова гудела, солнце слепило, в горле пересохло и комната казалась какой-то уж больно веселой. Аж тошно. Ноги не слушались, руки дрожали, казалось, что весь вечер пил, но совершенно не помню, что было вчера. Приподнявшись, я заметил чужие шмотки на своей кровати и голого парня спящего на полу.Зрелище вполне привычное, но через несколько минут до меня дошло, что парень незнакомый. Незнакомый в том плане, что я знакомлюсь прежде чем переспать. Я сел в позу Будды и попытался сосредоточиться на лице гостя. Короткие белоснежные волосы, узкое золотистого оттенка лицо с неимоверно красивыми длинными черными ресницами тонким носом и пухлыми губами, крепкое мускулистое тело – явно иностранец. И где мне удалось подцепить такого симпатичного? Помню, зашел в бар, сел за стойку, попросил безалкогольный мохито... И все. Дальше провал в памяти. Похоже, бармен не знал различия между алкогольным и безалкогольным напитком и преподнес мне первый, а я сдуру и хлебнул. Черт, а я ведь не любитель выпивать, к тому же привык на трезвую голову выбирать партнеров на ночь. Но, похоже, удача была на моей стороне, и мне попался такой красивый партнер.Я скорчился от резкой боли в животе, еле-еле встал и на ватных ногах прошагал к холодильнику в соседней комнате, попутно задев длинные ноги незнакомца. Тот шумно вздохнул и открыл глаза темно-зеленого оттенка.— Проснулся?! – я отпил из бутылки ледяной воды и оглянулся.— Угу, — тихо, растягивая «у», проговорил светловолосый и сел.«Точно иностранец, скорее всего англичанин» — промелькнуло в голове.— Ум, а где я?

— Ты у меня дома, — равнодушно, даже скорее пафосно ответил я, схватив рубашку со спинки кресла.— Понятно.Диалог не состыковывался. О ночи разговаривать не хотелось и о чем говорить, если ничего не помнишь. А парень, кажется, задает вопросы лишь по существу. Хм, из него вышел бы неплохой любовник, но я придерживаюсь своих правил. Осталось только поблагодарить за проведенное время и попрощаться, как я делаю всегда. У меня принцип – переспать с объектом желания только одну ночь и выгнать его прочь. В рифму, зато в памяти засело надолго.— Что ж… — начал было я, но он перебил:— Я извиняюсь за вчерашний вечер. Мне не стоило спаивать тебя.Я уставился на него, как на полоумного маньяка. Парень по-собачьи понурил голову и скрестил руки, прикрывая свое «достоинство».

— И зачем? – до меня никак не доходило, что он пытался сделать.— Ум, ну, — вдохнув и выдержав паузу, он на одном дыхании выпалил – потому что я давно хотел тебя.— Но, мы ведь даже не знакомы.Иностранец удивленно уставился на меня и побледнел. Я пригляделся: миндалевидные глаза, выпирающие скулы, серьга в правом ухе. Только, приблизившись, я заметил едва различимые веснушки на носу и тонкие почти невидимые шрамы по всему телу.— Макс, ты что ли? – с недоверием спросил я, узнавая в незнакомце друга по школе.— Да, — с облегчением пробормотал «писюн».Прозвище он получил с первого класса, когда пятиклассники засунули ему в штаны бутылку с «шипучкой». Тогда он был некрасивый, низенького роста, с взлохмаченной прической соломенного цвета и с брекетами на зубах. Ходил он как-то заторможено и вечно носил мешковатую одежду своего старшего брата. Из-за бледной кожи с коричневыми веснушками на картофелевидном носе и больших щенячьих глаз его любили только учителя. Но после 8 класса он пропал. Вскоре директор сообщил, что его семья переехала за границу и устроила «писюна» в частную школу с английским уклоном. И правильно сделали. Макс хоть и был неказистым, но учился просто на «отлично». Так что расстроенными этой новостью были только учителя.Я никогда в своей жизни человека не унижал, отец учил, что если унижаешь человека, то ставь себя на его место. Этот урок был выучен мной надолго. Поэтому, когда весь класс группой издевался над «писюном», я стоял в сторонке, стараясь ничего не замечать. Однажды был случай, когда его избил главный задирала. Это был Игорь Фомин и он ненавидел Макса. Подъебки с его стороны были очень жестокими, а иногда и травмирующими. И вот после очередного «разговора» с «горем» — как мы прозвали Игоря – Максим еле живой оказался в школьном медпункте.— Ну и кто дотащит его до дома? – спросило «горе», сидя за дверьми кабинета.— Ты избил, ты и тащи, — задумчиво растянул Паша, друг Игоря и главная «шестерка» в школе.— Неа, арестуют еще нахрен.— Слышь, а может Леху попросим? – «дружок» кивнул на меня. — Он вроде как ладит со всеми, — на эти слова я поднял голову и заметил два взгляда в упор рассматривающих меня.— А че сразу я? – возмущенно закрыв книгу, спросил я.— Ну, Лех, будь другом, — Фомин подошел ко мне и нехило хлопнул по плечу, отчего у меня посыпались искры из глаз.

— Хм, два года ты меня игнорил, а теперь требуешь стать другом? – я удивленно приподнял бровь, но чувствуя, что с этим тупоголовым качком разговаривать не имеет смысла, обреченно сдался. — А лан, пох, — я оттолкнул парня и подошел к двери. – С тебя причитается! – прошипел ему я и вошел.Господи, то, что предстало моим глазам, было отвратительно и страшно. Чудовищно изуродованный и так некрасивый «писюн» лежал на больничной койке в разодранной на клочья одежде. Весь в огромных синяках, волдырях и… порезах! Я про себя выругал «монстра» Игоря и аккуратно подошел к койке, стараясь не разбудить мирно посапывающего паренька после испытанного шока. Чем ближе я подходил, тем отчетливей я видел ужасающие последствия после драки с «горем». Благо еще, что в школе были только я и парочка долбаебов… Хотя нет. Я жалел, что в школе в это время никого не было. Мне хотелось врезать за такое издевательство над людьми этому придурку, да так, чтоб он по жизни остался калекой. Но силенок на это у меня не хватит, и даже если я попробую, мне не отделаться так же, как и Максу. Я провел тыльной стороной ладони по его лбу и тихо прошептал:— Что же он с тобой сделал, Макс?!...«Писюн» резко открыл глаза и повернул голову ко мне. Я убрал руку, испугавшись, что ненароком сделал ему больно, но он улыбнулся опухшими губами и произнес:— Спасибопосле чего вновь вырубился. Я отчаянно вздохнул.

Обхватывая за более цельные места,я приподнял стонущего Макса, и кое-как доковыляв до двери, мы вывалились из кабинета.Игорь с Павлом все также сидели, подперев стену, и на мой многообещающий серьезный взгляд ответили кивком.Я протащил паренька на своей спине по всему району, пока не заметил маячащую с мигалками машину скорой помощи.

В больнице мне предъявили претензии на тему «чего же вы сразу к нам не обратились» и начали допрашивать «где его родители, адрес, номер телефона, как это случилось» и т.д. и т.п. Я ответил на допрос коротко, но ясно: «вот номер телефона его мамаши, а как это произошло сам незнаю, т.к. меня рядом не было». После чего меня отпустили восвояси.Прошел месяц. «Писюна» выписали из больницы. Игорь с Пашкой перед ним так и не извинились, но и доставать перестали. Да и вообще весь класс стал его сторониться, будто он чумной был. А Максу это было на руку и он уже в открытую тащился за мной как верный песик. Мда, каждый пацан мечтает завести в этом возрасте собаку, а мне посчастливилось подобрать избитого уродливого пса, который вскоре оказался настоящим кобелем.В конце учебного года в 8 классе Макс как всегда ждал меня у школьных ворот. Я вышел вместе с толпой орущих от счастья, что вот «наконец-то каникулы», одноклассников, которые при виде «писюна» стали очень видимо обходить стороной и оживленно перешептываться. Попрощавшись со всеми, я свернул в сторону дома, и верный песик побрел за мной. Краем глаза я заметил в его руках листок. Минут через пять я понял, что что-то не так. Вечно болтливый и веселый со мной Макс, понурив голову, молча, шел за мной.— В чем дело? – завел я разговор.— Ни в чем, — нахмурившись, пробубнил парень, встряхивая голову, как делают собаки.— Тогда чего такой хмурый?— Устал я…— Хм, все мы устали, — не понял. – Но теперь можно расслабиться.— Не в том плане, — покраснел Макс и отвернулся.— Э?! А в каком? – я все еще толком не понимал к чему он ведет.— Мне надоело..— Что? – не унимался я.— Да все надоело! – буквально взорвался Максим. – Надоело мне таскаться за тобой как собачонка на привязи! Ты вообще меня не замечаешь… игноришь…. Считаешь, что так и должно быть… эгоист хренов… — все тише и тише говорил он, становясь все краснее.Я опешил. Через минуту начал отходить. И вот тут-то меня окатили второй волной наступления. Схватив меня за руку, «писюн» резко потянул ее на себя и, т.к. мы были одного роста, то ему не составило труда неожиданно поцеловать меня и мгновенно отстраниться. Честно, после этого мне приходилось еще некоторое время отходить от шока. Я, конечно, привык к поцелуям со стороны мужского пола.

С четвертого класса меня стали привлекать больше мальчики нежели девочки, а в седьмом моя ориентация ни для кого не была секретом. Да я и не пытался скрывать. Наоборот, я даже предлагал свое тело в качестве «подушки» за умеренную плату. Деньги нужны были всем, но в особенности мне. И все пользовались этим. Так я стал известен в кругу «друзей».Но, чтобы получить поцелуй от столь жалкого существа на всей планете, при этом зная, что он натурал… Беее. Меня действительно чуть не стошнило на месте, хотя я делал «поцелуи» и похуже.— Что ты… — я не успел договорить, когда меня перебили.— Я люблю тебя… — произнес Макс, понурив голову и зажмурив глаза, красный как рак, столь душещепительно, сколь и омерзительно.— Да пошел ты, урод, — плюнул я, развернулся и ушел, больше не обращая никакого внимания на кобеля.— Хмм, а ты изменился, — пробормотал я, вспоминая былое время.— Ты тоже, —в тон мне ответил Макс, откровенно разглядывая мое тело.— Ну и каково это, любить столько лет и переспать лишь одну ночь? – я ухмыльнулся.— А ты нагнись, я тебе скажу, — прошипел парень. Ну, вот провоцирует, зараза, я же знаю, но все же послушно нагибаюсь, замечая как напряженны все его мускулы.Он схватил правой рукой меня за шиворот, а левой поддержал при кувырке. Я оказался уложенным на лопатки. Хорошо, что кровать было мягкой и я удачно приземлился, иначе… печальный исход был бы обеспечен. Но похоже он на этом не остановиться.Меня грубо и без спроса перевернули на живот и крепко сжали кисти рук над головой, да так больно, что я аж вскрикнул. Но по ходу одним вскриком я сегодня не обойдусь. Я почувствовал, как с меня буквально сорвали трусы и неожиданно резко впихнули что-то очень горячее и огромное в очко. Я заорал и забился, но сил у Макса не отнимать. Он лишь сильнее придавил меня к кровати и начал двигаться. Мне было больно, очень больно, больно до такой степени, что я не понимал, что происходит. Я начал терять сознание. Сквозь мимолетные отрывки я отчетливо слышал шипение и собственные всхлипы, и думал, что меня жалит змея. Но шипение скоро переросло в шепот и уже были слышны фразы, что-то вроде «теперь ты знаешь, каково мне было». Я заплакал. «прости, прости... я люблю т-тебя, прости…»Сначала, это было странно, что я стал по кому-то скучать. Мне из принципа было плевать на всех, но как-то неприятно щемило в груди и заставляло содрогаться. Я думал, что это переходное и со временем пройдет. Но шли месяцы, годы, а боль перешла в острую недостаточность, необходимость сблизиться. Докатилось до того, что ночами мне стал сниться «писюн», выжимающий все соки из какого-нибудь мальчика. Так сказать эротическо-гей-порнографический сон. А вскоре мальчика заменил я. Я мог хоть облеваться от столь бурной фантазии, но правду не скрыть. Я влюбился. И при том, при всем в первый раз. И тогда я решил найти его. Но это оказалось труднее, чем я предпологал. Я спрашивал у директора где он живет, но он только мычал что-то невнятное, хотя оно и понятно с членом-то во рту. Звонил на домашний, но там никто не брал трубку. Каким-то охренительно-запутанным путем узнал адрес у одноклассников и съездил туда, но мне сказали, что его семья давно переехала.Надежда исчерпала себя, но у меня не проходило ощущение, что он где-то рядом, поблизости, просто не хочет сейчас меня видеть. И я ждал, я терпел, я сдерживался, но все понапрасну.И тогда я стал спать с кем ни попадя, за деньги или же просто так. Хотя я и до этого делал точно так же, но в этот раз я жертвой выбрал гей-бар «Доменик». Поговаривали, что там собираются все геи страны, иногда и натуралы, непрочь «поэкспериментировать» или же би. И я в отчаянии поддался стадному инстинкту и вот через некоторое время его нашел, но…Я застонал, чувствуя режущую боль внизу живота. Он до сих пор находился внутри меня, но долбать перестал. Его член все еще был горячим, но по ощущениям, он, ни разу не кончил. Это ситуация была и для него и для меня экстремальной. Еле двигая оттекшими руками, я встал на четвереньки и потихоньку стал двигать бедрами, навязывая темп на нас двоих. Видимо Макс это почувствовал, потому что в следующее мгновение мы двигались в одном ритме. Его руки, что до этого безжалостно сжимали запястья, теперь нежно терли соски, массировали пресс, подбираясь к паху. Губы, что до этого произносили столь жестокие слова, нежно ласкали ушко страстным и горящим возбуждением шепотом. Шаловливый язык облизывал каждый уголочек моего тела, то добираясь до эрогенных зон, то шутливо «обходя их стороной». Я дрожал и стонал от удовольствия. Горячие руки спереди, тщательно доставляющие удовольствие, и огромный возбужденный пенис внутри, обильно истекающий смазкой, довели меня до исступления. Максим тоже не считал правильным сдерживаться и разразился таким бурным оргазмом, что я еще раза два содрогнулся от накативших на меня волн возбуждения. Но по ходу это не было концом. Я удивленно посмотрел на парня, но тот лишь грустно улыбнулся:— Прости. Продолжим?и не давая мне ответить, он развернул меня к себе и вновь начал «атаку».Я стонал и выгибался как мог, стараясь заполучить весь его член, почувствовать в себе его полностью, но и не забывал про ответные «атаки». Мои пальцы и зубы «игрались» с его ухом, то пощипывая его и нажимая на определенную точку, то покусывая мочку, отчего он возбуждался сильнее и увеличивал скорость. Вскоре я уже был не способен отвлекаться на «игру». Я садился на него с хлюпающим звуком и терся набухшим от возбуждения пенисом о его золотистый торс. И чем быстрее он меня насаживал, чем громче становились его вздохи и мои стоны, чем сильнее я сужал стенки анала, тем обалденней оказался момент оргазма, когда все поплыло перед глазами, а наши крики сплелись в одно единое эхо, которое раздавалось у нас в голове.— Я люблю тебя … — пробормотал Максим, уткнувшись в мое плечо.— А несколько минут назад ты меня ненавидел, — горько усмехнулся я, чувствуя вновь возникшую боль.— Прости… — он грустно-грустно посмотрел на меня своими щенячьими глазками. «А все-таки, он ни хрена не изменился. Все тот же кабель!»— А, плевать, — махнул я рукой и ласково улыбнулся, не обращая внимания ни на боль, ни на то, что он до сих пор находился во мне.— Эй, я признался тебе, а ты мне?! – через некоторое время после молчания спросил Максим.— Сначала вытащи это, — я демонстративно привстал, намереваясь слезть с его члена, но он меня удержал.— Дай я побуду так еще немного…— он прижался ко мне еще крепче.— Даю…— Эй, а признание?!— Я не «эй», у меня есть имя.— Прости, я забыл...Новый порыв сильной боли из глубины тела. Я резко поднялся, но тут же пожалел об этом. Холод, темнота заполонили мое сознание и я отключился.

Очнувшись, я обнаружил себя на расстеленной кровати. Подле меня лежала записка. Я немного привстал и оглянулся. Комната была пуста и в сумраке вечера. Сразу возникли отвратительные картины: изнасилование четырехлетного малыша, избиение матерью собственного сына, уход отца из дома и начало самой отвратительной жизни в роли проститута лишь для того, чтобы зажить нормально, быть непосредственным и независимым. Как же давно я не вспоминал об этом. О том, какая была моя жизнь. Жизнь под сенью матери-проститутки.

Обхватив себя руками и дрожа всем телом, я встал и пробежавшись по всем комнатам повключал свет, а после вернулся в постель и начал читать записку."Прости меня, Алекс. Я зузнал о тебе все с того самого момента, когда ты спас меня. Давай закончим нашу грустную ностальгию и начнем жизнь заново. Я буду ждать тебя, всегда"Дальше следовал адрес и номер мобильного.Я хихикнул, затем еще раз и еще, а потом и вовсе разразился бурной истерикой смеха вперемешку со слезами. Защемило сердце и слезы нескончаемым поток текли по щекам, а я не останавливаясь смеялся. Я вспомнил все: и боль, что он мне подарил, и первую безответную любовь, и наслаждение, настоящее удовольствие, только из-за воссоединения с любимым. Да, он изменился, но от этого казалось, будто я влюбился во второй раз и теперь уж точно не по легкомыслености и ребячеству, а воспламенел серьезно и страстно. И смех прекратился... теперь я просто в недоумении плакал, точнее недоумевал я, откуда же столько во мне было грусти, если слезы текут водопадом.

"При следущей нашей встречи я его не отпущу... Куплю ошейник, а поводок завяжу к себе и после этого он точно от меня никуда не уйдет" — я почувствовал себя таким счастливым и глупым, что позвыолил разрыдаться в рукав, как маленький ребенок, прикусывая губу и всхлипывая.Эта была только наша ностальгия. Грустная и нелепая...